Настроение ребят изменилось. Миша подготовил рапорт на отчисление. Один год срочной службы и три в училище давали надежду покончить с воинской обязанностью и «двинуть» в Москву, в «Баумановку», возможно, на второй или сразу на третий курс.
Вернувшись из плавания, ребята узнали, что состоится суд офицерской чести.
По правилам морской службы мичману следует обо всех событиях докладывать командиру корабля, что он и сделал, так о выходке Пионера стало известно в училище.
Состав суда избирался на общем собрании офицеров, туда попали самые достойные. Они добросовестно исследовали все обстоятельства дела и единогласно признали, что поступок капитана из политического отдела несовместим с понятием воинской чести, поэтому ходатайствовали о лишении его званий и увольнении из училища.
Было мнение, что Пионер обжалует решение, потому что в Москве высокую должность занимал его родственник. Не получилось. Ни лозунги, ни связи не помогли, труса выкинули с флота.
Подавать рапорт Миша раздумал, во-первых, не хотел, чтобы его сочли «слабаком», а, во-вторых, по-другому он взглянул на своих командиров и принял решение остаться в братстве достойных людей.
После того нелепого случая на баркасе Михаил Иванович неоднократно рисковал жизнью при испытаниях оружия, разработке которого посвятил жизнь. Защитил диссертацию, несколько морских приборов носят его имя. Капитана ценили на службе, любили женщины, а он их, ему доверяли друзья.
Теперь старику за семьдесят. Как дисциплинированный человек, он получил прививку в поликлинике, но «ковида» не боится, ибо всякий вирус до этих пор успешно убивал водкой.