Он стоял у окна и смотрел на улицу. За те мгновения, которые Диметрия шла за дворецким по дому, начался дождь. С минуту они так и стояли, как большие шахматные фигуры, а потом тишину нарушил Осирис.

– Присядь, пожалуйста, – сказал он.

Диметрия села в кресло, которое стояло в центре комнаты, и тогда Осирис обернулся, чтобы посмотреть на нее.

– Я полагаю, ты знаешь почему ты сейчас здесь, – спросил он.

– Я…, – начала было отвечать Диметрия, но Осирис поднял руку, показав жестом, чтобы она замолчала.

– То, что произошло… Такое случается. Это жизнь. Но мы на этом свете для того, чтобы этого не происходило, – Осирис сделал акцент на последнее слово.

Диметрия послушно молчала. А Осирис продолжил свой монолог:

– Твой подопечный покончил с собой, а должен был жить. Он был талантливым, гениальным музыкантом. Он стал бы вторым Моцартом и сделал бы этот мир прекраснее. Ему была уготована другая судьба. И если бы ты справилась со своей работой, он бы сейчас составлял ноты в порядке, который был известен только ему. Следующая его реинкарнация произойдет только через 127 лет, а до того момента человечеству придется довольствоваться только тем, что он успел сочинить пока не вышиб себе мозги. А это ничтожно мало. Это провал. Это твой провал, Диметрия и уже ничего нельзя исправить.

Все это время Осирис ходил вокруг кресла размеренным бесшумным шагом словно акула, которая выбрала себе жертву и которой не терпится начать свою кровавую пирушку.

– Все, что ты должна была делать, – продолжил Осирис, – так это предугадывать его перепады настроения и выводить его из депрессивных суицидальных состояний. Направить его усилия на развитие его таланта. И ведь для этого у тебя есть все способности, все навыки, все знания и даже опыт. Раньше ты справлялась со своей работой просто безупречно. Идеально. И я не понимаю, что произошло на этот раз. Но у меня есть догадки, ведь ты не первый опекун, который потерял своего подопечного, – он понизил голос. – Иногда в опекунах зарождается Изъян, который медленно, но верно стирает все качества, необходимые опекуну для выполнения его работы и если Изъян начал свое гиблое дело, то это уже нельзя остановить. И приходится принимать соответствующие меры. Это неизбежно. Мы не можем, не имеем право так рисковать, ибо несем ответственность перед Ним.

Осирис резко остановился перед Диметрией и сказал:

– Тебя проверит Корректировщик. И если он решит, что ты носитель Изъяна, то тогда мы распрощаемся с тобой навсегда.

Осирис жестом показал, чтобы Диметрия встала и, положив руки ей на плечи, сказал:

– Ты отправишься к нему прямо сейчас. Это не займет много времени.

Он пристально посмотрел в глаза Диметрии и она не увидела в них даже намека на сострадание или милосердие к ней. Ничего. Если оно и было, то где-то очень глубоко.