Ева собирала листья в лесу, когда внезапно почувствовала шевеление плода.
– Он живой, он шевелится! – она не могла сдержать свои эмоции. Послышался знакомый шум, она даже не испугалась, и перед ней предстал Единорог.
– Наконец-то ты ко мне прилетел! А у нас такие события происходят! Мы с Адамом заселим всю землю людьми, нашими детьми!
– Я очень рад за тебя, Ева. Я хочу тебя поздравить.
– Спасибо, но все это так необычно и странно!
– Да, вы на этой Земле первопроходцы и родоначальники. Ева, на вас будет огромная ответственность, как вы сумеете воспитать детей.
– Прошу, не пугай меня, мне и так страшно.
– Не бойся, Ева, ты увидишь, какая это огромная радость держать на руках своего ребенка.
– Я почему-то сомневаюсь, что смогу ощущать радость.
– Сама увидишь. А сейчас, хочешь покататься?
Об этом не нужно было и спрашивать. Единорог взлетел, но не высоко и не быстро. Ева смотрела на просторы, открывающиеся перед ней , мысленно представляя всю Землю. Неужели вся она будет заселена ее детьми?!
Ева сидела около своего дома и укачивала малыша. Припекало солнышко, малыш щурил свой маленький носик и улыбался. Это было редкостью, в основном он все время плакал. Ева смотрела на эту кроху – плоть от плоти ее, кость от кости ее, и счастье ее переполняло, казалось, выросли крылья и Еве ничего не стоит, оттолкнувшись ножкой, взлететь в поднебесье. «Приобрела я человека от Господа !», – взволнованная радостью до глубины души думала Ева. Уже забылась страшная, раздирающая все тело боль, которая, казалось, длилась вечность. Страх, отчаяние, мука прошли, сменившись все заполонившей радостью и ликованием: вот и от нее какой-то толк есть, не только проклятие принесла она этой Земле – это ее оправдание.
Малыша назвали Каин, как оказалось, ничего страшного нет в том, что он пока что не такой как они с Адамом. Маленькие ручки и ножки были так забавны. Правда ребенок все время плакал, Ева давно уже забыла о сне. Почему же он капризничает, так надрывно плачет все время, что он знает о этой Земле , о ее законах и порядках? Ева всю беременность боялась, как она сможет понимать безгласного младенца, а все оказалось просто: криком ребенок очень убедительно давал понять, что ему нужно, а чего он не желает. Времени, конечно, теперь ни на что не хватало. Ей так хотелось расписать стены дома, но она не успела, в последние месяцы стала такая неповоротливая, быстро уставала. Но хотя бы смогла посадить цветы около дома – это было ее давней мечтой. Собирала их по всей окрестности, приглядывала места, где они цветут, когда еще дома не было в помине. Адам был не доволен: есть много дел, ей нельзя сейчас напрягаться, но сейчас, выходя на крыльцо дома и видя все это великолепие, улыбался. Конечно, это не Рай и даже не подобие Рая, но все ж так мило и радостно глазу. Так что теперь, прейдя в лес по тем или иным делам, и видя красивый цветок, осторожно выкапывал и приносил его Еве. «Пусть наши дети будут окружены красотой с самого детства», – говорила Ева, и Адам был с нею согласен. Сейчас он стоял около Евы и с гордостью смотрел на малыша, – ведь это его первенец, сын, начало всего земного рода, его помощник, основатель другой жизни, он будет старшим над всеми детьми.
Адам сам принял своего сына в этот мир. Когда Ангел сказал, что Адаму придется принимать роды, он и не предполагал, что это так тяжело. Ангел снабдил его необходимой информацией, теперь Адам присматривался, когда рожали овцы или коровы. Но то, что происходило с Евой, было совсем иным. Ее крики еще стояли у него в ушах. Наблюдать за ее муками в течение нескольких часов было слишком тягостно, Адам все время держал ее за руку, видел расширенные от боли зрачки, отирал пот и слезы. В эти минуты его сердце рвалось на части, в душе он упрекал себя за все несправедливости по отношение к жене. Почему-то именно сейчас, когда она металась в спазмах и муках, он понял, как же ее сильно любить, как она ему дорога. Адам осознал, что давно уже простил Еву, не сейчас, за муки и боль, а когда-то: за мимолетную улыбку, за легкое прикосновение, за изящный поворот головы, за ласковое слово, за участливый взгляд. Ребенок очень долго не хотел выходить на этот свет, а когда наконец-то появился, огласил окрестности громким плачем. Адам боязливо взял на руки перемазанное в крови, сморщенное, орущее существо – неужели этот младенец когда-то станет таким, как они с Евой? Сейчас Адам уже привык к виду малыша, и в нем, подрастающем не по дням, а по часам уже были заметны черты Адама, и Евины черточки он тоже подмечал.
Глава 12
Наконец-то Адам закончил основную часть дома: пять комнат и кухня, пока этого хватит. Дом был тоже его гордость: все от фундамента до крыши он создавал сам и впервые. Нужно было продумать сооружение дом так, что бы была возможность постоянно его достраивать. Адам старался, что бы дом был не только удобным, но и красивым. Окруженный в Раю прекрасным, он стремился хот какую-то частичку отобразить и в своем нынешнем бытии. Форма арок и колонн были взяты из Рая, конечно, они были весьма упрощены, без пилястр, резьбы и узоров, – ведь нужно было торопиться. Особой его гордость были стекла – прозрачные, тонкие, пропускающие свет, – как раз то, что нужно для окон. Все приходилось изобретать самому, придумывать новые технологии. Адам много знал о строении Земли, минералах составляющих ее, их свойствах. Ему было интересно находить нужные материалы, составлять смеси, подвергать их воздействию высоких температур. Конечно, по сравнению со знаниями о Горнем Мире, какими он обладал, все это было очень приземленным, но что поделаешь? Знание, познание – казалось бы, что это только благо, если бы, если бы он довольствовался тем, что ему открыл Бог. Но нет, когда Ева предлагала съесть Адаму запретный плод, он уже давно его вожделел, давно ходил около дерева с глубоко запрятанным от себя намерением изведать его. Давно думы томили его: чем он хуже всех Горних Сил, они владеют знаниями о Добре и Зле, а от него это закрыто. Почему он посмел сомневаться в благости Божией, что сокрыто от него, то не полезно? Теперь он доподлинно посвящен в эти знания, наравне с Ангелами и Архангелами. Возвысили они его? – Нет. В Раю он ощущал себя цельной личностью, мало подверженной сомнениям и колебаниям. Теперь стало все зыбко, в нем появились противоречия, ему приходилось часто сдерживать себя. Иногда в душе подымалось что-то мрачное, тяжелое, какие-то горестные сомнения . Адам решительно гнал от себя такие мысли, но в душе оставался неприятный осадок. Знание было одно – зло, не получившее отпор, постепенно разъедает его душу.
Ева, воспринявшая вначале новый дом с недовольством, постепенно привыкала к нему, отдавала должное его преимуществам, особенно в плохую погоду. На кухне был слив и хорошо сложенная плита с вытяжкой, хотя Ева к ней еще не могла приноровиться, пользовалась той, что на улице, под навесом. Адам еще не все закончил, в долине он нашел прекрасный мрамор. Из него он сначала сделал столешницу, туалетный столик для Евы, подоконники в доме, а теперь все свободное время тратил на изготовление объемной ванны из цельного куска розового мрамора. Иногда вода в водоемах была холодной, да и младенца нужно было очень часто купать.
Глава 13
Время шло, и вот уже за мраморным столом, сделанным Адамом сидят два сына, три дочери, спит младенец в колыбели и скоро Ева опять должна родить. Адам снова достраивает дом. При всей нехватке времени Ева между родами все же сумела расписать все комнаты своего жилища. И теперь стены украшены невиданными на Земле цветами, райскими птицами и Ангелами. Ева и Единорога хотела нарисовать, но Адам был против этого, и Ева решила не обострять обстановку. Ева постепенно создавала уют в доме:
прекрасные ковры и покрывала, тончайшие занавески из шелка, все было сделано как бы невзначай, вечерами, одной рукой качая колыбель. Ева теперь хорошо освоила качества каждой изготовляемой ею ткани, теперь она, конечно, не сшила бы Адаму рабочую одежду из шелка. Адам смотрит на Еву: есть ли придел женской красоты? С каждыми родами Ева становится все восхитительнее. Ее взгляд, ее улыбка наполняют душу Адама глубокой радостью. Ее мелодичный голос звучит в каждом уголке дома, вдыхая в него жизнь. Все движения Евы грациозные и плавные, он так любит смотреть, как она танцует. Она для Адама все более желанна.
Закричал ребенок в колыбели, Авель подскочил первым, обогнав Еву и девочек.
– Сиди, мама, я его успокою.
– Это не мужская работа, детей качать, пусть девчонки поднимаются,– важно сказал Каин.
Адам улыбнулся.
– Пускай спокойно поедят, – ответил Авель.
– Видно отец мало тебе работы дает, – продолжал Каин.
Авель ничего не ответил, он не любил перечить брату. Ева с гордостью смотрела на Авеля, – это ее радость , ее утешение. С самого начала он не приносил ей огорчения, рожала она его легко, перед родами очень боялась, вспоминая, как намучалась с Каином. И после родов младенец не доставлял хлопот, его не было слышно, он совсем не плакал. Ева иногда даже подходила, что бы удостовериться, что все в порядке, заглядывала в колыбель, так тихо он лежал и улыбался. Чуть подрос и около него всегда терлись кошки и собаки, в отличии от Каина, который терпеть не мог ни каких животных. Вначале, пока Авель был мал, Адам поручал иногда Каину покормить животных. Чаще всего это заканчивалось тем, что Каин с криками выбегал из загонов, а за ним гнались то ли разъяренные гуси, то ли взъерошенный петух, или, чего хуже, взбешенный бык. Даже кроткие овцы недовольно блеяли. Адам хотел узнать причину такого поведения животных, но от всех расспросов они уклонялись, и Адам решил, что это собаки и кошки рассказали остальным животным, как Каин их не жалует. С самого детства они не поладили, тут уж ничего не поделаешь. Хорошо, что быстро подрос Авель, он с удовольствием ухаживал за животными, даже учился понимать их язык. Если с каким-либо животным случалась беда: поранил ногу, ушиб крыло, запутался в кустарниках, – Авель первым узнавал об этом, первым и приходил на помощь. Больше всего Авель любил лошадей, все свободное время, а его у него было не так много, он проводил с любимыми лошадками. С четырех лет он уже ездил верхом на лошади. И если нужно было передать обед отцу, который пас стада далеко от дома, то Авель садился на лошадь и мчал во всю прыть. Вообще, не было работы, от которой Авель отказывался, а ему приходилось заниматься разными делами, так как была работа, которую не мог, а чаще не хотел делать Каин. Если Авель справлялся со своей работой, то спешил помочь матери и сестрам, это всегда сильно раздражало Каина:
– Пойми, ты, простофиля, есть мужская и женская работа, и негоже нам заниматься не своим делом.
Авель молчал, но продолжал помогать матери и сестрам. Авель всегда беспрекословно слушал Каина. Адам с самого рождения решил воспитывать Каина, как старшего над всеми детьми, как своего первого соратника, помощника во всех делах и начинаниях. Он знал, что Каину предстоят большие дела, у него особое предначертание, как старшего сына, основателя нового земного социального порядка. Адаму нравилось, что Каин приказывает Авелю и сестрам. Правда, иногда он делал это слишком резко, но Адам считал, что излишняя жесткость Каину, как основателю рода, не повредит. Адам так часто называл Каина основателем рода, что Еве пришлось ему напомнит, что это все– таки это он, Адам, а не Каин, им является. Воспитание детей было почти единственной причиной ссор Адама и Евы. Ева тоже души не чаяла в своем первенце, ей так хотелось передать ему все свои знания, наполнить его, как пустой сосуд. Но Каин всегда без особого внимания слушал Еву, его интересовали только конкретные, прикладные знания, развить его ум было тяжело. Адам и Ева с горечью замечали, что их дети уже не обладают такими высокими способностями, как они сами. Но это было еще полбеды. Чем больше рос Каин, тем заметнее в нем был упрямство, грубость, жесткость, зависть. Ева очень тревожилась по этому поводу, она просила Адама не тешить его тщеславие, пресекать все неподобающие выходки, но Адам так гордился своим старшим сыном, возлагал на него такие надежды, что сквозь пальцы смотрел на все его проделки. Когда Ева увидела, что Каин ударил Авеля, причем из-за пустяка, она потеряла дар речи, была возмущена до глубины души. Она схватила Каина за руку и начала его трясти:
– Как ты смел себе это позволить!? Теперь я накажу тебя. Пойдешь в чулан на заднем дворе, будешь сидеть там до вечера, – взволнованно говорила Ева.
В глазах Каина сверкнула такая ярость, что Ева в этот момент вспомнила взгляд нападающей на нее тигрицы.
– Почему ты считаешь, что я буду тебе повиноваться, я ведь знаю, что это из-за тебя нас выгнали из Рая. Если бы не ты, я бы сейчас разговаривал с Херувимами и Серафимами, а не убирал нечистоты в загоне у животных.
– Не ври мне, ты никогда не делаешь этой работы, всегда заставляешь Авеля.
– Ты виновата во всех наших бедах и потому я не буду тебя слушать!
Ева такого не ожидала, ей показалось, что раскаленный прут вогнали в ее сердце, она не могла сдержать слез. Свидетелем этой сцены стал Адам, он, наверное, впервые накричал на сына и отправил его в чулан. Выходя, Каин со всей силы хлопнул дверью. Ева рыдала:
– Так вот, чем ты ему голову забиваешь, – укоряла она Адама.
Адаму было очень не ловко за поведение сына, тем более он чувствовал вину за то, что рассказал о изгнании из Рая. Но ему так хотелось обрести собеседника, что он не брал во внимание неокрепший ум Каина.
После этого случая у Евы отношения с сыном совсем пошатнулись, она чувствовала ответственность за Каина, но все попытки его исправить наталкивались на глухую стену упрямого неприятия. Ева понимала, что и терпит она от Каина где-то и по своей вине. Если бы не Авель, она бы совсем отчаялась, Авель был ее утешением. Всегда послушный, всегда внимательный, сделав свою работу, идет помогать матери. А как он слушал ее рассказы о Рае! Закончив все дела, приходит к Еве:
– Мама, расскажи мне о Рае.
Когда Адам становился свидетелем их разговоров, он всегда журил Еву.
– Жена, ну, зачем ты забиваешь голову ребенку ненужными воспоминаниями, он уже живет в другом мире, ему нужны другие знания.
– А разве он не смышленый, разве тебе не первый помощник, разве есть работа, от которой он отказывался? – защищала его Ева.
« Мамин сыночек» – дразнил его Каин. Он сильно ревновал Авеля к матери и всегда старался по больнее уколоть Авеля. Авель никогда ему не перечил, и только тогда, когда Каин начал обижать сестер, Авель дал ему достойный отпор. Каин такого не ожидал от всегда послушного брата, и так рассвирепел, что в первый раз поднял на него руку.
Еще одной причиной их ссор стал Единорог. Когда Авель подрос, Единорог подружился с мальчиком и даже иногда брал его полетать. Авель знал, что Каину не нужно это знать, но одна из сестер, которой Авель рассказывал о Единороге, как-то проговорилась Каину, точнее он услышал ее разговор с другой сестрой. Он поднял сестру на смех и сказал, что она врет. Но как-то собирая на опушке леса сено, увидел, как Авель летит на Единороге. Каин тотчас отправился к отцу с требованием, что бы и он летал на Единороге.
– Ну, сынок, я его не могу заставить, – иди к матери.
Каин пошел, и потребовал от Евы, что бы он тоже летал на Единороге.
– Хорошо, я поговорю с ним, – ответила Ева.
Но как она ни упрашивала Единорога, он на отрез отказался, даже встречаться с Каином. Ева была удивлена и расстроена, она знала, какую реакцию вызовет отказ Единорога. И она не ошиблась. Каин скривился от гнева, а потом сказал:
– Ну, и не нужен мне этот рогатый, не пойми-что. Пусть маменькин сыночек катается, раз ему делать нечего.