Но обиду на мать и Авеля Каин затаил.
Глава 14
Дети подрастали и уже могли помогать родителям. Каин работал на земле: пахал, сеял, сажал. Он был юн, не знал устали и чувствовал, что после работы силы его прибавляются. Каин слышал Землю, как она дышит, что ей нужно. С каждым годом он становился все сильнее и сильнее. Как-то они с Адамом поехали в лес, нужны были бревна для строительства дома. Но наскочив на огромную корягу, телега сломалась. Адам принялся ее чинить , а Каин, не дожидаясь, пока отец справится с работой, захватил бревно, как перышко, и смеясь, принес его домой. Ни Адам, ни подрастающий его сын, Авель, такой силой не обладали. Хотя Адам возлагал на Каина большие надежды, он не мог не заметить, что умственные способности сына не идут ни в какое сравнение с его, Адама, мышлением. Это был не просто недостаток знаний, который, как убедился Адам, мог восполняться, но это был уже совсем другой склад суженный, более ограниченный. Сначала Адам считал, что этот недостаток пройдет в зрелые годы, но наблюдая потом за всеми своими детьми, он понял, что они уже не такие, как они с Евой, есть какой-то изъян. Исключение, пожалуй, составлял Авель. Ум его был гибким, он мгновенно оценивал ситуацию и всегда делал правильные выводы. Адам считал, что его высокая нравственность является основанием и залогом его неповрежденного ума. Но все же первенцем был Каин и ,кроме того, что Адам постепенно отдал сыну всю работу с землей, с самого рождения он готовил его, как главу над всеми рожденными потомками. Он старался передавать ему все свои знания, но Каин плохо запоминал и слушал рассеянно. Он только оживлялся, когда отец рисовал ему картины будущего, когда его потомки заселят всю землю, а он будет главенствовать над всеми, будет издавать законы, вершить суд.
Само собой произошло, что Авель начал заниматься всеми животными. Он, как и Адам, еще понимал их язык, знал все их нужды. Теперь Адам всецело мог посвятить себя строительству и изобретательству. Он собирался начать строить новый дом с учетом прошлых ошибок, и теперь располагал временем. Для нового дома он заготовил чертежи, так много всего нужно было усовершенствовать, да и придумать заново. А еще в его ушах до сих пор звучала райская музыка, которая там присутствовала постоянно, особенно на торжествах. Еве, видимо, то же не хватало музыки. Иногда он слышал, как она напевала райские мелодии. Адаму очень хотелось воспроизвести музыку. Но музыкальные инструменты делать было гораздо труднее, чем орудия труда. Пока все попытки были неудачными. Наверное, Адам задумывал очень сложные инструменты. Теперь он сделает что-то попроще.
У Евы тоже появились помощницы, девочки, хоть и маленькие, но всегда охотно помогали матери. А работы обычно было много, и то, что девочкам можно было поручить очередного младенца, было для Евы большим облегчением. Дочки росли красавицами, мать не огорчали, быстро учились всем навыкам.
Как-то Авель, войдя в загон к своим любимым лошадям, почувствовал что-то необычное. Животные не бежали к нему навстречу, не приветствовали его, вообще, чувствовалось какое-то напряжение. Сначала Авель подумал, что кто-то из животных болен. Они всегда сильно реагировали на чью-то болезнь, очень переживали. Вот от стада отделился гнедой кобель:
– Авель, мы хотим поговорить с тобой.
– Что случилось, кто-то заболел?
– Нет, все здоровы.
– Тогда что произошло.
– Мы хотим уйти, не все некоторые из нас. Мы не можем без свободы. Тут мы все время закрыты, должны выполнять часто тяжелый труд. Мы не хотели убегать, как другие животные, сломав изгородь, мы хотим предупредить.
– Ну, что ж, удерживать я вас не смогу, да и не стану. Но в свою очередь тоже хочу предупредить. Пропитание вам придется добывать самим, но это полбеды. Здесь вы были под нашей защитой, а на воле вам ежеминутно будут угрожать хищники. Так, что подумайте.
– Мы уже вес решили.
– Ну, что ж, тогда я открываю загон. Прошу вас, будьте осторожны, держитесь вместе. Если кто надумает, возвращайтесь обратно.
Авель открыл загон, одна треть лошадей, опустив головы, уходили. Тяжело было Авелю наблюдать за этим, он тревожился за них, но хотя бы его любимые лошади остались, подошли к нему.
– Может я их чем-то обидел? – спрашивал Авель
– Ты тут не причем, зов природы и свободы для них стал неудержимым.
Авель расчесывал гриву своей любимой белой лошади, когда в загон прибежал Каин.
– Авель, ты что натворил, почему лошади ускакали? Они что, сломали загон? И почему ты их не догоняешь?
– Я отпустил их, они захотели уйти.
– Что? Ты это серьезно? Как ты посмел отпустить их? А завтра придут овцы и быки, тоже захотят свободы, ты их тоже отпустишь?
– Да, Каин. Пойми, хоть они на нас работают, но они наши друзья.
– Ты совсем помешался, курица, что , тебе друг?
– Да, они все наши друзья.
– Меня совсем не интересует тот бред, который ты несешь. Почему ты не соизволил сообщить мне, ты что, забыл, кто тут старший, кто принимает решения. Ты что о себе возомнил? Я сейчас все расскажу отцу, и мы догоним этих лошадей.
Каин побежал к Адаму. Адам выслушал его и сказал:
– Не возмущайся, Авель поступил правильно. Я бы и сам их отпустил. Мне и так совестно, что они безвинно разделили нашу участь, работают на нас. Кроме того, Каин, Авель лучше всех понимает животных, и поэтому все вопросы, связанные с ними он будет решать и без моего согласия.
Каин ушел недовольный, ворчал всю дорогу.
– Коровы и куры наши друзья! Так мы без всей живности скоро останемся!
Глава 15
Подошло время сбора винограда. Адаму понравилось выращивать эти синие и белые ягоды. Кроме того, что они сами по себе были вкусны, налиты сладким соком, будто капельки солнца, Адам сумел изготовить из них напиток, который он смешивал с водой. Он назвал его вином, оно бодрило и веселило, утоляло жажду в самый жаркий день. Каждый год Адам увеличивал виноградник. В этом году они с Каином немало потрудились над лозой. Урожай был отменный, каждая гроздь была размером больше локтя. После сбора урожая, Адам все же закончил гусли. Он сказал, что в седьмой день, который Бог создал для отдыха, у них будет небольшой праздник. В свободный от работы день каждый занимался тем, что ему нравится. Авель со старшей сестрой рисовали. Ева была очень рада, что детям нравится это занятие. Авель начал рисовать, будучи совсем маленьким. У него несомненно был талант, Авель быстро схватывал все, что Ева ему показывала. И теперь , когда стадо паслось, Авель рисовал пейзажи. Еве приходилось очень часто делать краски, пока Авель сам не научился извлекать их из растений, трав и насекомых. Сестра тоже полюбила рисовать, и они втроем с Евой уже планировали, как распишут стены дома, который построит Адам. Младшая сестра, как и Ева, любила заниматься цветами, она уходила в лес, выискивать новые экземпляры для их садика. А Адам что-то изобретал, экспериментировал: он смешивал какие-то компоненты, в котелках что-то кипело, булькало, воняло. Это было время, когда дети окружали Адама, задавая свои сто тысяч «почему?» Адам всегда терпеливо отвечал на все вопросы. Его рассказы были такими яркими, полными, всеобъемлющими. Дети очень любили слушать отца, к сожалению, он всегда был очень занят.
Ева и сегодня не могла отдохнуть, она готовила праздничный обед, дети ей помогали. И лишь Каин лежал в тени, удивляясь, как им охота что– то делать. Смеркалось. Вся семья собралась на улице у костра. После обеда Адам принес гусли, ударил по ним, и вот полилась чудесная мелодия. Неожиданно Авель достал дудочку, которую сам смастерил и начал вторить отцу. Мелодия стала насыщенней и тут запела Ева. Адам уже забыл, какой у нее необыкновенный голос. А может и не забыл, может и делал эти гусли в надежде снова услышать ее пение. Вроде бы мелодия была такая, как в Раю, но это только на первый взгляд. Сейчас Адам и Ева вплетали в нее все свои переживания , даже самые скрытые. Не только боль, но и гордость за пройденные трудности и радости слышались в ней, но все же грусти было больше. Евин голос, такой чистый, сильный, гибкий, казалось, заполнил все пространство. Адам только аккомпанировал ей, угадывая наперед рисунок мелодии, которую сплетала Ева. Дети были потрясены услышанным, даже Каин был взволнован. От этой песни что-то болело и вместе с тем таяло в груди, какая-то щемящая, неведомая тоска заползала в сердце. Авель почувствовал всей душей, как тяжело его родителям, что значит для них утрата Рая, что они хоть и его родные, но другие, знавшие иную, недоступную уже ни для кого жизнь. Авель только прикоснулся к ней и был потрясен. В этот момент он понял, насколько им тяжело каждодневно прятать эту тоску. У них он учился мужеству и выдержке. Ева закончила петь, все молчали, все были взволнованны, Адам украдкой утер слезу.
– Ну хорошо, а теперь потанцуем, повеселимся! – сказал Адам.
Он ударил в гусли, завел веселую, зажигательную мелодию. Ева слушала несколько тактов, а потом встала и начала танец, девочки присоединились к ней, подражая матери, Авель и Каин тоже поднялись и стали танцевть, и только Адам не мог к ним присоединиться, но он тоже пританцовывал, ударяя в такт по гуслям. Сначала движения Евы были плавными, но мелодия становилась все быстрее, Ева двигалась все ритмичнее, движения стали резче. Она танцевала яростно, будто хотела что–то доказать небесам. Одна мелодия сменялась другой, Адам на ходу их придумывал. Повизгивая от радости, между танцующими, прыгали собаки. И только коты в этой кутерьме сохраняли невозмутимость. Они лежали невдалеке, лениво помахивая хвостами, переглядываясь друг с другом: « что же это все может означать?». Неожиданно Каин принес большие бревна и начал ими жонглировать, он так легко это проделывал, что со стороны могло показаться, что он перебрасывает пустотелые трубки. Родные знали об огромной силе Каина, но сейчас все были поражены. Было весело, танцевали до глубокой ночи, разошлись лишь тогда, когда погас костер.
Глава 16
Адам с Авелем возвращались с паздбища. Впереди, радуясь возвращению домой, бежали собаки, сзади блеяли овцы, а Адам с Авелем шли неторопливо, хотя и они соскучились по дому. Адаму совсем не обязательно было отправляться на паздбище: за многие десятилетия у него родилось достаточно сыновей. Теперь им с Евой не приходилось заниматься всем на свете. Со временем, само по себе, произошло разделение труда: кто-то пахал землю, кто-то занимался заготовкой материалов для строительства, кто-то выплавлял металлы, изготавливал инструменты, вообще у детей обязанность была не одна, а несколько. Сначала Адам присматривался к детям, ставил их на все работы, наблюдая, какой труд у них выходит лучше всего. Потом, подрастающих детей отправлял к старшим сыновьм, которые отвечали за данную работу. Конечно, были и общие послушания для всех – это чистка загонов для животных, заготовка сена, строительство новых домов для подрастающих детей. Строительство нового дома был всегда праздник– во-первых это было как бы совершеннолетие для детей: они выростали и получали свое, отдельное жилище. Во-вторых, дом строили все вместе, сообща, толокой. Дети и взрослые перемазывались глиной, – на строительстве всегда бывало шумно, весело, звучал смех и песни. И, наконец, новый дом всегда был воплощением очередного замысла Адама. Он , наверное, нетерпеливее подросших детей ждал его завершения. Вот сейчас они с Авелем подходят к построенным домам – их уже так много! А будет еще больше! Это гордость Адама. Даже не верится, что когда они с Евой сюда попали, взору предстала обширная равнина – сейчас внушительная часть ее была застроена домами. Да, какими домами! Каждый из них был своеобразным, не похожим на другой, особенно по цвету. Адам давно научился извлекать из растений различные красители. Это было дело трудоемким и хлопотным, но стоило того. Но теперь одна из его старших дочерей всерьез начала заниматься изготовлением красителей. Она использовала не только растения, но и некоторых насекомых, раковины моллюсков. Ей удалось добиться таких удивительных, насыщенных цветов, что Адам радовался, тому, что она начала превосходить его своими занятии. Первые дома, которые со временем слегка полиняли, да и краска была еще не такой совершенной, как сейчас, Адам уже перекрашивал в новые, яркие цвета. Дома были окружены живописными палисадниками, которые пестрели разнообразными цветами. Это хлопоты его дочери Яхвы, она как мать любила цветы. Ей было поручено украсит каждый палисадник около дама.
Проведя некоторое время на паздбище, Адам как бы новым взглядом оценивал окружающее. Все большая гордость переполняла Адама: перед ним предстал небольшой городок, заселенный его детьми, построенный, по большей части его руками, руками его детей, по его замыслу. В такие минуты, казалось, горечь изгнания из Рая полностью покидала его сердце.
Хорошо, что он решил уйти с Авелем пасти скот. Уже много лет он был постоянно занят нескончаемыми делами и заботами и сейчас бы не смог все оставить, если бы не Авель и Ева настояли на том, что ему необходимо отдохнуть, переключиться, а самое главное, подумать о многом. Вот и сейчас, глядя на дела своих рук, все казалось безоблачным, но вот из одного из домиков послышались крики, ругань. Адам поморщился: его дети очень часто ссорились. Вспоминая, как по изгнанию из Рая, они с Евой часто бранились, Адам не мог забыть того тяжкого, угнетенного чувства, которое его охватывало всякий раз после очередной ссоры. Сейчас они с Евой жили дружно, и он всякий раз убеждал детей все решать мирным путем. Они вроде бы соглашались с ним, виновато кивали головами, а через время снова ругались. Самое ужасное, что причины их ссор были мелочными и ничего не значащими. Дети не хотели уступать друг другу, младшие не всегда слушали старших. А иногда, во время ссор, ему казалось, что его дети вообще друг друга не любят. Это обстоятельство очень огорчало Адама и Еву. Дети были очень разными, некоторые из них радовали Адама, а некоторые сильно огорчали. Больше всего Адама огорчало проявления несправедливости и жестокосердия. Удивляло Адама и то, что некоторые из его детей совсем равнодушны к прекрасному. Их не трогала чудесная музыка, которую писал он и Авель, они были равнодушны к картинам, которые рисовала Ева и старшие дочери. Они не могли понять восхищения, которое вызывала посуда и статуэтки животных и людей, которые делала Зейна. Вначале он предлагал, что бы дети сами рисовать наброски своих домов. Но большая часть из них рисовала что-то такое примитивное , говоря еще при этом : «нам не нужно красиво, главное, побыстрее». После этого Адам перестал спрашивать детей, сам делал чертежи для каждого дома.
Но самое страшное, ненависть и жестокость он часто видел в глазах своего первенца, приемника – Каина. Адам долго закрывал глаза на все его выходки, раздражался, когда Ева рассказывала ему о недостойном поведении сына. Адам всегда считал, что некоторая доля властности у Каина должна присутствовать. Очень долго Адам ошибался на счет Каина, он не хотел видеть очевидного. Наверное, если бы в детстве он пристальнее присмотрелся к характеру сына и стал бы методично его исправлять, о чем так часто просила его Ева, результаты не были бы столь плачевными. Адам понимал, что теперь исправлять что либо, уже слишком поздно. Первый раз он был ошеломлен, когда заметил, как Каин безжалостно бьет быка, случайно зацепившего сложенные штабеля дров. Когда он посмотрел на лицо Каина, Адаму стало страшно: глаза, налитые кровью, сцепленные зубы, гримаса гнева, исказившая все лицо. Каин в этот момент был уродлив и страшен.
Через некоторое время он с гордостью принес домой шкуру убитого тератозавра. Это событие потрясло всех обитателей. Каин рассказывал, что животное напало на него и ему ничего не оставалось, как его убить. Адам и его дети уже сталкивались с таким страшным явлением, как смерть: иногда это случалось с некоторыми домашними животными. То они видели умершую птицу, а чаще всего Адаму доводилось наблюдать, как в дикой природе животные убивали друг друга. Это было ужасное зрелище: огромные животные с диким воем боролись друг на друга, а потом одно из них побеждало другое, лишая соперника жизни. Встреча со смертью всегда была потрясением для всех, случившееся всегда старались поскорее забыть. Адам содрогался, представляя, как Каин убил животное, а затем снял с него шкуру. Он хорошо помнил, что Бог поручил ему всех животных, он еще понимал их язык. Адам знал, что стал причиной того, что животные начали охотиться друг на друга и были подвластны смерти. Несмотря на то, что дикие животные вышли из людского повиновения, ни одно из них никогда не нападало ни на Адама, ни на его детей, поэтому Адам с сомнением принял рассказ Каина, он уже не раз ловил его на обмане. Всем было очень неприятно лицезреть эту шкуру, для Адама это было немым укором, а маленькие дети просто в страхе убегали. Каину это доставляло большое удовольствие, он напялил шкуру на себя и парился в ней, несмотря на очень теплую погоду, которая всегда стояла . Но Каин не умел еще выделывать шкуры, и, со временем, при высокой влажности и температуре, шкура начала страшно вонять, и, в конце концов, к радости всех, разлезлась.