13
Александр Сергеевич промучился бессонницей до утра и ровно в 9 часов был уже у порога офисного здания, где должна располагаться «Ариадна». Фирма просидела здесь недолго, всего около четырёх месяцев, и съехала в конце января. В общем-то, в этом не было ничего странного, такое сейчас случается сплошь и рядом, но в совокупности с заблокированным сайтом говорило о том, что её постиг тот же конец, которого Снежана добивалась и для «Орфея». С какой же стороны ждать проблем ему? Пока мозговой штурм ведущих специалистов фирмы никаких зацепок не дал. Риски были, конечно, в каком бизнесе их нет? но за рамки обычных не выходили.
В полдень раздался звонок из Питера с первой обнадёживающей новостью: Снежана купила через интернет билет в Стокгольм, и вылетает сегодня в 15.30.
– Ты успеешь её перехватить?
– Я уже туда еду. Кроме того, я ещё вчера расставил на всех вокзалах и в аэропорту наших людей с её фотографией, так что не проскочит.
– Вылечу в Питер, как только смогу. Действуй!
– Есть!
Ничего не делать было мучительно. Как-то за суетой внутренняя боль отступала, но стоило остановиться – накидывалась с удвоенной силой…
… Снежана катила чемодан по Пулково, углубившись в свои мысли. Все дела в Москве и Питере она сделала, по крайней мере, те, на которые хватило душевных сил, Анечку проведала, и теперь возвращалась в Стокгольм зализывать свои сердечные раны. Что ж, хотя бы одна дилемма решена окончательно: теперь её дом – Швеция, и с Россией её уже ничего не связывает.
Чьи-то мужские ноги заступили ей дорогу, она попыталась объехать препятствие, но её осторожно взяли за локоток, и знакомый голос произнёс:
– Снежана Степановна, с Вами очень хочет поговорить Александр Сергеевич!
Снежана подняла голову и увидела перед собой начальника охраны Аркадия Денисовича собственной персоной. Она оглянулась в поисках Саши, но того не было, а Аркадий Денисович решил, что она ищет пути к бегству:
– Давайте не будем устраивать спектакль. Чем быстрее вы поговорите, тем быстрее исчезнут все… недоразумения между вами.
Снежана смирённо кивнула головой, тем более что бежать всё равно не было никакой возможности. Вместе с Аркадием Денисовичем, который галантно, но твёрдо, взял её под руку, мужчин, окруживших её, было трое. Один из них перехватил её чемодан на колёсиках, а другой забрал сумочку. На выходе из аэропорта их ждала машина. Двое уселись по бокам от Снежаны на заднем сиденье, а Аркадий Денисович – впереди с водителем.
«Прямо как преступницу везут, – горько подумала Снежана, – Зря ты это затеял, Саша. Лучше бы было разбежаться без разговоров…»
Аркадий Денисович доложил шефу об удачном завершении операции, получил инструкции, куда отвезти беглянку, и стал наблюдать за Снежаной в зеркальце. Женщина вела себя совершенно спокойно, выглядела больше уставшей, чем встревоженной своей дальнейшей судьбой, и Аркадий Денисович поневоле залюбовался ею. Он прекрасно понимал шефа, потерявшего от неё голову. Была в ней при её безукоризненной красоте и грации какая-то чертовщинка. И она, безусловно, не была дурой. А сексуальность ощущалась уже на уровне запахов. Чёрт! Какие мысли лезут в голову! И Аркадий Денисович сердито нахмурился и развернул зеркало так, чтобы не видеть Снежану.
Снежану с охраной разместили в загородном доме Александра Сергеевича под Большим Бором. Он смог туда добраться ближе к ночи, поэтому не стал сразу приступать к разговорам. Решил дать себе успокоиться и отойти от гонки последних двух дней. Столько всего произошло диаметрально противоположного, столько рухнуло надежд, столько появилось вопросов, что хватило бы и на месяц. Он только разрешил себе посмотреть на неё через экран видеокамеры. Кажется, она спала. И он тоже лёг, и забылся младенческим сном.
14
Утром Александр Сергеевич застал Снежану стоящей у окна. День был солнечный, и её тоненькая фигурка таяла на глазах – вот-вот совсем исчезнет.
– Здравствуй, Снежана! Поговорим?
– А у меня есть выбор? – отозвалась Снежана, поворачиваясь к Александру Сергеевичу.
– Нет. («Как она осунулась, и кажется, даже похудела…»)
Снежана пожала плечами и присела в кресло. Александр Сергеевич пододвинул к её креслу стул, перевернул его задом наперед, и уселся на него, как на коня.
– Твоё появление на моей фирме не случайно?
– Нет.
– Ты хотела разорить меня, так же, как «Орфея»?
Снежана фыркнула и с презрением ответила:
– Баграмян – козёл! Жалко, что не успела довести дело до логического конца, меньше бы распускал руки и тряс своими штанами!
Александр Сергеевич вспомнил, как о хозяине «Орфея» отзывался его начальник охраны – «мутный мужик», и ответ Снежаны его не удивил.
– Что же тебе помешало?
– У вас появилась вакансия, и я не могла её упустить.
– Тогда повторяю свой вопрос: твоей целью было моё разорение?
– Нет.
Нет, так дело не пойдёт! Снежана вроде и отвечала прямо на вопросы, но информации это не прибавляло. Похоже, придётся вытаскивать всё клещами.
– Ну, да, так же, как ты не хотела уничтожить и «Ариадну», но она всё равно загнулась. Правда, на неё у тебя ушло четыре года, а остальным хватало год-полтора.
– Моя профессия – кризисный менеджер, – холодно ответила Снежана, – Вы можете проверить любую фирму, в которой я работала, они существуют и по сей день, и все довольны моей работой.
– Мы бы с удовольствием это сделали, если бы ты со своей помощницей не уничтожила все файлы, – вкрадчиво возразил на это Александр Сергеевич. (В принципе, они уже проверили несколько питерских фирм – Снежана говорила правду. Только вот «Ариадна» никак не вписывалась в общую схему), – Но мы вернёмся ещё к этому вопросу. А сейчас – так что по поводу «Ариадны»?
– А этой фирмы и не было. Она существовала только на бумаге.
– Четыре месяца оплачивать офис, платить сотрудникам – и всё это ради чего?
– Мне нужно было прикрыть три года своей работы за границей, когда не было записей в моей трудовой книжке, я же знала, что вы будете меня проверять и…
– Что же ты замолчала? Я тебя внимательно слушаю.
– И… и создать имидж роковой женщины, что бы ты мной гарантированно заинтересовался…
– То есть целью твоего прихода на фирму был я?
– Да.
Снежана опять зажалась и перешла к односложным ответам, а у Александра Сергеевича голова пошла кругом.
– Почему?
Снежана застыла, глаза её заледенели и невидяще смотрели сквозь него. Александр Сергеевич потянулся к креслу Снежаны руками, придвинул его вплотную к своему стулу и взял лицо девушки в ладони, как будто хотел отогреть её.
– У тебя получилось, заинтересовала! Кстати, могло и не получится. И что дальше? Почему ты сбежала? Да ещё так тайно, с уничтожением документов?
– Не могло не получиться! – предпочла ответить Снежана только на один из вопросов, но Александр Сергеевич обрадовался и этому. Главное, чтобы говорила, а не зависала с застывшими глазами, такими страшными в этот момент. Хочет говорить об этом – будем говорить об этом, а потом выведем разговор куда нужно.
– Это почему же?
– Эффект «голого короля». Если все вокруг говорят, что такой-то человек умный, талантливый, красивый, сексуальный и он сам в этом уверен, то и вы будете думать точно также. Может, когда-нибудь и очнётесь, и подумаете – «Ну, и дурак же я был! Не замечал очевидного!», но это будет потом, не сразу. Плюс знание твоих привычек, предпочтений, интересов – и вот уже создан образ идеальной женщины: соратника, друга, любовницы, хозяйки…
– Значит, всё это – ложь? Тонкий расчёт?
– Да!
Это было больно. Очень больно. И он не сдержался, спросил:
– И в «Березках» тоже?
– Да. Я видела, как ты отреагировал на моё преображение, но почему-то не подошёл, даже на танец не пригласил, только хмурился и стрелял гневным взглядом, а потом и вовсе ушёл. Пришлось задействовать запасной вариант «б». Я знала, что ты катаешься на лыжах по утрам и просто тебя ждала…
Александр Сергеевич вспомнил светлое лицо Снежаны в лыжной шапочке, щурящиеся от яркого солнца глаза…
– Так меня изучала целая шпионская сеть? – насмешливо спросил Александр Сергеевич, пряча за насмешкой горечь от воспоминаний.
– Зачем нужна сеть, если есть младший брат, обожающий старшего брата и готовый говорить о нём часами? – в тон ему ответила Снежана.
Ох, как хотелось Александру Сергеевичу стереть эту насмешку с её лица! Никогда в жизни он не поднимал руку на женщин, но сейчас первый раз в жизни ему захотелось сделать это.
– Продолжай!
– Потом ты сорвался и уехал, а я стала обдумывать план «в». Но ты неожиданно вернулся…
– И ты не преминула воспользоваться ситуацией?
В вопросе прозвучало больше горечи, чем насмешки, как хотелось бы Александру Сергеевичу. Он вдруг с ясностью осознал, что, если бы не открытый призыв во взгляде Снежаны, дальнейшие события не развивались бы столь стремительно и бурно. Снежана не ответила на этот риторический вопрос, только слегка передёрнула плечами – мол, и так всё ясно, о чём говорить? И опять замолчала. Пришлось продолжать Александру Сергеевичу:
– Ну, хорошо, покувыркались в постели к взаимному удовольствию, что дальше?
– Покувыркались?! – хрипло расхохоталась Снежана и вскочила с кресла, нависнув над Александром Сергеевичем, – И ты каждой, с кем «покувыркался» даришь обручальное кольцо? Ну, нет, милый, ты меня любишь! И ещё не скоро забудешь! И тебе будет очень-очень больно! Надеюсь, что долго! Как бы я хотела сделать тебе ещё больнее, но не могу, не могу…
Александр Сергеевич был ошеломлён этой вспышкой ненависти и – да, ему было очень больно, но внешне он этого никак не показал, лишь побледнел немного. Подчеркнуто медленно встал, отодвинул в сторону стул (хотя на самом деле хотелось его отшвырнуть в сторону) и вернул своё доминирующее положение над Снежаной не только в силу роста, но и больно сжав её за плечи.
– За что?
Хотелось спросить по-другому: «За что ты так с нами? Зачем ты это делаешь? У нас была любовь! У нас было счастье!» Он не мог до конца поверить Снежане, что она не испытывала к нему никаких чувств. Уж за свои холостяцкие сорок пять лет, он умел отличать голый секс от занятий любовью, да и так притворяться двадцать четыре часа в сутки в течение четырёх месяцев просто невозможно! Его последний простенький вопрос как будто выпустил весь воздух из Снежаны. Горящие ненавистью глаза заледенели, помертвели и она тихо произнесла:
– Анечка Светлова…
Александр Сергеевич дёрнулся, как от пощёчины, и опустил руки. А Снежана, лишившись опоры, медленно опустилась обратно в кресло, а потом подняла глаза на растерянно покачивающегося мужчину:
– Вижу тебе знакомо её имя…
Ещё бы оно не было знакомо Александру Сергеевичу! Он несколько месяцев не мог избавиться от видения: ванна, полная воды и струйки алой крови, поднимающиеся со дна на поверхность расширяющейся воронкой от порезанных рук Лёшки. И он сам, мертвенно белый, в первое мгновение показавшийся уже не живым. Так бы всё и было, если бы он приехал на пару часов позже. И точно такая же фотография, только вода уже вся окрасилась в красный цвет, а вместо брата на ней молодая девушка, почти девочка, с тонкими чертами лица – Анечка Светлова, как ему потом сказали в полиции…
– Кто она тебе?
– Она моя сестра.
– Сестра? Но у вас и фамилии, и отчества разные…
– Это имеет какое-то значение? – презрительно произнесла Снежана. – Но, если для тебя это так важно, то мы не сёстры по крови. Она младшая дочь моего отчима, который был мне больше, чем отец. А она была для меня самым дорогим на свете человеком. Надеюсь, это ты можешь понять?
О, Александр Сергеевич прекрасно это понимал! С Лёшкой они тоже были родными только по отцу, но это не играло никакого значения для их взаимной любви и дружбы.
– Как ты меня вычислила и почему ждала два года?
Вместо ответа Снежана прочла нараспев:
– «Я шел домой согбенный и устАлый,
Главу склонив.
Я различал дАлекий, запоздалый
Родной призыв.
ЗвучАло мне: «Пройдет твоя кручина,
Умчится сном».
Я вдАль смотрел – тянулась паутина
На голубом
Из золотых и лучезарных ниток…
ЗвучАло мне:
«И времена свиваются, как свиток…
И всё во сне…
Для чистых слез, для радости духовной,
Для бытия,4…»
«В сто сорок солнц закат пылАл,
В июль катилось лето.
Была жара, жара плыла
На даче было это5…»
«Мы встречались с тобой на закате.
Ты веслом рассекала зАлив.
Я любил твое белое платье,
Утонченность мечты разлюбив6…»
И так несколько тетрадей, исписанных стихами. И в каждом Ал, Ал, Ал с большой буквы. Ещё читать?
Александр Сергеевич отрицательно покачал головой, не в силах вымолвить ни слова.
– Она была одержима тобой! Неужели ты этого не понимал? Ты – такой умный, опытный?! Или тебе было всё равно? Ну, ещё одна несмышлёная девочка пала к твоим ногам… Одной больше, одной меньше… Но это для тебя! А для неё ты был её первой любовью, понимаешь? Первой и единственной! Так она считала. И не справилась, когда ты её бросил. Может быть, ты даже сделал это мягко и тактично, допускаю. Но сделал, развернулся и ушёл. И забыл! А для неё рухнул весь мир! И жизнь потеряла смысл. А, может, она ждала, что ты придёшь и спасёшь её, как рыцарь в сверкающих доспехах…
Снежана выдохлась и замолчала. Александр Сергеевич тоже молчал. Что он мог сказать? Что Снежана не правильно поняла ситуацию, и это не в него, а в его младшего брата была влюблена её сестра? И сюжет был не из «Синей Бороды», а, скорее, из «Ромео и Джульетты»? Или что он прекрасно её понимает и сочувствует, поскольку и сам чуть не потерял родного брата, решившего свести счёты с жизнью тем же способом, что и его любимая? Или рассказать, как потом ему несколько месяцев каждую ночь снился один и тот же сон, где он опаздывал, опаздывал на поезд, опаздывал войти в квартиру, где были уже почему-то две ванны, в которых лежали бездыханные Лешка и Анечка? Что бы это изменило в их со Снежаной отношениях? В отношении Снежаны к нему? Уменьшило бы это его чувство вины, которой вроде и не было, и не должно было быть у него, а почему-то было, было… Нет, не мог он допустить, чтобы Снежана начала ненавидеть Лёшку вместо него, никак не мог. Пусть лучше всё останется, как есть! Пусть Снежана продолжит ненавидеть его. Как же он теперь её понимал – «я хотела сделать тебе ещё больнее»! Пусть лучше считает, что месть настигла виновного. Может ей так станет легче? Хотя бы ей… Потому что ему теперь будет вдесятеро больней – и за неё, и за себя, и за их несостоявшееся счастье… И за Лешку. И за Анечку…
– Ты мне что-нибудь скажешь?
– Ты свободна. Можешь идти.
– И это всё?
– Всё!
– Что ж, счастливо оставаться!
И Снежана ушла. Ушла из комнаты и из его жизни. А Александр Сергеевич рухнул на стул и просидел там в оцепенении, пока в комнату не заглянул Аркадий Денисович, чтобы доложить, что благополучно доставил Снежану в аэропорт.
4 – из стихотворения А.Белого «Закаты»
5 – из стихотворения В.Маяковского «Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче»
6 – из стихотворения А.Блока «Мы встречались с тобой на закате…»
15
– Алексей Сергеевич, Вы могли бы приехать в Москву?
– Что-то случилось? Что-то с Сашкой?
– Да вроде всё нормально, – в голосе Аркадия Денисовича чувствовалась неуверенность, – Но Вам всё-таки лучше приехать.
Бывалый военный и бывший мент обычно говорил отрывистыми чёткими фразами и неуверенность – это была не та черта, которая была ему свойственна. Лёшка и сам уже давно рвался в Москву, чувствуя какой-то дискомфорт, какую-то тревогу, которую сам не мог чётко сформулировать. Так же как и не мог понять, почему надо ехать именно в Москву. Но Сашка всё время находил какие-то причины и поводы отложить его приезд: то заваливал работой питерский филиал, и Лёшке, как его руководителю, было не до поездок. То сам куда-то срывался из Москвы, и ехать туда, когда старший брат отсутствовал, как-то уже не хотелось. И теперь Алексей решил лететь в Москву немедленно, ни о чём не предупредив брата. И чего он, дурак, раньше так не сделал?
На фирме Лёшка брата не застал, хотя и был самый разгар рабочего дня. Зато переговорил с Аркадием Денисовичем. И этот странный разговор ещё больше усилил тревогу, чем что-то прояснил, поскольку начальник охраны ничего не сказал, а только настоятельно его просил поговорить с братом. Из уклончивых ответов Лёшка только понял, что с фирмой всё в порядке, чего не скажешь о её руководителе. И он рванул на московскую квартиру, поскольку Александр Сергеевич теперь предпочитал управлять фирмой, не выходя из дома.
В первый момент Алексей не узнал брата: тот зарос так, что отросла неопрятная седая борода, и выглядел стариком. Несмотря на растительность, чувствовалось, что он сильно похудел. А такое затравленное выражение глаз Лешка видел у него только однажды: когда очнулся в больнице после неудавшегося суицида.
Но младшему брату Александр Сергеевич обрадовался. Братья обнялись, и Алексей прошёл в квартиру, где по углам клубилась пыль, и стоял острый запах табака. Алексей не стал ходить вокруг да около, и напрямую спросил старшего брата – что с ним происходит? Александр Сергеевич равнодушно пожал плечами и сослался на болезнь. Впрочем, при разговоре о работе он оживился, и они довольно долго и подробно обсудили, как идут дела и в Питере, и в Москве. Поскольку в лоб ничего выяснить не удалось, Алексей начал менять темы, чтобы осторожно нащупать корень зла. Но и здесь ничего путного выяснить не удалось. Александр Сергеевич напрягся, только когда Алексей упомянул Снежану:
– Ну, а как там моя протеже? Работает по-прежнему, как многорукая богиня?
– Она уже давно уволилась. Скучно ей у нас стало, – ответил Александр Сергеевич и перевёл разговор на другую тему.
Алексей уехал в Питер сразу после празднования Нового года и больше в Москве не появлялся. О взаимоотношениях между братом и Снежаной не знал. Как-то не было принято между братьями, чтобы старший докладывал младшему о своих сердечных делах. Саша был в хорошем настроении, и младшему этого было достаточно. Лишь дважды в их разговорах всплывало имя Снежаны. Первый раз, когда закончился двухмесячный срок командировки Алексея в Питере, и он спросил брата и начальника в одном лице о Снежане точно такими же словами, как и сегодня. Только ответ был другой – Александр Сергеевич сказал грозным голосом, что раз он такой злыдень, что Питер ему дороже, чем родной брат, то пусть он там и остаётся. Конечно, это была шутка, и Алексей понял, что работой Снежаны довольны, и он может остаться дома, в Питере. Второй раз имя Снежаны всплыло, когда Александр Сергеевич просил Алексея восстановить в памяти адреса её прежних работ. Что конкретно случилось, Алексей так и не узнал, но, поскольку брат сказал, что произошло просто недоразумение и всё разъяснилось, то и допытываться не стал.
Утром Алексей отправился в московский офис один, поскольку Александр Сергеевич показываться на рабочем месте пока не собирался. В данном случае Алексею это было на руку, так как он мог спокойно пообщаться с Аркадием Денисовичем. И когда он упомянул, что брат напрягся при упоминании о Снежане, начальник охраны удовлетворённо кивнул головой, как будто такая реакция начальника была для него ожидаема.
И Аркадий Денисович рассказал Алексею то, что знал сам. О романе между Снежаной и Александром Сергеевичем, который начался сразу после Нового года. Они не афишировали свои отношения на работе, но и так всё было ясно: вместе приезжали и уезжали с работы. Оба светились, как новогодняя ёлка. А уж взгляды бросали друг на друга – проводка искрилась!
А в конце апреля Снежана исчезла. Они с Александром Сергеевичем прорабатывали сначала две версии: авария и похищение с целью выкупа. Александр Сергеевич не находил себе места, пока не выяснилось, что исчезли все её документы и на фирме обнаружилась её помощница. Тогда стали прорабатывать версию промышленного шпионажа (в это время Александр Сергеевич и звонил Алексею в Питер). Снежану смогли выследить только благодаря тому, что восстановили данные её загранпаспорта по копии, оставшейся в турагентстве, где Александр Сергеевич забронировал на них двоих тур в Париж, о чем Снежана не знала. И уже в аэропорту отловили её перед посадкой в самолёт до Стокгольма. У них с Александром Сергеевичем состоялся долгий разговор, после которого он её отпустил, и она улетела. А они вернулись в Москву. Александр Сергеевич замкнулся, ещё примерно месяц ходил на работу, а потом всё чаще и чаще стал оставаться дома, причём, в городской квартире, а не в загородном доме (и это при том, что обожал его, с основном жил в нём даже зимой, не говоря уж о летних месяцах), пока не перестал появляться на работе совсем. Делами фирмы занимался по телефону, совещания проводил его новый первый помощник, назначенный вместо Снежаны, а документы на подпись ему стали привозить на дом. Вот такие дела были на сегодняшний день.
Алексей был потрясён. Версия событий кардинально отличалась от той, что изложил ему брат тогда в Питере. И он отправился к брату, полный решимости вытрясти из него правду, и исправить ситуацию. Ведь, если двое любят друг друга, нет ничего, чтобы могло бы помешать им быть вместе, кроме смерти…
Но разговора не получилось. Сашка зло оборвал Лёшку:
– Не лезь не в своё дело!
И ушёл курить на балкон. А когда вернулся, заговорил на другие темы, но Алексей почувствовал, что Сашка стал тяготиться его присутствием.
Но теперь, по крайней мере, стало понятно, что выводы Аркадия Денисовича, о том, что корень всех проблем в Снежане, оказались правильными. И Алексей не собирался сдаваться. Ведь есть и вторая сторона – Снежана. Если Сашка не хочет ничего говорить, значит, поедем к ней. Где она там у нас? В Стокгольме? Рукой подать! Не в Австралии же или в Антарктиде! Да, даже, если и там!
Аркадий Денисович оказался золотым мужиком! У него на руках уже имелся и домашний адрес Снежаны, и адрес её работы, и даже адрес её матери (на всякий случай), тоже проживающей в Стокгольме после выхода замуж за гражданина Швеции.
И Алексей отправился в Стокгольм тем же рейсом, которым 3 месяца назад туда улетела Снежана.