20
Ирина Анатольевна сразу поняла, что мужчина настроен решительно и молчать, юлить или грозить ему полицией бесполезно. Адрес больницы он уже знал и его интересовали только два вопроса: его ли это ребёнок и что намерена делать с ним Снежана? Удовлетворённый ответами, что в Швеции Снежана ни с кем не встречалась, а в больницу легла на сохранение, Александр Сергеевич убежал, успев лишь на ходу бросить «Спасибо!»
– Вас к ней не пустят! – прокричала ему вслед Ирина Анатольевна, а он только на миг обернулся с задорной улыбкой на губах. «Да, такого не пустишь, пожалуй…»
– Здравствуй, Снежана! Поговорим?
Александр Сергеевич жадно разглядывал Снежану. Его умилили её чуть припухший нос и верхняя губа и очень понравились весёлые веснушки, с которыми она выглядела ещё моложе, чем он её помнил. А ещё в ней появился какой-то внутренний свет. Или это ему только кажется из-за того, что она стоит у окна и солнышко слепит ему глаза?
«Дежавю», – подумала Снежана. Она и ждала, и боялась ждать Александра Сергеевича. Но он пришёл слишком быстро, она ещё не успела придумать, что ему сказать, а потому на автомате повторила то, что сказала три месяца назад на эту его фразу, поскольку разговор тот помнила наизусть: не только слова, но и интонации, выражение глаз, позы:
– А у меня есть выбор?
– Ни малейшего! – ответил Александр Сергеевич и так счастливо заулыбался, что и Снежана не могла не улыбнуться ему в ответ.
– А как ведёт себя наша дочка? – спросил Александр Сергеевич, осторожно положив свою ладонь на едва заметный живот Снежаны, после того, как они оторвались друг от друга, задохнувшись в поцелуе, и присели на кровать.
– Ты и это уже знаешь? – восхитилась Снежана.
Александр Сергеевич рассмеялся:
– А это был чистой воды блеф, любимая!
Апрель 2017
Настоящая итальянская жена
1
Для Дарио1 отец был всегда воплощением жизнелюбия, граничащего с бессмертием, что и соответствовало его имени – Амброджино2. Но с каждым месяцем он всё меньше напоминал весёлого, подвижного, энергичного genitore3… Болезнь как будто высасывала из него жизненные соки, он сморщивался, уменьшался, и теперь больше соответствовал второй составляющей своего имени… Это произошло как-то незаметно для Дарио. Или он просто не хотел замечать состояния отца в своём эгоизме молодости, силы, здоровья, с головой погружённый в создание собственного бизнеса во Франции, а сердцем – своей несравненной невестой Орабель4?
Дарио уже больше 5 лет жил во Франции, наезжая к отцу в Италию только по праздникам. И с каждым годом эти визиты становились всё реже и короче. Нет-нет, он не терял душевной связи с отцом, не стал любить его меньше… Просто сначала становление собственного дела в чужой стране требовало отдавать этому все его силы и время, а потом он встретил и полюбил Орабель, и появился ещё один мощный магнит, удерживающий Дарио вдали от родного дома.
Отец же никогда не жаловался на отсутствие сына, наоборот, он очень гордился тем, что воспитал своего единственного наследника человеком самостоятельным, трудолюбивым и всячески поддерживал его честолюбивые планы создать собственный бизнес своими руками, как когда-то и он, Амброджино, создал свой. И был уверен, что после его ухода в лучший мир, Дарио хватит энергии развивать оба бизнеса, а там, дай бог, у него появятся детишки, и не один, как у него, а, по крайней мере, двое-трое, так что им будет что оставить в наследство. Жаль только, что внуков своих он не увидит… Амброджино и дальше бы скрывал своё состояние от сына, но после операции по удалению опухоли в гортани и выведении трубки через шею, это стало не возможно. Вид измождённого, разом постаревшего и как будто ссохшегося отца стал для Дарио шоком. А расплывчатые прогнозы врачей в одночасье перечеркнули его планы и по поводу бизнеса, и по поводу свадьбы.
Дарио в срочном порядке вернулся во Францию и перекроил работу под своё нахождение в Италии. За 5 лет ему удалось создать вокруг себя сплочённую команду, и здесь он был уверен на все 100%. А вот разговор с Орабель был трудным и оставил на сердце какую-то ноющую боль. Конечно, он понимал, что никакая девушка не будет довольна переносом сроков свадьбы на неопределённое время, но он всё-таки рассчитывал на её сочувствие и согласие на переезд в Италию. Слова сожаления были сказаны, но оставили в душе Дарио червоточинку сомнения насчёт чего Орабель больше переживает: о приближении невосполнимой потери самого родного для её любимого мужчины человека или об отдалении перспектив стать синьорой Бонмарито5?.. А вот от скорого переезда в Италию девушка отказалась категорически, сославшись на уже заключённые контракты. Орабель работала моделью, а этот бизнес не терпит исчезновения с подиума даже на короткое время – слишком много желающих занять твоё место. Дарио недоумевал по этому поводу: ведь всё равно замужество оборвёт её модельную карьеру, так какая разница сделать это месяцем раньше или месяцем позже? Или она настолько не доверяет ему, что готова это сделать только после получения Свидетельства о заключении брака? Но когда он предложил Орабель тихо расписаться в мэрии, она тоже отказалась – ей хотелось красивую пышную свадьбу, белое шикарное платье, много гостей… Они даже немного поссорились (впервые за их отношения). Лишь ночью их помирил секс, но не снял возникшие противоречия.
И Дарио вернулся в Италию один.
1 – в переводе – «обладает многим, богатый»
2 – в переводе – «маленький, бессмертный»
3 – родитель
4 – в переводе – «золотая, красивая»
5 – в переводе – «хороший муж»
2
Видя, какой радостью зажглись глаза отца при встрече с сыном, у Дарио сжалось сердце и застрял комок в горле, и он окончательно уверился в правильности своего решения вернуться. Правда, когда Амброджино узнал об отложенной из-за него свадьбы, то занял позицию Орабель и начал уговаривать Дарио вернуться во Францию или провести церемонию здесь, среди полей и виноградников Апулии. Если бы было всё так просто! Орабель мечтала о свадьбе только в Париже и Дарио почти смирился с мыслью, что не все его итальянские родственники и друзья смогут приехать, но играть свадьбу без отца – это было не мыслимо!
Через пару месяцев после операции Амброджино почувствовал себя значительно лучше. Он повеселел, прибавил в весе и стал напоминать сыну того неунывающего отца, каким он оставил его 5 лет назад. В голову Дарио даже закралась мысль, что медики ошиблись с диагнозом, и скоро всё вернётся на круги своя. Он начал подумывать о возвращении во Францию. Здоровье отца явно пошло на поправку, их семейный бизнес – виноделие, находился в надёжных руках cognatо6 Алберто7 – старшего брата матери Дарио – Эрсилии8.
Амброджино и Алберто, зять и шурин, сдружились сразу, ещё при знакомстве семей перед свадьбой отца и матери Дарио. Сначала их сблизило одинаковое дело их жизни – виноделие, а потом – общее горе… Эрсилия и жена Алберто с их ещё не рождённым ребенком погибли в автокатастрофе: на крутом повороте горного серпантина им навстречу вылетел мотоциклист, и столкновения избежать не удалось. Машину, в которой ехали женщины, подбросило в воздух, она несколько раз перевернулась, а потом упала в пропасть. Мотоциклиста расплющило о скалу. Так Амброджино и Алберто одновременно стали вдовцами. У обоих браки были первыми, поздними и стали единственными. Через год Амброджино уговорил Алберто продать свои виноградники в Венето и переселиться к нему в Апулию, чтобы стать его партнёром по бизнесу и вторым отцом трёхлетнему Дарио. Этот малыш и виноградная лоза стали той опорой и смыслом жизни двух мужчин, которые помогли им не сломаться, выжить и даже постепенно научиться радоваться этому миру, принимать его таким, какой он есть. Вина Апулии – крепкие, глубокого цвета и насыщенного аромата сильно отличались от тех, которые производились в Венето – свежие, с бодрящей кислинкой и ярким плодовым ароматом. И партнёры решили создать нечто новое, отличающееся от традиционных вин обеих областей – более чистое, тонкое, можно даже сказать – утончённое, с выразительным букетом, достойное стать гимном в честь их так рано ушедших жён. 20 лет напряжённых трудов сделали своё дело: вино получилось и начало быстро завоёвывать рынок, раны на сердцах затянулись, а Дарио вырос.
6 – в данном контексте – шурин, а также деверь (брат мужа), зять (муж сестры), свояк (муж свояченицы)
7 – в переводе «яркое благородство»
8 – в переводе «тонкая»
3
Дарио суеверно поосторожничал, не стал пока радовать Орабель своим скорым возвращением во Францию, и оказался, к сожалению, прав – вскоре отцу опять стало хуже. Он, практически, слёг в постель, разговаривал с большим трудом, а потом и вообще перешёл на общение с помощью планшета (единственное действие, освоенное им на компьютерной технике). Дарио старался проводить с отцом как можно больше времени, как будто пытаясь наверстать упущенное за 5 французских лет время. И это стало тяготить Амброджино.
В один из вечеров, которые он традиционно проводил с Алберто, выслушивая новости за день и соглашаясь или споря о планах на будущее их совместного дела, или вспоминая о веселых и грустных моментах их жизни, большая часть которой протекла вместе, Амброджино решил посоветоваться о Дарио. Он решительно отложил в сторону планшет и тихо позвал о чём-то задумавшегося шурина, с грустной улыбкой греющего в ладонях бокал с их новым вином:
– Ал?..
– Да, Броди, – встрепенулся Алберто.
– Я ухожу…
Алберто попытался на этих словах зятя возразить, но Амброджино остановил его жестом руки:
– Я ухожу, и ты это прекрасно знаешь… Но я не хочу, чтобы наш мальчик видел это… У него разрывается сердце… у меня разрывается сердце… Я пытался отправить его обратно во Францию,… но он категорически не согласен… Помоги… Придумай что-нибудь…
– Что же тут можно придумать? Он всё знает о винограде, но у него не горит душа, как у нас с тобой. Пару дней он поездил со мной по полям, но ему гораздо интересней его компьютерные штучки-дрючки, ты же знаешь. Если даже ради них он не хочет уезжать, то.., – и Алберто безнадёжно пожал плечами.
– Надо что-то придумать, чтобы он чем-то занялся… уехал подальше…
– Куда? На край земли? В Африку? Антарктиду к белым медведям?
– В Антарктиде пингвины, а не медведи… Постой! Ал – ты гений! Медведи!!! Только не белые, а бурые…
– Броди, я ничего не понимаю…
– Сейчас, Ал, сейчас… Где же она может быть?.. Ал, помнишь у нас была такая резная шкатулка… Из дерева, не помню как оно называется…
– Не представляю, о чём ты говоришь…
– Из бересты, я вспомнил… Я её привёз из России…
– Ты был в России?! – с подозрением уставился Алберто на зятя.
Говорил Амброджино с трудом, но пока не заговаривался, ум его оставался чистым, острым… до сегодняшнего вечера.
– Это было давно… Ещё до встречи с Эрсилией…
И Амброджино коротко рассказал Алберто о своём путешествии в Москву больше тридцати лет назад. А к утру за время бессонной ночи он уже подготовил план, впервые забыв о боли…
4
Дарио вышел от отца в смятении. Genitore позвал его утром к себе и, явно волнуясь больше обычного, сказал буквально следующее:
– Мой мальчик, я должен тебе кое в чём признаться… Возможно у тебя есть старший брат… или сестра…
Если бы Дарио не успел к тому времени устроиться в кресле рядом с кроватью отца, то он бы мог запросто грохнуться на пол от неожиданности. А отец уже протягивал ему поляроидный снимок, порядком выцветший до почти чёрно-белой фотографии, где был запечатлён молодой улыбающийся Амброджино с какой-то девушкой, смущённо смотрящей чуть в сторону.
Её звали Наташа. Она была переводчицей их группы членов Итальянской коммунистической партии, прибывшей в Москву на XXII Олимпийские игры в 1980 году. Хотя партия и решительно осудила вторжение СССР в Афганистан, а спортсмены Италии выступали на Олимпиаде под флагом Международного олимпийского движения, а не своим национальным, руководство партии всё же решило послать свою делегацию в Москву, чтобы, так сказать, «увидеть всё своими глазами».
Эти 2 недели потрясли Амброджино не столько размахом спортивных соревнований, сколько величественной красотой Москвы с её Кремлём, Собором Василия Блаженного, Выставкой Достижений Народного Хозяйства… Но ещё большее потрясение он испытал от красоты, сердечности и при этом скромности советских женщин. Конечно, в первую очередь, это относилось к Наташе. Они как-то сразу приглянулись друг другу и практически не расставались, хотя оба и понимали бесперспективность, невозможность их дальнейших отношений…
– Дарио, дорогой, ты ведь понимаешь как мне важно знать о судьбе Наташи… Я хочу уйти рассчитавшись по всем долгам… Если у меня есть ещё ребёнок – я должен его увидеть… Это деликатное семейное дело – сделай его сам…
Дарио как сомнамбула вышел из спальни отца и пошёл на веранду собирать свои мысли в кучку: у него есть брат? или сестра? Это казалось невероятным и никак не помещалось в голове. С чего же начать поиски? Лететь в Россию? Да, сейчас это просто, в отличие от 1980 года, но… Москва – это огромный город, а не их маленький остров, где все друг друга знают. А что знает он? Отец не помнил даже фамилию Наташи, а только её нежные голубые глаза и пушистые светлые волосы. Он бывал у неё дома, но не помнил адреса. И название станции метро, до которой они ехали, тоже забыл, только смог описать: высокие мозаичные панно по всему вестибюлю. О-о-очень много информации!..
Весь оставшийся день Дарио копался в интернете, собирая сведения о Москве, Олимпиаде… Но это был бессистемный поиск. Отправную точку он так и не нащупал.
5
Утро внушило больше оптимизма. Как будто мозг не отключался, а всю ночь вырабатывал идеи и выстраивал пути действия. Во-первых, вчера ближе к вечеру Дарио нашёл станцию метро с мозаичными полотнами с очень сложным названием Но-во-сло-бод-с-кая. Амброджино радостно подтвердил, что это она и есть. Что это давало – было пока не ясно. Наташа могла уже давно переехать. Да даже если она до сих пор там и живёт, не будешь же дежурить на станции в ожидании её? И методично обходить дома в округе тоже не будешь. На это просто нет времени. А во-вторых, и самых главных, есть же фото! Если бы Дарио не был так оглушён вчерашней новостью, он бы сразу сообразил, что это и есть путь к разгадке. Он же сам, в конце концов, возглавляет компьютерную фирму, в которой работают сплошь программисты-гении! Да и программы по моделированию изменения внешности человека с течением времени и поисковики аналогичных изображений давно уже изобретены. Только придётся лететь в Париж. Ну, ничего! Отец, воодушевлённый первыми результатами, находится в прекрасном настроении, дядя Алберто всегда рядом. И как же он соскучился по Орабель! Да и по своим ребятам тоже.
Амброджино и Алберто не возражали против его отъезда во Францию, мало того, Дарио показалось, что отец даже обрадовался этому. Они оба с рвением выразили готовность научиться пользоваться скайпом. Дядя Алберто аккуратно записал всю последовательность действий в тетрадочку. А вечером оба старика уже развлекались, общаясь по скайпу из соседних комнат.
У Дарио на душе полегчало. Неизвестно сколько времени займёт его поездка во Францию и даст ли вообще какой-нибудь результат, а так он, по крайней мере, сможет видеть отца каждый день. После звонка на свою фирму Дарио перераспределил заказы между своими ребятами, чтобы освободить время самого талантливого из них – Рауля9 для себя. И, наконец-то, обрадовал Орабель своим скорым приездом.
9 – в переводе – «мудрый волк»
6
Дарио с гордостью наблюдал, как шикарно смотрится Орабель на подиуме. «Какая же она у меня красавица!» Девушка была не просто хороша, а восхитительна в сменяющих друг друга нарядах, хотя на вкус Дарио они и были несколько угловаты. Сердце его таяло, душа пела, а в животе летали бабочки…
Дарио почти месяц проторчал во Франции, но результатов было – ноль. Сначала они с Раулем перевели старый поляроидный снимок в цифру и раскрасили его. Потом запустили программу «старения» с самыми разными исходными данными: счастливая-несчастная, похудела-потолстела и так далее. Каждую из полученных фотографий проверяли на «похожесть» разными программами, браузерами и поисковыми системами. Количество действий росло как снежный ком, но результат от этого не изменялся, вернее – не появлялся. Рауля стал напрягать нависший над ним как тёмная туча шеф, и он попросил его отправиться куда-нибудь… подальше, клятвенно пообещав вызвать его обратно в любое время дня и ночи, как только появится хоть что-то похожее на положительный результат. И Дарио с чистой совестью улетел в Берлин, где Орабель принимала участие в Неделе моды – Berlin Fashion Week…
…Но вскоре Дарио заметил жадные взгляды мужчин, рассматривающих, в отличие от женщин, сидящих в зале, отнюдь не модные наряды, а девушек, вышагивающих по подиуму. И настроение его резко сменилось на противоположное. Он в который раз подумал, что надо, наконец, напрямую поговорить с Орабель о её модельной карьере, вернее, о её скорейшем окончании. Пусть уж отработает заключённые контракты, но на этом надо поставить жирную точку. Дарио был современным человеком широких взглядов, но в вопросах семьи жёстко держался старинных традиций: мужчина должен обеспечивать семью, а жена – заниматься домом и детьми.
После завершения показа Дарио уже целый час торчал на улице, поёживаясь от прохладного ветерка (это вам не жаркий юг Италии!), и недоумевал: за один час дефиле Орабель сменила не меньше пяти нарядов, а сейчас никак не может переодеться в свою одежду?!
А девушка в это время пыталась максимально использовать свой шанс для завязывания деловых контактов, так необходимых модели для успешного продвижения по карьерной лестнице. Именно сразу после показов, когда за кулисами царит праздничное оживление, в суете толкотни можно запросто познакомиться и с ведущими мэтрами и с малоизвестными, но перспективными, модельерами. Выслушивая похвалы довольного сегодняшним выступлением шефа, заметить краем глаза пишущую братию, а потом как бы нечаянно с ним или с нею столкнуться, мило извиниться, улыбнуться – и вот заложен ещё один кирпичик твоего будущего.
А вообще, Орабель была очень довольна своим решением поехать в Берлин. Здесь ей за несколько дней удалось сделать больше, чем за 3 года битвы за парижские подиумы. Там она была «одна из многих», а здесь выделялась своим французским шармом и утончённостью: немецкие девушки были ширококостны и тяжеловаты, славянкам с востока не хватало уверенности в себе и столичного лоска. Поэтому Орабель появилась в дверях большого павильона у Брандербургских ворот, где традиционно проходит Berlin Fashion Week, только когда исчерпала для себя всю ситуацию досуха, до дна.
Дарио уже начал закипать, но Орабель бросилась к нему на шею, покрыла его лицо нежными короткими поцелуями, между которыми успевала шептать: «Прости…прости…прости…» И его сердце растаяло. А потом она повисла на его руке, прильнув к нему всем телом, и защебетала о грандиозности шоу, своём успехе вперемежку со словами о том, как же она по нему соскучилась, и инцидент был окончательно исчерпан.
Так что фотографию отца с русской девушкой Наташей Дарио показал Орабель только на следующее утро, если можно назвать утром время, перешедшее за полдень. Несколько месяцев разлуки, возбуждение от удачного выступления на подиуме, бурлящая энергия молодости и желаний – вот рецепт практически бессонной ночи: сладкой, страстной, ненасытной…
Орабель мельком взглянула на фотографию и удивлённо спросила:
– Это же старое фото твоих родителей, что же тут такого удивительного?
(Рассказать при встрече о чем-то удивительном ей пообещал Дарио по телефону).
– Почему мои родители? – в свою очередь удивился Дарио.
– Ну, вот же твой отец. А это мама, только со светлыми волосами. Покрасилась, наверное, или фото так выцвело…
– Это не моя мама, а русская девушка Наташа, с которой папа познакомился в Москве на Олимпиаде в тясфча девятьсот восьмидесятом году. Посмотри внимательнее, что за их плечами?
– Не знаю, какой-то дворец…
– Это Московский Кремль. Но это не важно. А знаешь, что, действительно, удивительно? У девушки Наташи может быть сын или дочь от моего отца! А, значит, у меня, возможно, есть брат или сестра!
– Вау!
– Да уж. Отец хочет, чтобы я нашёл этого ребёнка…
– Он хочет включить его в своё завещание?
– Не знаю, – опешил Дарио, – Мы с ним об этом не говорили.
– Ну, не знаю. Мне кажется, что тебе не стоит его искать. Подумай сам: появляется ещё один наследник. Отцу его жалко: он вырос без него, в нищей России. Твоя доля, соответственно, уменьшается…
– Даже если и так, – уже с холодком в голосе прервал Орабель Дарио, – то, сколько и кому завещает мой отец – это его право…
Орабель, поняла, что перегнула палку, и прибегла к испытанному способу отвлечения мужчины от проблемы: ласка, поцелуи и…