Ты ворвалась в мою жизнь непрошено… Всё, возможно, будет не так, уж, и плохо!
TekstУ Олеси при встречах с шефом всегда загоралась красная лампочка тревоги. Она никак не могла его понять. То он был холоден и равнодушен, то, вдруг, смотрел таким ласкающим взглядом, что у неё подкашивались ноги и теплело внизу живота. То был суров и груб, то становился нормальным, даже доброжелательным, человеком. И никакой логики в его поведении по отношению к себе Олеся найти не могла, поскольку не относилась к числу женщин, которые крутят мужиками, как хотят, и науку кокетства и соблазнения освоили в совершенстве. Каждый раз, когда она шла к шефу в кабинет, Олеся не знала, кого она встретит за дверью.
Вот на сегодняшнем совещании у Кирилла Андреевича было вполне нормальное, деловое настроение. Совещание бодро катилось, пока не застряло на обсуждении стратегии благотворительности на следующий год. Олесе стыдно и горько было слушать, как цинично обсуждалось не что они могут сделать полезного, а каким образом извлечь из этого максимальные налоговые выгоды. И, когда очередь дошла до неё, она не выдержала и высказалась в том духе, что не в количестве купленных игрушек или компьютеров должна заключаться истинная благотворительность, а в том, чтобы детям-сиротам обеспечивали качественное профессиональное образование, помогали найти свой правильный путь в жизни, предоставляли не только жильё, но и гарантировали устройство на работу…
В кабинете шефа повисла неловкая тишина. Кирилл Андреевич откинулся на спинку своего кресла, выдержал внушительную паузу, и, не поднимая взгляда от своего стола, глухо сказал:
– Вот ты, Олеся Глебовна, этим и займись! Никто не будет возражать, если мы Бахрушину назначим куратором по вопросу благотворительности? – чисто риторически спросил он в конце.
– Но я…, – попыталась напомнить Олеся, что она работает всего лишь на декретной ставке.
– Что, сразу кишка тонка? – ехидно перебил её шеф. – Теоретизировать все горазды, а как дело доходит до практики – в кусты? Совещание закончено!
Олеся шла к Ольге Ивановне и ругала себя на чём свет стоит – ну, чего полезла со своим мнением? Записала бы тихонечко всё, что касается бухгалтерии, и тихо слиняла. А так теперь опять нарвалась на неприятности.
Когда Олеся заглянула в кабинет главбуха, то увидела Ольгу Ивановну разговаривающей по телефону. Вернее, кто-то грозно выговаривал ей что-то в трубку, а она только слушала. Подняла уставшие глаза на вошедшую Олесю и молча указала ей на стул. И Олеся поняла, что шеф её опередил.
– Хорошо, Кирилл Андреевич! Всё сделаем! – закончила Ольга Ивановна разговор с шефом и сказала, уже обращаясь к своей подчинённой, – Ох, и наломала ты, Леська, дров!
– Ругается?
– Угу, злой, как чёрт! Требует, чтобы ты немедленно отправлялась в командировку во все наши подшефные детские дома. Их у нас три, и только один в Подмосковье, а остальные знаешь где?
Олеся обречённо покачала головой, сердцем чувствуя неладное.
– Один в Норильске, другой в Уфе.
– Олечка Иванна, как же я могу туда поехать? Вы же знаете моё положение!
– Леся, ты же хочешь остаться у нас на работе? Придётся выкручиваться. Единственное, что я могу тебе пообещать, это договориться, чтобы в Норильск и в Уфу ты летела не подряд, а возвращаясь в Москву. Подстроишься под график Вареньки. До Норильска лететь четыре с половиной часа, а до Уфы и того меньше. Только постарайся на месте управиться за два дня…
Олеся начала свои поездки с самой дальней точки – Норильска. И уже в первом детдоме поняла, как глупо выглядела на совещании, безаппеляционно высказывая своё мнение, ничегошеньки не зная по сути вопроса. В подшефном детском доме её встретили, как родную. С готовностью ознакомили со всеми отчётными документами, из которых она поняла, что делается гораздо больше, чем можно было предполагать. Например, Никкарт на свои деньги содержит профессионального психолога, не предусмотренного штатным расписанием детдома, и уж, совершенно точно, не получает с этого никаких налоговых дивидендов. Олеся предположила, что это ещё не всё, и оказалась права. Провожая её до гостиницы в конце первого дня командировки, директор детдома – Наталья Георгиевна, сказала Олесе:
– Вы даже не представляете, как мы вам благодарны! И дело даже не в современных компьютерах или гаджетах, которыми вы нас снабжаете, а в том, что дети могут смело смотреть в своё будущее. Ведь профессия в руках, соответствующая твоим способностям, наклонностям и желанию – это ли не залог будущей счастливой жизни?! Да такое не каждый родитель в семье может обеспечить своему ребёнку!
Олеся не всё поняла, из того что ей сказала директриса, и решила на следующий день пообщаться с психологом. И оказалось, что всё, о чём она высокопарно говорила на совещании, уже давно осуществляется Никкартом на практике.
Такая же картина оказалась и в Уфе, и в подмосковном Железнодорожном. Олеся собрала пожелания работников детских домов по приобретениям, систематизировала новые идеи, возникшие в результате разговоров с директорами, психологами, воспитателями и детьми, и через месяц сдала Кириллу Андреевичу подробный отчёт с экономическими выкладками по налоговым льготам.
Шеф, как всегда, никакой оценки её работе не дал, но не цеплялся с придирками и то хорошо! Значит, результат его удовлетворил. Но всё равно было немного обидно. Мог бы хоть как-то оценить проделанную ею работу. И на совещании можно было просто спокойно объяснить ситуацию, а не гонять её через полстраны. Ну, что за характер, в самом деле!
11. Январь
Конец года и начало следующего прошли на удивление спокойно. Хотя чему удивляться? Шеф не появлялся на фирме с 29 декабря, и народ в полной расслабухе весело отметил Новый год на работе. 30 декабря половина сотрудников нагло вообще не появились на своих рабочих местах, а вторая половина смылась после обеда. 31 декабря в затихшем здании были только охранники. А дальше начались новогодние каникулы.
Олеся обожала это время ещё с первого своего приезда в Москву. Город с каждым годом украшался всё красивее и пышнее, хотя, казалось бы, куда уж лучше? Было столько всего интересного, что даже если впрячься, как ломовая лощадь, и с утра до вечера без устали объезжать площадки для детей – всё равно за десять дней все посетить не успеешь.
А в Никкарте выходных дней и вообще оказалось меньше. Ольга Ивановна вызвала бухгалтерию на работу уже 4 января. Так что дети свалились на голову Вареньке, поскольку школа до 8 января не работала. Ну, ничего, как-нибудь три дня выдержит, а там – Рождество 7 января, а потом покатятся обычные будни, и жизнь войдёт в свою колею.
В эти новогодние дни Олеся нет-нет, да и вспоминала о Кирилле. Можно даже сказать, что скучала, но спросить у Ольги Ивановны о том, когда же шеф выйдет на работу, стеснялась. А он возьми и появись в самый неподходящий момент! Только они уселись 6 января за обеденный стол, густо уставленный разнообразной снедью, как бережно сохранённой в морозилке ещё с прошлого года, так и свежеприготовленной, чтобы отметить приближающееся Рождество, как неожиданно открылась дверь, и раздался знакомый, почти родной, ехидный голос начальника:
– Так-так! Вот, значит, в чём состоит необходимость выхода на работу бухгалтерии в праздничные дни? И за это я ещё и двойную ставку плачу?
Олеся от страха вжала голову в плечи, но Ольга Ивановна ни капельки не растерялась и весело ответила шефу:
– Кирилл Андреевич! С праздниками Вас! Прошедшими и наступающими! Милости просим к нашему столу! Мы с девочками уже почти закончили и решили во время обеда немного расслабиться, да и Рождество заодно отметить.
– Ну, ты всегда, Ольга Ивановна, найдёшь, чем оправдать свою бухгалтерию! Ладно, уж, прощаю! Но! Только, если вкусно накормишь домашненьким, – смилостивился шеф, усаживаясь за стол напротив Олеси.
(Бухгалтерия славилась своими кулинарными изысками. Правда, это было не сложно в почти сплошь мужском коллективе.)
– А как же! По-другому никак! Вот салатики, вот рыбка – Танечка сама солила, вот Иришкины огурчики в красной смородине – Вам в прошлый раз очень понравились, вот кулебяка от меня.
– А что у нас Олеся приготовила? – спросил Кирилл Андреевич, ласково поймав взгляд своей визави.
– О, Леся нас побаловала яично-молочным ликёрчиком14! Попробуете?
– А как же! Наливай свою амброзию, винодел! – сказал шеф и протянул рюмку Олесе.
Та засуетилась и, едва сдерживая дрожь в руках, налила полную рюмку густого жёлто-молочного напитка.
– А я решил, что вы «Адвокатом» балуетесь! – произнёс Кирилл Андреевич пока осторожно, чтобы не расплескать, подносил ко рту напиток.
А потом медленно выпил его, смакуя и не отрывая взгляда от Олеси, у которой начали розоветь щёки от смущения.
– М-м-м, сладкий, как губы любимой!
Олеся опять вспыхнула, как маков цвет, разозлилась на себя за это, потом ещё больше разозлилась на Кирилла – что это за игры он с ней играет? Собрала волю в кулак и нахально уставилась на шефа – ещё поглядим, кто в эти гляделки выиграет! Кирилл Андреевич усмехнулся, девчонки захихикали, а Ольга Ивановна, чтобы разрядить обстановку сказала:
– Женский напиток, конечно! А у нас ещё ракия15 есть, сорок три градуса, между прочим, Валюша из Болгарии привезла. Хотите?
– А, наливай! – махнул рукой шеф, и дальше обед покатился во вполне лёгкой дружеской обстановке.
14 – рецепт яично-молочного ликёра
Ингредиенты:
200г сахара,
3 яичных желтка,
Ванилин,
120г молока,
130г сливок,
100г водки
*************
Способ приготовления:
Молоко, сливки, сахар, довести до кипения. Остудить. Взбить с желтками в течение 2 мин. Процедить через один слой марли. Добавить водку и ванилин. Размешать. Охладить в холодильнике.
15 – балканский крепкий алкогольный напиток (бренди), получаемый дистилляцией ферментированных фруктов: винограда, слив, персиков, абрикосов, яблок, груш, черешни, инжира, шелковицы, можжевельника и айвы. Основное отличие от водки – выдержка продукта дистилляции в дубовых бочках, что свойственно для бренди (коньяка) (из Википедии)
12
– Ольга Ивановна, выручай! Не в службу, а в дружбу! Пригласил португальцев к себе в загородный дом в пятницу, а они обрадовались, что будет домашняя еда. Твои же у нас самые знатные кулинарки. Организуешь мне стол человек на десять-двенадцать?
Голос шефа звучал в трубке просительно-заискивающе, можно подумать, что ему можно было отказать.
– Не вопрос, Кирилл Андреевич! Всё сделаем! – как всегда, с готовностью, отсалютовала главбух, – Только подскажите, что приготовить?
– Да всё как обычно вы на праздники готовите. Спиртное, там водочку, вино закупит Сергей Васильевич. Выдели деньги, сколько он скажет. И девчонкам твоим я всё оплачу.
– А первое готовить?
– Первое, – заколебался шеф, а потом весело ответил, – А что? Это идея! Нагрузим их нежные желудки нашим борщом! Только горячее всё равно какое-то надо. Имей в виду – только не рыбу, здесь мы их не удивим.
– Отбивная свинина под сырной корочкой подойдёт?
– Отлично! Сергею Васильевичу скажу, чтобы закупил Абхазское красное вино. Пусть у них всё слипнется!
– Что, достали? – посочувствовала Ольга Ивановна.
– Не то слово! Въедливые такие зануды. По полдня одну запятую на странице договора обсуждаем. Да, и ещё: выдели мне кого-нибудь из своих с утра в пятницу в помощь Маринке для сервировки стола.
– Могу Танечку или Олесю.
– Давай Олесю.
«Кто бы сомневался», – усмехнулась про себя Ольга Ивановна, что выбор шефа падёт именно на Олесю. А ещё с ехидцей подумала – что бы он сказал, если бы она не назвала её имя? Но с шефом лучше не шутить, всё равно он своего добьётся. Да и Леську жалко, похоже, она очень по нему скучает. Наверное, уже и нагоняю была бы рада.
Олеся действительно соскучилась по Кириллу. Вот уже почти месяц его не видела. С 6 января. Португальский проект вступил в завершающий этап подписания договора, и Кирилл Андреевич носился по высоким инстанциям для его согласования. А две недели назад делегация из Португалии в составе трёх человек прилетела в Москву, и он умчался с ними сначала в Норильск, а потом в Уфу. Но даже, когда все вернулись в Москву, совещания с ними проводил за закрытыми дверями, периодически приглашая нужных специалистов, к числу которых, естественно, Олеся не относилась. А потому она обрадовалась предложению Ольги Ивановны помочь шефу организовать встречу с португальцами в неформальной обстановке, тем более что и Вареньке в эту пятницу в ночную смену не уходить, а значит, дети будут присмотрены. Ведь понятно, что вернётся она домой поздно.
13. Февраль
Вечер в доме Кирилла превратился для Олеси в кошмар. Его начало этого не предвещало. Олесю и Маринку с кучей заготовок, приготовленных бухгалтерией, доставил в загородный дом шефа Костик и остался в качестве мужской силы помогать. Потом приехал Сергей Васильевич со спиртным, и Костик поехал за иностранными гостями. За полчаса до их прибытия в дом ввалилась компания из Никкарта, возглавляемая шефом: сам Кирилл Андреевич, Ольга Ивановна, юрист компании Михаил Кирсанов и будущий глава португальского направления Юра Зыков.
Кирилл Андреевич тут же погнал Маринку и Олесю отдыхать, переодеваться и приводить себя в порядок, а сам вместе с остальными наводил последние штрихи на праздничном столе. Вся сегодняшняя суета Олесю совершенно не утомила. Наоборот, в ней бурлила энергия, какой-то молодой задор и разрасталось ожидание чего-то чудесного. Как будто время сместилось, и сейчас было не начало февраля, а канун Нового года.
Всё резко изменилось, когда появились португальцы: два седовласых джентльмена – Жуан Паулу Родригеш Алмейда и Габриэль Лукас да Коста Силва и их переводчица Офелия Филипа Гомеш Камойнш16. Нагромождение их имён и фамилий увеличивало трёх человек до количества футбольной команды. Но иностранцы официальничать не стали, объявили себя Паулу, Габриэлем и Офелией, и тем сняли напряжение в рядах никкантовцев, пытающихся с ходу запомнить кучу чужих и довольно сложных на слух и русский язык имён.
Кирилл Андреевич, как вежливый хозяин представил своих подчинённых, и тут с Олесей случился первый казус: её имени он не назвал. Проскользнул взглядом с Сергея Васильевича мимо Олеси сразу на Маринку. Олеся понимала, конечно, что ни её, ни Маринки, ни Костика здесь, с иностранными гостями, быть не должно, но Маринку же он представил, а её нет. Костика, правда, тоже не представил, но он ведь и так уже был знаком с иностранцами. Олеся растерялась и не знала, как себя вести. Если ей этим указали, что её место на кухне, то зачем надо было заставлять переодеваться в вечернее платье? И что ей сейчас делать – тихо уйти или садиться со всеми вместе за стол?
Положение спас Сергей Васильевич. Следующим этапом Кирилл Андреевич, как гостеприимный хозяин, пригласил всех за стол, и начальник службы безопасности, взяв Олесю за локоток, подвёл к столу и указал на её место. Действительно, на пустых тарелках, пока они с Маринкой переодевались, появились небольшие карточки с именами. Олеся увидела своё имя рядом с именем Сергея Васильевича, и с облегчением решила, что с представлением просто произошло недоразумение.
Напротив уселся Кирилл, рядом с ним Офелия, а следом Паулу и Габриэль. Вроде бы всё выглядело логично: переводчица сидела между главным русским и иностранцами, но… Но, уж, больно по-хозяйски она себя вела. Как будто не работу выполняла, а играла роль жены хозяина. И Кирилла это ничуть не смущало! Олеся не знала, куда девать свой взгляд – куда бы она не смотрела, всё равно в поле её зрения попадала сидящая напротив парочка, и, даже, если сидела, уткнувшись в тарелку, всё равно – уши же руками не закроешь. Но на какое-то время она, видимо, всё-таки отключилась от ситуации, уйдя в себя, и вернулась в реальность, когда кто-то больно наступил ей на ногу. Она вскинулась и увидела, что Кирилл Андреевич грозно смотрит на неё и беззвучно что-то выговаривает. Олеся очнулась, почувствовала запах мяса, навязчиво доносившийся из кухни, и вскочила из-за стола. Хорошо, что Ольга Ивановна и Маринка поспешили вслед за ней, а то бы она с разбегу ухватилась за горячий противень голыми руками. Они вовремя успели её оттащить.
Когда разносили благоухающие ароматами тарелки, Олеся поймала встревоженный взгляд Кирилла Андреевича и разозлилась, поскольку отнесла его не к тревоге за неё (она поневоле вскрикнула, когда чуть не обожглась и это, видимо, было слышно в зале, где был накрыт стол), а к переживанию – испорчено или нет горячее.
Злость помогла ей пережить танцульки, устроенные после ужина. Кирилл танцевал только с Офелией, нежно прижимал девушку к себе, уткнувшись в её пышные волосы. И Олеся не могла не вспоминать о собственных ощущениях в его крепких руках на юбилее главбуха. Но сильно переживать ей не дали. Женщин, как всегда, было меньше, чем мужчин, так что без партнёра Олеся не оставалась ни на одном танце. Галантные португальцы с удовольствием приглашали не представленную им Олесю и даже пытались завести разговор. Их ужасно исковерканные русские слова и её неуклюжий и скудный английский – это был ещё тот разговор!
Только Олеся развеселилась, и её отпустило, как шеф прервал танцы и притащил гитару. Это было неожиданно для всех, как для старых сотрудников Никкарта, так и для гостей, а для Олеси тем более. Он снял пиджак и официальный галстук и негромко запел знакомые всем русским бардовские песни. Никкартовцы, расслабленные вином, с удовольствием подхватывали известные песни. Даже иностранные гости что-то пытались подпевать.
А потом гитару в руки взял дон Габриэль, вполне профессионально прошёлся по струнам, и в подмосковной тишине изящно-печально зазвучали протяжные мелодии далёкой Португалии. Дон Паулу и Офелия попеременно запели хрипловатыми голосами. О чём пела Офелия было понятно и без перевода. Она открыто и призывно смотрела только на Кирилла. А он, не отрываясь, смотрел на неё.
Я одна у кромки волн,
Машу тебе, танцую и зову тебя, а мне
Океан ревет, что я
Взяла его добычу.
Он уже не сможет ничего,
Я тебя спасла из рук его!
И пришла
В последний раз,
Чтоб взять тебя и увести с собой
В наш светлый дом
В сад из роз,
Где скоро ты
Забудешь песню моря.
Океан не сможет ничего:
Я свой мир спасла из рук его!
И пришла
В последний раз,
Чтоб взять тебя и увести с собой
В наш светлый дом
В сад из роз, где скоро ты
Забудешь песню моря.
Я скажу ему, что я пела, улыбалась,
танцевала и жила, мечтая о нас17
Олесе опять стало не по себе, и она пересела, чтобы шеф не попадал в поле её зрения. Но она не могла не признать, что вместе они, Кирилл и Офелия, очень красивая пара.
Кого ещё разозлила вся эта ситуация, так это Ольгу Ивановну. Она прекрасно понимала чувства Олеси и, чтобы прекратить её пытку, шепнула Сергею Васильевичу, что пора бы и по домам. И начальник службы безопасности быстренько организовал сборы.
Гости уехали первыми. Ольга Ивановна не без ехидства отметила, что Офелия была ужасно разочарована, что ей не удалось остаться у Кирилла Андреевича. Видимо, она рассчитывала на жаркие выходные.
Никкартовцы дружно помогли разобрать стол, а потом уехали на трёх машинах по домам. Ни Ольга Ивановна, ни Маринка, ни Сергей Васильевич в предотъездной суете не заметили, на какой машине уехала Олеся. Каждый думал, что на соседней.
А она и не уехала. Кирилл Андреевич поставил её мыть посуду и эта монотонная работа, с одной стороны, успокоила её взбаламученную душу, а с другой, погрузила в себя. Вскоре на кухню явился Кирилл, закатал рукава своей фирменной дорогой рубашки и начал вытирать посуду полотенцем. Они не разговаривали. Только, когда гора посуды закончилась, Олеся спросила:
– Всё? Могу собираться?
– Куда?
– Вы же подбросите меня до какой-нибудь остановки общественного транспорта?
– Ты серьёзно думаешь, что я, на ночь глядя, сяду за руль? – насупившись произнёс шеф.
– Но как же? – растерялась Олеся.
– Переночуешь у меня в гостевой комнате. Или ты меня боишься? – неожиданно закончил он, в два шага оказавшись совсем близко с Олесей и настойчиво удерживая её взгляд своими потемневшими, непроницаемыми глазами.
У Олеси заметались мысли о детях. Она судорожно вспоминала – есть у Вареньки сегодня ночная смена или нет. Но потом сообразила, что вообще бы сюда не поехала, если бы с детьми некому было остаться, и успокоилась, выбросив всю романтическую чушь, которая полезла ей в голову, когда Кирилл появился на кухне, да ещё и обнажил свои сильные мужские руки. Дались ей его руки!
– Куда идти? – гордо вскинула она голову.
Кирилл Андреевич, как всегда, выдержал паузу, задумчиво глядя на Олесю, ничего не сказал, взял её за руку и повёл на второй этаж. Они зашли в довольно просторную комнату с минимум мебели. Широкая двуспальная кровать, две прикроватные тумбочки и платяной шкаф. И ещё одна дверь. За дверью оказался туалет с ванной. На полочке над раковиной лежали новенькая зубная паста, две зубные щётки в прозрачной упаковке, одноразовая бритва, мыло и несколько баночек кремов. Как в отелях, – подумала Олеся.
Шеф раскрыл шкаф, и там оказалось несколько нераспечатанных комплектов белья. Он достал один, деловито его распаковал, а потом начал застилать постель. На Олесины возражения никак не отреагировал, сделал вид, что не слышит. Подал молча ей два кончика простыни, и они вместе застелили широкую кровать. Потом также вместе справились с одеялом в пододеяльнике. Было в этом что-то интимное, неправильное в данной ситуации. Но не драться же с ним из-за этого?
Потом Кирилл Андреевич подвёл Олесю к батарее и показал, как ею пользоваться:
– Вот так повернёшь, если будет жарко. А вот так, если замёрзнешь. Ну, или зови меня, согрею!
– Сама справлюсь! – глухо ответила Олеся, начинавшая злиться и на бесстыжие намёки шефа, и на себя, за то, что уже начала краснеть.
Кирилл рассмеялся, глядя на её смущение, но атаку прекратил. Уже в дверях обернулся и спросил:
– Пижаму принести?
И на утвердительный кивок Олеси не удержался, сказал:
– Только у меня женской нет. Как ты понимаешь, женщины со мной обходятся без нижнего белья!
Олеся покраснела, как маков цвет, и ещё долго в её ушах отдавался хохот спускавшегося по лестнице Кирилла. Когда он вернулся, она кое-как справилась с собой. Он молча отдал ей пижаму и, даже не пожелав спокойной ночи, ушёл. А Олеся потом долго ворочалась, никак не могла уснуть. То снимала, то одевала пижаму. И так, и этак – всё было не так. Когда она её надевала – оказывалась в облаке его запаха, который окутывал её со всех сторон. Пижама была чистой, выстиранной и отглаженной, но всё равно вся пропитанная запахом её владельца. А когда снимала – невольно представляла себя одной из его женщин, немалое количество которых, в этом она была уверена, перебывало в его кровати, в этой или какой-нибудь другой, или в другом месте – не важно. В конце концов, она осталась в пижаме, выбрав её, как наименьшее из зол, и забылась неглубоким сном.
16 – Полное наименование среднестатистического португальца состоит из трех частей: личное имя (обычно одно или два), фамилия матери и фамилия отца
17 – португальская песня «Canсаo do mar» (Песня моря), слова – Фредерико де Брито, музыка – Ферреро Тринидаде. Впервые прозвучала в фильме «Влюбленные Тежу», потом, с изменёнными словами, вошла в саундтреки американских фильмов «Первобытный страх» и «Атлантида: Затерянный мир», став, таким образом, известной всему миру.
14
Как ни странно, Олеся проснулась утром в прекрасном настроении, вполне выспавшаяся и отдохнувшая. Сегодня закончатся её муки, она по-любому доберётся домой, а потом наступят будни, и жизнь покатится обычной колеёй. Но не тут-то было!
Когда она вышла из ванной после душа, завернувшись в банный халат, обнаруженный в шкафчике под раковиной (вот ведь, посмотрела бы вчера – не мучилась бы в пижаме шефа!), Кирилл, как ни в чём не бывало, стоял в проёме её дверей, облокотившись о притолоку и сложив руки на груди. Олеся ойкнула от неожиданности.
– Ты как предпочитаешь: завтрак в постель или на кухне?
Олеся поняла, что расслабляться ещё рано, надо быть начеку, и постаралась ответить спокойно, как будто завтрак в постель, который предлагает своей подчинённой начальник, самое обычное дело:
– На кухне.
– Чай или кофе? – как заправский официант, уточнил шеф.
– Кофе.
Кирилл Андреевич кивнул головой и ушёл, бросив на ходу:
– Пятнадцать минут на сборы.
Олеся поняла это так, что сразу после завтрака они уедут, и обрадовалась ещё больше.
Во время завтрака они обменивались ничего не значащими односложными вопросами-ответами, типа: сахар или сгущенное молоко? тост с колбасой или с сыром? яичница с ветчиной или без? И всё в том же духе. Как два малознакомых пассажира, случайно встретившихся в вагоне-ресторане поезда, где мужчина решил разыграть из себя обходительного джентльмена, а женщина с достоинством принимала его предупредительность.
Наконец, завтрак закончился, и Олеся спросила:
– Во сколько выезжаем?
Кирилл Андреевич ничего не ответил (опять его паузы, будь они не ладны!), собрал посуду со стола, положил её в раковину и отошёл к окну.
– Олеся! Иди сюда! Смотри, сколько снега за ночь нападало. Давай на лыжах покатаемся? В лесу сейчас красотища необыкновенная!
– Кирилл Андреевич! Ну, какие лыжи?! Мне домой надо. Да и нет у меня ничего – ни лыж, ни ботинок.
– У меня всё есть! Если ботинки велики окажутся, оденешь тёплые носки, – как всегда, предпочёл услышать начальник только то, что хотел, – Соглашайся! Такая красивая зима в Москве последнее время не часто!
– А домой когда? – продолжала настаивать Олеся.
– Не раньше, чем после обеда, – сдался шеф.
Олеся прикинула, что к уходу Вареньки она успеет добраться домой, и дала слабину – согласилась. Когда шеф был таким милым, отказать ему было сложно.
Кирилл радостно притащил ворох одежды, из которой Олеся смогла подобрать себе комплект для прогулки. Ей невольно подумалось – сколько же у него было женщин, что, как в магазине, весь размерный ряд присутствует? В ботинки, всё-таки, пришлось поддевать толстые шерстяные носки (ну, да, он же, небось, по моделям всё больше ходок, а у них, при их росте, и размер ноги соответствующий).
Когда вышли на слегка припорошенную свежим снежком лыжню, Кирилл присел около Олеси, велел опереться на его плечо, и заботливо подтянул носки, перешнуровал ботинки, а потом аккуратно вставил их в лыжные крепления. Спросил, глядя снизу вверх на Олесю:
– Всё нормально? Нигде не жмёт?
От его тёплого взгляда, так напоминавшего тот, забытый, которым он смотрел на неё с последней парты класса, от его нежных, уверенных прикосновений рук к её ногам, у Олеси закружилась голова. Но и цену она заплатила не маленькую за его взгляды, так что ей даже не пришлось вспоминать про Офелию, которой Олеся решила пользоваться, как горькой пилюлей для отрезвления от обаяния Кирилла.
В лесу и правда была нереальная красота. Чистейший белый снег шапками висел на лапах зелёных елей и тоненьких ветках голых берёз. Периодически деревья встряхивались, освобождаясь от лишнего веса, и тогда водопад искрящихся снежинок окутывал мелким крошевом одиноких лыжников. Воздух был прозрачным и таким вкусным, что его хотелось вдыхать не только носом, но и ртом. А какая кругом стояла тишина! Только скрип лыж, деловитое постукивание дятла где-то вдалеке и щебетание оставшихся зимовать птиц.
Неожиданно Кирилл остановился, Олеся не успела среагировать, налетела на него и упала. Он легко, одним рывком поднял её и молча указал рукой в сторону. Между деревьев неподвижно стоял красавец лось с мощными ветвистыми рогами и внимательно смотрел на чужаков, без разрешения ворвавшихся на его территорию. Потом, видимо, решил, что опасности они не представляют, мотнул головой, будто выдал индульгенцию, топнул ногой (печать поставил?) и величаво удалился.
– А ты удачливая, Олеся! Сколько тут живу – лося первый раз встречаю!
Олеся кивнула. То ли от произошедшего чуда, то ли от такого радостного, по-мальчишески задорного взгляда Кирилла, сердце у неё пропустило удар и ответных слов не нашлось. А в голове предупреждающе забухало – Офелия, Офелия, Офелия.
Но на этом чудеса не закончились. Кирилл куда-то свернул, и они выскочили на утоптанную лыжню, где стали попадаться другие лыжники. Две лыжные ниточки шли параллельно друг другу, так что уступать лыжню встречному спортсмену не приходилось. И вдруг из-за поворота вынырнул… Дед Мороз на лыжах. Всё чин-по-чину: длинный красный кафтан с белой опушкой, окладистая седая борода, залихватские усы, размеренные степенные движения.
Ничуть не смущаясь, Дед Мороз поравнялся с застывшей парой и важно произнёс:
– Здравствуйте, добрые люди!
– Здравствуй, Дедушка Мороз! – как прилежный школьник откликнулся Кирилл, а Олеся ответила на автомате:
– Здравствуйте!
– С Новым годом вас! Как вам, нравится, какую зиму красивую я в этом году сделал?
– Нравится! – хором ответили Кирилл и Олеся.
– А вы меня чем отблагодарите: стишок какой расскажите или песенку споёте?
От неожиданности им ничего в голову не пришло, кроме как «В лесу родилась ёлочка». И, хотя, бедный дедушка слушал эту незатейливую песенку уже, наверное, в тысячный раз, виду он не подал. Выслушал с доброй улыбкой, выдал каждому по конфетке и последовал своей дорогой.
По лукавому взгляду Кирилла Олеся поняла, что последнее чудо было, если и не специально подстроено, но и не неожиданное точно.
– Этот чудак из соседнего посёлка. Кстати, борода и усы у него настоящие. Сначала все от него шарахались, а потом привыкли. Дети даже расстраиваются, если не встретят его в лесу. Так что встреча с ним теперь считается хорошей приметой.
Домой вернулись голодные и уставшие, но довольные. Накинулись на вчерашнее мясо, как стая голодных волков. Попутно вспомнили, как оно чуть не сгорело в духовке. А когда Олеся показала, какое страшное лицо с выпученными глазами было у Кирилла, когда он ей давил на ногу, дружно расхохотались. Кирилл признался, что сначала испугался за испорченный ужин, а потом переживал – не обожглась ли она.
Олеся опять засмущалась и стала собирать посуду со стола.
– Да брось ты эту посуду! – с досадой произнёс Кирилл, взял руки Олеси в плен своих рук и притянул в себе. – Останься со мной до завтра, – попросил, заглядывая глубоко в океан её голубых глаз.
Воздух вдруг наэлектризовался. Сердце у Олеси забухало молотом по наковальне, а коварный искуситель уже положил свои руки на её спину и притянул к себе так близко, так близко, что она уже чувствовала его дыхание на своих губах. Кожу под его руками жгло огнём, тело растекалось расплавленным воском, а в голове холодным сквозняком проносилось: Офелия, Офелия, Офелия…