IV
Что же представляет собою политическое и так называемое национальное движение в некоторых провинциях Индии? Мы видим, прежде всего, стремление со стороны интеллигентных классов, получивших европейское образование (бабу, как их называют в Индии), к большим правам. Англия, нуждаясь в низших чиновниках, знающих туземные языки, открыла в Индии несколько университетов, из которых и вышли бабу. Эти университетски образованные туземцы первые выдвинули «петицию о правах»… для себя. «Бюджет лежит на наших плечах, – говорили они, – между тем правительство, назначая чиновников, дает преимущество не образованным индусам, а англичанам, окончившим кембриджский или оксфордский университеты. Если же индусов и допускают на службу, то только на сравнительно мало оплачиваемые должности. Теоретически все места открыты для выдержавших установленный экзамен, но все выгоды на стороне англичан: экзамены производятся не в Индии, а в Англии, куда должен поехать молодой индус, желающий поступить на правительственную службу. Молодой человек хорошо знает, что, если он сдаст экзамен первым, а англичанин последним, преимущество все-таки будет отдано не индусу». Интеллигентные туземцы указывали на то, что, в то время как 8000 англичан, состоящих на правительственной службе в Индии, получают жалования 13.930.554 ф. ст. в год, 130.000 чиновников и служащих индусов получают вместе только 3.284.193 ф. ст.
«Все наиболее хорошо оплачиваемые места в правительственной службе в Индии для нас фактически закрыты», – жалуются бабу. «В нашей же стране нас не пускают на государственную службу, на лучшие места. Из денег, вносимых нами же, платят громадные жалования чужим… В министерстве внутренних дел жалование от 75-200 рупий в месяц получают только 380 европейцев, но 5.080 индусов; от 1000 рупий и больше получают 690 англичан и только 16 индусов». Бабу требовали, и совершенно справедливо, прав для себя; но даже наиболее передовые из них умолкали, когда вопрос касался каст. «Индийский реформатор необыкновенно смел, когда дело идет об абстрактных вопросах, и становится крайне робким, когда выдвигаются бытовые вопросы, – пишет один из лучших знатоков современной Индии. – На платформе он будет громить поработителей, но в частной жизни реформатор – сам раб традиций и старых обычаев. В глазах европейца самые крайние требования, выставляемые индийскими прогрессистами, покажутся до смешного умеренными; но радикалам приходится постоянно лавировать между Сциллой индусского консерватизма и Харибдой западного презрения… Самые смелые бабу обходят вопрос о кастах. В 1906 году в Мадрасе престарелый радикал и филантроп Рао-Богадур-Вирасалингам-Пантулу, брамин по происхождению, с целью протеста против кастовой системы сорвал с себя всенародно нить, свидетельствующую о высоком происхождении, и, таким образом, присоединился к отверженным. Но это единичный случай. Европейски образованные бабу, требующие политического самоопределения, оставляют касту в неприкосновенности» [20].
Политические требования индусской интеллигенции были сформулированы на ежегодных съездах (Indian National Congresses) представителей от разных провинций, которые начали собираться с начала восьмидесятых годов. На первых конгрессах принимались крайне умеренные резолюции, содержавшие пожелания о допущении интеллигенции на хорошо оплачиваемые места и о предоставлении ей некоторого участия в обсуждении законов. С течением лет резолюции становились все более и более резки не столько по содержанию, сколько по форме. Бабу, знающие только книжный английский язык, выбирают для выражения своих мыслей всегда самые «решительные» и самые «громозвенящие» слова. Каждый оратор, даже когда он говорит о таких скромных вещах, как о новом колодце, верно следует совету, который Гейне подает немецкому поэту: