– Есть. А что? – лениво отвечал тот.
– Гляди! – Максим указал вниз на быстро приближающуюся к ним группу людей.
– Чёрт! Тероборона! – толстяк побледнел.
– Надо валить в вагон! Там можно запереться! – наступая на него, потребовал Максим.
– Ты что дурак? Мы там замёрзнем на хер! – возмутился толстяк.
– Может, и нет! Скоро ремонтники появятся!
– А если не появятся?
– Давай ключи!
– Не дам! Пусть грабят вагоны! Если не будем им мешать, они нас не тронут! – лицо толстяка побледнело, глаза бегали, он совсем забыл, что выше Максима по званию.
– Ах ты, предатель! – прошипел Максим, кулаки его сами собой сжались.
– Я тебя сейчас расстреляю! Давай сюда ключи!
Толстяк безвольно отдал Максиму ключи.
– Пошли! – Максим схватил девушку за руку и потащил её за собой.
– Её-то зачем? – взмолился толстяк, торопливо застёгивая свой полушубок.
– Заткнись! – Максим распахнул дверь.
– Пошевеливайтесь! – он пропустил вперёд толстяка и девчонку.
– Давай! – обратился он к машинисту.
– И не подумаю, – спокойно отвечал тот. Он запахнулся в свою меховую, местами протёртую до дыр куртку и уселся на ящик с инструментами, его глубоко запавшие глаза глядели на Максима без всякого страха.
– Я тебя убью! – зашипел Максим.
– Валяй, – машинист равнодушно махнул рукой, – лучше сразу, чем в вагоне околеть! Это вы должны груз защищать! У меня даже оружия нет.
– Сволочь! – Максим плюнул на пол и поспешил вслед за своим спутниками. Подталкивая друг друга, они спустились на противоположенную сторону состава от той с которой приближались тероборонцы и, утопая в снегу, поползли, пригибаясь, к ближайшему вагону. Когда Максим влез на площадку он увидел, что партизаны уже совсем рядом, рассыпавшись по склону оврага, они торопились наверх, первый из них уже карабкался на насыпь. Негнущимися от волнения пальцами Максим начал возиться с замком.
– Быстрее! Чего копаешься! – жарко дышал ему в ухо толстяк. Наконец ключ повернулся, Максим сорвал замок и распахнул дверь в вагон. На него повеяло морозным ледяным дыханием. Изнутри вагон был обит толстыми свинцовыми листами и, по сути, представлял собой огромный холодильник. В этот момент грохнул выстрел, Максим обернулся, толстяк вскрикнул, нелепо взмахнул руками и, повалился на Максима хватаясь за рукава его тулупа скрюченными толстыми пальцами. Максим оттолкнул его, высунулся из-за двери, вскинул карабин, навёл его на ближайшего из партизан, который спотыкаясь, подбирался уже к самому железнодорожному полотну и почти не целясь, нажал на спуск. Карабин резко отдал в плечо, тероборонец осел на снег и упал лицом вниз. Больше не оглядываясь, Максим втащил толстяка внутрь, за ним впавшую в ступор девчонку и захлопнул дверь. Не успел он ещё запереть её, как на дверь обрушился град ударов. Максим сделал шаг назад, судорожно сжимая в руках винтовку. У его ног хрипел толстяк. В вагоне было темно, и Максим слышал лишь дыхание девушки, но не мог её разглядеть. Удары в дверь смолкли. Достав, он зажёг карманный фонарь, его жёлтый луч осветил толстяка, лежавшего на полу, похожего на бесформенный куль с тряпьём, девочка сидела в углу, обхватив колени руками и опустив голову в пёстрой вязаной шапке. Сейчас она показалась Максиму похожей на беспомощного цыпленка. Он прислонил винтовку к одному из ящиков, стоявших поблизости, и склонился над толстяком, тот больше не хрипел. Дотронувшись до его губ Максим, понял, что его напарник умер. Он выпрямился, тяжело дыша и сказал дрогнувшим голосом, обращаясь скорее к самому себе.
– Ничего. Скоро ремонтники приедут!
Девушка ему не ответила, даже не пошевелилась.
– Ты это, не сиди на полу! Отморозишь себе всё! – мягко сказал он ей.
– Ты хороший, – тихо проговорила девочка, не поднимая головы.
– Да. Наверное, – Максим тяжело дышал, ноги его дрожали. Рыская лучом света по вагону, он попробовал осмотреться. Вдоль стен стояли какие-то ящики с выведенными на них чёрной краской номерами. «Жратва, наверное!» – подумал он. Максим всё ещё стоял у двери, приходя в себя. С той стороны послышалось какая-то возня.
– Может взрывчаткой? – предложил чей-то неуверенный мальчишеский фальцет, едва слышный из-за двери.
– А она у тебя есть? – передразнил его другой голос, принадлежавший, судя по всему, мужчине постарше.
– Нет. Но взрывчаткой надо! – продолжал настаивать первый голос.
– Иди уже ко второму вагону, горе ты моё! – мягко сказал ему пожилой.
– Лады, Евгений Вадимович! Иду!
Некоторое время из-за двери ничего не было слышно. Максим беспомощно оглядывался, в вагоне как будто стало ещё холоднее, он ощущал, как деревенеют пальцы на его руках и ногах.
– Слушай парняга, – донеслось до Максима из-за двери, – я знаю, ты меня слышишь! Не знаю, как тебя зовут. Как меня зовут, ты слышал. Послушай, что я тебе скажу. В этом вагоне лекарства и жратва, и они мне нужны! Очень нужны, пойми! Мы с голоду помираем! Кого ты здесь защищаешь? Этих упырей, которые всё это и устроили? Пойми дурачёк, они на таких поездах не ездят! Сам знаешь, они даже из бункера не выходят! Что ты защищаешь? Их сытую жизнь? Не будь дураком!
Максим затаил дыхание, сердце бешено стучало у него в висках, ему даже стало немного теплее.
– Послушай, мне уже всё равно! Я своё пожил, да и дозу такую хватанул, что вообще удивительно, что жив до сих пор! Но моя дочь больна! Ей нужны лекарства! Ей всего двенадцать! Я сам сдохну, но ей помереть не дам! Пойми же ты меня дурачёк!
Евгений Вадимович умолк.
– Ну, застрелил ты Ромку. Бывает. Ромка твоего друга прихлопнул, я понимаю. Я клянусь, мы тебе ничего не сделаем! Слово даю! – продолжал он после паузы. Максим молчал.
Евгений Вадимович усмехнулся.
– Я понимаю, ты ремонтников ждёшь!
Сердце Максима похолодело.
– Так вот они не приедут! Ты со мной разговаривал, дурья башка! Не ловят ваши дебильные рации здесь! Ты же должен был это знать! Ястреб, я Сокол, приём! Понимаешь? Не придут они тебя спасать!
– Ну, сходим мы за взрывчаткой и взорвём эту дверь на хер! Но ты-то к тому моменту замёрзнешь! И девчонка, что с тобой тоже!
Евгений Вадимович закашлялся.
– Вот, дыхалка уже не та! – он сплюнул.
– Понимаешь, вся эта херня, что с нами случилась, не ты ни я в этом не виноваты! Но у нас всё же есть шанс остаться людьми, а не превратиться в скотов! Понимаешь парняга?
– Иди к чёрту! – сдавлено закричал Максим, голос его прозвучал как-то жалко и неубедительно. Позади него послышался шорох, он оглянулся и увидел, что девчонка стоит позади него, замахнувшись чем-то. Он ещё успел осознать, что это его винтовка, как ему на голову обрушился удар, и он потерял сознание.
Максим пришёл в себя от холода, он сидел в вагоне у одного из ящиков, девушка стояла перед ним на коленях, прижимая к его голове какую-то тряпку. Дверь была распахнута настежь, боковая стенка вагона сдвинута в сторону, мужчины проходя мимо него, вытаскивали ящики, передавая их друг другу. Никто не обращал на него никакого внимания. Где-то поблизости натужно рычал дизельный двигатель, скорее всего вездехода. Максим подумал, что людей стало гораздо больше. Видимо отряд в пять человек, был передовой группой.
– Извини, – тихо проговорила девушка, не глядя на Максима. «Всё понятно. Она одна из них!» – подумал он с горечью. Провели меня как лошка!
Ветер окончательно стих. Казалось, что сейчас выглянет солнце, но Максим знал, что этого не случится. Моменты, когда буря стихала, очень быстро сменялись резким ухудшением погоды. Максим задумался о том, когда он последний раз видел солнце. Кажется, это было в какой-то другой жизни. В вагон вошёл пожилой высокий мужчина, с непокрытой головой. Он показался Максиму огромным, почти великаном, у него были абсолютно седые волосы, белые как снег, черты его лица казались, будто высеченными из камня. Мужчина посмотрел на Максима ясными голубыми глазами, в лице его не было никакой угрозы, только что-то похожее на жалость.
– Евгений Вадимович, солярку слили. Ящики погрузили, можем ехать, – подскочил к нему молодой парень, похожий на студента из прежней жизни.