Икам. Случайный визит. Четвертая книга романа «Икам – легенда легиона»

При этом, сначала создалось впечатление, что поспешность Роберта может оказаться удачной. Ворвавшись в мусульманский лагерь, где многие еще спали, 600 крестоносцев и тамплиеров графа встретили лишь очень слабое сопротивление и начали разить врага направо и налево. Фахр ад-Дин, выполнявший утренние омовения, быстро надел первые попавшиеся одежды, вскочил на лошадь и поскакал в бой, даже толком не вооружившись. Сразу же наткнувшись на двух рыцарей-тамплиеров, он был убит.

Бойня началась по всему лагерю. Ибад рассказывал, как латиняне «убивали всех, не щадя никого», и заметил, что «было грустно видеть так много мертвых тел и пролитой крови, и утешало лишь то, что это были враги христианской веры».

Это жестокое нападение смяло лагерь Айюбидов, и, если бы Роберт теперь решил закрепить свой успех, перегруппировать силы и дождаться подхода Людовика, победа франков могла стать быстрой и блестящей.

Но основные силы крестоносцев, состоящие не из рыцарских романтиков, а из прагматичных арбалетчиков и копьеносцев, продолжали действовать в соответствии с, согласованным на военном совете, планом. Начав укрепляться на захваченном плацдарме, они остались в неведении о разгроме вражеского лагеря.

Разгромив лагерь врага, воодушевлённые рыцари, скромно решили продолжить свой путь Славы и Подвигов. Они даже не посчитали необходимым, поставить в известность своих боевых товарищей, копошащихся в грязи и занятых укреплением плацдарма, о своем решении захватить, заодно, и укрепления аль Мансура. На плечах отступающего врага, они смело бросились в раскрытые городские ворота. В городе располагались конные части мамлюков, основной ударной силы армии султана. Бесцеремонные действия крестоносцев они восприняли как повод для драки, и ввязались в неё с горячностью, свойственной увлекающимся натурам.

Легкий захват Дамьетты сыграл с рыцарской молодежью злую шутку. Они решили, что оборона крепостей и городов незнакома местным туземцам. Поэтому, по их мнению, все защитники города уже покинули стены и их ждет в городе парад, праздничный погром и пир победителей.

Мамлюки, народ плохо знающий об обычаях благородных рыцарей, просто закрыли за ними городские ворота и втянули их в уличные бои. Почти четыре тысячи мамлюков сцепились с шестьюстами конными рыцарями. Цвет рыцарства бесславно погибал на улицах городишка, названия которого в Европе никто не только не знал, но и даже не слышал о нем. Горстка всадников на взмыленных лошадях, все-таки вырвалась из кольца и вернулась к королю, чтобы сообщить тому о славной гибели его брата Роберта д’Артуа и еще сотен рыцарей-тамплиеров, включая Великого Магистра ордена Тамплиеров и Уильяма Лонгсуорда, графа Солсбери (известного нам по «делу Скрипалей») и других славных воинов Креста.

Неизвестно, как принял Святой король это печальное известие. Но, проявлению его чувств помешали начавшиеся атаки египтян на войска Креста, захватившие плацдарм на берегу реки Бахр-ас-Сагир, которую крестоносцы прозвали Танис.

Воодушевленные разгромом передового, рейдового, рыцарского отряда, собрав все силы, находящиеся в этом районе войска, мамлюки несколько раз пытались сбросить врага в воду. Это был тяжелый день для воинов Креста. Привыкнув к длительному сидению в укрепленном лагере, солдаты впервые за все время пребывания на Святой Земле, смогли увидеть врага лицом к лицу. Это знакомство сильно запало в души вчерашних крестьян из Европейских земель. Король Людовик в этой обстановке проявил себя достойно. Являясь плохим стратегом и тактиком, он продемонстрировал редкое упорство и хладнокровие, очень ценное в оборонительном бою. Отказываясь отступать, он вынудил всех удерживать захваченные позиции. Видя такое упорство, мамлюки отступили, дав возможность воинам Святого короля перевести дух и укрепить свой лагерь.

Отбив все атаки, крестоносцы навели мост из сцепленных лодок через реку и поставили два укрепленных лагеря на обеих берегах Бахр-ас-Сагир (Танис). В этом лагере армия Креста оказалась в патовой ситуации. Потери лучшей части рыцарской конницы делало дальнейшее наступление на Каир невозможным. А отход кДамьеттестал невозможным, так как был бы воспринят всеми, как признание поражения.

Через три дня мамлюки повторили свою попытку, опрокинуть крестоносцев, но пехота, составляющая основную часть армии, в оборонительном бою была не «по зубам» атакующей легкой кавалерии. Затем наступило время «беспокоящих действий». Когда, прожив очередной день, каждый считает его своей победой. Так могло бы продолжаться долго, но 25 февраля 1250 года, после многомесячного путешествия из Ирака, в дельту Нила прибыл, наконец, наследник Айюбидов аль-Муаззам Тураншах. Нерешительность крестоносцев, помогла ему побороть сомнения, и он согласился занять трон султана. С энергией новичка он возобновил нападения на лагерь Святого короля. И он приготовил армии Креста смертельный удар. Между Дамьеттой и лагерем Короля, по реке поддерживалась постоянная связь с побережьем, обеспечивая армию всем необходимым. Именно по этой пуповине и был нанесен этот удар. Волоком перетащив свои лодки, мамлюки взяли под контроль эту единственную артерию, питающую армию Креста.

Это был сильный ход. Лишенная продовольствия и подкреплений армия, чувствующая себя отрезанной от своего мира, начала быстро терять волю к борьбе и способность к сопротивлению.

Неготовность взять на себя ответственность и принять тяжелое и непопулярное решение об отводе армии, привело к тому, что приказ на отступление был отдан слишком поздно, когда армия перестала быть военной силой и превратилась в толпу, действующую по принципу: «Спасайся, кто может!»

4 апреля латинская армия получила соответствующий приказ. Все, у кого была возможность, бросились искать места на лодках и кораблях, не задумываясь о том, что у них на пути их ждет встреча с лодками врага. Снимая с себя ответственность, Святой король приказал отход начать в ночной темноте, чтобы ввести в заблуждение врага. Людовик также приказал своему инженеру некому Жослену де Корно перерезать канаты, удерживающие лодочный мост, когда переправа через Танис будет завершена.

Если рассуждать отвлеченно, то совершить пеший марш в 60 километров, вдоль берега реки, отбиваясь от атак кавалерии – задача сложная, но возможная. Можно назвать десятки кадровых армий мира, которым эта задача была бы «по плечу». Но ополченцам европейских баронов, прибывшим сюда для грабежа и насилия, эта задача оказалась невыполнимой. Армия, как боевая единица, перестала существовать. Крестоносцы, потеряв голову от страха, бросились бежать. По мосту, который остался невредимым, конница мамлюков бросилась преследовать толпы солдат, потерявших управление и способность к сопротивлению. Десятки перегруженных лодок, пользуясь попутным течением, отправились в свой последний путь в тщетной надежде добраться до стен Дамьетты.

Некоторые пехотные отряды, сплотившись вокруг знамен своих сеньоров, ушли дальше других. Отряд с северного побережья прошел почти пол пути до спасения, когда был окружен конниками Тураншаха. Получив заверение в сохранении жизни своим солдатам, бароны приказали своим людям сложить оружие. В этом отряде были и новые знакомые нашего героя. Оттуда, связанными по десять человек, их ждал длинный путь в лагерь военнопленных. В лагере, всех пленников, носящих шпоры, отделили от остальных. Их разместили в крепостях, где им предстояло ожидать выкупа из плена. Весть о пленении короля окончательно сломила солдат, потерявших свободу.

Новый властелин Египта, вошедший в роль защитника ислама, стал тяготиться несколькими тысячами пленных крестоносцев, попавших к нему после сражения. Сначала, он решил порадовать своих новых подданных массовыми казнями неверных франков. Чтобы продлить удовольствие, он приказал ежедневно казнить по триста человек. Но, через некоторое время, его советники объяснили своему кровожадному султану, что даже пара тысяч пленников, обреченных на смерть, доведенных до отчаяния и решивших продать свои жизни подороже, могут сокрушить, даже такое большое государство, как Египет. Казни прекратились, и пленникам было предложено принять ислам и отправиться на работы, ожидая выкупа из плена. Тех, кто отказался, небольшими партиями, без лишнего шума, отправили на невольничьи рынки. Тех же, кто принял ислам, ожидали каменоломни под Каиром. Там и провели все эти годы бывшие воины Креста Доминик и Франкоис из Прованса, по воле сердца и в силу неких обстоятельств, принявшие ислам и ставшие в новой жизни Ибадом и Азатом.

Святой король, находясь в плену, не оставил в беде своих верных воинов. Все, кто прибыл сюда из Европы с королем Людовиком, имел благородных предков, гербы и девизы, после внесения за них выкупа Святым Королем в 1252 году были освобождены из плена и уехали в Европу. Сам Святой король уже год, как покинул Святые Земли, пообещав вернуться, во главе очередного крестового похода.

Про тех, чья верность матери Святой церкви не прошла испытания трудностями похода, ни вспоминать, ни говорить среди приличных людей, было не принято. Потому судьбы рядовых солдат Креста остались для их далёкой Родины безвестными, а их могилы на чужбине становились безымянными.

Всё это время Ибад и Азад работали на каменоломне, добывая мрамор для строящихся в Каире дворцов. Там их хорошо кормили и сокращали рабочий день в период Рамазана. Но однажды к ним во двор пришли слуги Калифа и сообщили, что Калифу нужны воины, и все, кто умеет держать оружие, могут стать воинами непобедимой армии Повелителя Правоверных. Зная по опыту, что быть солдатом легче и веселее, чем надрываться в каменоломнях, друзья сразу согласились сменить кирку на меч. После принятия ими ислама, их знание религиозных догм, никого не интересовало. Все эти годы на пятничной молитве было достаточно стараться повторять за муллой слова молитвы и совершать поклоны вместе со всеми. Но, во дворе калифа, этого могло оказаться недостаточно. Поэтому помощь Икама оказалась для бывших солдат Святого короля очень своевременной. Отказ от христианства, по их мнению, навсегда закрыл им дорогу домой, и теперь им нужно было стать правоверными мусульманами. Но, наш герой зародил в них зерна сомнения, сообщив, что никто не мешает им повторно, принять крещение и снова стать христианами. Эта мысль заставила их по-другому взглянуть на службу Калифу. Но, мысль решиться открыто заявить о своем ренегатстве, пугала каменотесов. Тем более, что отказ от принятого ислама карался смертью. Поэтому вечерами, они долго и горячо спорили о чем-то шепотом на своём, непонятном для всех старофранцузском наречии.

Наконец, время ожидания гостевом дворе закончилось. Караван, направляющийся в Багдад, собрался в дорогу. Три десятка невольников, скованные по парам, утром рассаживались на верблюдов. Ехать на верблюде, привязанным к жесткой скамье верблюжьего седла, все равно, было гораздо лучше, чем месить желтую пыль караванной дороги. Тяжелым было лишь то, что в пути узников кормили только утром, с восходом солнца и вечером, после остановки для ночлега.

Случайно или нет, но напарником Икама на верблюжьей скамье оказался авторитет иракской бригады. Его имя было Бехна́м. Он демонстративно игнорировал нашего героя и тот тоже, не делал никаких попыток сближения. На стоянках оба возвращались в свои группы. Икам к франкам, Бехнам к своим людям. В пути, стражники постоянно находились возле своих подопечных. Но, то ли потому, что люди Бехнама сами были караванщиками, а может быть, по другой причине, но отношение к ним было лучше, чем к другим арестантам. Их часто навещали люди из каравана. Они приходили к ним на привалах, с разрешения охраны, приносили с собой угощение и присоединялись к ним во время ужина и потом, о чем-то, долго беседовали с Бехнамом. Иногда они присоединялись к ним во время молитвы, хотя в пути религиозное рвение караванщиков снижалось, не вызывая ни у кого нареканий на этот счет.

Кроме двух десятков верблюдов с невольниками, в состав каравана входило несколько сот одногорбых и двугорбых верблюдов, нагруженных огромными тюками с товарами. Каждый двугорбый верблюд бактриан вез груз до пятисот килограммов, что вдвое превышал груз одногорбого дромадера. Каждый погонщик вел группу не более чем в пять верблюдов с грузом. Большую часть пути они предпочитали идти пешком рядом со своими подопечными. Для перевозки невольников и их охранников, использовали только одногорбых верблюдов. Во время утомительного дневного перехода, все невольники, наслаждаясь возможностью, беззаботно дремали, покачиваясь на спинах своих кораблей пустыни.

Глава третья. Встреча с охотниками. Сафари. Удачный выстрел

В этот день погода выдалась сухой и теплой. В полдень монотонное движение каравана, под однообразное звяканье бубенцов было прервано протяжными криками, разносящимися по степи. Караван замедлил своё движение, подтягиваясь к головным верблюдам. Длина каравана сократилась вчетверо, а затем он и, совсем остановился. Презрительно поглядывая сверху на происходящее, не переставая жевать жвачку, верблюды начали дотягиваться до придорожных кустиков, не упуская возможность подкормиться, сочетая так сказать, «приятное с полезным». Из-за придорожных холмов показалась редкая цепь людей, которые лениво улюлюкали и протяжно покрикивали, двигаясь к дороге. Вот цепь пересекла дорогу перед караваном и направилась в сторону от дороги.

В это время, впереди головы каравана, на расстоянии нескольких сотен метров показалась группа онагров. Двигаясь за вожаком, она остановилась на холме, осматриваясь в поисках безопасного пути. Вскоре, из-за гребня холма показалась группа всадников, преследующих животных. Со свистом и криками, охотники погнали своих лошадей к онаграм. Цепь загонщиков отрезала дорогу онаграм в степь. Но тут, между загонщиками и остановившимся караваном, образовался разрыв. Во главе табуна был старый и опытный вожак. Много лет он водил свой табун по степи. Он знал, как бывают опасны всадники с луками, стрелами и арканами в руках. Он остерегался людей, но знал, что шумные двуногие, ковыляющие по степи, не так опасны, как всадники. Поэтому он дерзко повёл табун прямо в свободный проход между стоящими верблюдами и цепью загонщиков. Загонщики удивлённо закричали сильнее и замахали руками, стараясь остановить несущийся табун.

Увидев, что добыча ускользает, охотники на полном скаку беспорядочно стали пускать стрелы, стараясь, поразить ускользающую добычу. Пронзительно заржав, вожак во главе своего табуна, скрылся за холмом.

Караванщики, со злорадными усмешками, наблюдали за происходящим. Было похоже, что они были на стороне ускользнувшей добычи. Стрелы, воткнувшиеся в землю рядом с караваном, быстро исчезли в колчанах охраны.

Охотники разделились. Часть из них, бросилась в погоню за табуном. Часть остановилась в поисках виноватых. Оценив величину каравана и численность его охраны, они весь свой гнев обрушили на загонщиков.

Сидя за спиной Бехнама, Икам заинтересовавшись непредвиденной остановкой каравана, перестал дремать и стал наблюдать за происходящим. С высокого седла дромедара, он имел возможность разглядеть всё в подробностях. Слов, из-за удаленности охотников и загонщиков, не было слышно, но все и так было понятно без слов.

Когда большая часть всадников скрылась за холмами, погонщики собрались вместе. Один из всадников, кружась перед ними на коне, что-то визгливо кричал, размахивая ногайкой. Из толпы загонщиков вышел один человек и, кланяясь, стал что-то объяснять. Это еще больше разозлило всадника и тот, направив на него своего коня, стал хлестать ногайкой, стоящего перед ним мужчину, который даже не посмел уклоняться от ударов. Видя такую безропотную покорность Икам почувствовал, как в нем начал закипать «пролетарский гнев».

В это время из толпы загонщиков выбежал молодой парень и, с криком схватил за ногу наездника. Тот бросив нагайку, выхватил из ножен кривой меч и ударил им нападавшего. Обливаясь кровью, тот упал под ноги коня. Увидев нападение, конники подлетели к своему товарищу, оттеснили загонщиков и окружили упавшего, кружась вокруг него. Подвергнувшийся нападению, конник остановил коня перед загонщиками и стал что-то выкрикивать им, спрятав меч и снова начав размахивать ногайкой.

В это время к нему подъехал всадник и протянул что-то круглое. Затем, выкрикнув что-то очень веселое, он, со смехом, бросил этот предмет в группу наездников. Шутка понравилась. Все всадники включились в новую игру. Перекидывая круглый предмет, словно мяч, они весело кружили на месте, перебрасывая его друг другу.

Сидя на месте, отвернувшись от загонщиков, наездник, заваривший эту кашу, сидя на коне, захлёбывался от смеха, стуча себя, от восторга, кулаком по бедру. Загонщики, словно оцепенев, молча смотрели на это веселье. Было видно, что многие схватились за головы или закрыли ладонями рты и глаза.

Когда наш герой понял, наконец, что происходит, он, не задумываясь о последствиях, освободился от цепи, привязанной к скамье верблюда и соскользнул на землю. Всеобщее внимание было приковано к происходящему у дороги. И действия Икама остались незамеченными. Неподалеку от его верблюда стоял Асга́р, держась за узду своего дромедара. Молодой стражник спустился на землю, чтобы поднять стрелу, которая, дрожа пестрым оперением, воткнулась в землю у ног его верблюда. Оглянувшись, стражник поднял стрелу и сунул её в колчан. Происходящее увлекло его настолько, что он так и остался стоять у ног верблюда с уздечкой в руках. Наш герой, неслышно приблизившись к Асгару, тронул его за рукав. Вздрогнув от неожиданности, юноша удивлённо уставился на Икама. Тот, укоризненно покачав головой, поднёс палец к губам, предлагая молчать. Затем он вынул из колчана чужую пеструю стрелу и бесцеремонно достал из-за спины у стражника его лук. Положив стрелу на тетиву, Икам с силой натянул лук и выпустил стрелу вверх в сторону всадников, продолжающих резвиться у дороги. После этого, вернув лук юноше, наш герой, не оглядываясь, направился к своему верблюду. Через мгновение он уже занял свое место в седле, снова надев на руку кольцо кандалов.

Когда оторопевший Асгар перевел глаза с Икама на всадников, он увидел, что стрела, пущенная в небо, черной точкой упала на старшего наездника и пригвоздила весельчака к седлу. Захлебнувшись смехом, тот медленно соскользнул на землю. Эта смерть, некоторое время, еще оставалась незамеченной охотниками, пока кто-то из загонщиков, не обратил внимание на упавшего наездника и не бросился к его телу. Увидев стрелу, он поднял истошный крик, который заставил всех конников прекратить веселье и собраться у коня, упавшего на землю всадника. Недоуменно оглядываясь, все заговорили разом, размахивая руками и пытаясь понять, что же произошло.

Асгар, дрожащими руками поспешил спрятать свой лук в колчан и торопливо взгромоздился в седло. В это время, глава караванщиков дал сигнал продолжить движение. Верблюды послушно двинулись вперед, под монотонную песню дребезжавших колокольчиков.

Подняв тело всадника и перекинув его через седло, группа охотников потянулась к холмам в сторону от дороги.

Процессия загонщиков, с телом своего товарища на руках, с грустными причитаниями отправилась в другую сторону.

Через некоторое время, Бехнам впервые с усмешкой, прервал молчание:

– Это было смело, но безрассудно. И ты, к тому же, до смерти напугал нашего Асгара. Надеюсь, он не станет поднимать лишний шум. Меня зовут Бехнам. Я из Сари. Наш караван направляющийся в Египет, был разграблен воинами его султана. Чтобы замести следы, нас объявили разбойниками и продали в рабство. Сейчас калифу понадобились воины, и он готов призвать под свои знамена всех, кто готов служить ему. Я со своими друзьями согласился стать воинами калифа.

– А меня подвели моя лень и отсутствие любознательности. Я не смог ответить на несколько простых вопросов и меня объявили разбойником и направили для исправления на службу калифу, которому, видимо, не хватает своих преступников для удержания власти.

– Какие же вопросы стоили тебе свободы?

– Какой сейчас год, как зовут нашего калифа, и кто мой имам?

– Это важные вопросы. Узнав ответы на них, ты сразу станешь ближе к райскому блаженству. Кстати, сейчас 653 год хиджры, и в Багдаде сейчас правит халиф аль-Мустаким. А чтобы назвать своего имама, ты должен сказать, кто ты – шиит или суннит?

– А, кем я должен быть?

– Если ты считаешь себя арабом и мусульманином, если ты веришь, что Аллах создал Коран для того, чтобы потомки Пророка всегда сидели выше всех остальных и всегда имели свежий кусок мяса и мягкий хлеб на обед, то ты должен считать себя шиитом. А если ты считаешь, что Коран сотворён Аллахом для торжества ислама во всем мире и любой мусульманин, приложив усилия, может не только понять, но и толковать Священную Книгу, то ты будешь считать себя суннитом. Так, кто ты?

– Я еще не решил.

– Это честный, но неправильный ответ, потому, что любой мусульманин будет считать тебя еретиком.

– А кем ты считаешь себя уважаемый?

– Я – низарит.

– Это правильный, но нечестный ответ. Потому, что ты не объяснил, кто такие низариты.

– Давай обсудим этот вопрос позже, когда у нас будет время.

– Тогда скажи, что, по-твоему, сейчас произошло на дороге? И почему никто не вмешался в происходящее?

– Мы оба знаем ответ на этот вопрос. Бездельники тюрки-сельджуки решили развлечься охотой и, в качестве загонщиков, пригнали крестьян из ближайших деревень. Эти олухи не справились с задачей, и опозорили своего господина перед его гостями, приглашенных на охоту. Тот решил отечески поучить нерадивых слуг, но столкнулся с бунтом, когда молодой негодяй, видимо, родственник старосты деревни, набросился с кулаками на благородного тюрка. Это стоило мерзавцу головы, зато молодежь придумала себе развлечение в виде игры в мяч, где роль меча выполняла голова мятежника. Все было бы хорошо, но один смелый, но ничего не знающий раб, влез не в своё дело и так всё запутал, что теперь никто не знает, с кого еще нужно снять голову, чтобы все остались довольными. А начальник каравана решил здесь больше не задерживаться, чтобы проклятые тюрки не начали искать хозяина стрелы.

– Это была стрела из их колчана. Они пустили её в сторону каравана, и я просто решил вернуть её хозяину.

– Вот оно, как! Это многое объясняет! Вот почему сельджуки не стали искать убийцу среди караванщиков! А ты, не так прост, как хочешь казаться! А как тебе удалось освободиться от цепи?

– Это неважно! Но, если тебе захочется освободиться от этого украшения – обращайся! Обещаю, что один раз, я выполню твою просьбу.

– Я запомню твои слова и обещаю, что побеспокою тебя только в крайнем случае.

На этом их разговор и закончился. После этого случая, Асгар всегда боязливо косился на Икама, стараясь держаться от него подальше.

* * *