Икам. Случайный визит. Четвертая книга романа «Икам – легенда легиона»

Встреча с Махтаб

Проходя мимо ряда с медом, он не смог устоять, чтобы не купить горячую лепешку с медом, которую, не думая о хороших манерах, с удовольствием съел на ходу. На краю городской площади, у крайних домов кварталов были установлены несколько небольших фонтанчиков с питьевой водой. Томимый жаждой, наш друг напился воды в одном из них и решил сократить дорогу к караван-сараю, пройдя по узкой извилистой улице. За поворотом он стал свидетелем, как группа подростков окружив своего сверстника, кричали ему, что-то обидное. Из всех слов Икам разобрал только: «бача-бази», выкрикиваемый на разные лады. Тот, хотя и был на пол головы выше своих обидчиков, молча терпел оскорбления и тумаки. О том, что дело не ограничивалось только оскорблениями, свидетельствовала кровь, тонкой струйкой текущая из носа подростка. После горячей лепешки с медом и чистой холодной воды, жизнь казалась нашему герою светлой о доброй. Поэтому, не став никого, по своему обыкновению, убивать или калечить, он ограничился только громким и грозным окриком. Увидев взрослого, ребятня сразу бросилась врассыпную, оставив на дороге только нашего славного спасителя и спасенного им незнакомца.

– У тебя всё нормально, бача?

Икам знал, что так обращаются здесь ко всем мальчикам, пока они не повзрослеют, чтобы стать «джигитом».

– Я не бача.

– Извини, джигит, у тебя все нормально?

– Я не джигит.

– Извини, но выглядишь ты, как джигит. Кто ты?

– Просто я была бача-пош, а потом у меня родился брат и я отец разрешил мне делать, что хочу, потому, что я не хочу быть девчонкой. А эти бача с другой улицы, встретили меня здесь и мстят мне за то, что, когда я был бача-пош, мы всегда побеждали их в уличных потасовках.

Ничего не поняв в этом объяснении, Икам молча протянул собеседнику кусок ткани, который носил с собой, в качестве носового платка. Обнаружив, что человечество на этом этапе развития, еще не изобрело этот нехитрый предмет гардероба, наш друг взял за правило всегда иметь при себе несколько кусков мягкой ткани, чтобы использовать их в качестве салфеток.

– Вытри лицо. У тебя течет кровь.

– Не надо, и так сойдет.

– Тогда идем со мной.

К удивлению, подросток послушно последовал за Икамом. Придя к фонтанчику он, по требованию нашего друга молодежи умылся и вытер лицо, страшно, при этом смутившись и покраснев.

– Как зовут тебя и где ты живешь, герой?

– Меня зовут Махтаб. Я живу на улице суконщиков в доме моего отца-Араша-ага, продавца льда.

– Твой отец продает лёд? А, где же он его берет? Привозит с гор?

– Это ты так шутишь, чужеземец? Смешно! Ведь все знают, что зимой на склонах горы нужно налить воду между двумя стенками, построенными с севера на юг, чтобы на воду не попадало солнце. А когда вода замерзнет, лед складывают в глубокий подвал, или продают его тем, кто имеет ледники-подвалы. Хотя летом лед гораздо дороже. У отца хорошо покупают лёд. Покупателей всегда много. Мой отец – богатый человек. Вот только сына у него не было. Вот и пришлось мне стать «бача-пош». Но, три года назад молодая жена, наконец, родила ему сына. Но, теперь уже я не хочу быть девчонкой. А отцу теперь все равно. Он ведь добрый человек и позволяет мне всё. А ты откуда, чужеземец?

– Я Икам. Пришел издалека и еду в Аламут вместе со своим знакомым Бехнамом.

– Икам? Редкое имя. А ты кто – купец?

– Нет, я не купец. Скорее наоборот.

– Значит воин? Икам, возьми меня с собой в Аламут! Я тоже, хочу стать воином.

– А что ты умеешь делать?

– Я умею делать всё! Могу делать лёд. Могу его продавать. А если нужно будет, что-то еще, то ты меня научишь. Ты ведь самый лучший воин на свете!

– Нет, только на этой улице.

– Не поняла?

– Когда-нибудь поймешь. А пока я могу сказать, что дерешься ты плохо. С твоим ростом ты мог бы разогнать их всех в одиночку.

– Значит, ты не возьмешь меня с собой?

– Нет, бача, не возьму.

– Не называй меня так. Я же сказала, что я – не бача! \

– Кто же ты?

– Я – пехлеван! А когда вырасту, встречу тебя и поколочу! Вот тогда ты пожалеешь, что не взял меня с собой!

Это заявление вызвало у нашего легкомысленного героя, только смех. Всю оставшийся путь они проделали молча. Глядя на мрачное лицо спутника Икам чувствовал, что тот с трудом сдерживает слезы. Наконец они оказались на окраине городка, где обрывистые склоны холмов, даже не имели стен. Остановившись у калитки большого дома Махтаб пробурчал: «Спасибо» и вопросительно посмотрел на Икама. Дверь калитки находилась в небольшой нише. На двери висели два молоточка, заменяющие звонки. Наш другпоказал на калитку и сделал неопределённый жест рукой. Пожав плечами, подросток постучал в дверь «мужской ручкой» и сделал шаг назад. Дверь открыл крепкий мужчина средних лет в просторном халате из толстой, шерстяной ткани. При виде Икама и его спутника он взволнованно проговорил

– Мир Вам. Что случилось? Махтаб что-то натворила?

– И Вам мир, уважаемый Араш-ага! Просто я узнал, что вы продаете лед и мне очень захотелось посмотреть, как вы делаете лед и продаёте его? Я приехал издалека, и у нас никто не продаёт лед летом.

Услышав эти слова, хозяин польщенно заулыбался

– Проходите, уважаемый! Если вы нашли время, чтобы посетить мой дом, то, конечно же, найду время, чтобы показать вам все, что вас заинтересует и, с удовольствием, отвечу на все ваши вопросы.

С улицы наш любознательный герой, в сопровождении хозяина, через небольшую калитку в стене вошел во двор, в глубине которого был расположен дом. Двор содержался очень чисто и был выложен плитняком. Во дворе был разбит цветник, немного поблекший из-за холода, а в глубине двора были видны деревья. Во дворе имелся бассейн, воду из которого, как понял Икам, брали для различных домашних надобностей, для поливки двора, для омовений; а в теплое время в бассейне наверняка и купаются.

Все, что наш герой увидел на площадке, где морозили лед, в подвальных складах, где он мог храниться до следующих морозов, он разглядывал с таким искренним интересом и восхищением, что хозяин, с удовольствием, рассказывал и показывал ему о всех тонкостях своего ремесла. Устройство дома, привело нашего туриста в совершеннейший восторг.

Под домом в полуподвальном помещении находился так называемый «аб-амбар» – помещение с закрытым со всех сторон водохранилищем, воду из которого брали через бронзовый кран, устроенный в одной из его стенок, выходящих во двор. Кроме этого наш герой увидел, что в полуподвальном помещении кроме аб-амбара, расположены кухня – «агипазхане» и особое помещение «зирземин», где, как объяснил радушный хозяин, обитатели дома часто проводят время летом, когда становится особенно жарко. Из-за холодного ветра, Хозяин дома и его гость, со двора через террасу, открытую спереди и снабженную колоннами, прошли в дом. На террасу, как заметил Икам, выходило несколько дверей, заменяющих собой также и окна. Как и заведено в домах состоятельных людей, дом был разделён на две части: «бирун» – внешние («мужские») комнаты и «эндерун» – внутренние покои, предназначенные для женщин и детей, куда вход посторонним мужчинам был запрещен.

Основное убранство жилых помещений составляли ковры. По, заведенному в этих краях обычаю, в комнатах было постелено четыре ковра: один посреди комнаты, два по обеим его сторонам и один вдоль стены, на почетном месте. Мебель в доме заменяли расположенные вдоль стен одеяла и валики-подушки.

Усадив гостя на почетное место, хозяин дома, прослушал восхищенную речь Икама, видевшего, что все это благополучие дома основано не на эксплуатации рабов и соседей, а на честном труде его хозяина. В ответ гостю пришлось прослушать ответную речь полную пожеланий и цветистых выражений. На центральном ковре, появилось покрывало-достархан, на котором построились многочисленные блюда и тарелки с простыми, но сытными кушаньями. Появился и пузатый запотевший кувшин.

На вежливые вопросы хозяина, Икам многозначительно мог лишь ответить, что со своим отрядом он прибыл в Казвин, для сопровождения Бехнама. Услышав это имя, хозяин понимающе и уважительно, многозначительно покивал головой.

Перед началом трапезы в комнату с блюдом в руках, на которое были выложены куски жаренного мяса, густо посыпанного зеленью, в комнату вошла Махтаб, про которую наш герой, честно говоря, уже и подзабыл. Она не сменила своей одежды и, поставив блюдо перед мужчинами, опустилась на колени, рядом с отцом, опершись на них руками и озорно поглядывая на отца и его гостя.

Мужчины прервав разговор, вопросительно посмотрели на Махтаб.

– Отец. Икам идет в Аламут, чтобы защищать его от дивов-монголов. Я хочу, чтобы ты отпустил меня с ним.

Икам напряг все силы, чтобы сохранить спокойствие и прежнее выражение лица. Отец удивлённо посмотрел, сначала, на Икама, а затем, на Махтаб.

– Я не узнаю, тебя, дочь моя. Я думал, что ты, когда решишь покинуть дом своего отца то сообщишь о своём решении, только через несколько дней, после того, как уйдешь к своему избраннику. Да и то, через посыльного. А ты привела этого достойного человека в мой дом и сообщаешь о своём решении. Это похвально. Но что ты, скажешь на это, Икам?

Икама, конечно же, разозлила бесцеремонность девушки, которая видимо просто, решила над ним посмеяться. И он решил ответить так же.

– Простите меня, уважаемый Араш. Мне, действительно очень хотелось и посмотреть на ваш дом и на ваше дело. И Махтаб, действительно предложила мне забрать её с собой. И даже обещала поколотить меня, если я откажусь. Но я – воин и судьба моя в руках Всевышнего. Я понимаю, что она – девушка самостоятельная, но я хочу, чтобы все было как положено. Если ваша дочь, хочет пойти со мной – я готов взять её, но только в качестве законной жены. Я не знаю, каковы порядки у вас, но у нас принято за жену давать калым – выкуп, за то, что ваша дочь станет моей. Назовите свою цену, уважаемый Араш-ага.

Слова гостя понравились хозяину, но разозлили девушку. Возможно она, привыкнув к безнаказанности и свободе, просто решила, сыграть шутку над пришельцем и отцом. Но шутка вышла из-под контроля. Икам, чувствуя это, демонстративно разговаривал лишь с отцом, не обращая внимания на его дочь, (в глубине души он надеялся, что хулиганка вскочит и убежит, и на этом и все закончится). Но считая, что последнее слово в разговоре обязательно должно остаться за ней, девушка, подперев бока, возмущенно запыхтела.

– Уважаемый, вы понимаете, что плохо человеку без наследника. В наших краях косо смотрят на мужчину без сына. Вот и приходится в таких семьях, как моя, назначать одну из дочерей бача-пош. Ей стригут волосы, одевают как мальчика, она играет на улице с мальчишками, и все соседи думают, что у нас в семье есть сын. Но слава Аллаху, три года назад он послал мне сына. Да и дочь-Махтаб уже подросла, её все труднее стало выдавать за мальчика. Но, теперь она не хочет быть девушкой и вести себя, как положено девушке. Кому нужна такая жена? Если ты хочешь взять её себе – бери, и мне не нужно никакого калыма.

– Простите уважаемый, но я не могу допустить, чтобы моим детям кто-то мог сказать, что их мать взяли замуж из жалости, без калыма. Сколько берут у вас обычно в качестве выкупа за невесту.

– Послушайте, уважаемый. Я честный торговец и знаю сколько стоит какой товар. Может быть, если вам нужна хорошая жена, вы посмотрите на других моих дочерей?

– Я хочу именно её. Так сколько платят за хорошую невесту? Десять? Двадцать? Пятьдесят?

Краем глаза, наш герой посмотрел на лицо девушки и ему стало её даже жалко.

– Моё последнее слово – пятьдесят динаров. Если вы согласны – то по рукам. Если нет, позвольте мне уйти.

Ох уж эта любовь к театральным жестам, которую так часто проявлял наш гусар! Но свой натуры не переделать, своей Судьбы не избежать!

Наш герой достал из кошелька и отсчитал пятьдесят золотых ромейских носимов, которые приравнивались к динарам. Глядя на кучку золотых монет, вырастающую на достархане, и отец, и дочь, потеряли дар речи. Стало понятно, что разговор идет серьёзный, потому, что такими деньгами не шутят.

Обращаясь к Махтаб, в котором наш герой-любовник, наконец признал девушку, одетую мальчиком, Икам спросил

– Ну что, красавица, ты не передумала ехать со мной? Будешь моим Пехлеван-кызы?

– Да, мой господин.

Эти слова, произнесенные тихим голосом, прогремели для нашего героя, «как гром среди ясного неба». Он был почти уверен, что услышит возмущенный отказ, но ошибся. Согласие девушки ехать с ним означало, что ему снова придется жениться. Вообще-то к вопросу женитьбы наш герой, как могли заметить наши внимательные читатели, всегда относился с возмутительным легкомыслием. Но, наша привычка рассказывать вам только правду, не позволяет приукрашивать героя и его поступки. Пусть его поведение послужит уроком подрастающему поколению, еще не связавшему себя узами брака.

Араш-ага, недоверчиво-радостно поглядывал на целое богатство, свалившееся ему в руки. Кто бы мог подумать, что непутевая сорванец Махтаб принесет в его дом такой достаток!

Икам, понял, что угодил в ловушку, из которой теперь не сможет выскользнуть, не потеряв лицо. Махнув рукой на деньги, (в конце концов, девушка досталась ему не дороже гуляма) наш герой предложил отведать угощение, потому, что его ждут дела. Тут и договоренная встреча с Бехнамом оказалась кстати.

Спросив разрешение, Араш-ага собрал монеты и, знаком, пригласил своего нового родственника угощаться. В ходе трапезы Икам, предложил в ближайшее, удобное хозяевам время, организовать небольшое торжество, по местным обычаям, после которого он и заберет к себе невесту. Он заранее, согласился на любой свадебный ритуал, который всех устроит и предупредил, что с его стороны будут человек пятнадцать. Оставим в стороне эти ненужные нам подробности, упомянем только, что во все время разговора Махтаб сидела тихо, как мышка, еле дыша, не поднимая глаз на мужчин. Когда прощаясь, Икам поймал её робкий взгляд, он озорно подмигнул ей, чем вогнал её в краску и ввел в замешательство.

Проводив дорогого гостя до калитки, будущий тесть пообещал прибыть в караван-сарай для решения всех вопросов.

Непонятно почему, но наш герой, возвращаясь к своим людям и своим делам, шел по городу, легкомысленно-озорно, улыбаясь своим мыслям.

* * *

Рассказ Бехнама

В караван-сарае, проверив выполнение своих указаний, Икам приказал всем готовиться к походу. К этому времени он уже убедился, что его верные нукеры не только подготовились к походу, но и полностью восстановили свои силы и физическую форму. В качестве лекарства был применен сытный обед с применением различных молочных напитков и травяных настоек. Оставшись довольным собой, жизнью и своим окружением, наш друг поручил поварам приготовить ужин для его друга. Узнав, что на ужин придет сам Бехнам, повар всполошился и собрал всех своих помощников для подготовки к встрече дорогого гостя.

Бехнам, пришедший на встречу, попросил накрыть ужин в укромном месте для разговора наедине. Для ужина была выбрана деревянная беседка, увитая вьющимися розами в глубине большого двора.

Икам, еле сдержался, поняв, что на ужин приготовлено, только мясо, свежий хлеб, рисовая каша и зелень. В качестве напитков были выбраны молочные напитки, вода и вино в пузатом кувшине. От вчерашнего изобилия не осталось и следа. Еда была свежей, вкусной, но подчеркнуто простой. Пообещав отложить крутой разговор с поваром «на потом», Икам внимательно выслушал рассказ своего друга. Из его слов он понял, что в столице государства низаритов-исмаилитов произошло убийство его главы Ала ад-дина. Бехнаму стало известно, что это произошло в местечке Шир-кух. После ужина со своим окружением, состоящим из гулямов, чабанов и погонщиков верблюдов, хорошо выпив, по обыкновению, Правитель независимого государства Исмаилитов-Низаритов лег спать в хижине из дерева и камыша, смежной со стойлом для баранов. Его приятели спокойно улеглись спать рядом. В полночь Ала ад-дина нашли убитым, его голова была отсечена одним ударом топора. Его гулямы индиец и туркмен, которые спали около него, – оба были ранены. Туркмен также умер, а индиец позже выздоровел, но ничего путного пояснить не смог. Убийца обнаружен не был. Сыновья и семья Ала ад-дина, заподозрив в убийстве двух человек из близких слуг Ала ад-дина, которых в ту ночь видели недалеко от места его гибели, казнили их. Затем распространились слухи, что два-три неизвестных человека, прибывших из Казвина, по наущению «знатных и великих», убили Ала ад-дина и, под покровительством тех же вельмож, благополучно скрылись.

Через неделю обвинение пало на Хасана Мазандерани, первого помощника Правителя, его фаворита и приятеля, его убили, а труп его сожгли; две его дочери и сын также были сожжены.

Однако истинным виновником смерти Ала ад-дина, его собственная семья и народ считали Рукн ад-дина Хуршаха, сына и наследника Ала ад-дина, хотя тот и утверждает, что в ночь убийства был болен и метался в жару. Бехнам считает, что физическим убийцей был Хасан Мазандерани, но он действовал по сговору с Рукн ад-дином, с его одобрения и согласия. Ведь как только, подозрение пало на Хасана, Рукн ад-дин не только не велел его задержать и допросить, но немедленно отправил на дальнее пастбище, чтобы тот никому ничего не мог рассказать. А вслед, на это пастбище был послан человек Рукн ад-дина, который топором зарубил Хасана Мазандерани. Но, есть еще одно очень странное совпадение. Ровно через месяц после убийства, войска монгольского полководца Хуллагу начали переправляться через Джейхун (Амударью) и выдвигаться к границам государства Низаритов.

Как было известно, колонные пути для движения войска тщательно готовились в течение двух предыдущих лет. На пути следования были созданы склады с продовольствием, наведены охраняемые переправы и удалены все кочевники, чтобы трава на пастбищах не была съедена. И теперь армия Хуллагу движется сюда, неся смерть и разрушение. Низариты-Исмаилиты готовы к войне. В горах имеется несколько тысяч крепостей, замков или укрепленных башен. В них имеются запасы продуктов, воды и оружия. В каждой деревне имеются укрепления. Зимой дороги в горах непроходимы для любых армий (кроме русской). Поэтому вторжения нужно ждать не раньше весны. Но, беда в том, что в последние годы в Дейлем и Кухистан приехало много мусульман, бежавших от монгольских погромов. Многие из них смогли сохранить свои богатства и привезли их с собой. Верные правилам, существующим с первых лет государства, всем беженцам на землях Дейлема было предоставлено убежище и защита. Пожив здесь, богатые мусульмане стали говорить, что неправильно, получать с арендаторов всего 30% вместо 90%, как во всем цивилизованном исламском мире. И что это за прихоть, не давать земли, деревни и города в «икта», благородным людям, которые знакомы с военным делом и могут служить в армии? Получив в собственность земли и людей, «благородные люди будут защищать их, «как свои» от любого врага!

Пока такие разговоры они ведут между собой, ничего страшного не происходит. Государство Исмаилитов, созданное Хасаном ибн Саббахом, существует уже почти сто семьдесят лет и становится только сильнее и богаче. Тем, кто привык сидеть на чужой шее, можно посоветовать, научиться зарабатывать деньги своим трудом. А «благородным воякам», проще посоветовать вернуть свои земли, из которых они убежали, поджав хвосты, при виде монголов. Но беда в том, что вокруг Рукн ад-дина Хуршаха, сына и наследника Ала ад-дина, сложилось окружение из мусульман, которые хотят вернуть все земли Низаритов под контроль Багдадского калифа и под защиту монгольского хана. Беда в том, что по закону и незыблемому правилу власть в этой стране может быть передана только первенцу Правителя, его старшему сыну и никому другому. Уже ходят слухи, что Рукн ад-дин собирается приказать всем исмаилитам стать мусульманами и ввести на их землях законы шариата. Говорят, что он послал послов к монголам, обещая признать их хана своим верховным властелином.

Народ страны Исмаилитов смел и отважен. «Ему есть что защищать и есть, чем защищать». Но, он привык жить в уважении к власти, которая доказала, что защищает его интересы и защищает его от всех врагов. Но, он не может не выполнять приказы своего Правителя, который является Дайем Скрытого Имама, который один только может толковать Коран и доводить до людей Волю Аллаха.

Если Рукн ад-дин прикажет нарду покориться, народ покорится. А когда народ поймет, что его обманули, ограбили и оболгали – будет поздно. Сейчас все небезразличные люди, всех степеней «худуд – дина» (границ веры) решают, что им делать. Времени осталось совсем немного. Вместе с теплом в горы придут монголы, и, без единого руководства обороной, государство рухнет.

Было видно, что разговор дается Бехнаму тяжело. В нём боролась Вера в Победу и Предчувствие Большой беды.

– Я разослал своих людей с поручениями к разным людям. Я обещал тебе убежище и спокойную жизнь. Но, может так получиться, что наши земли станут опасными для всех. Мне нужно добраться до Аламута. Это – наша столица и там собираются вести со всех краёв нашей земли.

– Мои люди готовы выйти завтра утром. Приказывай. Сочту за честь, сразиться за Свободу и Независимость вашего народа.

– Мне нравится твоя готовность помочь мне и моему народу. Но подумай, это может быть очень опасным.

– Мы все, когда-нибудь умрем. Так пусть, пока есть такая возможность, наша смерть будет за правое дело. Когда нужно выступать?

– От Казвина до Аламута в хорошую погоду можно добраться за день. Но, обычно дорога по горам занимает два-три дня. Зимой этот путь можно пройти дня за три, или за неделю. А может быть на него уйдет вся оставшаяся жизнь. Сейчас в горах идут дожди. Знающие люди говорят, что если установится хорошая погода, то, через неделю можно будет попытаться пройти по дороге в Аламут.

– Значит, через пять дней я и мои люди будут готовы выйти по твоему первому приказу.

– Это хорошо. Тебе и твоим людям нужны будут деньги. Сколько ты хочешь, за свои услуги?

– Бехнам. Я не продаю свои услуги, я просто помогаю своим друзьям. Если ты считаешь меня другом, то располагай мной и не думай о плате. А если я недостоин твоей дружбы, то спасибо за помощь и прощай.

– Не горячись, Икам. Я должен был задать тебе этот вопрос. Это хорошо, что у тебя есть средства, потому, что выплатить жалование тебе и твоим воинам я смогу только в Аламуте. И то, это будет жалование простого «рафика» – рядового исмаилита.

– Извини, кажется «рафик» означает «товарищ»?

– Да.

– Здорово, что я снова стану «товарищем»! Значит, решено. Я готовлю людей к походу в Аламут и жду твоей команды. (Как мог отметить внимательный читатель, в нашем герое никогда не умирала память о его комсомольской молодости!)

– Думаю, что в Аламут нужно взять только по одной лошади или мула на человека. В горах плохо с кормами, а в крепости лошади, вообще станут обузой. Казвин пограничный город с землями исмаилитов. Но, здесь очень сильно наше влияние. Даже муэдзины не поют по ночам. За умеренную плату, здесь можно оставить лошадей и мулов на хранение у надежных людей, хоть на год. А потом, когда придет нужда, забрать их отсюда.

– Хороший совет, я подумаю над этим. Кстати о муэдзинах. Почему у Исмаилитом не действуют законы шариата, ведь вы, вроде бы мусульмане?

– А мы и есть истинные, правоверные мусульмане. Только мы принимаем суть ислама и отвергаем его внешнее проявление. Для нас не существует разрешений и запрещений шариата, мы отказались от намаза, поста (уразы) и хаджа. Это решение принято нашим Дайем Имама Хасаном, еще в рамазане 559 г. х. (июль – август 1164), то есть почти сто лет назад.

– Хорошо, Бехнам, вот ты умный и ученый человек. Объясни мне, простому воину, чем плохи законы шариата?

– Если по-простому, то законы шариата не плохи и не хороши. Просто это законы другого народа. История нашего народа исчисляется тысячелетиями. Почему мы не можем жить по своим законам? Почему мы должны ежегодно отсылать свои деньги в Багдад или Мекку? Чтобы бездельники – арабы могли жить на них, не работая? Зачем нам совершать хадж в Мекку, где мы даже не можем поговорить с местными жителями? Разве мы не можем молиться Богу, не выходя за пределы своих земель, которые Бог определил нам для проживания? К чему нам держать пост, если он привязан к лунному календарю арабов, а мы хотим жить по-своему, солнечному календарю, к которому привыкли? Почему налоги собираются не тогда, когда люди соберут урожай и подрастет скот, а когда правителям придет в голову, что пора собирать налоги, потому, что у бедуинов-малаххоров такой календарь? Теперь, что касается намаза. В наших землях, несколько тысяч лет главной религией был зороастризм. Тогда люди тоже молились Свету пять раз в день. И тогда, дважды за ночь, люди вставали ночью, чтобы подбросить поленья в костер и сотворить краткую молитву. Но, если ты не подбросишь топливо в костер, то он погаснет, и ты просто замерзнешь к утру. Тогда правило проснуться два раза ночью, чтобы не дать костру погаснуть, было разумно и объяснимо. А короткая молитва, при этом была только в помощь. Если ты был в горах, то знаешь, что никто не видит, когда за горами восходит и заходит солнце. И значит, человек, просто физически, не может выполнить предписания шариата. Если бы Бог захотел, чтобы все его дети могли молиться ему, ориентируясь строго по восходу и заходу солнца, то он бы сравнял с землей все горы и пригорки. А если он этого не сделал, то это его Воля и его Решение, и пусть, арабы, просто не лезут в наши горы. А с Богом мы сами договоримся. А все эти поклоны и чтение молитв, на непонятном и чуждом для тебя языке, это – просто унижение для Бога и для человека. Для человека это унизительно, потому что, ему предписывают непонятные и, не приносящие ему никакой пользы действия, смысл которых, ему не могут объяснить. А для Бога, намаз на арабском языке унизителен самим фактом, что кто-то смеет утверждать, что он Бог, Всесильный и всемогущий Создатель всего сущего, понимает только один язык арабских кочевников, и только на нем можно обращаться к Богу и возносить к нему свои молитвы. Всемогущий Бог понимает нас, свои создания, на любом языке и даже без слов. Даже наши мысли не ускользают от него. И если арабам это непонятно, то это – не наши проблемы. Вот поэтому, если кратко, на наших землях уже больше ста лет не признают власть Калифа и его законы. А власть тюрков и монголов нельзя признавать только потому, что они не являются детьми Адама, и, значит, являются порождением злых духов – пери и дивов. И каждый, кто признает их власть, – поступает против Бога и его законов.

– С тобой трудно спорить. Я, обязательно, запомню и обдумаю твои слова. Теперь я начинаю понимать, почему вас так не любят соседи.

– Не соседи, а их правители. Знаешь, кого больше всего не любят табунщики и погонщики верблюдов? Скажешь, волков? Нет. В волках они видят родственные себе души. Табунщики больше всего ненавидят диких коней, а верблюжатники – диких верблюдов. И не за то, что они убивают и калечат их самцов и уводят с собой самок из их стад. Они их люто ненавидят за то, что они живут по своим законам и не желают ходить в их табуне, с кольцом в носу и уздою в зубах. За то, что они не хотят возить их и их грузы. За то, что они просто, хотят жить так, как могут и как хотят, то есть просто быть свободными, как и создал их Всевышний.

Создатель нашего государства аль-Хасан ибн ас-Саббах ал-йемени ар-Рази, нашел у всех этих «благородных» людей их слабое место. Они все оказались трусами. Простыми и откровенными. Легко быть смелым, когда ты сидишь на золотом троне в окружении телохранителей, за неприступными стенами своих замков. Легко посылать одних бедолаг убивать других, за тридевять земель. Легко участвовать в битвах в окружении гвардейцев, закованным в доспехи, сидя на коне или слоне. Легко смотреть, как одни бедняги, по твоему приказу, убивают других. Ведь в случае неудачи Правители рискуют не своими головами, а только деньгами, которые придется отдать победителю.

И совсем другое дело, осознавать, что опасность грозит только тебе. Ни твоим гвардейцам, ни твоим министрам, ни твоим солдатам, ни твоим подданным, которые останутся жить, когда тебя не станет. Поэтому, наш Дай Имама не создавал армии. Он просто объявлял Тирана врагом веры и государства, а его смерть объявлял желанной Богу. И тогда очень многие простые «рафики», становились «федаями» и свершали божье правосудие, получив в награду уважение всего народа и райское блаженство на небесах.

И тогда Тираны начинают трястись за свою никчемную жизнь и начинают просыпаться ночью в холодном поту, и в шорохе занавесок им начинают слышаться тихие шаги убийц, крадущихся в темноте. Ведь эти «благородные» обычно не замечают тех, кто находится рядом с ними, кто подает им чашу с вином, кто убирает за ними посуду, кто стрижет им ногти и бороду, кто делает им массаж в бане, кто подводит к ним коня, кто помогает им одеваться. Им кажется, что кроме них нет никого. Они, не обращая внимания, унижают своих людей жестом, словом и делом, словно рядом с ними не люди, а бездушные придатки к их мебели, посуде и оружию. Приспособления, созданные для их удобства и не имеющие право на чувства, мысли и мнения. А когда тирану выносится приговор, то в его окружении всегда найдется исполнитель Воли Скрытого Имама. Но, для Тиранов, исполнитель приговора появляется словно ниоткуда, из небытия, превратившись из невидимки в безжалостного палача. Когда-нибудь, я покажу тебе список Тиранов —врагов Веры и Народа, лишенные жизни народными героями – федаями. В этом списке восемь государей, халифов, султанов падишахов и эмиров. Список тюркских эмиров, тебя просто утомит. В этом списке пять вали – наместников областей и пять раисов – градоначальников. Из числа высшего мусульманского духовенства федаями были убиты пять муфтиев и десять судий – кази. Всего в этом списке семьдесят пять имен. Много это или мало? Если на одну чашу весов положить семьдесят пять жизней Тиранов, а на другую – сто семьдесят лет достойной жизни нашего народа, то это окажется совсем немного. Недавно был убит наш Ала ад-дин и его гулям. А еще один человек получил ранение. Кто об этом вспомнит, и кто их сосчитает? Тираны убивают людей тысячами и гордятся этим. По их тайным приказам, так же убивают их врагов. Но это, они считают «мудрой политикой». А вот когда убивают кого-нибудь из их шайки, они поднимают страшный визг и вой. А иногда, достаточно просто припугнуть Тирана, чтобы он оставил нас в покое. Говорят, что, когда один тюркский Султан привел свои войска к нашим границам, в его шатер ночью зашел его старый слуга – «божий одуванчик». За пятьсот динаров он согласился незаметно воткнуть кинжал в пол, рядом с постелью Султана. Утром, проснувшийся Султан, обнаружил кинжал и прочитал надпись на нем: «Он мог быть в твоём сердце». Этого оказалось достаточным, чтобы войска повернули обратно. Согласись – это было очень мудрое и смелое решение! И стоило это совсем недорого!