Окопная война продолжалась, а тем временем Донской и Юго-Западный фронты заканчивали полное окружение фашистов в Сталинграде. По мере того, как кольцо окружения сжималось, заметно уменьшился обстрел наших позиций тяжёлыми батареями.
Глава 7. Кольцо окружения замкнуто
Фашистам больше не подвозили продовольствия и боеприпасов. Они сразу приуныли и попритихли. В их лагере началась голодовка. Чтобы как-то ободрить своих солдат и надеясь всё ещё на какое-то чудо, фашисты с транспортных самолётов пытались ночью сбросить им продукты питания и боеприпасы.
Сигнальные ракеты, выпущенные из немецких окопов, указывали летчикам, где сбросить груз, но вслед за ними в небо летели точно такие же ракеты из наших окопов.
Лётчики, введённые в заблуждение, делали дополнительно ещё два-три круга и сбрасывали контейнеры, уже не заботясь о том, куда и в какие окопы угодят посылки. Иногда они попадали и в наши окопы. Но если контейнер оказывался на ничейной земле, тогда фашисты, измученные голодом и холодом, не считались ни с какими потерями, чтобы завладеть контейнером. 3авязывалось настоящее сражение, в котором, как правило, фашисты несли большие потери, хотя и достигали иногда своей цели.
Доставка питания и боеприпасов транспортными самолётами длилась недолго и вскоре вообще прекратилась. Голод фашистов усилился, они поели всех собак в городе.
Обстрел наших позиций со стороны окружённой группировки окончательно ослаб.
Глава 8. Голод определяет поступки
Первое февраля 1943 года. День выдался морозный. Под ногами хрустел снег. Восходящее солнце и тишина наводили на размышления. Чувствовалась близость развязки Сталинградской битвы. С таким ощущением и в непривычной тишине прошёл весь день. Пушки молчали, неслышно было и автоматных очередей. Лишь изредка тишину нарушал высоко пролетающий самолёт. Все мы сидели открыто на бруствере своих окопов, наслаждаясь долгожданной тишиной и покоем.
Фашисты попрятались по блиндажам и подвалам: они тоже чего-то ждали. Ждали момента, чтобы выйти с поднятыми руками и на этом закончить для себя войну.
Вдруг, видим: со стороны наших окопов на расстоянии двухсот метров солдат ведёт коня. Под его седлом – попона, по бокам которой красные звёзды, Мы кричали и махали шапками, показывая, чтобы солдат вернулся, но бесполезно. Он шёл по ничейной полосе в направлении разбитого высотного здания.
Ещё больше нас удивило то, что когда солдат подходил к переднему краю фашистов, они не сделали ни одного выстрела.
И я понял: это был переодетый фашист. Фриц, сменив свой френч на нашу форму, прошёл на стыке наших батарей. Спустившись на берег Волги, взял первую попавшуюся лошадь и был таков.
В нашей обороне были большие неконтролируемые «окна», через которые и раньше прорывались фашистские автоматчики и безнаказанно обстреливали беспечно прохлаждавшихся под прикрытием высокого берега солдат.
В такую ситуацию однажды попал и я. Два автоматчика, выскочив на берег, с его высоты открыли огонь. Я упал там, где стоял, и спасла меня впереди лежавшая рельса. Очередь прошла точно по рельсе, а если бы на 3-5 сантиметров выше, это был бы конец.
Фашист уже завернул за угол, и я дёрнул за шнур. Дым от взрыва рассеялся, а упавшую лошадь уже тянули в проём дома.
Глава 9. Последние залпы
на Сталинградской земле
Рано утром второго февраля 1943 года залпы артиллерийских орудий и миномётов известили всему миру о крахе фашистской группировки в Сталинграде. Взрывы снарядов, мин и бомб слились в один монолитный гул. Солдаты переднего края стояли во весь рост и смотрели, восхищаясь силой нашего оружия.
Под огнём артиллерии оказались и передний край, и глубокий тыл фашистов. От взрывов звенело в ушах, вблизи почти ничего не было видно. Фашисты попрятались в подвалах и не ответили ни одним выстрелом.
Не успели отгреметь последние залпы, как мы вбежали в подвал, куда накануне втащили убитую нами лошадь. Стол, сколоченный из досок, был уставлен котелками, из которых шёл пар. Пахло только что сваренной кониной. Внезапный артобстрел помешал фашистам приступить к завтраку. У дальней стены подвала, подняв руки, стояли немцы. Их было около двухсот. Солдаты и офицеры, плотно прижавшись друг к другу, жадно смотрели на стол. Ноги их были обмотаны рваными одеялами. Головы поверх пилоток также были обвязаны какими-то тряпками. Худые, обросшие, они выглядели как выходцы с того света. Многие не могли идти самостоятельно, их поддерживали, но не оставляли. Один из пленных так выразительно посмотрел в мою сторону, что я невольно согласно кивнул головой, и котелок моментально исчез со стола. За ним – второй, третий и все остальные. Загребая руками ещё не остывшую конину, немцы с жадностью её поедали. Русский человек всегда остаётся русским, да и, как говорит пословица, лежачего не бьют, – хотя фашисты, как я убедился в последующих боях, с этим не считались. Они убивали старых и молодых, женщин и раненых. Они не гнушались никакой жестокостью, чтобы добиться победы. Больных, малых и старых сжигали заживо.
Здесь, в Сталинграде, я встретил своего земляка – Василия Тимофеевича Евтеева. Момент этот невозможно описать – слёзы радости и от встречи, и от победы в Сталинграде катились сами собой.
В этот день всех волновала победа, и никто не скрывал своих чувств. Не было ни оружейных залпов, ни автоматных очередей. Тишину нарушали лишь колонны пленных, идущих в направлении Волги. Фашисты стремились увидеть Волгу победителями, а она их встретила – побеждённых.
Бессмертной славой покрыли себя воины в Сталинградской битве, в ожесточённых боях за город. Павшие смертью храбрых навечно войдут в историю, а нам, оставшимся в живых в Сталинграде, предстояло изгнать фашистов, освободить Родину и добить врага в его берлоге – Берлине.
За отвагу и мужество, проявленные бойцами, 62-я стрелковая армия была переименована в 8-ю гвардейскую армию, 95-я стрелковая дивизия – в 75-ю гвардейскую дивизию, а наш стрелковый 161-й полк получил почётное звание гвардейского и стал именоваться 231-м гвардейским стрелковым полком. Командиру дивизии В.А Горишному было присвоено звание генерала. Мне было доверено командовать истребительной противотанковой батареей, с присвоением звания гвардии старшего лейтенанта.
Битва в районе Сталинграда была исключительно ожесточённой, и сравнить её можно с битвой за Москву.
Глава 10. Итоги битвы
под Сталинградом
С 19 ноября 1942 года по 2 февраля 1943 года было уничтожено 32 дивизии и 3 бригады противника, остальные 16 дивизий потеряли от 50 до 75 %личного состава.
Общие потери вражеских войск в районе Дона, Волги, Сталинграда составили около 1,5 миллиона человек, до 3500 танков и штурмовых орудий, 12 тысяч орудий и миномётов, до 3 тысяч самолётов и большое количество другой техники.
Такие потери сил и средств катастрофически отразились на общей стратегической обстановке и до основания потрясли всю военную машину гитлеровской Германии. Срыв всех гитлеровских стратегических планов в1942 году является следствием недооценки сил и возможностей Советского государства, могущественных потенциальных и духовных сил народа и переоценки со стороны гитлеровцев своих сил и боеспособности войск.
(из воспоминаний маршала т.к. Жукова.)
Глава 11. На отдыхе
Сталинградская битва основательно потрепала нашу армию. Людям нужен был отдых, а полкам – доукомплектовать личный состав. В батарею пришли новички – необстрелянные, без боевых навыков. Батарею укомплектовали из трёх взводов. Командовать ими были назначены только что прибывшие из училища бывшие курсанты. Это младшие лейтенанты Саша Ступак, Николай Ильин и Николай Спивак. Среди обстрелянных и ранее побывавших в боях – сержанты Борис Хромов, Саша Березин и младший сержант Бекир Байрамов.
Батарея расквартировалась в деревне Пашково, под Курском. Мы не представляли в то время масштабов предстоящей Орловеко-Курской битвы. Меня только предупредили: «Готовить состав батареи к борьбе с танками противника».
Занятия проходили в полевых условиях – и днём, и ночью. Вместо отдыха получился изнурительный труд по отработке ведения боя с танками. Передний край (фронт) в это время был удалён от нас на 30-35 километров. Нас не беспокоили ни самолеты противника, ни его артиллерия. Только отдельные самолёты пролетали над нами, чтобы сбросить свой смертоносный груз на Курск.
Глава12. Орловско-Курская битва
На Орловско-Курском направлении фашисты сосредоточили полумиллионную армию, большие танковые соединения и огромный воздушный флот. Перед своими дивизиями Гитлер поставил задачу: разбить советские войска под Курском, и взять реванш за поражение в Сталинграде. Для этого фашистское командование создало бронированный, глубоко эшелонированный кулак, куда входили танки: « тигры», «пантеры» и самоходные установки «фердинанды».
В ночь на 5 июля 1943 года наш 231-й гвардейский стрелковый полк был поднят по тревоге. Шли всю ночь и преодолели расстояние в 25 километров. Нам было приказано окопаться на окраине деревни Трустанец. Несмотря на усталость, рыли окопы, огневые позиции и устанавливали пушки, тщательно маскируя их. Окопы для себя копали глубокие. По мере окончания работы, измученные ночным переходом солдаты сразу засыпали там, где выбрасывали последнюю лопату земли.
Близился рассвет. Стояла зловещая тишина. Небо ясное, и ни одного облачка. День обещал быть жарким и солнечным. В трехстах – четырехстах метрах впереди стояла высота, вся в зелени. Лощины перед нею так же были покрыты зеленью и похожи на ковер. Ещё солнце не успело коснуться лучами земли, как артиллерийская канонада разорвала тишину, и почти часовой шквал огня нашей артиллерии обрушился на боевые порядки фашистов, готовых уже к атаке. Внезапность нашего артобстрела расстроила планы внезапного нападения фашистов.
Немецкие дивизии понесли значительные материальные, людские потери. Но фашисты не заставили себя долго ждать; и с первыми лучами солнца послышался сначала гул моторов, а затем – лязг танковых гусениц.
В первом эшелоне шли «тигры», за ними – «пантеры», «фердинанды» и лёгкие танки. За танковым щитом – отборные дивизии СС. Развернувшись в боевой порядок, они шли во весь рост, в зелёных френчах, с засученными рукавами, без головных уборов. Автоматы держали упором в живот. Впечатление было ошеломляющее. Это была психическая атака, которая напоминала мне атаку петлюровцев из кинофильма «Чапаев», только с большой разницей в том, что тогда у петлюровцев не было танкового щита. Фашисты рассчитывали подавить нас, видимо, не только танками, но и своим видом, но они просчитались. К бою были готовы все, в том числе и наша батарея. Танки шли на малой скорости, прощупывая наш передний край. Ни одного выстрела, ни с одной стороны. Мы выжидали. Нужно было найти брешь (просвет) между тяжёлыми танками, чтобы наверняка ударить по легким танкам. Наши 45-миллиметровые пушки не пробивали броню «Тигра». Расстояние с каждой минутой сокращалось. Автоматчики, лежавшие впереди наших позиций, начали отползать. Их мы останавливали, и они тут же окапывались. Я выжидал в надежде, что вот-вот откроют огонь наши пушки тяжёлой артиллерии. Это бы расстроило строй тяжёлых танков и позволило нам наверняка бить по лёгким танкам противника. По правому флангу стоял офицер и махал мне рукой. Он требовал открыть огонь. Но я продолжал выжидать, и не напрасно. Огонь тяжёлых батарей из глубины справа расстроил боевой порядок фашистских танков. Первый залп сделала и батарея 76-миллиметровых пушек капитана Кузьмы Анухриева. В ней сражались мои однобатарейцы по Сталинграду. Метко били пушки командира взвода этой батареи лейтенанта Ефима Александрова. Взмах руки – и белый огонь нашей батареи влился в общую массу огня, обрушенного на боевые порядки фашистов. Загорелись первые тяжёлые танки. Немцы дрогнули и залегли, открыв ураганный огонь из автоматов и ручных пулемётов. В небе появились фашистские и наши самолёты, Они сбрасывали бомбы, которые падали на обе стороны. В атаку пошли и наши танки, завязалась танковая дуэль.
Всё вокруг горело. Горели танки, горели люди. Светлый день сделался серым и непроницаемым. Воздух был тяжёлый. Поднятая взрывами пыль затрудняла дыхание. Жаркий день усиливал запах горелого человеческого мяса. Раненые просили о помощи. Легко раненные оставались на местах и продолжали отстреливаться от наседающих фашистов. Пули и осколки свистели над головой. Солнце палило нещадно. Вокруг ничего не было видно. В ушах звенело и трещало.
Вдруг, пробив голенище моего сапога, осколок вонзился в кость ниже колена. Разрезав финским ножом голенище, Бекир выхватил торчащий осколок, да так что я и охнуть не успел.
Фашистские танки догорали, рядом – их обгоревшие танкисты. Тут же неподвижно стояли и наши танки. В первой атаке немцы и наши батальоны понесли большие потери. И моя батарея потеряла более половины личного состава. Выведены из строя три пушки. Снаряды были на исходе. Связной доложил: повозку со снарядами разбило прямым попаданием. Погиб и ездовой. Стало тихо, пыль осела. Солнце палило всё сильнее. Тяжело раненных отправили в тыл. Погибших товарищей сложили в траншеи. Легко раненные оставались на батарее. Воды не было, фляги пустые. Стволы пушек ещё не остыли, а фашисты перегруппировались и вновь пошли в атаку. На этот раз она сопровождалась меньшим количеством танков, и фашисты не шли, как это было в первой атаке. Короткой перебежкой, припадая к земле и прячась в воронках, они открывали бешеный огонь из автоматов. Снова всё повторялось. У нас кончились снаряды, и мы отбивались гранатами, стреляли из автоматов. Разрывы снарядов содрогали землю.