Она намотала тонкую ветку на палец так, что он побелел. В трубке по-прежнему слышалось лишь шипение, и она, боясь, что опоздала, уже хотела положить трубку, когда услышала на другом конце свой голос.
– Я уже думала, ты никогда не позвонишь, – сказал голос.
Таисия облегченно вздохнула.
– Я же обещала, – сказала она. – Как ты?
– Ничего. А ты?
– Тоже ничего.
– Ты знала, и ничего мне сказала.
– О чем?
– О переезде.
– Не думала, что тебя это так расстроит.
– Мне кажется, это всех в какой-то степени расстроило. Мама сама не своя и папа ведет себя странно.
– Наверно, он расстроен тем, что не может найти работу.
– Наверно, – скучающе ответила девочка.
– Ты грустишь? – спросила Таисия.
– Зачем ты спрашиваешь, ты же знаешь, что да.
– Но… я правда не думала, что переезд тебя как-то расстроит. Почему ты грустишь?
– Потому что всем плевать на меня. Никому нет дела, что думаю я.
– Мне есть.
– Не смеши меня. Ты это я, а я это ты. Ты итак знаешь все, еще больше, чем я.
– Может ты и права.
– Конечно, я права, и знаешь, я тут думала, что хочу знать, что будет, знать будущее. Так вот, больше не хочу.
– Какие перемены, – усмехнулась Таисия. – Что с тобой стряслось?
– Ничего. Стала старше, наверное. Я не верю во все эти глупости, о том, что можно изменить будущее и все такое. И, кроме того, тот совет, который ты мне дала про столицу Австралии…
– Да, что с ним?
– Ты бы видела, как он раздул ноздри от злости. И ты знала все, и дала мне правильный ответ. Но он не помог. Будущее не изменить, глядя на прошлое.
– Может ты и права, – Таисия прикусила губу. Ее уверенность постепенно развеивалась.
– И я не хочу знать где ты, ведь я и сама там буду.
– Может и не будешь.
– Не может. Это судьба. И от нее не убежишь.
– Нет никакой судьбы.
– Да? Почему же ты мне звонишь?
– Я не знаю.
– Ты понимаешь, что уже ничего нельзя сделать.
– Я позвонила, чтобы передать кое-что папе, – сказала наконец Тая.
– Что значит передать? Ты что с ним не общаешься?
– Это очень важно, – пыталась вразумить ее Таисия, не обращая внимания на шквал навалившихся вопросов.
– Что случилось? Говори!
– Послушай, это важно…
– Я не хочу ничего слушать, вы все врете…
– Скажи ему, чтобы он никогда не бросал тебя.
– Это ложь, я не верю. Папа никогда бы не бросил меня…
– Запомни это и обязательно скажи. Ты слышишь? – строго сказала Таисия.
– Я не верю тебе, – продолжала девочка. – Ты врешь. Он никогда… слышишь…
Связь прервалась, послышалось шипение. Таисия тяжело выдохнула и убрала телефон.
– С кем ты говорила? – послышался голос Вениамина. Он неожиданно появился из-за деревьев, напугав ее.
– Ни с кем, – строго ответила Таисия. Ей не хотелось объяснять кому-либо о том, что произошло, да и просто не хотелось об этом думать.
– Я тебя везде ищу, – улыбнулся мальчик. – Что-нибудь случилось?
Он подошел ближе и тронул ее за плечо. Рука у него была такой холодной, что Таисия дрогнула, и он тут же ее убрал.
– Не хочешь покататься на жирафах? – предложил он.
Таисия помахала в ответ, и они пошли к водопадам, где в прохладной тени отдыхали жирафы.
12
Нет ничего хуже, чем ожидание. Ты можешь бежать, взбираться на вершины, преодолевая препятствия, идти вперед, к намеченной цели, но как только ты остановишься и начнешь ждать, это станет самым сложным испытанием на всем твоем пути.
Для мамы Таисии оно было еще более мучительным. Мысли не давали ей покоя, волнение грызло изнутри. Под ровный стук колес, она пыталась хоть как-то успокоить бушующий ураган внутри, но он не отступал. Он был сильнее и настойчивее, и хоть как ей казалось, происходящее вокруг не поддавалось никакой логике, у нее было ощущение собственной слабости. Она чувствовала себя маленькой и беззащитной, ехавшей неизвестно куда, одна в пустом вагоне, в пустом поезде, одна в огромном мире… и страх. Страх, который не был частым ее гостем, но приходя, вел себя развязно и стихийно. Она слышала, как бьется ее сердце – ровно и быстро, слившись со стуком колес поезда. Оно билось и внутри, и вокруг, давило на виски, стягивало ворот, не дающий дышать, раскачивало купе так, что кружилась голова. А потом стало душно. Словно кто-то выкачал весь воздух, и она как рыба, выброшенная на берег, жадно втягивает остатки кислорода. Она бросилась к окну и, дернув его вниз, высунула голову наружу. Холодный воздух ударил ей в лицо, ветер засвистел в ушах и ровный шум поезда, стал более звонким. Мать вглядывалась во мглу впереди, редеющую за белыми хлопьями снега, летящими навстречу. Она почувствовала легкое возбуждение, будто маленькая девочка, грезящая о путешествии. На мгновение она забыла обо всем. Это было прекрасно, ехать в ночь, черную и волшебную ночь. Бледный свет луны едва касался земли, листва еще не успевшая, как следует ее застелить, поднималась вслед за поездом и навстречу ему, кружась в воздухе вперемешку со снегом. Все, что стучало и гнало, все растворилось в этой густой тьме ночи. Страх ушел, вернулось дыхание, и поезд, раскачивающийся, как корабль на волнах в шторм, шел плавно и мягко. Стук колес становился реже и когда он совсем замедлился, мама устремила пристальный взгляд вперед, отчаянно пытаясь разглядеть хоть какие-то огни. Но на пути, и без того непроглядной, возникло черное пятно. Заскрипели тормоза, поезд замедлился еще сильнее и накатом проехал до полной остановки. Мама отошла от окна, вышла из купе и направилась к проводнице, чтобы узнать, почему они остановились.
– Скажите, здесь что, запланирована остановка? Надолго? – спросила она, войдя к проводнице.
– Остановка… – проводница слегка смутилась. – Должно быть какие-то технические неполадки, раз встали.
– Какие неполадки? Сколько же мы будем стоять теперь тут? – заволновалась мать.
– Я не знаю. Об этом лучше спросить Капитана. Уж он скажет точно. Вы отдыхайте, я уверенна, как только все будет исправно, мы тут же тронемся в путь.
– Я не могу столько ждать, я потеряла дочь.
– Я все прекрасно понимаю, но мы ничего пока не можем сделать.
– Узнайте хотя бы у вашего Капитана, что случилось и как много это займет времени. Прошу вас.
Проводница вздохнула, нехотя убрала в сторону книгу, которую держала в руке, сунув между страниц палец вместо закладки, и вышла в коридор. Женщина направилась вслед за ней.
– Я пойду с вами, если вы не против, – сказала она.
– Это вовсе не обязательно, – буркнула проводница, но глянув на отчаявшуюся женщину, добавила более мягко. – Но если вам так хочется, то пойдемте.
Они вышли в тамбур и перешли в машинное отделение, где все еще шипело горячее сердце поезда и, поднявшись по лестнице, вошли в кабину машиниста.
– Пассажиры интересуются, с чем связана остановка, Капитан? – спросила проводница, как только они вошли.
– Передай им, что все в порядке, мы тронемся с рассветом, – ответил Капитан и, скинув свою фуражку, спустил койку.
– Как! – воскликнула с ужасом мама. – Мы будем ждать утра?
– А, вы здесь? – заметил ее Капитан. – Вовсе необязательно так волноваться.
– Мы не можем столько ждать. Мне надо найти дочь, понимаете?
– Мы не можем ехать сейчас. Вы видели какая буря? А впереди пещера, она может быть завалена. Я не могу так рисковать.
– Какая пещера? Какая буря? Мы в поезде едем строго по рельсам, разве не так?
– Мадам, я отвечаю за безопасность пассажиров и всего поезда. Я не поведу поезд через бог невесть что, в самый шторм.
– Я ничего не понимаю, – тихо произнесла она. – Вы все здесь сумасшедшие, какой шторм, какой поезд? Какие пассажиры? Я единственный ваш пассажир. И я требую, чтобы мы немедленно двинулись дальше.
– Вы не можете ничего здесь требовать. Капитан здесь я. И я решаю, когда ехать, а когда стоять.
– Вы не понимаете. Мне нужна моя дочь, – она схватила Капитана за рукав, вызвав тем самым его негодование.
– Если бы вам она так была нужна, вы бы сейчас не ехали за ней черт знает куда, – сказал он и, одернув руку, освободился от цепкой хватки женщины. – А сейчас я попрошу вас немедленно покинуть мою каюту!
Проводница стояла в проходе и с удивлением наблюдала за происходящим. Она не смела вмешиваться, но ей было жалко женщину. Она ничем не могла ей помочь. Все, что ей оставалось, это с любопытством, присущим маленьким детям, наблюдать за происходящим.
– Как вы смеете, – сказала мама.
Но Капитан был непреклонен. Он демонстративно отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
Впереди целая ночь, думала мать. Целая ночь ожидания и страхов. Ее дочь неизвестно где, одна. Нельзя столько ждать. Она посмотрела в окно. Только сейчас она услышала, как воет ветер, взмахами метлы разбивая осколки еще вчерашней осени, гоня ее прочь. Снег блестел в свете фонаря. Сквозь белую занавеску метели виднелось черное пятно входа в пещеру. Свет не проникал туда. Он словно растворялся в густой мгле, она проглатывала его, как и все, что попадало внутрь. На миг все замерло. Изумленное лицо проводницы, полное людского сочувствия, раздраженная физиономия капитана, возмущенного вторжением в его пространство и сомнениями в его решениях. Белый снег и черная ночь. Мама скользнула вперед, к капитанскому месту и резко рванула рукоятку на полный ход. Мотор взревел. Поезд дернулся, капитан и проводница посыпались на пол. Колеса застучали. Все быстрее и все ближе раскрывалась перед ними таинственная мгла пещеры, пока она не поглотила поезд целиком.
– Что вы вытворяете?! – взревел Капитан, поднявшись на ноги. – Дайте сюда.
Он попытался схватиться за рукоятку управления, но женщина вцепилась в его руки, не позволив ему остановить поезд.
– Вы нас всех угробите, – кряхтел он.
Поезд трясло. Свет дрожал в кабине машиниста и на стенах пещеры. Проводница забилась в угол кабины, крепко схватившись за сидение в стене. Борьба капитана с матерью продолжалась. Они оба пыхтели, никто не хотел уступать. Поезд ревел и бешено колотил колесами. Его то и дело бросало из стороны в сторону. На одном из поворотов его правая сторона подпрыгнула, задрав колеса и чуть не опрокинувшись, вернулась на место. Враждующих мужчину и женщину раскидало по кабине. Капитан сел на койку, которую ранее приготовил для сна и, закрыв лицо руками, запричитал что-то невнятное. Останавливать поезд сейчас уже не имело смысла. Он больше ничего не хотел и ни в чем не нуждался. Его маленький мир был разрушен женщиной, которую он впервые видел в своей жизни. Неужели он так ничтожен, так мелок, так одинок.
Поезд, тем временем, продолжал нестись на полном ходу, пронизывая мглу пещеры. Он дергался и подпрыгивал, свистел и грохотал. Все трое, ставшие в раз пассажирами, крепко вцепились в конструкции поезда, с ужасом глядя, как мимо проносится время.
– Что нам теперь делать, – закричала проводница.
– Я не знаю, – ответил капитан. – Вон, спроси ее, Она теперь капитан.
Он указал на мать Таисии.
– Капитан здесь вы, Капитан, – попыталась успокоить его проводница.
– Нет, раньше я им был, но кого я обманываю, я никогда и не был капитаном.
– Вы всегда были, есть и будете Капитаном, – ревностно произнесла проводница. – Я знала многих капитанов, но ни один не был так смел как вы. Мы пройдем этот туннель, и ничего с нами не случится. Мы в вас верим.
– Я не знаю как.
– Прекратите это немедленно! – прокричала проводница. Она, казалось, совсем вышла из себя. Топнув ногой, она посмотрела на капитана горящими глазами. – Сейчас же возьмите себя в руки и выведите нас отсюда.
Капитан ошарашено посмотрел на женщину. Он поднял с койки свою кепку и, напялив ее, подошел к панели управления. Он плавно провел рукой по панели, не глядя крутя рычаги и переключатели. Рычащий словно зверь поезд, в его руках покорно заурчал, сбавил скорость и поехал плавне. Женщины вздохнули с облегчением.
– Так держать, Капитан, – воскликнула проводница.
Уголки его рта еле заметно приподнялись. Его переполняли гордость и любовь.
– Спасибо вам, – тихо сказала мама.
– Рано говорить спасибо, – спокойно ответил он. – Мы еще не выбрались.
Они прислонились к окну. Свет дребезжал по каменным стенам, и по свисающим сталактитам, похожим на гигантские клыки. Отовсюду веяло холодом. Пещера становилась шире. Свет локомотива дрожал маленьким огоньком в густой тьме, подобно догорающей свече. Он дрогнул еще раз и померк. Проводница взвизгнула. Капитан достал старую керосиновую лампу и зажег ее. Но как он не пытался, но ему не удавалось разглядеть, что происходит снаружи. Окна затягивала изморозь, подобно узорам, что рисует мороз на окнах. Капитан поднял лампу над головой. С заледеневшего потолка свисали сосульки.
– Что за чертовщина, – прошептал он.
– Что происходит, капитан? – спросила проводница.
– Похоже, поезд обледенел, – озадаченно ответил он.
– И что это значит? – испугалась мама Таисии.
– Мы должны как можно скорее проехать эту пещеру, иначе мы останемся тут навсегда.
– Надо срочно что-то предпринять, – возразила женщина.
Он тяжело выдохнул, огонь в лампе дрогнул. Сдвинув фуражку на затылок и потерев лоб платком, он стал рассуждать о чем-то вслух.
– Так. Посмотрим, как ты на это отреагируешь.
Он повернул пару рычагов, от чего поезд издал тяжелый протяжный гул, и медленно потянул рычаг газа вперед. Локомотив зарычал, колеса застучали.
– Тяжело идет, не дотянем, – сказал он. – Сходите в машинное отделение, посмотрите, что там творится, – обратился он к маме Таисии, протянув ей керосиновую лампу. Себе же он достал еще одну и вновь зажег ее.
Женщина взяла лампу и торопливо двинулась из кабины. Со скрежетом раскрыв дверь, она вошла в машинное отделение. Всюду был лед. Он обволакивал стены, пол, потолок и даже двигатель, занимавший большую часть помещения. Двигатель пыхтел и скрежетал, от него летели искры. Было очевидно, что он работает из последних сил. Женщина быстро вернулась в кабину и рассказала об этом капитану.
Очень быстро капитан достал несколько палок и намотал на них обмоченные в керосине куски ткани. Один из получившихся факелов он отдал маме Таисии, второй оставил себе. Затем он подозвал проводницу и показал ей на какой рычаг ей давить пока его не будет.
– А вдруг у меня не получится, – испуганно вытаращила глаза на капитана проводница.
– Не бойся, все у тебя получится, просто плавно толкаешь этот рычаг, вот и все.
– О боже.
Она взволнованно встала к панели и слегка надавила на рычаг. Капитан вышел из кабины. Следом за ним вышла мама Таисии. Они вошли в машинное отделение, где искры от двигателя били в потолок и стены.
– Двигатель вот вот заклинит, – сказал капитан, и чиркнув спичкой, зажег факела. – Надо разогреть его.
Они медленно ходили вокруг двигателя, поднося огонь почти вплотную. Рокот становился мягче, искры прекратились. Поезд ускорялся. Вода струилась вниз по двигателю и, достигнув пола, вновь замерзала. Стоило убрать факел, как металл тут же белел, покрываясь коркой льда.
– Сколько еще ехать, – спросила женщина капитана.
– Я не знаю, – ответил он, слегка покраснев. – Я никогда не проходил через эти пещеры.
– Поэтому вы не хотели ехать? Вы просто боялись.
– Может и боялся, но как видите не зря. Вам тоже следовало бы иногда бояться.
– Я итак боюсь. Я боюсь потерять свою дочь.
Они замолчали, продолжая заниматься делом, которое казалось все более бессмысленным.
– Смотрите, капитан, он гаснет, – указала женщина на факел, огонь которого дергался и угасал.
Капитан ничего не ответил. Его глаза блеснули в темноте и погасли вместе с обоими факелами. Он вздохнул. Женщина замерла в ожидании его дальнейших приказаний.
– Уходим, – резко скомандовал капитан.
Они ринулись к лестнице. Все отделение было покрыто льдом. С трудом держась на ногах, они поднялись наверх и вошли в кабину. Увидев их, проводница облегченно вздохнула.
– Хорошо, что вы пришли, капитан. Рычаг заело.
Капитан был мрачен. Казалось он не слышал ее, да и вообще, был где то далеко. Тусклый свет керосиновой лампы освещал его серое лицо. Женщины замерли. Они боялись пошевелиться. И молча, не говоря ни слова, принялись ждать. Капитан взял канистру и вышел из кабины. Он аккуратно спустился по лестнице и, обойдя машинное отделение, заполненное льдом, сел перед двигателем. Большим, железным, своим верным и преданным другом, закованным льдами, словно цепями. Пыхтя и хрипя, он из последних сил толкал огромную машину поезда вперед, чтобы спасти своего хозяина.
– Давай, мой мальчик, ты же знаешь как ты мне дорог, – он погладил его, оставив свою раскрытую ладонь на толще льда. Лед таял под его рукой. От холода жгло ладонь и сводило пальцы, но не так как жгло на сердце. Он почувствовал гладь металла под рукой. Увидел, как из-за ледяной корки, два горящих глаза устало смотрят на него.
– Давай малыш, – прошептал он.
Два огонька блеснули, и что-то фыркнуло перед капитаном. Он увидел, как подо льдом, слегка приподняв голову, смотрит на него стальной конь. Глаза его запылали огнем, лед затрещал. Он вскинул вверх голову, встряхнув с себя осколки. Капитан, по-прежнему не убиравший руки, почувствовал тепло, исходящее от коня. Он чувствовал, как что-то клокочет в нем, что-то большее, чем обычные механизмы, что-то наполненное жизнью и любовью. Он обнял его, почувствовав как тот, опустив морду ему на плечо, выпустил пар у его уха.
– Я подвел тебя, друг, – сказал капитан. Конь недовольно фыркнул в ответ. – Если мы не выберемся – знай, ты здесь не причем. Это все я. Ты всегда был верен мне. И чтобы не случилось, ты всегда будешь моим лучшим другом.
Капитан погладил его по носу и посмотрел в его глаза. Они уже не пылали как раньше, они догорали тусклыми огоньками.
– Прощай, друг, – сказал он.
Глаза коня блеснули. Он одобрительно фыркнул, вскинул голову вверх и громко заржал. Раздался сильнейший грохот и скрип, непрерывно стучали колеса, поезд мчался, набирая ход. Капитан выбежал в проход между локомотивом и вагоном, поднял металлический люк в полу и дернул за рычаг. Под ногами раздался хлопок, и вагон позади стал отставать от локомотива. Капитан с тоской смотрел, как вагон стремительно отдаляется и исчезает в темноте. Пути обратно нет, подумал он и вернулся в машинное отделение. Лед снова покрыл его железного друга. Наросты на стенах становились все больше, мешая проходу. Капитан открыл канистру, облил пол и стены и, поднявшись по лестнице, бросил керосиновую лампу вниз. Лампа разбилась, и все помещение охватило пламя. Теперь у них было время, время, чтобы во что бы то ни стало, выбраться из этой пещеры.
Капитан вернулся в кабину. Его лицо, черное от гари, было еле различимо в тусклом свете лампы. Они смотрели на него умоляюще, в ожидании хороших новостей. Он почувствовал словно это уже было. Словно выход уже близко. Почувствовал воздух, свежий как после дождя, голубое небо и облака, плывущие по нему.
– Мы близко, – сказал он. – Дамы, держитесь. Сейчас будет трясти.
Он подошел к панели управления. Поезд мчался на полном ходу, и ему ничего не оставалось, как вцепившись в ручки, вглядываться в темноту. Проходя повороты поезд так трясло, что казалось, он слетит с рельс и перевернется. За каждым из таких поворотов капитан ждал появление света. И после каждого из них его уверенность росла. Но просвета так и не было. Внезапно поезд дернулся, раздался скрип колес. "Случилось", пронеслось у него в голове. Он ждал этот скрип и раньше, но к счастью этого не происходило. И вот теперь, когда конец так близок… Ну почему именно сейчас. Нужно успокоиться. Без паники.
– Что происходит? – спросил кто-то из женщин. Капитан не обратил внимания кто, он бросил в ответ, что все в порядке, пытаясь сохранять спокойствие и весь превратился в слух. Он слышал скрежет и с уверенностью мог сказать, что несколько колес заклинило. Но не все. Определенно не все, успокаивал себя капитан. Скрип усилился. Капитан выглянул в окно, из-под колес летели искры. Он почувствовал, как рельсы уходят в очередной поворот, и бросился на пол.
– Держитесь, держитесь, – повторял он.
Проводница нервно постанывала. Мама Таисии стиснула зубы и зажмурила глаза. Она не понимала, что происходит. Их бросало из одной стороны в другую, скрежет металла, гулкие удары, лязг стекол; осколки крупой били в шею и руки. Все перевернулось, уже не было понятно – где земля, где рельсы, где колеса и шум двигателя, где пещера и где темнота, открыты или закрыты глаза. Все одно, все летит, падает, кружится и снова летит. Лишь одна мысль в голове – держись, слышишь, держись. А есть за что? Да. Всегда есть за что. И за кого. Дело в тебе. И только в тебе. Слышишь меня? Ты сама во всем виновата. Слышишь? Очнись…