– Мы едем в отпуск! – радостно оповестила кого-то Зимняя. У Ричарда тут же пропал весь сон. Он протер глаза и неторопливо двинулся в сторону кухни, откуда доносился разговор прислуги и чудесный аромат свежеиспеченных блинов. Зимняя ходила по кухне, прижав к уху эту штуковину через которую люди говорят, если им лень идти в гости. Кот не понимал, как можно разговаривать, не глядя в глаза собеседнику. Ведь звуки несут лишь информацию, которая может быть не достоверной, а глаза передают истинные чувства, не скрывая абсолютно ничего. Кот не стал заострять на этом внимание прислуги, люди упертые, они всегда считают, что они правы, и ничего ты с этим не сделаешь. Он тихо улегся в угол и, навострив уши, превратился в слух.

– … на самолете полетим… – рассказывала кому-то она. – … послезавтра … ага…

От услышанного, глаза кота становились шире. Он не знал радоваться ему или грустить. За свою королевскую деятельность, кот ни разу не был в отпуске, да и не принято у них было. Для короля это был не просто титул и ежедневная рутина. В первую очередь это была огромная ответственность за своих подданных. Ведь оставь он ненадолго королевство, и кто знает, что может произойти. Нет, это было слишком опасно. Только лишь известие о самолете прельщало кота. Сколько раз он видел их в окне, как они подобно птицам парят в небе, рассекая облака, оставляя за собой белый след.

После недолгих раздумий, король все же убедил сам себя в том, что иногда можно и отдохнуть. Он уже не слушал о чем там еще говорит Зимняя, все его мысли были направлены на подготовку к отпуску. Кот вошел в спальню прислуги, где Бородатый рылся в шкафу, доставая вещи и укладывая их в лежащий на кровати чемодан.

– Мы же договорились, берем самое необходимое! Зачем ты взяла фен?! Как я по-твоему понесу этот чемодан? На осле? – ворчал он.

"Самое ценное", задумался кот, и, дождавшись, когда чемодан останется без присмотра принес подаренные Зимней часы Кухарки, и как можно глубже уложил их в чемодан. В общем-то он был готов, и оставшиеся два дня провел в размышлении о далеких странах, жизнь в которых даже не мог себе представить.

В назначенное утро, очень раннее утро, если быть точнее, Зимняя с Бородатым на удивление быстро позавтракали. В воздухе витало радостное волнение. Глаза Зимней горели, лицо Бородатого невозмутимо спокойное обычно сегодня было напряжено. Прислуги собрались, мужчина со вздохом подхватил здоровенный чемодан, Зимняя подняла на руки короля и крепко обняв, поставила обратно.

– Пока, Ричуня, – сказала она, и вслед за Бородатым вышла за дверь.

Дверь захлопнулась. Король остался один, сбитый с толку, открыв рот от удивления, он продолжал прожигать дверь своим пристальным взглядом. Кот чувствовал себя обманутым, разбитым, потерянным, но самое главное брошенным.

Королевство без короля – это беда, а вот король без королевства, с его подданными – это вообще несуразица какая-то. Кто будет за ним ухаживать, подавать завтраки, обеды, ужины, ведь самому ему не положено, он вам не дворовый кот какой-нибудь. Весь день кот проходил раздосадованный, ворча недовольства. А вечером, неожиданно в двери заклокотал ключ, пройдя в замке несколько оборотов от ожидания до приветствия. Дверь раскрылась, в коридоре возникла фигура Вестника. Король встретил его почти у самого порога, не скрывая возмущения, он принялся жаловаться ему на недобросовестных подданных. Увидев негодования короля, Вестник взял его на руки, и какое-то время походил с ним из комнаты в комнату, убеждая, что все хорошо, и Зимняя с Бородатым скоро вернуться. "Что мне этот Бородатый", – не унимался кот. – "По мне так пусть оставит его там".

Должно быть, заразившись от людей инфекцией, при которой выдаешь желаемое за действительное, голова кота наполнилась фантастическими предположениями и предположительными фантазиями. Он начал думать, что Зимняя поехала искать новое место для Бородатого, и вернется одна. Ради этого кот мог потерпеть какое-то время, и он, успокоившись, слез с рук прислуги.

Вестник гордо выпрямился, чувствуя себя настоящим психологом, и пошел на кухню, где подал королю ужин. Ричард не так уж хотел есть, но чтобы поблагодарить единственного кто не оставил его, он принялся есть, а Вестник сел рядом, гладя Ричарда по спине, так умело, как умеет только он. Расправившись с ужином, кот довольно посмотрел на прислугу, улыбнулся и, растянувшись прямо на полу, принялся умываться. Вестник распрощался с королем и ушел.

Каждый следующий день, иногда вечер, он приходил к королю. Ричард был рад ему, встречая на пороге с самого первого щелчка в замочной скважине. Мужчина подавал ему обед и сидя рядом, рассказывал что-нибудь интересное. Потом они вместе разваливались на диване, Вестник разворачивал свежую газету и, гладя одной рукой кота, знакомил его с последними новостями, сопровождаемый довольным мурлыканьем.

Дни меняли друг друга, ясная погода сменялась дождями, и наоборот. Лужи во дворе то росли, то высыхали, ворковали голуби, в этом дворе они были толще, ходили и летали вальяжней, видно, что они не знакомы с лордом Брауни, а то были бы худыми от постоянного стресса и все время оглядывались по сторонам.

Ежедневные лекции Вестника не прошли даром, Ричард теперь знал все о политике и экономике, кивал в знак солидарности своему учителю, когда тот комментировал очередные новости, сам же своего мнения на этот счет не имел.

Когда рано утром в замке затрещал ключ, он сразу почуял неладное. Вестник никогда не придет так рано, подумал кот и, неторопливо высунув голову из комнаты, уставился на дверь, которая через мгновение распахнулась, впустив в квартиру уставших с дороги отпускников. Убедившись, что все в порядке и это всего лишь Зимняя с Бородатым, Ричард развернулся и побрел обратно, досыпать и досматривать свой сон. Обида вновь всплыла на большом королевском сердце. Но не смотря на это, он был рад, что она, наконец, вернулась, и Бородатый с ней. Без него даже занятия были не так эффективны и интересны. Кроме того, когда он вошел в покои Ричарда, лежащего в этот момент в своем ложе, он не просто не согнал кота с кресла, он еще и потрепал его по голове, от чего наружу запросилось мурлыканье. Следом за ним зашла Зимняя. Как всегда яркая и счастливая. Она обняла кота, и поинтересовалась, как он провел время без них.

– "Превосходно", – слукавил кот.

– Ты, должно быть, плакал тут без нас? – гладила его девушка.

– "Ни капельки", – ответил кот.

– В следующий раз надо бы взять тебя с собой, – прошептала она.

– Нечего ему там делать, ему и здесь хорошо, – вмешался Бородатый.

Как он все слышит, когда, что не по его? А как надо чего – не дозовешься.

Зимняя с Ричардом на руках подошла к Бородатому, и крепко обняла и его, вложив в эти объятия столько нежности и тепла, что вся напряженность сразу улетучилась.

– Прекратите уже свою вражду, мальчики, – сказала она им.

– Я вас обоих люблю.

И Ричарду с Бородатым стало стыдно за свое поведение, каждому в разной степени, королю само собой в меньшей – он же король.

Ричард, который до этого так ярко представлял себе, что Зимняя оставит где-нибудь Бородатого, теперь уже смирился с мыслью, что этого не произошло. Пусть себе живет, все таки Зимняя его любит. Тем более, что ей нельзя расстраиваться, как она сама всегда говорит.

Король улыбнулся, сегодня он решил не скрывать радость от их прихода за своей природной чопорностью, но только сегодня. Расслабляться нельзя, ведь он все еще король, и его королевство снова было в полном составе.

С приходом осени, на душе у короля расцветали цветы счастья, выпуская из своих чудесных бутонов пыльцу радости. Ричард любил наблюдать, как желтеют и опадают листья на деревьях, как пушистый белый снег, хлопьями сыпется с серого неба, мягко укладываясь на землю, застилая ее словно покрывалом. Но больше всего он любил осень за свой день рождение. Этой осенью был его второй день рождения. Формально конечно третий, первый был, когда он только родился и он уже ничего не помнил, а второй он провел в страхе, забившись под кровать. Зато на этот раз его праздник приобрел новую традицию – Зимняя повязала ему красивую яркую бабочку и он, сидя у окна, ел свои любимые ириски, глядя как ветер лихо закручивает снежные кудряшки. Зима обещала быть долгой и холодной, и в этом она не обманула. Когда покои короля наполнил аромат хвои, исходящий от вечно зеленого дерева, традиционно предвещавшего приход нового года, стояли трескучие морозы, а окна затянулись красивыми узорами.

Этот новый год король встретил в окружении своей прислуги. Вечером к ним пришли гости, среди которых были Вестник с Кухаркой, а уже ночью, когда все разошлись, они остались втроем, начался грохот. Ричард встрепенулся, но тут Зимняя взяла его на руки и они с Бородатым подошли к окну.

– Смотрите, какой красивый салют в этом году, – сказала она, а лицо ее отливало разными цветами брошенных и разорвавшихся в небе красок.

Ричард вдруг понял, что он совсем не боится. Возможно, он просто повзрослел, а вместе с этим ушли и его детские страхи. Как бы то ни было, но когда в один из морозных январских дней, Зимняя вновь не вернулась домой, он запереживал. Переживал и Бородатый. Он был сам не свой, ходил из угла в угол, хмурнее тучи, что даже королю стало жаль бедолагу, и он, потершись о его ноги, громко промяукал "не волнуйся, она придет". Бородатый посмотрел на кота, широко улыбнулся и взял его на руки.

– Не переживай ты так, – сказал мужчина. – Она скоро придет.

– "Конечно, придет", – подумал кот. – "Она же меня не бросит". Но наступила ночь, а ее все не было. И на следующий день она вновь не вернулась домой. Бородатый сам приготовил ужин, что до этого практически не случалось. Ричард поудобнее устроился на стуле, чтобы понаблюдать за этим зрелищем, которое надо сказать было на загляденье. Мужчина облачился в тесный фартук, и ходил по кухне, как это делает обычно Зимняя, но только менее умело. Он подолгу рылся в шкафах и ящиках в поисках разных принадлежностей, глядя на некоторые из них словно впервые, и решив приготовить яичницу, уже было принялся исполнять задуманное, как из угла кухни донесся протяжный "мяу". Бородатый замер, кот смотрел на него своим гипнотизирующим взглядом, хлопая хвостом по полу.

– Ну да, ты же яичницу не ешь, – ехидно проговорил мужчина в фартуке. – Может тебе лучше фикуса дать?

– "Не смешно", – надулся король.

– Чем бы тебя накормить, – задумчиво говорил сам с собой прислуг. Идею с яичницей он явно уже отверг, и спустя пару минут придумал что-то новое. Он что-то мешал, резал, подсыпал, делал все на удивление быстро, после чего отправил полученное в духовку. Постепенно кухня стала наполняться ароматом, который кот ни с чем никогда не перепутает, ароматом пирога с яблоками и корицей, по фирменному рецепту Зимней. Видимо Бородатый выведал рецепт у нее, потому что запах в точности напоминал оригинал. Прислуг выложил пирог по тарелкам, поднял Ричарда на подоконник, вручив ему большой кусок, а сам встал рядом.

Пирог был великолепен, Ричард не ожидал, что Бородатый вообще умеет готовить, а уж тем более его любимый яблочный пирог, да еще и так неплохо, и, съев положенное ему, кот попросил добавки.

На утро Бородатый никуда не пошел. Он занялся уборкой, Ричард даже подумал, что из-за отсутствия Зимней, в мужчине начали развиваться качества замещающие ее. Вдруг она вообще больше не вернется. Кот начал переживать, но очень скоро волнение спало. Глядя на прислуга, переполненного решимостью и энтузиазмом, он сам стал спокойнее, и чтобы в ожидании время не тянулось так долго он лег поспать.

Сон его прервали резкие отрывистые щелчки замка, дверь отворилась и потихоньку захлопнулась. С коридора доносился шепот голосов, один из них глуповато дергался, другой был уставшим, но спокойным и необыкновенно красивым. В нем кот без колебаний узнал голос Зимней, тут же вскочив с дивана, на котором спал, пока Бородатый потерял бдительность, и выбежал встречать прислугу.

Девушка поприветствовала короля лучезарной улыбкой. В руках, плотно прижав к себе, она держала большой розовый сверток. Она аккуратно передала сверток Бородатому. Медленно ступая, он прошел с ним в спальню и опустил на кровать с такой осторожностью, будто в сверток был завернут фамильный хрусталь.

С задумчивым видом Ричард наблюдал за этим действием, пытаясь понять, что же все-таки внутри. Он приподнялся к кровати, и стал внимательно разглядывать его. Ему казалось, что тот слегка шевелился, еле уловимо глазу, одеяло равномерно приподнималось и опускалось. Странное чувство овладело королем, он почуял легкий холодок, гуляющий у него под шерсткой. Ричард мягко запрыгнув на кровать, полусогнувшись, стал приближаться к розовому свертку. Как вдруг, он закряхтел, задергался и из него разразился тонкий, пронзительный крик.

Ричард испуганно выпучил глаза, им овладела дикая паника. Одним скачком он допрыгнул до двери, и с грохотом раскрыв ее на лету, выбежал прочь.

В комнату вошла Зимняя. Ее голос звучал по особенному нежно, в нем появились новые нотки, которых ранее не замечал король. Крики тут же сменились жалобным кряхтением. Кот заглянул за дверь, сверток был раскрыт, а в руках у прислуги, хаотично размахивая ручками и ножками, расположился маленький человечек. Он был весь красный и щурился от солнечного света, проникающего в комнату.

Ричард никогда еще не видел людей такими маленькими. Весь оставшийся день он провел на пороге комнаты, внимательно следя за детенышем. Хотя младенец не производил особо много движений, коту было интересно наблюдать за ним, вернее как он понял позже, за ней. За тем же занятием он провел и следующий день, и оставшуюся неделю, а там и оставшийся месяц, так и не решаясь подойти поближе. Ричард прекрасно понимал, что она новый подданный его королевства, и теперь ему, как его главе, нужно придумать ей имя. Это оказалось не так просто, детеныш все время спал, либо ел, иногда показывая свой пронзительный голос, недостатков не имел, вел себя как и подобает младенцу, только появившемуся на свет. Но однажды пронзительный взгляд короля все же уловил одну особенность малышки. Когда с нее снимали чепчик, то ярко каштановые волосы под ним играли на свету, закручиваясь в кудри. Потому король назвал ее просто – Кудряшка.

Как уже было описано ранее, Кудряшка много спала, много спали и Зимняя с Бородатым. Все королевство впало в состояние постоянного сна. Король же забыл, когда в последний раз спал на своем ложе, ночуя прямо в коридоре за дверью в спальню прислуги. Говорила Кудряшка мало, в основном протяжно выкрикивала гласные, ради этого могла даже проснуться среди ночи.

Прислуги перешли на шепот, топот ног Бородатого сменился едва слышимой поступью. Ее влияние на прислугу уже очень сильно ощущалось, не смотря на то, что она была еще совсем маленькая. Это королю в ней нравилось. Она с такой легкостью собирала всех вокруг себя, что постепенно начала превосходить в этом короля. Маленькая Кудряшка подчинила себе размеренную жизнь всего королевства. Прислуги бегали вокруг нее, радуясь каждому произведенному ей новому звуку, движению, мимике. К своему удивлению, Ричард не чувствовал ревности, наоборот испытывал чувство ответственности за ее воспитание. Он стал подходить к ней ближе, обнюхивать ее, она так приятно пахла молоком. Однажды, Бородатый застал Ричарда за этим занятием. ''Ну все!'' подумал кот, ''сейчас как начнет ворчать''. Он хотел уже было бежать, но прислуг остановил его и принялся гладить. Погладив его, он переключил свое внимание на Кудряшку, переложив свою руку на ее кудрявую голову. Не прошло и минуты, как девочка заерзала, скуксила свое милое личико и произвела пронзительный крик. Оба, и Бородатый и Ричард, испуганно соскочили с кровати, а в комнату тут же вбежала Зимняя. Лишь она могла успокоить бушующую бурю эмоций маленькой Кудряшки, нежно прижав ее к себе. Иногда это удавалось и Бородатому. Тогда он казался необычайно счастливым, радость была нарисована на его лице словно натюрморт, как это обычно бывает у людей, их лица порой готовы рассказать больше чем глаза. У Кудряшки личико было пока только в двух состояниях – в состоянии покоя и искажённое от рева.

Очень скоро коллекция этих состояний начала пополняться новыми. Девочка внимательно разглядывала происходящее вокруг большими красивыми глазами, постепенно изучая свои возможности, а в ногах кровати, на которой Кудряшка так уютно расположилась, сидел король, будто стражник, охраняющий ее сон днем. Ночью она спала в высокой деревянной кровати с решеткой, через которую коту было не пробраться. Тогда он садился неподалеку и слушал как она сопит.

Малышка росла и уже к весне, самостоятельно поднимая голову от кровати, она улыбалась при виде сидящего рядом короля. Ричард заметил, что люди растут достаточно долго по сравнению с кошками. Лишь только летом, она начала ползать, как подобает. И казалось на этом можно остановиться, но нет, этим людям на четвереньках никак не ходится. Впрочем, кто видел, как люди ходят на четырех лапах, в один голос уверяют, что им лучше этого никогда не делать. Вот как можно упасть стоя на всех четырех? Кудряшка научилась ползать, никому не было покоя, она то и дело норовила от куда-нибудь свалиться. Однажды она ползала по кровати прислуги, и, уловив момент, когда Зимняя отвернется, тут же сиганула с края кровати. К счастью, кот заметил ее стремительное движение к краю и лег под предполагаемым местом падения, приняв весь удар на себя. Малышка заплакала от испуга, кот взвыл от повышенного давления на его тело. Зимняя успокоила обоих, а Кудряшка хорошо усвоила урок и никогда так больше не делала. Она вообще была вполне покладистой. Никогда не делала то, от чего ее предостерегали Зимняя с Бородатым, не шкодничала, вела себя абсолютно спокойно.

Первым словом Кудряшки, как и подобает, было слово мама. После которого последовала еще масса всевозможных вариантов звукосочетаний. Самым запоминающимся из них для короля был "Ичи". На ряду с мамой и папой, он был очень востребованным звуком. Сам Ричард тоже был очень востребованным королем у Кудряшки. Она не сводила с него глаз, а иногда он приводил ее в восторг своим видом, и она здорово смеялась, ползая за ним из комнаты в комнату. В беге на четырех лапах у кота было явное преимущество, и он мог позволить себе бежать в пол силы, но стоило ей, встать на ноги, как это преимущество будто ветром сдуло, а король уже бежал очень даже серьезно, а иногда и чересчур резво. Как-то раз он позволил себе некоторую вальяжность, и кончилось это тем, что Кудряшка оседлала его, как коня и он возил ее по комнате взад вперед, боясь уронить. После этого у него ужасно болела спина. Довольно быстро, для котов время всегда бежит быстрее, чем для людей, Кудряшка значительно переросла короля, и теперь катала его сама. Она садила его в коляску для куклы, пристегивала ремнями безопасности, ведь она еще та лихачка, и носилась с ним по всему дому. Кот не сразу решался выпрыгнуть на такой скорости, но все же, выскальзывал из ремней и бросался наутек. Король не любил быстрой езды, как и впрочем, любой другой. Иногда могло показаться, что у него на нее аллергия, шерсть дыбом, глаза выпучены, он летел сшибая углы. Но больше всего он не любил, когда его берут на руки. Как только это происходило, он тут же начинал искать возможность выбраться, недовольно размахивая хвостом.

Вспоминая рассказы Брауни о детях, король завидовал его необычайной легкости и нескончаемой энергии. Он стал реже заниматься по ночам, так сильно уставая за весь день, что как только девочка закрывала глаза, он облегченно вздыхал, и совсем выбитый из сил тут же засыпал.

Еще одной страстью маленькой Кудряшки было наряжать своих кукол. Частенько вместе с куклами она принаряжала и короля. Чепчики и слюнявчики были ненавистными аксессуарами пушистого модника. Иногда девочка совала ему пустышку, от которой он бегал, как от огня.

Когда Ричард уставал от нападок девочки, он прятался в каком-нибудь темном углу, которых он знал не мало. Бывали дни, когда Кудряшка была чем-то сильно расстроена, и даже плакала. В таких случаях король всегда подходил к ней и терся об ее ноги, мурлыкая, пытаясь успокоить.

Ричард снова вспомнил Брауни, когда дело дошло до еды. Девочка ела плохо, а может они на самом деле хорошо едят, просто большие люди слишком много им дают. Восседая на своем большом стуле, она сидела во главе стола, и размахивала ложкой из стороны в сторону. По всей кухне летела каша, на стену, на шторы, на холодильник, а одна смачная капля шлепнулась прямо перед лежащим неподалеку котом.

Ричард не сразу понял, что это приземлилось. Он тщательно, с интересом обнюхал образовавшуюся лепешку, и все-таки осмелился попробовать ее на вкус. Каша оказалась не такой уж дурной, как можно было подумать, глядя на искривленную физиономию малышки. Король огляделся по сторонам и, убедившись, что никто не смотрит, быстро слизал каплю. Негоже было королю есть с пола, но раз никто не видел, то и говорить не о чем. Он подошел к холодильнику, по нему тянулась длинная капля каши. Король вновь огляделся и, вуаля, дверь холодильника как раньше чиста! Ричарду очень понравилась каша, как в принципе и все остальное, что падало на пол, ускользая от Кудряшки. Он уже меньше оглядывался по сторонам, решив, что король волен делать, что ему вздумается. Лишь Бородатый опять пытался испортить нормальный ход вещей. Он ворчал на Кудряшку, ругая ее за то, что она плохо ест. Король же считал, что все хорошо и даже решил издать указ о награждении тех, кто не доедает. Недоеденная каша Кудряшки по указу награждалась бы королевской похвалой, а бутерброд с ветчиной Зимней вообще почетным орденом, но Ричард был так сыт и ленив, что вместо указа побрел искать где примостить свои растущие бока для сна.

Однажды как всегда плотно позавтракав, Ричард встал под окно, на котором любил сидеть и, сжавшись как пружина, приготовился прыгнуть на подоконник. Но вместо того, чтобы оттолкнуться, как следует, он тяжело вздохнул и улегся, недовольно размахивая хвостом. "Вот откормили", подумал кот. "Это они нарочно. Хотят, чтобы я никуда не лез". Король стал настолько тяжелым, что едва вбирался на свое ложе с видом покорителя Эльбруса. Чтобы добраться до излюбленного окна, он жалобно позвал прислугу. На зов откликнулась Зимняя. Она подняла его на подоконник, удивленно воскликнув: "какой ты толстый стал, Риччи"! Зимняя пощупала его как мяч.

– Это все твой неуемный аппетит, – заключила она. – Больше никаких ирисок.

В пушистой голове раздалось орущее нет. Кот вылупил глаза от удивления и испуга, что-что, а потерять ириски он был не готов. Ричард жалобно промяукал, прислуга подняла его к окну и хорошенько погладила, прижав к подоконнику. Кот лениво свесил лапу и хвост, и замурлыкал.

– Надо бы за тебя взяться, а то совсем обленился, – вновь сказала Зимняя.

Когда кот проснулся, Зимняя с Кудряшкой сидели на диване и привязывали веревку к блестящему фантику. Любознательность короля переборола в нем ленивца, и он тяжело спрыгнув на пол, подошел поближе к прислуге. Завидев его, они оживились, Кудряшка захихикала, схватила веревку и начала трясти блестящим фантиком перед самым носом кота.

Как крепость, непоколебимо он сидел, щуря свои хитрые глаза на прислугу, пока аромат шоколада прыгал вокруг его носа. Фантик был абсолютно безразличен королю. Он пренебрежительно бросил на него быстрый взгляд и вернулся к прислуге. Но фантик все не унимался, он скакал еще сильнее, поблескивая и переливаясь разными цветами, кроме того, он так забавно шелестел, что под пушистой шерсткой по спине забегали королевские мурашки. Кот неуклюже отпугнул приставучую бумажку лапой, но она, отлетев, снова вернулась на прежнее место, раззадорив короля еще больше. Тогда он повторил попытку, но более уверенно, а когда и это не уняло раздражителя, он встал на задние лапы и схватил фантик. Вцепившись в него когтями, кот кусал и лупил его лапами, производя при этом забавный шелест. Кудряшка с неистовым восторгом побежала из комнаты, за ней, вырвавшись из лап кота и взмыв вверх, вылетела шуршащая бабочка – оригами. Не раздумывая ни секунды, кот бросился вслед за ними. К вечеру, Ричард без задних лап валялся на подоконнике, на этот раз он забрался на него сам. Рядом, в его ложе лежала Кудряшка, вся румяная от смеха и бега, она, чуть не засыпая, клонила голову на мягкий подлокотник кресла. В комнату вошел Бородатый, он взял ее на руки, и поцеловав в щечку понес в ее комнату.

Кудряшка частенько бегала с Ричардом подобным образом, и как он не сопротивлялся, что-то внутри его призывало к этому, и он, прижав уши, как настоящий охотник бежал за бабочкой-оригами, не только инстинкт, но и здравый смысл гнали его вперед. Кот был мудрым и прекрасно понимал, что подобные занятия полезны для его уже изрядно запущенной формы. Он так же перестал есть все подряд, тем более, что Кудряшка научилась есть аккуратнее. К тому времени она здорово выросла, поразительно, как из маленьких кругленьких комочков вытягиваются такие длинные макаронины. "Хорошо кушай и вырастишь большой", повторяла Зимняя Кудряшке, суя ей в рот очередную ложку каши. Ричард сильно сомневался на это счет. Он пробовал есть много, но росли лишь бока и живот, а сам же он, по-прежнему оставался в своих прежних размерах, он даже пробовал есть зелень, но ничем хорошим это тоже не закончилось. Наверно, люди сами по себе такие не быстро, но многорастущие. Кот вспоминал, как росла Кудряшка и какая стояла тишина в его покоях пока она была совсем младенцем, и как она радостно и шумно носилась с ним, приводя его в форму. Теперь же девочка стала спокойнее, она много и весело говорила, и забавное "Ичи" сменилось уверенным "Риччи". Девочка много читала, король любил послушать интересные и увлекательные истории, а она, видя такой интерес, учила его читать, а так как еще сама не умела писать, то ему преподавала лишь рисование.

– Ричáрд, – произносила она, его имя на французский манер, деловито задрав кверху нос. – Ты уже достаточно большой, тебе уже пора в кошачью школу.

– Спасибо, – мяукал кот в ответ. – Я и так умный. Не нужна мне эта школа.

Кот уже хотел слезть с дивана, на котором располагалась та самая школа, как ее строгий директор и учитель в одном лице, схватил пушистого ученика и вернул за парту.

– Чтобы тебе было не так одиноко, я привела еще ученицу, – девочка посадила рядом с королем куклу

– Знакомься – Анжела, это Ричард, Ричард, это Анжела, моя лучшая ученица в классе кукол.

Анжела пожала лапу коту, учительница положила перед ними альбом и начала рисовать.