– Ну их к чёрту – бубнила я себе под нос. Снова и снова. – Надоели! – театрально притопнула ногой по земле. – Сплошные запреты и глупые нравоучения. Делай то, не делай это – я снова насупилась. – И в церковь свою пусть сами идут. Мне и без них есть чем заняться.

Мороз кусал мои щёки. Снежинки искрились на синем пуховике. Зиму было за что любить. И я её любила.

Сосульки, обжигающие язык. Нелепые снеговики, разваливающиеся от одного удара кулаком. Холодное железо качелей.

А чего и говорить про лёд? На льду было лучше всего. Вставать в центр замёрзшей речки и смотреть по сторонам. Чувствовать себя важной, особенной. Вам такое знакомо?

Я шла к речке. О моих планах я никому и никогда не сообщала. Лишний раз слушать от бабушки разные присказки я не хотела. – А вот Колька у нас… – начинала она свои занудные речи. – А Витька вообще провалился, с трудом достали тогда из воды. Я лишь кивала головой. Мир взрослых казался мне старым чуланом. Сборище тряпок, выцветших картин, уж никому не нужных игрушек.

Жить в рамках от телевизора, прячась за пожёванной газетой – такой мне казалась взрослая жизнь. А жизнь она не такая. Вот в книгах Достоевского жизнь! Бьёт ключом, обжигает, заставляет нервно перелистывать страницы.

– Ну их к чёрту! – всё повторяла я свои слова. До речки оставалось всего ничего. Ночью холод объял наш городок. Лёд уже должен был встать. Мне хотелось в это верить.

Даже здесь стояла какая-то церквушка. Много их рассыпано по городу. И на нашем районе парочку можно насчитать. Обычно я стараюсь их не замечать, но сегодня маленький храм выглядел как-то неестественно. Никого не было, только уборщик, что жёг листья и прочий мусор в железной бочке.

Может это запах дыма так на меня повлиял? Церковь и церковь, ничего в ней особенного нет. Странно, что народу не видно. А так – скукотища.

Тут уборщик повернулся ко мне и улыбнулся. На нём была тонкая и заношенная коричневая куртка, ноги обхватили зелёные рабочие штаны.

Он махал мне рукой и улыбался своим бородатым лицом. Его светлые волосы горели на солнце. Этот человек показался мне странным. Может и не уборщик это, не знаю. Поди священник переоделся в рабочую одежду и воркует тут сам с собой.

Я пошла дальше, мне уже хотелось почувствовать свою отрешённость от мира. Стать границей между небом и землей. Странником в безбрежных землях. –Пфф-

Издала протяжный вздох своими губами. – Всюду они, покоя никакого не дождёшься – причитала я сама с собой. На обратном пути обойду этот храм стороной.

В моём кармане грелся коробок спичек. Мне тоже захотелось потом поискать картон или сухие пачки от сигарет. Устроить небольшое кострище за домом. Там всё равно никого нет. Холод и огонь, синее и красное – что может быть лучше в день зимних каникул? Игра цветов, борьба плюса и минуса, противостояние двух стихий.

Наконец спустилась на лёд и почапала по нему. –Скр- Лёд хрустел под моими ногами. Мысли уносили меня на страницы произведений Пушкина, навевали что-то из Баратынского:

«Легла волнистыми коврами

Среди полей вокруг холмов.

Брега с недвижною рекою

Сравняла пухлой пеленою»;

Я шла по льду, не смотря под ноги. –СКР- Забыв про мир вокруг себя. Хотелось немного помечтать, подумать о своём месте в мире. –СКР- О природе. –СКР! -

А потом я провалилась под лёд.

Синее и красное – синяя кромка льда и краснеющее в холодной воде тело. Я не могла выбраться на льдину сама. Руки скользили, одежда тянула вниз, тело начинало коченеть.

«Блеснул мороз, и рады мы

Проказам матушки-зимы».

В голове уже ничего не осталось, как и в моём теле. Ни мыслей, ни тепла, ни сил. Я барахталась руками в наледи, постепенно теряя сознание.

– Веришь мне? – мою правую руку кто-то схватил. – Тогда держись! – человек стоял на воде и тянул меня в свою сторону. У него была крепкая хватка, а на ногах были зелёные рабочие штаны. Больше я ничего не запомнила. Красный цвет застилал мне глаза. Я не понимала, что происходит. Ощущение собственного тела пропало. Глаза не могли ориентироваться в винегрете из красных и чёрных мазков. – Чирк- Тепло начало заполнять собой окружающее пространство.

Я увидела группу мальчишек, которые столпились вокруг своего товарища. Он дёргался и извивался у их ног. Из его рта шла пена и дорожка слюны. – Он типа демон! – говорили они друг другу. – Надо сваливать – предложил самый старший из них.

– Он не демон – произнёс тот самый уборщик, что жёг мусор на территории храма. – Просто ему плохо – он нежно повернул его голову на бок и начал ждать. Судороги прекратились. Бородатый человек снова заулыбался, его волосы поглощали солнечные лучи. Голова из-за этого светилась ярко-ярко. – Пойдём, я отведу тебя к маме – сказал он, протягивая запуганному ребёнку руку.

– Веришь мне?

Красный цвет продолжал давить на меня. Я не понимала, что это за чувство. Где я? Что со мной? – Чирк- Мне стало теплее. Тепло осыпало поцелуями моё замёрзшее тело.

В храме было тепло. Солнце освещало иконы, золотистыми лучами струилось в комнату. Игра света и тени завораживала. Я видела рой пылинок, ощущала степенный ход минутной стрелки.

Бородатый человек мыл чан из-под святой воды. Что-то напевал себе под нос. Выглядел он очень счастливым и знакомым. Где я раньше его видела?

В комнату ворвался поток холодного воздуха. Это старушка вошла в храм. Руки дрожали, но уверенно сжимали горлышко пластиковой бутылки. – Милок, а святая вода закончилась? – жалобно протянула она.

– Не поможешь бабушке? – свободной рукой она показала на своё сердце.

– Барахлит совсем, а с божьей помощью глядишь заработает – протараторила она. – Я водички выпью и помолюсь, оно сразу и легче делается – бабушка села прямо на то место, откуда за всей картиной наблюдала я. Тело её прошло сквозь моё. А я даже и не придала этому значения.

– Как не помочь-то! – взбодрился бородатый человек. Из-под полы своей куртки он достал бутылку чего-то. – Вот, кагор – протянул он бутылку ей. – Освящённый – он снова заулыбался и заискрился жёлтым светом. Казалось, что он магнит для лучей солнца.

– Ты только пей понемногу – продолжил он. – И молись, воздастся тебе по вере твоей. Бабушка неловким движением приняла бутылку кагора. Какое-то время она не могла подобрать слова и от этого замешкалась. Мужчина улыбнулся ещё ярче.

– Веришь мне?

Всё стало голубым. Словно небо свалилось на меня. Стало мной.

Я очнулась в служебном помещении. Оно состояло из синего цвета. Горела новогодняя гирлянда. Вокруг меня стояло несколько столов, лежали старые ковры, какая-то посуда. Мне устроили ложе возле металлической бочки. Возможно у той самой, в которой давеча жгли мусор. От неё шли остатки тепла. Но в комнате никого не было.

Возле неё лежал мой коробок спичек, но в нём уже было пусто. Я взяла его в руки. – Странно, сухой – только и вымолвила я.

Это он меня спас. Тот человек, что махал мне рукой. И не обиделся ведь на моё грубое поведение. Но где он? Я сидела и размышляла.

Всё казалось каким-то нереальным, сказочным. И спички как-то высохли, да и сама я была сухая. В голове крутились сплошные вопросы. Сколько прошло времени? Что это были за видения?

Может я просто потеряла сознание и мне всё причудилось? Может так и было. А этот человек меня подобрал и уложил на время в эту каморку.

Решила встать и во всём разобраться. На душе было тепло, по телу разливалось приятное чувство защищённости. Странные ощущения. Будто кто-то коснулся твоего сердца и зажёг его. А оно после этого заработало на полную катушку.

Территория храма всё так же пустовала. Никого не было, только за воротами кто-то стоял. Наверное, он – решила я – и зашагала в сторону человеческой фигуры.

Это был не он.

У ворот стоял совсем другой человек. Он тоже был в рабочей одежде. И борода у него была, и светлые волосы. Но это точно не он. Я смотрела на него несколько минут и думала, что же это за странное чувство?

– Ищешь кого-то? – улыбнулся он мне. Меня будто током ударило. – Нет, простите, обозналась – ответила я ему. – Вы не знаете, кто спас меня на льду? Он вроде тоже у вас работает, здесь.

– Нет, не знаю – пожал он плечами. – Да и не было тут сегодня никого, только я. Может тебе показалось что-то? Я замотала головой. Мы постояли с минуту молча.

– Я, конечно, тебе не смогу помочь, но и у меня для тебя кое-что есть. Из своей куртки он достал какой-то свёрток. Это оказался пирожок.

– С рыбой – улыбнулся он. – Счастливого Рождества! – его руки осторожно поправили шапку на моей голове.

А потом он направился в сторону храма, открыл дверь и скрылся за ней. С креста вверх вспорхнул голубь. Белый.

Я так и стояла, не понимая в чём дело. День расплывался перед глазами чредой из ярких образов. Смесь эмоций, чувств, привкуса жизни.

Синее небо и красные отсветы солнца на куполах. Я откусила кусок пирожка и пошла домой, так и не поняв до конца, что же со мной приключилось.

Но с тех пор моя жизнь стала немного другой. Мне начало казаться, что в этом мире я не одна. Что я уже была раньше и буду теперь всегда. Что со смертью это всё не закончится.

– Веришь мне?

«Дружба»

В воздухе стоял запах пота. Полупустое помещение напоминало одну из тех безликих квартир, что так умело плодят застройщики. Но нет – это была служебная постройка, принадлежащая Церкви. Собору Святой Богородицы.

Со своего лба я стёр рукой пот. Всё-таки не лучшая была идея, стоило снять верхнюю одежду перед началом работы. А я поддался зову плоти. Тогда казалось, что я и дальше буду зябнуть от холода. Где-то в углу тихо ворчал обогреватель. Струя тёплого воздуха слабо грела пустующее помещение. С обогревом лучше всего справлялись человеческие тела. Особенно если они были заняты физическим трудом.

Я посмотрел на время в телефоне. Было уже довольно поздно. –БАЦ- Один из стальных прутьев упал на землю. – Ничего, бывает – заявил один из находящихся со мной в комнате людей.

Радио силилось принимать поступающий извне сигнал. Но от него ничего хорошего не жди. – Сегодня вечером ожидается снежная буря – по радио начался прогноз погоды. – МЧС предупреждает водителей быть осторожнее на дорогах.

Будьте внимательны – диктор говорил это таким тоном, словно ему не было до этого никакого дела. Я был готов разделить с ним это чувство. Безразличие.

Мне хотелось поскорее закончить все дела. Во время работы я слишком часто крутил на языке фразу, что всё это было сделано зря. Зря согласился. Зря поехал. Зря торчал тут уже какой час.

Нет, в актах альтруизма не было ничего такого. Но для кого я это делаю? Для Бога? А может для того, чтобы потешить своё эго? – Прости – прошептал я про себя. Набрался смелости и сказал:

– Ребят, я вынужден с вами попрощаться. Мне ещё домой нужно как-то добраться, а вы и так всё слышали – мои слова были направлены в сторону трёх молодых людей, которые часто вызывались помогать Храму.

И на Пасху, и на Масленицу, да и вообще. Их заводной пыл и меня сподвигнул предложить свои услуги. Но под вечер я уже об этом пожалел.

Одного из них звали Сергей. Он был молод, низковат и горяч сердцем. Как-то раз он разразился целой речью, направленной против икон. Ещё тогда мы не нашли с ним общий язык. И дело было не в иконах. Мы слишком разные. Ум, отношение к вере, чувство жизни. Вот столько у меня было оправданий для моих антипатий.

И вот он произнёс – да ладно тебе, Ванёк – своим свитером он вытер свой намокший кончик носа. – Я же на машине, доделаем дело и вместе поедем. Остальные ребята посмотрели на меня, потом на него и согласились – да, осталось-то совсем немного. Разберём эту конструкцию и по домам.

Несколько секунд я ломался. Думал. Размышлял. Но решил остаться.

К десяти мы закончили свои дела. Перчатки я с собой не брал, поэтому мои варежки покрылись пылью и частичками ржавчины.

Строительная конструкция не представляла из себя ничего хорошего. Создавала контраст – Божий дом и старые железные стропила.

Сергей жал остальным руки, а я стоял в стороне и растирал свою шею. Вращал тазом влево и вправо. –Хрест- Удалось хорошо похрустеть позвонками. Хоть это меня порадовало. Мы вышли на улицу, и я набрал в руки немного снега. Потёр его об варежки, счищая с них грязь.

Сергей вовсю радовался снегопаду. Ловил его руками. Собирал языком. Уж не знаю, где он черпал эту неподдельную детскую радость.

Он звонко спросил меня – ну, как настроение? – его лицо была сама доброта. Я зевнул и начал шагать в сторону ворот. Какое может быть настроение? – С Божьей помощью – уныло ответило я ему. Сейчас мне хотелось попасть домой и лечь спать. Вечер был потрачен впустую.

–Хрум-хрум-хрум- Снег вкусно скрипел под нашими ногами. Совсем скоро от него останется лишь грязь, но мне до этого не было дела.

Я уже не в том возрасте, чтобы радоваться зимним осадкам. В отличие от Сергея. А он кружил под вихрем снежинок. Исполнял какие-то нелепые танцевальные движения.

Мы наконец сели в машину и начали её прогревать. Я даже не могу припомнить марку. Никогда не интересовался машинами и их устройством. Мне это казалось совершенно ненужным. Иногда мне всё казалось ненужным.

– Поехали уже – плаксивым тоном протянул я. – Уж прости, но мне хочется поскорее попасть домой. А живу я на Солнечной. Знаешь её? – мои глаза выжидающе смотрели на Сергея. –Знаю – ответил он, стартуя с места.

Мы тронулись.

Хорошо, что в стареньком авто слышится каскад звуков. Мотора, дворников, чего-то ещё. Прислонив голову к стеклу думаю о людях. Мне интересны их мотивы. Побуждения.

Хотелось бы знать, как получается так, что к некоторым людям тебя тянет, а некоторые тебе безразличны? Что такое дружба? Мне казалось, что это идея, разделяемая группой людей.

Но даже идея не была крепким фундаментом. Вот все мы прихожане одного храма. Нас объединяет Бог. Однако, ничего созвучного по отношению к этим людям я не испытываю.

–Врум-вр-врум- Машина встала. Я удивлённо замотал головой. Посмотрел в окно, потом на Сергея. Мы встали где-то в центре города. Затормозили на съезде у моста. И мне было непонятно почему. – Сергей? – мой голос прорезал густую тишину, как нож разрезает масло.

– Мы заглохли – только и произнёс он. А потом ударил по рулю. –БИП! – Надо было выходить из машины, смотреть в чём дело. Я уже говорил, что машины не мой конёк. Но без моей помощи тут явно было не обойтись.

Сергей проделывал какие-то манипуляции с двигателем. Я же смотрел на кромку льда, что сжала русло Волги. Казалось, что в канале разливается сплошная чернота. У самых краёв набережной скопился разный мусор. Где-то вдалеке гавкали собаки.

– Подтолкнёшь? – от голоса Сергея я аж вздрогнул. Иногда мои мысли уносят меня слишком далеко. Таков уж склад ума.

Сергей заводил двигатель, а я легонько толкал машину. Она завелась. –Пссс- Странный звук привёл меня в замешательство. На этот раз прохудилась одна из шин.

ГОСПОДИ

Нас уже успело хорошенько припорошить снегом. Было холодно и влажно. С носа моего текло, варежками я стряхивал с куртки хлопья снега. – Мы будем менять колесо? – задал я глупый вопрос своему спутнику. Было очевидно, что нам придётся это сделать. А иначе наша поездка накроется медным тазом.

Сергей достал из багажника домкрат и попросил у меня помощи. Мы начали пытаться приподнимать машину. Холод сковал всё моё тело. Настроение было такое же липкое, как пот, что скапливался под шапкой.

–Дзыньк! – На этот раз сломался домкрат, и машина осела. Теперь у нас не было домкрата. Но было колесо, которое нужно заменить.

Я тяжело вздохнул и посмотрел на Сергея. – Что будем делать? – спросил я его. – Пошли – махнул он мне рукой. Мы начали осторожно спускаться, шагая к изгибам канала.

Там, в темноте, мы нашли какие-то старые доски. Пару камней. Напряжённая ситуация объединила нас. Наши усилия стали общими. И мы могли чувствовать друг друга без слов.

Мы сооружали что-то из этих обломков мусора. Подкладывали доски. Складывали камни. –Хрясь- Наша хрупкая конструкция не выдержала веса машины. Мы так и не смогли её поднять. Кружили на месте в поисках дополнительных камней или палок.