– Вы студент? – спросила она меня довольно резко.
– Нет, хотя я не уверен.
– Не уверены в том студент вы или нет?
– Ну, тогда скорее нет. Какую книгу вы ищите молодой человек?
– Книгу? – я понял, что выгляжу глупо, пытаясь вспомнить, что это такое, мне стало не по себе. Мне понадобилось секунд пять, чтобы вспомнить о книгах, что я знал раньше, у меня вышло неплохо, несколько рассказов и пару поэм пришли на ум. С горем пополам разобрался, но не успел ответить далее, как меня упредил возглас все той же женщины.
– Зачем вы вообще сюда пришли?
Мне стало неловко, а после даже немного обидно, – у вас ведь книги читают, да? – мне стало еще больше не по себе, как только я выдал этот вопрос, но понял что уже поздно.
– Именно так, молодой человек. Так вы скажите наконец что-нибудь более вразумительное или мне не удастся этого добиться? – женщина задала этот вопрос как можно более грозно и хотя в самом деле у нее едва ли это вышло, на меня она произвела именно тот эффект который и хотела.
– Я не помню названия, но могу продекламировать небольшую цитату, может быть, вы узнаете. Вот например: «вышла из тьмы рано рожденная розоперстая Эос» .
– Ах, да. Кажется, я припоминаю, – ее лицо осветилось улыбкой, и буквально за один миг я увидел эту женщину в двух совершенно противоположных эмоциональных состояниях, – это Гомер, его Одиссея. Хотя, кажется, и в Илиаде такое было, мы найдем эту книгу.
– Тогда если можно и еще одну. Я даже название помню – «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона», – теперь уже совершенно свободно попросил я.
– Это едва ли, молодой человек. Я впервые слышу об этой книге. Здесь их тысячи, и пусть я не читала их все, но название каждой мне известно и уж тем более это касается художественной литературы, – ее лицо снова стало серьезным, возможно ей даже показалось, что над ней издеваются, – так что ни о каком приключении вами упомянутых товарищей не может идти речи.
– Что ж, тогда последнее, если позволите. Я снова не могу вспомнить автора, но название помню точно, она называется «Фауст», – я с надеждой приготовился услышать ответ.
– Нет, здесь точно этого нет, – сухо ответила женщина и продолжила перебирать книги.
В тот миг я увидел словно картинку, ту самую книгу на подоконнике, там, где я когда-то жил. Я точно помню это и то не могло быть воображением, потому что я не бывал в таких местах как это. Не докатиться бы до отчаянья в своих воспоминаниях, что если они не мои, что со мной стало, если все же я помню. Что же мне до того если я найду свою цель, пусть она ни как не объяснит это мне, я этого и не жду.
Леонард не удивился, выходя из библиотеки раскатам грома и черному небу вместо искристого солнца. Весь мир будто съежился сбитым клубком, чтобы его обхватить и нести за собой. Если этот мир еще куда-то движется.
Невольной рукой, снимая песчинки
Врезаясь строкой, краем травинки
Каленым пером в расшитой рубашке
Пролитым сном под тень промокашки
Рубленый рельеф огромные скалы
Загнанны в хлев что робки и малы
Только лишь ветер снимающий ров
Может ответить на думы богов
Кто-то из них ваял себе землю
Молча затих следом не внемля
Снова стирает все большей рукой
Тот умирает забыв в себе слой
Новый грубее ломая опилки
Ему тяжелее, но тянутся жилки
Размазана пыль уходит песок
И чей-то ковыль сметают из строк
Не перестанут существовать профессор Рич и доктор Аескул, даже когда они не найдут Леонарда, а они его давно ищут. Ни одно отделение полиции, ни один сумасшедший дом и даже морг, ни кто не нашел и даже не помог найти сбежавшую ценность. В это же время сам ценнейший экземпляр разгуливал везде, где только мог, обошел несколько баров и нашел их весьма скучными, но от чего-то, возможно важными. Где еще можно встретить столько людей, которые ни куда не спешат? Леонард долгое время заходил в бары как на работу. После нескольких посещений он успел понять, что сидеть просто так здесь почему-то нельзя (хотя в парке было можно) и он заказывал каждый раз дешевый напиток, часто оставляя его совершенно полным в стакане. Бесплодность походов постепенно наводила Леонарда на мысль, что может стать это не так уж и важно, а раз точно ему неизвестно, то с чего он решил, что оно важно. Пропустив по не отмеченному маршруту с половину дюжины баров, Леонард очутился в месте, которое изначально могло показаться давно забытым даже тому, кто о нем знал. Двор из старых домов мрачной тенью висел над одинокими детскими качелями, да еще парой лавочек. На углу подвал, а над ним надпись, ты ее можешь не читать, она и так скажет что внизу – это снова бар, но какой-то странный. Леонард зашел. Увидел почти пустой зал, двое посетителей уткнулись глубоко в угол, так что о них и не вспомнишь, впереди сцена, на которую, гулко стуча подошвами ботинок, вскакивает девушка. Она прекрасна, возможно, ее красоту видели и другие, но только Леонард знал, насколько она прекрасна. Хрупкая, с большими глазами, совсем не белыми, но светлыми волосами, в ее лице было что-то детское. Это был не беспомощный ребенок, другой – с уверенным взглядом и полный надежды, почти угасшей, но все еще оставляющей отпечаток грез. Она заиграла, вступление было не долгим, но тот миг до ее голоса успел увести Леонарда так далеко, что он уже почти не видел девушки и слушал только музыку. Когда песня утихла, девушка мигом спрыгнула вперед со сцены, и только это вывело Леонарда из блаженного полудрема, и вернула в реальный мир. Следующий раз как Леонард моргнул, он увидел ее за стойкой, у него не было и мысли подойти, так жалко ему было притронуться к этому созданию, словно это единственный в мире предмет искусства рядом с которым лучше и не дышать, чтобы его не испортить.
Охваченный эйфорией Леонард вышел на улицу, ему казалось что состояние, которое он в себе нес, будет теперь с ним еще очень долго. Пока он не встретил старика. Внешность его была из тех, что в таком возрасте не произносят ничего кроме «здрасте» а далее нескончаемый поток бреда. Дед был в грязной одежде, совсем не по сезону, на лице громоздились большие очки, там же чуть ниже щербатая улыбка, единственное, что оставляло в нем след цивилизации, был выбритый подбородок.
– Хорошая музыка в этом баре, – внес свою реплику дед.
– Да, действительно. Вы тоже там были? – Леонард спросил, наверное, больше из вежливости, судя по виду он вряд ли только от туда.
– Нет, не бывал-с.
– Так с чего же взяли…
– О вашем состоянии духа могли бы сказать только музыка или увиденная вами девушка например, а может и то и другое…
– Ну, хватит об этом, – серьезно перехватил Леонард.
– Я могу и о другом если позволите, – не унимался дед.
– о чем же?
– О том чего ты ждешь, что ты давно ищешь, – загадочно протянул дед.
– Я? Жду? Что если меня кто-то ищет.
– И ты уверен, что это не я?
– Почти, – Леонард на секунду задумался, – какова молярная масса водорода?
– Два грамма на моль, если говорить о молекуле, – почти не думая ответил дед.
– Значит это не вы. Меня ищут ученые, и они бы не стали отвечать. Вы ответили, потому что захотели показаться важным, но вы не ученый.
– Все хотят показаться важными.
– У вас скорее, получается, быть загадочным, – определил Леонард.
– Мы все находимся в какой-то власти, неизвестно от кого, мы являемся частью целого. Самого целого никто не знает и потому каждый норовит показать себя им, и я тоже показываю это. Да, мне сложнее поверить, но станет гораздо легче, когда один человек прочитавший книгу знает о ней, а другие… – дед начал бормотать совсем что-то не внятное, и разговор на этом чуть было не кончился, когда Леонард, вдруг вспомнил что и он читал подобную книгу.
– Вы читали Фауста?
– Я, нет, я слышал, как другой человек читал эту книгу.
– Вы говорите так будто это запрещенная книга.
– Разве?
– Вам видней.
– Спасибо что вы так считаете. Нет, книга не запрещенная, вот только она не издавалась ведь никогда. И я знаю, что вы спросите, откуда она взялась и скажу, что не знаю этого.
– Так кто же читал ее?
– Ах, этого человека давно нет.
– И что случилось? – задавая вопросы с все большей спешкой, Леонард чувствовал некий накал, пока еще не понимая из-за чего.
– Не могу сказать умер ли он, но исчез точно.
– Один?
– Возможно.
– А с домом что?
– Который?
– Рисованный.
– С ним …
Дед так и не успел договорить, Леонард убежал. Он бежал так быстро, словно от призрака, чудовища, он понял, что выдает ответы, которые не помнил и возможно не знал о них и задавал вопросы, словно по чьему-то наущению. Жутко стало в один миг, на пике накала, когда он, пожалуй, уже стал понимать, о чем этот разговор. Теперь он знает что этот дед может поведать о всей прежней жизни и вернуть… вернуть то как раз и не может, просто оставит горькую явь прошлого, хотя и сейчас не ясно какая она, может и все не так плохо и надо бы вернуться. Страшно ведь только потому, что неизвестно. За этой неизвестностью может скрываться любой человек, но теперь его зовут Леонард – этого человека.
Что если ты не знаешь, кем был в прошлой жизни? Они существуют? Быть может, и нет, но у Леонарда точно была такая жизнь. Ты думаешь о том что делаешь все верно, но почему то тебя не отпускает чувство будто ты страдаешь не только за себя, за себя бы как раз то хватило, но страдаешь за того парня о котором не знаешь, а он был. Можно бесконечно осуждать людей ужасных, плохих и думать, так что никогда не станешь таким, никогда его не поймешь… а ты им уже был. Как тебе такой оборот? И был ты таким не из любви к злости, просто такова была природа тебя, она сделала тебя не терпимым и злым, человеком, который и управиться с собой не может, просто такова природа, а может бог. Другим еще хуже – это те, кто видят свою ужасную природу нормальной, для кого убийство не больше чем для другого поход в кино. Мы не знаем их и самих себя мы знаем лишь чуть, миг один, да немного в прошлом. Ужасны ли те, о ком мы не знаем? Да ужасны, и не любить их наше право иначе и нас природа бы не наделила тем чувством ненависти. Все это так, но как же я, как Леонард? Могу ли я иметь ненависть на тех, кого обделила природа? Могу ли когда и сам такой? Знаю, что не могу, но много ли больше вашего? Каждый виноват, я в особенности.
Леонард долго бродил в паре кварталов от двора с качелями. Он не шел куда-то намеренно, а рассуждал, прогуливаясь и пришел к тому выводу, что ему не следует больше видеть деда, потому что вариантов развития событий после встречи будет масса, а так он уже хоть что-то для себя решил. Представить, что дед скажет, будто Леонард был хорошим человеком, Леонард забудет все, о чем так тонко вывел и рассудил только что. Другой вариант – Леонард был плохим человеком и он проведет в страхе оставшуюся жизнь как бы не вернуться в то состояние. Еще есть вариант, при котором в каждом из случаев дед соврет и тогда будет полнейшая путаница, которая пользы не принесет точно. Да, деда лучше не видеть, но и не зайти в бар, где поет эта прекрасная певица так же не возможно. Леонард хотел было уже так и сделать, но вовремя осознал какая глубокая ночь настала с того момента, как он убежал и теперь придется ждать.
С момента начала поисков ушел месяц и первым не выдержавшим был как не странно, а может как раз таки логично – профессор Остин Рич. Следом отказался и один из лаборантов, тот что Лев, который как выяснилось позже участвовал в исследовании по большей части только ради профессора. Оставшаяся не сбалансированная команда скорее делала вид, что продолжает поиски. Доктор Аескул был единственным, кого это по настоящему еще интересовало, но в виду своего оседлого образа жизни доверился Лэйарду и Исааку. Поиски стали носить формальный характер. Единственное напоминание о том, что человек из шара действительно был, оставляла ныне заброшенная лаборатория внутри ангара.
Как ни пугала мистика окутывающая место рядом с баром, не придти туда снова Леонард не мог. Прошли сутки, казавшиеся вечностью впервые за все время что Леонард провел вне лаборатории. «вернуться еще хоть раз, подумаешь дед, ну и черт с ним». И это, пожалуй, можно было бы выяснить, есть ли черт с этим дедом. Было еще светло, когда Леонард пошел в бар, при свете место по-прежнему казалось немного зловещим. Дед куда-то ушел, может даже сразу после разговора, может побежал в другую сторону с той же скоростью как и Леонард. Бар работал, и складывалось такое впечатление, что работал он всегда и не важно, будут ли там посетители или нет. Едва войдя внутрь Леонард бросил взгляд на сцену и увидел совсем не того музыканта, на сцене так же сидела девушка, возрастом старше и по ней было видно, что здесь она не в своей тарелке, к тому же атмосфера бара настолько не сочеталась с ее песнями. Леонард подождал песни три, все надеясь после каждой увидеть как на сцену выйдет та, ради которой он здесь, но ее все не было. Стало ясно что ее и не будет, ведь вряд ли она выйдет на таком контрасте и сыграет свои берущие за душу песни, после исполнения того что увидел Леонард. И без того пустой бар опустел вовсе, когда последний посетитель вышел и направился по обыкновению бродить по улицам в слепой надежде увидеть то, к чему все это время шел. Заплутав достаточно далеко от бара Леонард оказался возле кинотеатра, в котором он между прочим уже был, но от чего-то этот факт не отразился в его памяти. Над кинотеатром горела вывеска, на ней какие-то цифры и молодой паренек долго рассматривал Леонарда, словно сумасшедшего. Затем тот самый молодой человек совершенно прямо посоветовал пойти на фильм, так словно это его фильм, а он продюсер. Леонард согласился, не задавая вопросов, даже не поинтересовавшись, о чем будет лента. Вошел, сидел очень долго, фильма все нет, но вот, наконец, загорелся за спинами свет, и на экране появилась картинка. Спин этих (за которыми свет) было не много и потому-то, наверное, и не начался фильм, что ждали кого-то еще.
Леонарду фильм не нравился и он не стал об этом долго думать, но занимало его другое. Чувство будто нет больше цели, она где-то мелькнула и осталась за спиной. Фильм все идет не прекращаясь и ведь не было такого чтобы совсем уж мне не нравилось. Бывали случаи, когда они утомляли или просто хотелось спать, но и при том было жутко обидно упускать моменты только потому, что хочется спать. Сейчас уже не хочется, а хотелось бы уснуть. Зря я так, ведь не одному же мне снимали этот фильм, наверняка, есть тот, кому фильм понравится, для кого он станет столь же важен как для меня та цель что промелькнула и ушла… или нет. Стыдно так думать, должно быть, наверное, ничего поделать не могу, все равно не нравится. А ведь люди стараются, простите, что не для меня на этот раз. Чувство все есть, при мне оно, что где то я разминулся, оставил…. Да цель все свою. Мог быть и дед и наш разговор. Мог он быть такой целью? Хм, да нет же, ведь чем кончилось то…
– Стоять не с места, руки на виду, – голос сзади меня.
За секунду сидя в том же положении Леонард обдумал, наверное, штук пять вариантов, кто бы это мог быть и что делать. Он аккуратно встал, и не оборачиваясь пошел к выходу, туда, куда тянула его рука. До выхода было близко, идти немного с предпоследнего ряда, но показалось ужасно долго. Мысли напрочь вылетели из головы и рассуждения о том, кто это мог быть прекратились в голове Леонарда.
– Привет я Хлоя! – с легкой живостью представилась девушка. Леонард услышал, посмотрел на нее раз пять моргая с такой силой будто только проснулся, – а ты вроде не особенно испугался.
– Я? – Леонард хотел что-то ответить, но придумать не успел. Уже находясь в холле кинотеатра, Леонард не понимая, что происходит, воспринимал увиденное как картинку из другого, нового фильма.
– Мне кажется, тебе нужно выйти на воздух, – предложила Хлоя и в ее лице появилась некая тень тревоги, – э как тебя перешибло.
Хлоя взяла Леонарда за руку и повела его под нежным конвоем на выход. Кинотеатр был уже пустым, тот фильм шел последним, тот самый с которого они ушли. Везде горел яркий свет, и вот уже спускаясь по широкой винтовой лестнице, Леонард что-то пролепетал еле слышно. Оказалось, что так он представился Хлое, но та только сказала пару утешительных слов и продолжила вести паренька на выход. На улице было темно, смеркалось еще в начале фильма, а теперь и вовсе ночь забрала свое, ослепив город безлунною тьмой.
– Тебе и вправду нехорошо? – вдруг остановилась на ступеньках кинотеатра Хлоя.
– Мне хорошо, не волнуйся. Ты очень чуткий человек, спасибо, – отозвался Леонард.
– тогда чего с тобой?
– Не знаю. Просто я тебя уже видел однажды… – начал было прояснять ситуацию Леонард, но Хлоя его перебила.
– Ничего себе эффект, да я конечно не красавица, но не думала что до такой степени.
Леонард засмущался, не зная как себя повести, расплылся в улыбке лишь бы не рассмеяться и сказал:
– ты самое прекрасное существо, какое я видел на этой планете.
– Спасибо. Хотя существом меня еще никто не называл, но прозвучало приятно. Так как тебя зовут приятное существо? – Хлоя старалась вести себя смело, но всякий раз смущалась сама, когда пыталась смутить Леонарда и показать свою непринужденность.
– А я уже кажется, представился. Меня зовут Леонард, правда имя это не мое, мне его дали.
– А разве не у всех так? – поинтересовалась девушка.
– Возможно, тебе видней конечно, но знаешь это не совсем было так как у всех. Есть одна история, которую я могу рассказать.
– Ну-с я не тороплюсь… – протянула Хлоя.
–Можно начинать? – спросил Леонард.
– Нет, погоди, там идет кто-то, – по улице шел мужчина в форме, в темноте не разглядеть, но похож он был на полицейского, и Хлоя резко дернув за руку Леонарда, побежала прочь вместе с ним от «полицейского» который в свою очередь погоню не поддержал. Пробежав так пару дворов, они снова вышли на улицу, и уже медленным шагом чуть запыхавшись и оглядываясь, пошли дальше.
Яркими белыми
Шагами не смелыми
Круто под гору
Явись оно взору
Большим откровеньем
Малым мгновеньем
Устами ребенка
Вычурно тонко
Задорно красиво
Как ясная нива
Вверх паутиной
Монолит половиной
Горгоной слепящей
Кузнечик не спящий
Стынет качает
Птица взлетает
Синее в белом
Свободное телом
Память на нитке
В сухой пирамидке
На людях отметин
След не заметен
Снова на белый
Шаг оголтелый
Стремление выше
Пока не на крыше
Умением быть
Ничто не забыть
Очнуться лежать
Другого не знать
Вместе со мной
Красками слой
Бешенный вой
Под новой луной
В той части города, где находился кинотеатр, облака были гуще и звезд почти не было видно, пройдя же совсем не много небо как будто сбросило с себя облака и высыпало тысячи фонариков освещающих путь Леонарду и Хлое. Уже не спеша они прошли несколько кварталов, ни о чем не говоря, но поглядывая друг на друга скромно улыбаясь или готовясь что-то сказать. Первой все же начала Хлоя.
– Мы почти пришли, я не думала туда идти, но здорово вышло, что мы уже почти там.
– Там?
– Да, есть одно место, которое я особенно люблю. Там есть большой мост, а под ним парапет, оттуда прекрасный вид и там тихо.
– Идем? – спросил Леонард, хотя это был вовсе не вопрос, а скорее согласие.
Невдалеке взору обоих представился мост, перешагнувший огромную реку. Мост начинался далеко от береговой линии, и под ним располагалась большая площадка, так что до верха, где шел мост, было не меньше пяти метров. Упомянутый парапет выходил на воду, и вода было близко-близко, если перегнуться через перила можно окунуть в нее руки. Точно так и сделал Леонард, едва успев подойти к краю, он опустил одну руку, будто не в реку, а просто куда-то в темноту. Так ему показалось, вода была точно настолько же теплой, как и руки Леонарда, и уже вынув руку, он даже удивился, почему она мокрая. Он обернулся и увидел сидящую на скамейке возле Хлою, подошел и сел рядом. Не глядя друг на друга, они просидели так будто в забытье минуту.
– Здесь и в правду красиво, – мягко с придыханием сказал Леонард.
–Да, – ответила Хлоя.
Оба вновь взяли паузу, чтобы насладиться красотой места, а после Леонард спросил :
– Откуда появится солнце?
– Должно быть оттуда, – указывая на край моста ответила Хлоя, – я точно не помню, как-то один раз давно, я уже встречала здесь рассвет… с мамой и папой. Мы только переехали в этот город, приехали поздно и решили не искать гостиницу, а переночевали прямо здесь, – Хлоя едва не заплакала, но взяла себя в руки и чуть улыбнулась. По ней было видно, что воспоминания эти были для нее грустными, но вызывали самые теплые чувства, – вообще-то это ты должен был рассказать мне свою историю, – приободрившись, выпалила Хлоя.
–Пожалуй, я так и сделаю. А когда-нибудь и ты мне расскажешь свою, если захочешь, – Леонард посмотрел на Хлою и та кивнула, – историй у меня по правде говоря не много, всего одна.
– Много будет предисловий? Ага, слушаю, – вставила быстренько Хлоя.
–Не, не, там чуток. Без жили, были, постараюсь, – подхватил Леонард, – ты когда-нибудь слышала о черном шаре? так вот…
Повторилась одна история частью, которой была и сама Хлоя. Тем временем ночь сгущалась все ближе и ближе, окутывая обоих – рассказчика и ту, что слушала эту историю. Леонард играл, рассказывая, можно подумать он выдумал пьесу и исполнял ее сейчас для одного зрителя. Когда пьеса закончилась, посыпались вопросы, зритель оказался не в меру любопытен и с каждым вопросом Хлоя будто пыталась подловить в истории нестыковки, и после каждого вопроса улыбалась в ожидании ответа.
– Что же ты ел в этом своем шаре? Может это был ягодный шар? Шар из большой ежевики?
– Ничего, – смущенно ответил Леонард и улыбнулся Хлое на ее задорный смех.
– Так не бывает. Люди не могут не есть, многие даже доходят в этом до крайностей, – Хлоя посмотрела на себе, на ту часть, что можно было видеть, и добавила, – ну это к нам вряд ли относится.
–Мне было бы интересно послушать и от тебя историю, а то все я да я. Может мне тоже хочется задать каверзный вопрос?
– Ладно, расскажу, – протянула Хлоя., – но учти это надолго, там история будет почище всякого шара.
– С радостью услышу ее, – поддержал Леонард.
– Идем? – вдруг предложила Хлоя.
– Мы не можем.
– Почему?
– Мы ждем.
– Ах да! А кого? Годо?
– Нет, мы ждем рассвета. Никаких Годо, начинай.
Едва Хлоя начала свой рассказ Леонард застыл во внимании, ловя каждое слово, а в его голове начали мелькать картинки. История шла, словно диафильм перед глазами слушателя и продолжалась так долго, что иной мог бы уснуть, не уловив всего один кадр, но Леонард слушал так, будто его вовсе нет, и он перестал существовать здесь, и смотрел на все там, в ее рассказе. Наконец Хлоя замерла, и рассказ был окончен, Леонард так и остался там. Хлоя с тревогой посмотрела на него.
–Что с тобой Лео? – тихонько проговорила Хлоя и Лео посмотрел на нее, хотя и до того глаза его могли видеть только ее.
– Ты знаешь, я не люблю свои сны. Они тревожат меня и по ночам я не сплю, но когда все же засыпаю то вижу… все как ты сказала, поверишь ли ты? – тут Лео замолчал, словно роясь в воспоминаниях, и уловив одно из них сказал еще: – я знаю что было дальше, я видел это, но не мог понять. Ник склонился над Каином, были слова, все как ты и сказала, но я знаю, что один из них покинул тот мир.
– Если ты действительно это видел, то стало быть это правда, – ошеломленно прошептала Хлоя.
– Мне теперь кажется что вокруг этой истории весь мир.
– Было бы интересно.
– А ведь если так, она продолжается.
– Думаю любая история, что не заканчивается смертью может продолжиться, – заметила Хлоя.
– Так и есть и в этом прелесть историй, которые не заканчиваются словами «и умерли в один день». Даже если перед тем «долго и счастливо».
– Да уж рассказывая истории нельзя так ошибаться.
Ночь все еще сгущала краски и будет так, покуда свет не разобьет ее черное небо. Хлоя и Лео все так же сидели на скамейке, то ли от холода, а может по другой причине, стараясь держаться поближе уселись один к одному, словно два белых попугайчика тесня друг друга на жердочке. Их разговоры прерывались взглядами друг на друга и звезды и они были готовы к тому, что ночь не уйдет.
– Как ты узнала, что меня ищут? – спросил Леонард. Он хотел задать этот вопрос еще в самом начале, но потом забыл.
– Мне сказали те ученые в баре, что они ищут человека, а потом ты и сам себя выдаешь, – не отвлекаясь от звездного неба пролепетала Хлоя.
– Это чем же?
– Ты ходишь по тем местам, где никого нет.
– Что же ты там делаешь в таком случае? – Леонард так же смотрел на небо, но заметив как Хлоя перевела взгляд на него тут же добавил, – прости, я не хотел тебя обидеть.
– Нет, ни чуть я и сама знаю что наш бар для отшельников и в общем-то место пропащее.
– А здесь я не соглашусь, я бы ходил туда хоть каждый день, – парировал Лео и смущенно добавил: – если там будешь петь ты.
Хлоя как будто бы и не услышала вставленной реплики и продолжила как вроде непрерывную мысль, – это место не всегда было таким.
– А каким оно было?
За темные стены уходит в подвал
Врываясь нещадно на призрачный бал
Толпы спасенных счастливых людей
Больных не преклонных, во имя идей
В объятья упасть готовые к бесам
Шагая следом сквозь руки как лесом
Вот она сцена священное плато
Громом гремит пред нею все сжато
А ты все играешь иль кто тобой
Парируя плеч безумолчный бой
Сплошных домино сотни улыбок
Собой превращает могучую глыбу
Один ли то кров и его пустота
Нужен тот рев чтоб сбылась мечта
Словно та рыба, что видела птицу
Снова с воды она устремиться
В бурю надежд гонимая жаждой
Все выше и вверх как было однажды
– Меня однажды туда позвала одна девочка, прости, не помню, кто она… – в голове Хлоя начала было перебирать варианты, да так что ей самой стало любопытно, но Леонард видимо понял, что это не суть как важно и решился вступиться за Хлою в борьбе с ее памятью.
–Пожалуй, ты можешь называть ее просто девочкой, я своего имени тоже не помню.
– Ну что ж мальчик, – с улыбкой продолжила Хлоя, – пусть так. Девочка позвала меня на концерт. Тогда я впервые и побывала в карточном баре.
– А почему карточном? – снова перебил Леонард.
– Бар постоянно менял названия, но одно оставалось неизменным – он носил карточные названия. Как то назвался даже Карл четвертый, но то название как сам понимаешь то же с карточным подтекстом.
– Так себе маркетинг, – заметил Леонард, но тут же увидел посерьезневшую Хлою, – все молчу, продолжайте принцесса, – ретировался Леонард.
Снова с улыбкой Хлоя продолжила:
– раньше бар приглашал известных музыкантов, но на тот момент играли в основном кто попало – это называется свободная сцена, – Хлоя испытующе посмотрела на Лео, но его лицо и впрямь выражавшее неподдельный интерес не повело и мускулом, – я помню, как мы только вошли и больше всего меня поразила собака, свободно гуляющая между людьми. Когда концерт еще не начался, я вдруг подумала, что такое в подобных заведениях дело обычное и пошла дальше. Начали выступать музыканты, не могу сказать что плохо, вовсе нет, возможно, даже очень хорошо. Нам было весело, и тогда уже я решила для себя, что мы придем сюда и не один раз. Однако как бы здорово не выступали все эти группы, у них у всех была видна какая-то образцовая выучка, и играли они все по образцу. Здорово, но чего-то мне в них не хватало, я знала что если к примеру на следующем концерте не будет первых или вторых, а может тех кто выступал седьмыми или девятыми, я не замечу изменений хоть и все так же пойду. В этот самый момент, когда мне пришла такая мысль, мимо пробежала собака (кстати, может быть пес) и юркнула за сцену, в комнату напротив. Я подумала, что это собака тех ребят, что сейчас будут выступать, в общем, кого-то из музыкантов, – Хлоя задумалась, то ли о собаке, то ли о том, как преподнести следующий момент, в любом случае пауза была не короткой. – Затем было то, что изменило мою жизнь и я не знаю в какую сторону, плохую или хорошую. Вышла пара ребят, все сразу подумали, как же они собираются выступать вдвоем и когда все уже начали ждать барабанщика, тот второй что был тоже с гитарой, поставил ее и начал производить странные манипуляции с ударной установкой, затем припер это все нагромождение ближе к краю сцены, ударил пару тройку раз палочками, выдохнул в микрофон и… – Хлое будто не хватало воздуха, она продолжала с придыханием, – они заиграли. Сейчас после обучения в консерватории я понимаю, что играли они не лучшим образом, но то с какой душой они играли, затмевало все остальное, такого представления не видел никто, я уверена в этом. Именно тогда у меня и появилась мечта стать музыкантом, с этого все и началось, – Хлоя замолчала, и уже казалось, рассказ завершен.
– Что же было потом? – поинтересовался Леонард.
–Они выступили в первый и последний раз, их больше никто не видел. Всякий день, когда в баре была свободная сцена, я приходила в ожидании услышать их снова, но так и не дождалась. Как-то раз, один старик подошел и ни с того ни с сего, начал рассказывать мне одну историю. На все вопросы этой истории не касающиеся, он отвечал невнятно будто безумный. Так происходило из раза в раз, пока он не рассказал мне ее всю до конца. Именно ее то я тебе и рассказывала, это она тебе является в снах.
– Может ты и не поверишь, но я кажется, видел этого старика, – живо отозвался Леонард.
– Я тебе верю, я вижу его периодически, только теперь он уже не говорит со мной, – совершенно спокойно отреагировала Хлоя.
Тьма стала рассеиваться, солнце еще не взошло, но оно уже украдкой подбиралась наверх, будто по лестнице взбираясь на небо. Настали самые сонные минуты и только Хлоя и Лео по прежнему сидели, опершись друг на друга совершенно без сна. Появилась река, за ней вырастал дальний берег и уже едва различимо, можно было увидеть домики.
– Идем со мной, – вставая сказал Лео.
– Мы уже больше не ждем?
– Мы пойдем навстречу.
Хлоя поднялась и они, схватившись за руки, побежали на мост. Солнце вот-вот уже готово явить себя во всей своей утренней красе. Вокруг никого, на пустом мосту только Хлоя и Леонард, они уже на его середине стоят и смотрят друг на друга.
– Я все теперь понял и знаю, что случиться наперед, я так этому рад.
– Я тебе верю.
– А я тебе, знай, что иначе бы не посмел, но теперь знаю, все будет хорошо.
Они взошли на самый край, и едва солнце явило свои первые лучи, пустились вниз и снова показались выше. Они полетели.