Хватит смотреть на Запад, умеешь только повторя́ть?
–
Гераклит говорил, что "большая часть людей глупа́",
У нас своя идентичность, но зачем её изуча́ть?
Тебе показали мираж, а ты и не про́тив,
Забавно, что тюремщики говорят от лица Свобо́ды.
Аид, ура тебе!
Гиппократ, вот и ты – я ждал тебя давно́,
Харо́н поклонник медицины, прими и мой покло́н.
Асклепий, Панакея – просили за тебя, меня моли́ли,
Тебя уж ждут, герой, рукоплескает весь Эли́зий.
–
Слава славе рознь, ты человек, не Бо́г,
Перед тобой Аид – покровитель тех, кто мёртв.
В моей ты власти, смертный, встанешь на коле́ни?
Болезни отступили, их прогнал какой-то "ле́карь".
–
Чума идёт от полиса до полиса – их души льнут ко мне́,
Потом Танатос заявляет: "Владыка, в мир пришёл мудре́ц".
Доколе, Зе́вс? Опять кого-то натаскал Герме́с?
Смотрю: там ты, лишь те́нь – не бое́ц, не Одиссе́й.
–
Какой-то червь решил артачиться, хулить Судьбу́?
Ты не Гомер, но слеп – избрал неверную стезю́.
И как Олимп позволил смертному подо́бное?
Даю тебе минуту – порази меня рито́рикой.
–
Аид, ликую я, такая честь стоять перед тобо́й,
И Персефона здесь, хвала и ей за шелест кро́н.
Ты правду говоришь, мне надоело видеть го́ре,
Не гордость говорит, а Надежда – из ящика Пандо́ры.
–
Всё понимаю, Владыка душ – се твой хле́б,
Но людям нужно много жить, чтобы помудре́ть.
Зачем богам глупцы, что топчут эти зе́мли?
Я их лечу, они цветут, создают Лике́и.
–
Изучат мир, поймут Добро – обрящут Све́т,
Подумай сам: возьмёт их седина, но сколько будет же́ртв?
Вам строят алтари, возводят храмы, слёзно мо́лят,
И ты пожнёшь достойный плод – отстроишь здесь Некро́поль.
–
Скажу и так: мы созданы богами – это че́сть,
Грек не боится смерти, чтит заветы Де́льф.
Философы напишут про тебя – ты мера всех веще́й,
Я дал им жизнь, чтоб понимали – достойно нужно встретить Сме́рть.
Вечная Терра
Разум мой узнал тебя, взор зацепился за рога́,
Тебя оплёл ярчайший Свет, в нём зрею я Сина́й.
И быть не может, оживший архетип – так глаголил Фре́йд,
Что делает в моей квартире законодатель Моисе́й?
–
Я вжался в кресло, на руках моих криста́ллы,
И что за Свет мерцает за окном, это что – пульса́р?
В моём немалом зале вещи все пропа́ли,
Смотрю по сторонам, мой Бог – фантомы воскреса́ют!
–
Тебя я знаю – Ролан Барт, а там сидит Фуко́,
Читал про вас, общался с вами – постоянный диало́г.
Вот это да! Мой образ мысли есть "номад", а вот Делёз,
Но почему вы здесь? Вас Бог сюда привёл?
–
Меня пугает Тьма, меня пугает пепел за окно́м,
Там чёрная дыра, мой зал – корабль: вон и горизо́нт.
Пенроуз и Хокинг думали об этом, теперь и наш черёд?
И почему молчите вы? Какой в безмолвии то́лк?
–
Платон, Сократ, вокруг вас легио́н,
Всё сузилось до комнаты, но место всем нашло́сь.
Даймония послал мне Бог – я визионе́р,
Вы не химеры – нет, вы – центральный не́рв.
–
Я осмыслял бытие, ваши души помогали мне в э́том,
Один у нас этос, ведь терраформируем ве́чность!
Аристотель, спасибо, ковал ты из меня поэ́та,
Ура! Всё понятно, это агония тела, а вы – мост в посме́ртие.
Судьба человека
О, Боги, вот он я – мессия, долгожданный ца́рь,
Олимп, святая ты гора – Зачем Зевес меня посла́л?
Аид сидит себе в Гадесе, гадает на грана́тах,
Шучу, не знаю я, какие у Богов заба́вы.
–
Уж ладно! Мой кузен – великий Промете́й,
Зажёг огонь, культуру дал – поклон ему отдай же, челове́к.
Зевес, конечно, Бог строптивый – всех он наказа́л,
Но как ещё познать, что есть добро, как громыхает поступь зла́?
–
За этим тут и я! Смотрите, будто сын Афи́ны,
Из золота моя броня, а мышца? Такой не видели вы си́лы!
Арес, тьфу на тебя! На моём фоне ты лишь не́мощь,
Пришёл я в мир, готов бороться, хочу, чтобы Добро воспе́ли!
–
Иду вперёд – но, где живут злодеи? Не вижу и́х,
Титанов нет, гигантов нет, как мне найти ехи́дн?
Какой-то странный Мир! Все плакали и вы́ли,
Пришёл рассеять Тьму, где прячется проти́вник?
–
Старик, скажи мне, будь так мил – где идёт война́?
Молили вы, грозили Небесам, кричали – "Тут кошма́р!".
Пришёл герой, смотрю вокруг, не вижу ничего́,
Зачем тогда кричать? Вы звали, я пришёл.
–
Ха-ха, герой! Что ты себе придумал, что это за эпо́с?
Ты оглянись вокруг, младенцы мы, так где ты ищешь зрело́сть?
Тела их подросли, но духа в этой плоти далеко нема́,
Грызут друг друга, пьют, дерутся – вот и вся "война́"!
–
Ты прежде, чем бросаться в Мир – поду́май,
Человек свой главный враг, себя же он и гу́бит.
Ты выдумал себе врагов – ехидн, титанов, страшных га́рпий,
Но нет кошмара пуще нас – хоть это люди не призна́ют!
Свеча
Раньше тебе казалось, что ты родился слепы́м,
Всё было затянутой пеленой: казалось, что мир плы́л.
Чудилось, будто он состоит из расплавленных цифербла́тов,
И голоса раздавались как-то приглушённо – советское ра́дио.
–
Тот человек в подъезде, чем же он бы́л?
Не пил, не бил, ребёнок в душе, но телом – стари́к.
У него был в сердце родник, он тебя окропи́л,
Сказал нечто простое, но убойное – "Их возлюби́".
–
В спящей многоэтажке, в том, что зовётся "пане́лькой",
Смог найти человека, который во что-то ве́рил.
Он коснулся твоего разума простыми слова́ми,
Ты прозрел тогда, обомлел от того, как стало я́рко.
–
"Теперь ты свеча" – он так тебе сказа́л,
Свеча – источник света, не убирай её под крова́ть.
И с этим теплом, что источала твоя душа́,
Ты пошёл по лестнице жизни, чеканя уверенный ша́г.
–
У них не было света, а ты им его дари́л,
Привнёс в мир любовь, стараясь и других воспламени́ть.
Ты был душевным калекой, но тебя обнови́ли,
Не вдыхал испарения золота, не копил, как долги, оби́ды.
–
Самое обычное детство – быть может в чём-то тёмное,
Ты вырос хорошим, но не снискать тебе слова до́брого.
Может в этом и смысл – быть обычной свечо́й?
Может это был не обычный старик, ведь в каждом живёт Госпо́дь.
Щит Любви
Я бы тебя не уничтожил, даже если бы было мо́жно,
И никакие морозы не заставили бы меня согревать твоими останками во́здух.
Всё так просто – мои слова пропитаны доброто́ю,
Ты Человек с большой буквы, так давай же творить исто́рию.
–
Давай напрягать мышцы, но не дай бог разорваться тро́мбу,
Будем бежать по полю, ощущая крепкие но́ги.
Наш антидот приятен, он очищает мы́сли,
И деяния наши – пример: пример любви без коры́сти.
–
Жёлтое небо без звёзд, солнце ласкает ли́ца,
Святая вода из рек, которой нельзя напи́ться.
Полки с пыльными книгами, надежда на "тайного" Бо́га,
Всё вокруг изменилось, нас кусает злая эпо́ха.
–
Ты заходишь на стримы ребят, что тоже ищут себя́,
Они разжигают огонь, а ты им подносишь дрова́.
Понимаешь, что религия – ветер, кусающий тёплые щёки,
Спасаемся из этой культуры, по-иному толкуя Проро́ка.
–
Сквозь буран, сквозь бурю, сквозь боль – шагаем по грязным ли́стьям,
Мы не кривим душой, ведь мы с тобою не ли́сы.
У нас особый тандем, попытка создать засло́н,
Мы – щит от порочного Мира, мы – щит, что зовётся "Любо́вь".
–
И все эти строки тебе, ведь ты моё Не́бо,
Я знаю, что ты на душе, где бы я не́ был.
Может многое и предстоит, поджидает битва с драко́ном,
Но сердце уже не болит, ведь с тобою мы Зло побо́рем.
Призраки культуры
Призраки гуляют по Ми́ру, великие эйдосы, что мы схорони́ли,
Маркс, дела твои ка́к? На полке пылится твой "Капита́л".
Статуя Свободы теперь слепа́, повязка Фемиды её сокрыла глаза́,
Улыбка окрасила чужие уста́, фашизм и коммунизм мертвы – торжествуй, либера́л!
–
Или нет? Или всё не так, как ты ду́мал?
Век секулярный не смог одолеть веру в ду́хов.
Призраки существуют – хотя бы в виде ностальги́и,
Человек всё ещё верит, но что делать с рели́гией?
–
Искать, любить, страдать – что-то должно внутри бы́ть,
Не вера фанатика, не вера учёного – речь про шлифованную мы́сль.
Кто сказал, что это процесс быстрый? Подкрадись к Истине, будь ры́сью,
Разукрась полотно жизни кистью, рассеяв все страхи моли́твой.
–
Это молитва Фомы, молитва человека, что ище́т,
Ищет нечто весомое, нечто, что привнесёт смы́сл.
Ведь вера без дела мертва, ведь вера – человеческие слова́,
На дискурс о Природе падёт тень монструозного Христа́.
–
Моё нутро преобразится, внутри меня скептици́зм,