Поэтому каждый народ, который дорожит спокойствием и прочными связями с другими народами, как это непременно бывает при известной степени его развития, должен также дорожить и всем тем, что увеличивает потребление чужеземных произведений, тем более, что вместе с этим необходимо увеличивается его довольство, и возбуждается туземная трудовая деятельность.
К таким произведениям в особенности принадлежат так называемые колониальные продукты. В России в упомянутые года (1847-51), потребление их (считая в их числе и чай) достигало до 18 млн. рублей в год, что дает по 30 коп. сер. до жителя Империи. В тоже время в Таможенном Союзе их потреблялось по 91 коп. на человека, в Австрии по 27 коп. сер., во Франции по 58 к., в Бельгии по 1 р. 91 к., а в Англии по 3 р. 29 к. на человека. Если мы возьмем отдельные продукты, то кофе потребляется в России 0,14 ф., в Австрии 0,65 ф., в Великобритании 1,4 ф., во Франции 1,12 ф., в Таможенном Союзе 3,68 ф., в Бельгии 10,46 ф. на душу; а вместе с чаем в Бельгии 10,41 ф., в Германии 3,54, в Великобритании 3,53, во Франции 1,13, в Австрии 0,65, а в России 0,37 ф. на человека. Сахару (считая и туземный) мы потребляем по 2 ф., австриец 2,84, немец Таможенного Союза 6,33, бельгиец 6,68, француз 9½, англичанин 29,66 фунта. Вообще исследования Л. В. Тенгоборского об этом предмете заслуживают полного внимания: он ясно доказывает все последствия, происходящая от нашего устройства торговля чаем. Отрешая себя от европейской торговли этим произведением, мы тем самым даем неотразимый перевес в нашей торговле китайцам, которые таким образом управляют нашими ценами из глубины своих степей.
Вино, обложенное у нас пошлиной в 15–48 рублей сер. за оксофт, потребляется в европейской части России в количестве 0,10 ведра (принимая в счет и туземное производство), Англия в тоже время потребляет 0,08, Бельгия 0,17, Таможенный союз 0,31, Австрия 5,1, Франция 8,68 ведра на человека. Рому, араку. французской водки и т. п. продуктов спиртных привозных, у нас потребляется 0,006 ведра на каждого горожанина, тогда как в Англии потребляется 0,0644 на душу.
Мы не станем следовать за ученым автором в его частных исследованиях касательно других, более дробных предметов. Заметим только, что все почти предметы потребления этого рода у нас возвышались. С среднего числа 1824-7, до среднего за 1851-3 плоды возвысились от 1 272 000 до 3 217 500 руб., соль от 3 407 900 до 5 699 800 р., рыба от 582 100 р. до 2 001 000; скот (в Азии) от 374 400 р. до 1 368 100 руб.; табак от 58 863 пудов (1828-30) до 148 682 пудов (1853 года), и лекарственные предметы от 489 600 р. до 897 500 р. Такое увеличение бесспорно показывает повсеместное развитие у нас благосостояния, развитие, которого, без сомнения, никто не станет отрицать пред рядом таких показаний.
Причину этого мы должны главным образом видеть в мерах правительства, которое, к счастью, никогда не держалось строгой запретительной системы, понимая весь вред ее; оно для достижения своих целей употребляло только различной высоты пошлины, и замечательно, что с возвышением и понижением их происходили известные изменения в симпатиях к России. Это указано было еще покойным графом Канкриным в его «Экономии человеческих обществ», в которой (стр. 242) он 1822 год считает временем, с которого усиливаются возгласы против России, и то недоброжелательство, которое в последнее время окончилось войной. Он объясняет это неудовольствием тех, которые до того времени занимались контрабандой; но скорее можно объяснить это тем, что среднее сословие, играющее важную политическую роль в государствах Запада, не могло забыть ущерба, который оно потерпело от уменьшения сбыта своих произведений и ослабления торговых сношений, хотя потом и увеличившихся, но не в том размере, как можно было бы ожидать при более низком тарифе. Нельзя не сожалеть, что г. Тенгоборский не касается этого вопроса, потому что тариф не был чужд последних политических событий.
В тарифе также можно видеть одну из причин, которая заставила западные государства предпочесть союз с Турцией миру с Россией. Из всех стран европейского континента Турция представляет вообще мало стеснений и ограничений для внешней торговли. Довольствуясь небольшой ввозной пошлиной, тамошнее правительство не покровительствует туземной промышленности, но тем связывает интересы иностранцев со своими и заставляет их принимать участие в судьбе своей.
Во многих повременных изданиях Запада, между прочим, высказаны были эти причины сочувствия к этому государству. В особенности английские журналы любят настаивать на том, что Турция гораздо важнее для английской торговли, нежели Россия.
Действительно, общий оборот турецкой торговли с Великобританией превышает оборот нашей торговли с ней. Исключение представляют только ввозимые к нам сырые произведения, назначаемые для фабрик, хотя и здесь Англия доставляет преимущественно чужие произведения. Таким образом, из Англии привозится нам до 75 проц. всего потребляемого нами хлопка; но известно, что не она производит его. При бумажной пряже, которой она доставляет нам 17/20, правда, участвует и ее производительность, но только отчасти. В Турции напротив, сбывая бумажные материи, Англия выигрывает более, а следовательно и имеет более интереса в ее поддержании. Правда, за то мы имеем свое бумажное производство, но мы знаем, что это производство сопровождается вообще соответствующим упадком льняной промышленности.
В числах, представленных г-м Тенгоборским, видно усиление у нас бумагопрядилен, по относительному увеличению привоза хлопка, и уменьшению ввоза бумажной пряжи. С 1824-6 до 1851-3 первый увеличился с 74 268 пудов до 1 666 350 пудов, второй уменьшился в то же время с 337 101 пуда до 124 054 пудов.
Шелку мы получаем 17 939 пудов, из которых 40 процентов из Персии 31 4 из Пруссии, которая доставляет нам большей частью итальянский шелк. Заметим при этом, что европейский шелк не представляет никакого соперничества нашему шелководству, тогда как персидский и вообще азиатский, прямо соперничает с нашими кавказскими шелками.
Шерсть, доставляющая сырой материал для нашей суконной и тому подобной фабрикации, в настоящее время получается нами более из Азии, нежели из Европы. Тогда как в 1824-8 первая доставляла более 9500 пудов, а вторая менее 350 пудов, в 1849-53 годах из Европы мы получали только 3 431, а из, Азии 16 400 пудов в год. То есть мы получаем теперь более грубой, чем тонкой шерсти. Причину этому г. Тенгоборский совершенно справедливо видит отчасти в возвышении тарифа на тонкую мериносовую шерсть.
Кроме этих сырых материалов, наша фабрикация, как и всякая другая, требует также различных других веществ, входящих в обработку произведений. Первое место в этом отношении занимают красильные продукты, которые мы большей частью принуждены получать из-за границы. Поэтому возвышение их количества в привозе косвенным образом свидетельствует о распространении внутри страны фабричной производительности.
Привоз индиго в Империю с 14 535 пудов (1824-6) возвысился до 53 093 пудов; гаранса и гарансина с 16 605 п. до 116 892 пудов; кошенили с 2031 до 7223 пудов; красильного дерева с 285 976 до 510 195 пудов. Из других предметов, употребляемых в нашей заводской промышленности, москательные товары представляют пятилетнюю среднюю ценность (1847-53) в 1 722 600 руб.; олово 354 644 пуда; свинец (1853) 36 146 пудов; сталь (1853) 36 364 пуда; каменный уголь (1851-3) привозился на 1 232 700 руб.; оливковое масло в то же время привозилось в количестве 562 900 пудов.
Этим почти и ограничиваются те произведения, которых требует наша фабрикация из-за границы. Но с тем вместе она конечно удерживает от ввоза в государство гораздо большей массы ценностей, которую мы могли бы примерно вычислить, если б только сравнили туземную производительность и потребление с потреблением подобного рода в других странах, поставленных в иное экономическое положение. Автор не останавливается на этом соображении и прямо переходить к рассмотрению привоза фабричных произведений в наше отечество. Мы последуем за ним в том порядке, в каком излагает он предметы, обращая внимание на то влияние, которое в нашей торговле произвело понижение тарифа 1850 года, когда соединено было с Империей и Царство Польское в одно таможенное целое.
Шелковые материм в Империи увеличились в привозе на 7 процентов с 1851 года; однако, если принять во внимание Царство Польское, то не только не оказалось в привозе увеличения, но он даже уменьшился на проц.: это доказывает, что тариф в этом отношении был слишком высок до того времени. Ценность ввоза шелковых материй теперь не достигла (1851-53) даже четырех миллионов рублей серебром.
Ввоз бумажных материй после изменения в тарифе увеличился на 29 процентов, представляя среднегодовую ценность в 1 330 800 руб. сер. Этот факт, по мнению г. Тенгоборского, представляет доказательство отсталости нашей бумажной фабрикации.
Шерстяных материй, напротив, несмотря на понижение тарифа, ввозится на 31 процент менее; они представляют в 1851-3 годах ценности на 225 000 руб. сер. в год. В противоположность тому льняные и пеньковые изделия увеличились по привозу на 65 процентов, представляя среднюю годовую ценность в 858 500 руб.; в то же время, несмотря на понижение пошлины, привоз блонд и кружев уменьшился на 10 процентов.
Из других товаров привезено:
Это почти всеобщее увеличение привоза предметов удобства и роскоши свидетельствует о возрастании довольства и богатства, которое вообще усиливается в стране с каждой рациональной мерой. И напрасно думают некоторые, что при этом терпят производители. Представляя взаимный обмен произведений, внешняя торговля цифрой привоза уже указывает на цифру вывоза из страны. Не вывозя в Европу денег, если принять официальный баланс, мы естественно за излишек получаемых нами произведений должны платить продуктами своей почвы и своего труда. Все эти частные изменения, впрочем, еще мало действовали на расширение наших торговых связей с главными производительными народами Запада, и наш тариф до такой степени пугает их, в особенности Англию, что известный орган английской торговой публики «Экономист» видел особенную пользу последней войны в том, чтоб Турция не приняла начал нашего тарифа. Умеренный тариф Турции доставил ей следовательно помощь Запада, выразившуюся в военных силах, в открытии кредита в иностранных капиталах и в поддержке общественного мнения. Не нынешнее состояние империи, а ее будущность сулила барыши западным промышленникам и занятие их капиталам; но выиграло от этого все-таки нынешнее Оттоманское государство. Мы приводим этот пример с целью показать, что живая торговля принесла и здесь свои плоды. Для объяснения этой стороны внешней торговли может послужить и развязка настоящих политических несогласий Англии с Северной Америкой, из которых с каждой мы, как видно из данных нашего автора, находимся в близких торговых сношениях, и которых согласие имеет для нас важность. Стоит только взглянуть на любой орган общественного мнения в обеих странах, чтобы убедиться, что главное побуждение к сохранению мира, составляют те тесные многоразличные торговые связи, которые соединяют эти страны. Ближайшим доказательством вреда войны между ними представляется цифра внешних торговых сношений, которые делают из обоих государств как бы одно целое, и которые, в случае своего прекращения, грозят разорением и бедностью многочисленному классу народа по обеим сторонам океана.