Легенды миров: вышедшие из-под земли

XXV

Сирена ничего не ответила. Император Николас присвистнул и медленно начал подниматься со своего места, утаскивая за собой и Элению. Кезеф просто усмехнулся и тихо, но так, чтобы все услышали, попросил принести ему вина, чтобы понаблюдать за раскрывающимся шоу.

Сирена не обращала ни на что внимания, просто посмотрела на мужчину в упор, пока он не отвел взгляд в сторону. Тогда она слишком быстро оказалась прямо перед ним, хватая за шею и разворачиваясь к нам спиной.

– Если ты смеешь говорить мне что-то, так имей смелость идти против меня до конца.

Не знаю, что он увидел, но мужчина стал едва ли не белокожим, да и проседь с висков очень быстро распространилась на все его волосы лишь за пару секунд. Неужели даже после смерти можно поседеть? Да еще так быстро… Что такого он увидел, что так испугался?

Сирена просто отпустила его шею, и мужчина упал на колени.

– Прошу, прости, туанку. Я не знал…

– Ты много чего не знаешь, особенно насчет своей дочери. – Она указала на меня. – Такое заклинание на самом деле подделать невозможно, даже сильнейшим миредам это не под силу. Ты сам нарушил законы Нкемдилима. Ведь там было запрещено смешение родственной крови. Это, кстати, каралось смертью. Не так ли?

– Почему вы… почему говорите так, будто этого сейчас нет, туанку? Неужели народ пренебрег вековыми традициями? – мой отец из прошлой жизни с ужасом посмотрел на Сирену.

– Нет. Просто Нкемдилим уничтожен, как еще несколько других королевств. – Сирена склонилась над мужчиной, а тот, кажется, испугался еще сильнее, что, по моему мнению, было просто невозможным. – Слава существам, получившим название «драконы», что избавили Мирами от подобных вам.

Откуда она знает законы исчезнувшего королевства? Такие знания ведь были утеряны много веков назад. До их пор никто точно не знает, какие правила и законы были в тех уничтоженных королевствах, насчет этого были только догадки и теории ученых, которые никак нельзя подтвердить. Но откуда она это знает?

Тот толстый мужчина, Кобина, ничего не сказал про то, что смешение кровей разных народов – нарушение закона. Он сказал только то, что у меня грязная кровь, но про то, что это нарушает закон того королевства, ничего сказано не было. Откуда ей это знать? А про смешение родственной крови вообще никто не говорил, как и про наказание за это нарушение.

– Ах, да, я совсем забыла, люди Нкемдилима унижали людей, подобных ей, – Сирена кивнула в мою сторону, – только из собственных предрассудков. Закона, запрещающего людям вашего царства рожать детей от людей из других народов, по сути, не было. В нем было написано только о запрете смешения родственной крови. Если кто и нарушил закон царства – так это ты. И я не думаю, что благосклонность царицы спасла бы тебя от позора. От смерти, может быть, но от позора – никогда. Твой род веками бы оставался под этим клеймом.

Отец из прошлой жизни прижался лбом к земле, смешанной с пеплом от большого костра, и что-то зашептал. Его плечи дрожали, и в полнейшей тишине, когда ни один человек на площади не издавал и звука, я слышала, как он плакал и молил кого-то о прощении.

– Слишком поздно ты решил подумать об искуплении. Твоя душа полностью поглощена тьмой, из которой тебе не выбраться. Тень, где пробыл все те долгие века после своей смерти – самое подходящее для тебя место. И не надо просить Бога о прощении, он тебе не поможет.

Сирена развернулась и вернулась на прежнее место, Николас подтолкнул Элению сесть обратно, он сам пошел куда-то в сторону и взял стакан с бурой жидкостью, передав его Сирене, которая выпила его залпом, и только после этого сел на половину деревянного полена. Мужчина продолжал стоять в том же положении, продолжал шептать и плакать.

Когда к нему подошел молодой парень, очень сильно похожий на него и попытался поднять на ноги, он ударил его локтем в солнечное сплетение. Парень отошел на несколько шагов назад, держа ладони на ушибленном месте и будто начал задыхаться. Но он ведь мертв, как и все, кого призвали! Разве им может быть физически больно? Это ведь просто души, не имеющие физической оболочки.

Сирена посмотрела на Кезефа, который стоял рядом со мной, и одними глазами что-то ему сказала, он кивнул, и этот темнокожий мужчина поднялся с колен и посмотрел перед собой пустым безжизненным взглядом. Я взглянула в лицо Кезефа, его черные глаза стали нежно-зеленого цвета.

– Раскаиваешься ли ты в том, что натворил, когда отдал свою родную дочь за своего брата? – спросила Сирена, смотря на него.

– Да. – Ответил мужчина.

– В чем истинная причина твоего раскаяния?

– Я обрек себя и свой род на позор, который мне даже после смерти не искупить.

– Все ясно. – Сказал папа. – Тебя беспокоит только то, что ты обрек на позор себя, а не то, что заставил собственную дочь страдать.

– Этот позор лег не только на меня, а еще и на моего сына! – взревел мужчина.

– То есть дочери тебя не очень-то интересуют. – Заключил отец из второй жизни.

– Мое продолжение только в сыне! А дочери могут только рожать сыновей для других семей. Женщины не годятся ни для чего другого.

– Да неужели. – Неожиданно сказал император Николас. – То есть ты назвал мою дочь неспособной ни для чего, кроме того, чтобы раздвигать перед кем-то ноги?

– Я этого не говорил.

– Да, ты сказал они «могут только рожать сыновей», но напомнить тебе, при каких условиях появляются дети? – император встал и подошел ближе к мужчине. – Я просто немного перефразировал твои слова, но оставил в них тот смысл, который ты в них внес.

– Кто ты такой вообще?

– Вы.

– Что?

– Ты должен говорить «Кто вы такой, господин?». Я – Николас Дориан Дархол Тинехва, император Дарки. Никто не смеет относиться ко мне на «ты». – Процедил сквозь сжатые зубы император, постепенно наклоняясь над лицом мужчины, что, наоборот, практически садился перед ним на колени.

– Прошу прощения, туанку. Я не знал… – пролепетал мужчина.

– Что означает это «туанку», Сирена? – император чуть повернул голову к ней.

– Господин, госпожа. – Ответила его жена.

– Вот такое обращение мне вполне подходит. – Император усмехнулся и повернулся обратно к мужчине, что снова стал белее. – Так вернемся к прежнему вопросу. Моя дочь, по твоему мнению, действительно ни на что неспособна?

Мужчина молчал, не зная, что и сказать, тогда император вернулся на свое место и сказал дочери:

– Ты согласна с тем, что он сказал? – Эления покачала головой. – Так докажи, что он не прав, заставь его страдать.

– Но… – Начала Эления, но Сирена ее перебила:

– Ты с ума сошел?! Ты ведь знаешь, что…

– Она под присмотром. Мы ведь рядом. Если что-то произойдет, мы вмешаемся. Не переживай.

– Я переживаю не только из-за нее.

– Раны можно залечить, а разрушенные дома – восстановить.

– Ни-ик. – Протянула Сирена, повернувшись к императору всем телом. На это он поднял ладони вверх, сдаваясь.

– Ладно-ладно. С тобой спорить себе дороже. – Он посмотрел на мужчину. – Но, если моя дочь не показала тебе, на что она способна, это не означает, что она бездарность. При желании, или если ее сила вырвется из-под контроля, она может уничтожить большой город. Поверь мне, если бы она жила в тех же условиях, что я или моя жена, твоя душа уже была бы уничтожена за эти слова. Просто она не озлоблена на этот мир, как многие другие.

– И он прав. Не убереги мы ее от этих опасностей и жестокости, от тебя могло остаться только облако зеленого дыма. – Сирена выпила еще один стакан бурой жидкости, который она притянула к себе магией. – И я немного не могу понять твою логику. Всего несколько мгновений назад ты встал передо мной, перед женщиной, на колени, а сейчас говоришь, что женщины вообще ни на что негодны. Определись в своих словах или заткнись вовсе.

Мужчина не нашел, что ответить. Он повернулся к папе и обратился уже к нему:

– Ты ведь ее отец? И ты готов выдать ее за этого грязного водри?

– Может, в прошлой жизни я действительно был грязным водри, которым ты меня считаешь, но в этой жизни у меня другие приоритеты. – Ответил за папу Киллиан. – Да и происхождение позволяет ни в чем не нуждаться. Сын императора Дарки, все-таки.

– Сын императора… – тихо повторил мужчина и посмотрел на императора.

– Изгнанный. – Спокойно ответил Николас.

– И я ни о чем не жалею. Уж лучше служить кому-нибудь, чем регулярно общаться с отцом-тираном.

– Называешь меня тираном, Киллиан. И чем я это заслужил? Я ведь даже руку на тебя не поднимал никогда. Вот мой отец… Вот к нему звание «тиран» подходит больше, чем ко мне. Про братьев я вообще молчу, особенно про Тристана. – Император как-то странно усмехнулся.

– Прости, я не хотел. – Сказал Киллиан. И что-то в его голосе заставило меня поверить в то, что это извинение – не фальшь. Он действительно не хотел говорить это отцу.

– Не имеет значения, кем ты родился в этот раз. Для меня ты навсегда останешься водри, убившим меня, моего брата, жену и детей. – Сказал отец из прошлой жизни. – И тем, кто дал приказ своим слугам обесчестить моих дочерей.

Что он сделал? Вот этого я точно ожидать не могла. Чтобы Киллиан был таким жестоким… Он, видимо, тоже не ожидал подобного, выпрямился по струнке, сильно напрягшись. Его пальцы до белых костяшек сжимали эфес меча, все это время висевшего у него на бедре.

– Ты забыл, что они пытались сделать с ней? – Сказал Кир, указывая кивком головы на меня. – Они заслужили этого!

– Она лишь мусор! Она не одна из нас и не заслуживает подобной защиты!

– Все относительно. – Ответил Кир. – По мне так это именно моя мама заслуживает защиты, а не истеричная самовлюбленная мразь.

– При чем здесь твоя мать? Мы говорим о ней. – Сказал Кобина.

– Не только истеричная и самовлюбленная, но еще и тупая. Мы говорим об одном и том же человеке. Она и есть моя мама. Стала ею еще в самой первой своей жизни. И поверь мне, еще хоть слово в ее адрес, и я отправлю тебя в Ничто. Это отдельное место в мире мертвых, куда отправляются создания черной магии и те, кто ею пользовался. Ты будешь бродить там в одиночестве на протяжении веков и тысяч лет и никогда ни с кем там не пересечешься. Ты будешь молить Бога, чтобы он вытащил тебя оттуда, потому что больше не выдерживаешь одиночества, что будет тебя окружать, но тебя никто не будет слышать. Никто к тебе не придет и не смилуется над тобой. Ты будешь страдать веками до скончания времен, ведь твоя душа никогда не исчезнет, даже если про тебя забудут. И я могу отправить тебя туда при желании. Советую меня не злить, вы не знаете, на что я способен.

Дженсен вышел и встал передо мной, как и Кир. Следом за ними вышли Хор, Роне, Мажен, отец из второй жизни, папа и Киллиан

– Думаете напугать нас? – Сказал Кобина. – Мы уже мертвы, нам ничего не будет.

– А кто сказал, что я могу отправить в Ничто лишь одного? Отправлю всех.

– Ты лжец. Нет никого, кто мог бы использовать магию после смерти.

– Среди обычных людей, которые владеют обычной магией. Я же связал свою душу с черной магией, которая работает и после смерти человека. Поэтому подобные люди и отправляются в Ничто. Это единственное место, где эта магия блокируется, я же, при помощи Бога оказался в Свету. Не стоит меня недооценивать.

– Почему мы должны тебе верить? – поинтересовался «отец».

– Хочешь, чтобы я кого-то из вас туда отправил, чтобы вы убедились? Я бы предпочел начать с него. – Кир указал на Кобину.

– Это ж как нужно было довести человека, самого спокойного из нас, прошу заметить, чтобы он начал угрожать? – Сказал Мажен с улыбкой.

– Не надо, Кир. – Роне положил ладонь ему на плечо. – Мы и без этого справимся. Мы просто задавим их числом. Нас… – Он посчитал всех. – Восемь. Их всего трое. А нет, двое, толстяка можно не считать. Он трус, он просто спрячется и как крыса вылезет, когда все закончится.

– Я, конечно, все понимаю, что вы хотите поговорить с ее обидчиками, защитить ее, но… – я обернулась на голос Кезефа. Он вытирал кровь, текущую из носа, пальцем. – Но можно как-то побыстрее? Я не могу вас вечно держать.

Сирена в одну секунду оказалась рядом с ним.

– Поняли. – Сказал Дженсен и вышел вперед. – Я – король Каралана. Старший единоутробный брат Селены. И тот, кто находится под защитой Бога.

Вокруг него начала кружиться золотая энергия, пусть я не чувствовала энергии сил, как Хасан, но это было и не нужно. Я понимала, что эта золотая энергия – печать Бога, которая есть и у меня. Почему он защитил нас двоих? Чем мы двое этим заслужили.

– И мы с мамой тоже под защитой. – Вокруг Кира закрутилась та же золотая энергия, а моя защита на руке засветилась сквозь льняной рукав рубашки. – Если вы причиняли ей вред – вы заслужили смерть. Не надо обвинять ее мужа в том, что он убил вас.

– На тебе тоже защита? – спросил у Киллиана Кобина.

– Нет. Не знаю, к счастью или к сожалению.

Все замолчали, я видела, как бледнеют лица всех темнокожих людей. Все они, будто избавившись от странного наваждения, отступили на шаг назад, а те, кто стоял ближе к Киллиану, отошли еще дальше.

– Тот, кто вытащил нас из мертвых, может вернуть нас обратно? Я больше не желаю находиться среди них. – Сказал молодой темнокожий парень, который до этого момента хотел помочь отцу подняться с колен.

Кезеф взмахнул рукой, после чего все темнокожие люди исчезли, отправившись обратно в мир мертвых. После их исчезновения мне даже стало как-то легче дышать. Эти люди одним своим присутствием заставляли меня нервничать. Они не внушали мне доверия.

– Мам. – Сказал Кир. – Перед тем, как мы вернемся обратно… Я могу попросить тебя кое о чем?

– О чем?

Кир вытянул ладони, и над ними начали появляться очертания комнаты Киллиана. Кир указал на кресла, где мы с Киллианом сидели в тот вечер, когда я покинула дворец.

– Очень давно я спрятал в этих креслах свои дневники и много зелий. Светлые дневники можешь использовать, а черный и красные, которые не лежат на видном месте, – спрячь в более надежно, где их никто не сможет найти. А лучше сожги. Если они попадут в плохие руки, для мира все сложится очень плохо.

Дневники! Вот про эти дневники я говорила на дебюте! Они все же их нашли! И уже использовали некоторые заклинания и рецепты из них.

Увидев мой взгляд, Кир все понял. Он сделал шаг назад.

– Их нашли, да? – спросил он тихо, почти шепотом. – Мне стоило их сжечь с самого начала, а не прятать.

– Слушай, а какие зелья были описаны в двоих книгах? – спросил Киллиан. – Там были рецепты какого-то улучшенного сока жорнвы, сонного порошка или зелья, которое может убить сразу после вдыхания?

– Все там было. И последнее зелье было описано в черном дневнике. В самом опасном… Многих убили?

– Одного. Соком жорнвы. – Ответил Киллиан. – И одного пытались убить.

– Пытались? Вы нашли противоядие от «Весто»? Так я назвал тот яд.

– Я знала, какое противоядие. Меня тогда пробудили, и я сразу узнала тот запах и попросила принести экстракт из крови кануанского тигра.

Кир потер переносицу и вдруг резко открыл глаза и посмотрел на нас.

– Возможно, у нас есть еще шанс, что у них только безобидные белые дневники. – Сказал он. – Я оставил в тайнике не только книги, но и зелья, где был тот самый яд. Когда я сделал этот яд, то оставил его на несколько лет и не трогал вообще. Он не испортился. Возможно, тот, кто хотел отравить тебя, использовал одну из этих склянок. Эти три дневника спрятаны получше белых. Я их спрятал в том же месте, только в самом кресле. Внутри. Найдите их.

Кир посмотрел сначала на меня, а затем перевел взгляд на Киллиана.

– Хорошо. Я это сделаю. – Сказала я.

– Спасибо. – Он улыбнулся и обнял меня. Внутри растеклось тепло. Я не могла представить, что он уйдет из моей жизни навсегда. Все они уйдут…

– До встречи, Селена. – Сказал Мажен и помахал мне рукой вместе с Хором, Роне, Дженсеном и мамой. Микаэль попросился на руки и после небольших объятий побежал к ним, как и Кир. Мама из второй жизни, как и отец обняли меня и отправились к ним. Кезеф махнул рукой, и все они исчезли.

А Кезеф, которому больше не нужно было держать их, чуть не упал на землю, но удержался на ногах не без помощи Сирены. Папа закинул вторую его руку себе на плечо и помог дойти до ближайшего бревна, усадил на него.

– Спасибо. – Сказала Сирена и принесла Кезефу стакан воды. Его руки тряслись, и он едва не выронил стакан из рук, Сирене пришлось помогать ему пить.

В тот же момент из ниоткуда появился император Алан, император Сэнду. Он угрожающе пошел в сторону Сирены. Девушка нервно улыбнулась и отошла чуть в сторону, не отрывая рук от ладони Кезефа. Она знала, что привело его в деревню.

Так, стоп, император знает про эту деревню? Что его связывает с Сиреной? Сколько же еще она скрывает…

– Я понимаю, тебе нравится эта магия, но это не повод использовать ее настолько часто, Сирена. Дважды за полчаса!

– Прости. Это было необходимо. – Сирена пожала плечами, будто это было само собой разумеющееся. Но по взгляду императора Сэнду – для него это таковым не являлось. Он глубоко и напряженно вдохнул.

– И что же заставило тебя ее использовать? Понимаю, дело в том, что ты призвала души умерших. Что там произошло?

– Ничего такого.

– Сколько раз ты еще будешь ее использовать?

– Смотря по ситуации. Но сегодня она мне больше не нужна, можешь не переживать.

– Надеюсь на это. – Император зарылся пальцами в свои волосы, отбросив их назад.

– Поприсутствуешь на празднике? – спросила его Сирена, выпрямляясь и забирая стакан.

– Я бы с удовольствием, но у меня встреча. Увидимся. – Император пошел к тому месту, откуда прибыл, и посмотрел в нашу сторону.

– Я рад, что с вами все хорошо, Ваше величество.

– Ваше величество! – окликнул его Кезеф с ухмылкой на лице, откидываясь немного назад, не держать руками за бревно, на котором он сидел. Сирена закрыла лицо ладонью, а ее плечи начали подрагивать в беззвучном смехе.

Папа, я и Киллиан удивленно посмотрели на него. Он же буквально минуту назад не мог даже стакан в руке держать! Сирена и никто в деревне этому даже не удивлялся. Такое ощущение, что этого никто даже не заметил!

– Кай просил передать…

– Пошли в задницу от моего имени, Кезеф. Я ему все сказал тогда. А с тобой, Сирена, – девушка резко выпрямилась и посмотрела на императора. – Я еще поговорю.

– Поговоришь? Ты меня с ребенком не перепутал? – выкрикнула она, сжимая кулаки.

– Я обещал твоему…

– Моему отцу, я знаю! – перебила его она. – Но твоя опека была бы оправдана, если бы мне не было столько лет!

– У-у-у… если она говорит про свои года… – протянул Шан. Сирена посмотрела на него так, будто пыталась испепелит его взглядом. – А что, я не прав?

Сирена повернулась обратно к императору Сэнду.

– Алан, я могу разобраться во многом сама. Мне не пять лет.

– Не, не пять, а намного больше… – вновь сказал Шан, и в ту же секунду его глаза расширились до размеров блюдца, и он рванул куда-то. Сирена рванула за ним, перепрыгнув через бревно. Вскоре все услышали крик Шана:

– Да я ж пошутил!

– Ему не жить. – Сказал Кезеф, смотря в ту сторону, в которой они исчезли.

Многие люди у костра засмеялись. Похоже Сирена ненавидит, когда кто-то упоминает ее возраст. Я посмотрела на Киллиана. Он непонимающе смотрел в ту сторону, в куда убежали Шан и Сирена, перевел взгляд на Кезефа, который без помощи смог встать на ноги. Папа хотел ему помочь, когда понял, что он хочет подняться, но Кезеф отказался от помощи, поблагодарив его.

– Что вообще в этой деревне происходит? – спросил Киллиан сам у себя.

Сирена вернулась через пару минут. И очень злая. У нее едва ли не пар из ушей шел.

– Он жив? – поинтересовался Кезеф, его и Элению совершенно не пугало состояние Сирены, в то время как другие попытались отодвинуться от нее подальше, в том числе и император Николас.

– Пока да. Но когда я его найду – изрядно побью. Да так, что он месяц не сможет нормально сидеть даже после исцеления.

– Это звучит слегка двусмысленно, не кажется? – Тихо сказал император Николас. И получил за это подзатыльник несмотря на то, что пытался отодвинуться от жены подальше.

Киллиан присел на корточки и закрыл лицо руками. И выдавил из себя сквозь смех:

– Я все был готов узнать, отец… Но это. – Сирена бросила на него секундный взгляд, но ничего не ответила.

– Знай ты ее так, как знаю ее я. Ты бы молчал.

– Все заткнулись. – сказала Сирена. Очень тихо, но этого было достаточно, чтобы все действительно замолчали. Даже Киллиан перестал улыбаться. Только Кезеф не изменился. Он продолжал ухмыляться с закрытыми глазами.

– Алан, прекрати строить из себя заботливого отца. У тебя есть дочь – вот ее и воспитывай, а хотя, какой воспитывать? Ей же уже тридцать.

– Сирена… – угрожающе протянул император Сэнду.

– Не пугай меня. Это бесполезно. Если будет надо – я сама тебя напугаю. Пора бы уже отпустить Адайру, она не маленький ребенок.

– Кто бы говорил, будто сама своих детей не контролируешь…

– Я контролирую только Элению, потому что ей только пятнадцать. А вторую причину контроля, думаю, говорить не стоит.

Император многозначительно посмотрел на Кезефа.

– Не смотрите на меня так. Я свободен, как птица в небесах, кроме тех случаев, когда меня одолевает голос в голове, и без маминой помощи мне не справиться.

Что? Кезеф – сын Сирены? Это объясняет их сходство. Они родня. И эти слова насчет возраста Сирены заиграли новыми красками. Сколько ей лет, если ее сын выглядит на двадцать пять? Киллиан выглядел, мягко говоря, удивленным. А если говорить теми словами, которым меня научил Деминиан, когда папа забрал его коньяк, он выглядел дране…

– Думаю, этого достаточно, чтобы понять. Я своих детей не контролирую так, как ты свою дочь. Алан, не кажется тебе, что меня вполне можно отпускать ночью на улицу? Или ты мне и это запретишь?

– Не запрещу. Ты ночью на улице, скорее, сама кого-нибудь зарежешь.

– Зарежет? – со смехом переспросил Кезеф. – Испепелит, как минимум.

За это он получил подзатыльник о матери, но вместо того, чтобы замолчать, сильнее рассмеялся.

– А я не прав, мама?

– В том-то и дело, что прав.

Император Алан посмотрел на свое запястье, где под одеждой скрывался широкий браслет. Наверняка, одна из технологий Сэнду.

– У меня встреча через две минуты. Я пойду. Позже договорим.

И он сделал шаг назад. Стоило ему ступить на печать, как она перенесла его обратно, не оставив после себя и следа. Хотя так быть не должно. Печать нельзя уничтожить во время перемещения.

Сирена простонала, закрывая лицо руками, а потом вытянула одну руку, и в ее ладонь со стола, стоящего в стороне, попал стакан с бурой жидкостью. Она выпила его залпом, даже не поморщившись. Но зато отец Киллиана немного скривился и чуть присвистнул.

Праздник продолжался. После меня участие в нем приняли еще, как минимум десятеро человек. Каждый из них плакал и смеялся стоило им увидеть родственников. Слез и рыданий было настолько много, что у меня заболела голова. Потом некоторые шли к столам и брали выпивку, заглушая ею свою печаль.

Возможно, если бы я помнила свое прошлое, я бы могла понять этих людей, ведь с той семьей отношения были достаточно теплыми, но я ничего не помнила. Поэтому рядом с ними меня нет.

Но все равно Сирена была первой, кто выпил в этот вечер. И пила она чаще остальных. Пила чаще, поэтому и опьянела быстрее.

– Ты как умудрилась? – поинтересовался у нее император Николас с усмешкой на лице.

– Заткнись, пока я не оторвала тебе голову! – практически прорычала Сирена заплетающимся языком, но ее мужа это только сильнее развеселило. Он поднялся со своего места и закинул ее, покрасневшую и обозлившуюся от алкоголя, себе на плечо.

Сирена била его по спине кулаками и кричала, а он только смеялся и нес ее дальше. Теперь я точно не смогу его ассоциировать с типичными даркийцами, которых все описывают тиранами по отношению к своим женам.

Кезеф, наблюдающий за этим, легко усмехнулся и поднялся с места, покинув праздник. От того состояния, что было недавно, не осталось и следа. Ему будто вообще не было тяжело.

Императора не было десять минут, пятнадцать, двадцать. Пришел он только после того, как призвали родственников еще троих людей, со взъерошенными волосами и в новой рубашке, которую он застегивал на ходу. Он сел рядом с Киллианом, Эления тоже придвинулась ближе.

– Вижу, время ты зря не теряешь и пользуешься ситуацией. – Сказал Киллиан слегка раздраженно. Его нога отбивала ритм по земле, стоило ему только увидеть отца.

– В отличие от тебя, я это умею.

– Я не опущусь до того, чтобы воспользоваться пьяной девушкой.

– Эта девушка – моя жена. И вообще я не собираюсь перед тобой оправдываться. – Киллиан хмыкнул. Неужели действительно недоволен выбором Сирены? – Кстати, мне интересно, связано ли то, что ты считаешь меня тираном, с тем, что ты не планируешь возвращаться в Дарку?

Император положил ногу на ногу и откинулся чуть назад. Весь его вид говорил о полной уверенности в себе. Киллиан глубоко и раздраженно вдохнул. И я поняла, что он похож на отца не только внешностью. От этой мысли я едва не рассмеялась. Оба злопамятные.

– Ты ведь был изгнан до исполнения возраста двадцати пяти лет. – Продолжил император. – Эта дата настала чуть больше двух лет назад.

– У моего изгнания был срок? – Киллиан поддался вперед, к отцу.

– Благодари Сирену. Она надоумила. И как понимаю, письма ты не получал, хотя я отправлял их лично во дворец на твое имя.

– Мне не приходило никаких писем.

– Я тебе отправлял, а то, что ты ничего не получил – не мои проблемы. Но в любом случае – можешь возвращаться в Дарку.

Эления поднялась с места и подошла к Киллиану, обняв его за плечи со спины. Киллиан наклонился вперед так, чтобы ее грудь лежала на его спине.

– Ты вернешься? – спросила она.

– У меня работа. Когда будет отпуск, то может быть.

Она на секунду сильнее обняла его и отошла куда-то в сторону. Эления свободно разговаривала с разными людьми, с которыми сталкивалась. Она была по-настоящему свободной. Мы все сидели в тишине, наблюдая, как миреды эфира призывают умерших предков.

Боковым зрением я заметила что-то белое. Откуда-то все же вернулся Шан в облике рыси. Он опасливо выглянул из-за угла одного дома. Убедившись, что Сирены уже среди людей нет, он скрылся за стеной дома, вернувшись через минуту в человеческом облике, на ходу поправляя футболку, и вальяжной походкой пошел в сторону Элении.

В тот момент император сказал:

– Должен пожелать вам удачи. Стоило вам раньше рассказать, кем ты ей приходишься, Киллиан. Она выглядела так, будто хотела вас убить за то, что скрывали это от нее.

А он начинает мне нравиться. Хоть кто-то понимает, что я не хочу, чтобы от меня что-то скрывали, особенно настолько важное.

Император поднялся с места и пошел к Элении, которая разговаривала с Шаном. Он схватил ее за талию со спины и поднял над землей, унося дальше от оборотня со словами «Я же сказал держаться подальше от этого блохастого».

– Я не блохастый! Может, хватит уже, Ник?

– Еще раз меня так назовешь – ты знаешь, что я с тобой сделаю.

– Тебе мой хвост покоя не дает или что? Или тебя больше интересует то, что под ним? – Шан нагло усмехнулся, а император замер на месте, уставившись на него свирепым взглядом.

– Ты, престарелый кошак, мне еще ответишь за это. – Император унес Элению прочь.

– Никакого уважения к старшим! – сказал Шан, подделав манеру говора старика, даже помахал рукой так, будто в ней была трость. Многие рассмеялись, а Шан пошел к нам.

– Выглядишь, как здоровый человек.

– Приму за комплимент.

– Принести тебе выпить? – спросил он, не заметив сарказма в моем голосе.

– Только попробуй. – Ответил за меня папа.

– Ну а что? Праздник все-таки, сегодня можно.

– Я тебе сказал, рысь. – Шан цокнул языком и перевел взгляд на меня.

– Скучно ты живешь, птенчик.

– Птенчик? – Киллиан заметно напрягся, а я не могла ответить что-либо на это.

– Не ревнуй, парень. На твою жену не претендую. – Я фыркнула, вспоминая сцену в моей комнате несколько дней назад, и Шан это услышал. – То была благодарность. Если бы не твоя защита, меня бы здесь не было.

– Какая еще благодарность? – поинтересовался Киллиан, но я чувствовала, что он начинает беситься. Это что, ревность?

– Шан, ты не знаешь, где-нибудь в деревне есть цветы смивак? – спросила я, игнорируя Киллиана.

– Целый сад. А зачем он тебе?

– Можешь принести мне один цветочек, пожалуйста?

Шан пожал плечами и ушел. Папа закрыл лицо рукой и тихо засмеялся, а Киллиан откинулся назад, держась за бревно за моей спиной.

– Что ты задумала? – спросил папа.

– Сама не знаю. Но знаю, что достанется всем.

Шан вернулся обратно совсем скоро, держа в руке красно-золотой цветок. Он отдал его мне и не понял, что совершил едва ли не самую большую ошибку. Я вдохнула кисловатый запах.

– До сих пор не понимаю, зачем он тебе так понадобился.

– Просто беги, парень. – Со смехом сказал Киллиан.

– Почему?

– А потому, – я поднялась на ноги, заглянув ему в лицо. – Прежде, чем целовать девушку, нужно узнать, а не против ли она. Вдруг окажется, что у нее все это время был муж, который под «беспокоюсь о вас» скрывал свою ревность.

– Я ж сказал, это была благодарность. – Он усмехнулся, не показав и капли страха. – Но если тебя это успокоит, то я предпочитаю опытных женщин, которые не краснеют от простого прикосновения. Можешь расслабиться, птенчик.

– Прекрати меня так называть!

– А что такое, птенчик? Неуютно, что кто-то называет тебя ласково? У тебя даже парня никогда не было?

– Тебе нравится бесить людей? – раздался голос откуда-то сбоку. Мы повернулись к нему. Это был высокий парень азиатской внешности в черной одежде. Такой народ также пропал вместе с черноглазыми людьми. Темные короткие волосы падали ему на глаза. – Понимаю, что нравится. Но советую, не заводи себе врага в лице Селены. Она, кстати, стоит прямо перед тобой и просит не называть ее птенчиком.

Парень усмехнулся, в темноте, в его глазах, блеснул красный цвет, а затем сразу же погас. Магия крови? И откуда он знает меня, точнее, меня из прошлой жизни?

– Кай. Не ожидал, что ты здесь. Ты же обычно не приходишь на праздники.

– Пришел к Сирене, чтобы она помогла мне кое-кого найти, но я уже нашел того, кого искал. – Он перевел взгляд темных глаз на меня. В обычном состоянии я бы испугалась, но пыльца делает свое дело. – Если в следующий раз надумаешь сбежать – предупреждай хоть кого-то.

– Ты искал меня? – спросила я.

– Не просто же так на тебе защита моего отца. – Кай подошел ближе ко мне, и я увидела белую, словно снег, кожу и черные глаза, которые снова загорелись красным. – Пока он сам не может тебя защищать – это буду делать я. Мне ты можешь доверять так же, как самой себе.

Я услышала, как папа и Киллиан поднимаются на ноги и подходят ближе, становясь за моей спиной. А передо мной, на самом деле, стоял сын Бога. Живое доказательство того, что Бог когда-то существовал. И намек на то, что Бог может вернуться.