Tsitaadid raamatust «Пентаграма», lehekülg 13
Беседуя с Барбарой, Веттерлид, как обычно, смотрел на ее грудь, а Барбара, как обычно, улыбалась и автоматически сводила лопатки вместе — как учил Петтер, инструктируя ее для работы в «Хед-Он». Теперь это стало рефлексом. Каждый выпячивает то, что у него есть. Такой принцип, по крайней мере, усвоила Барбара Свендсен.
Взять хотя бы вошедшего только что курьера-велосипедиста. Наверняка под его шлемом и смотреть-то не на что. Именно поэтому он не снял ни черных очков, ни маски, рассудила она. Сказал, что знает, в какой кабинет доставить пакет, и медленно пошел по коридору, демонстрируя Барбаре свои крепкие ягодицы в обтягивающих шортах. Или вот уборщица, которая сейчас придет. Она, как известно, буддистка, или индуистка, или как ее там? Аллах, как известно, повелел им скрывать тело под кучей одежд, похожих на простыни. Зато у нее очень белые зубы. Так что же она делает? Верно, ходит и лыбится, как крокодил на экстази. Выпячивается как может.
Она села рядом, не сняв фартука: она знала, что ему нравится, когда она в фартуке. Все-таки она разбиралась в том, как угодить мужской душе. Главное искусство — не показывать, что ты это знаешь.
Малейший успех кружит нам голову. И только потому, что пару раз вышло по-нашему, мы уже считаем, что мы боги или уж точно кузнецы своего счастья. А потом вдруг - такое. И мы понимаем, насколько на самом деле беспомощны.
Этот человек был просто клад. Единственный, который она нашла в своей жизни, и единственный, который по-настоящему могла потерять.
- Знаешь что, Харри? Тебе уже ничего не поможет, кроме...
- Знаю, - перебил Харри. - Пули.
- Вообще-то я хотел сказать: «Тебя самого».
Харри качнулся на стуле, посмотрел на Волера и впервые (к собственному удивлению) почувствовал, что даже восхищается им, как можно восхищаться хищником, который идеально приспособлен для выживания.
