Бесёнок по имени Ларни

Глава 22. Палаццо

"Палаццо". Так было написано на фасаде дома стоящего на небольшом возвышении посреди разросшегося сада. Палаццо, значит дворец, это они помнили по одной из книг, прочитанных дома. (Кстати, большинство надписей в городе они могли прочесть, хоть и не все были для них понятны.)

Палаццо был очень красив, не так высок, как остальные дома, но всё равно они наверно прошли бы мимо, если б поиск припасов не занял столько времени.

Собственно, речь шла, прежде всего, о еде, так-как в магазине, где нашлось оружие, была ещё и одежда. Правда, одежда эта оказалась не просто чудной, а очень чудной. Во-первых, она изобиловала всяческими застёжками, завязками, крючками, петельками и пуговицами. Стефан за всю оставшуюся жизнь не разобрался бы с этим без помощи Ларни. Правда, когда процесс одевания закончился, он понял, что двигаться в этих сложных обновках легко и удобно. Во-вторых, здесь всё было зелёного цвета с разводами разных оттенков, но это было даже хорошо – в такой одежде охотника в лесу почти не видно, а это всегда бывает кстати на охоте.

Зато сапогами можно было забивать гвозди. Тяжёлые, жёсткие, угловатые, с почти негнущимися подошвами. Казалось, в них сочетались все свойства, какими не должны обладать сапоги, если только охотник не хочет объявить о своём присутствии всему лесу. Поэтому Стефан невероятно удивился, когда увидел, что Ларни примеряет такие же, только поменьше.

– Что? – спросила девушка, заметив его взгляд. – А, ну просто тут слишком много острых камней. Надоело, знаешь ли! Как дойдём до леса, заброшу эти колы на первое дерево.

В такой же одежде, как у Стефана, разве что немного другого покроя, да ещё в лёгкой шапочке с длинным козырьком, Ларни казалась мальчиком. Только мальчиком с очень нежным лицом, какие иногда бывают у мальчиков, им же на беду и на потеху сверстникам.

Стефан старался не показать вида, но почему-то ему подумалось, что нет такой одежды, которая не шла бы Ларни. ("А без одежды ей ещё лучше!") За эту мысль он прикусил себе язык, хотя этот орган, как раз не был ни в чём виноват.

С оружием вышло даже интересней, чем они думали сначала – подходящие патроны нашлись в железном шкафу с невероятно толстыми стенками, который по счастью не был заперт. Стефан уже набил ими все карманы, когда Ларни похлопала его по плечу. Он обернулся – в руках у девушки была винтовка.

– Возьми лучше эту. – сказала она.

– Зачем? Я своим ружьём доволен.

– У тебя гладкостволка, она хороша для ближнего боя, чтобы рвать в клочья вражескую плоть, а это – дальнобойная винтовка, которая может достать противника с тысячи шагов и пробить лёгкую броню. К тому же её патроны не боятся сырости.

Вот так. Ай да нелюбительница охоты и убийства! Конечно, Стефан сразу припомнил, как Маранта рассказывала им всё это, но он засунул всю такую информацию куда-то на самое дно своей памяти за ненадобностью, а Ларни выходит, держала её поближе. Интересно зачем?

В результате он оставил себе и прежнее ружьё, и винтовку. Оба топора, засунул за пояс, от чего стал цепляться, за что попало, а при попытке сесть на стул потерпел полное фиаско, так как перестал гнуться в пояснице.

Ларни выбрала себе лёгкий карабин и сумку для патронов, а потому двигалась свободно. Она не смеялась, глядя на брата, а что-то соображала, нахмурив лоб.

– Подожди! – сказала она, в конце концов, и исчезла в недрах магазина.

Вернулась она, ведя за ручки две большие сумки на колёсиках. Кроме того, у неё в руках были два заплечных мешка окрашенные в такой же цвет, как их одежда.

– Вот! – прокомментировала Ларни свои трофеи. – Лишнее можно сложить сюда. Ты же ещё инструменты хотел забрать.

Оружейный магазин Стефан покидал неохотно. Там была масса всяких соблазнов, вроде целой горы блестящих ножей, но всего, что хотелось бы взять, не вмещала никакая сумка. И, тем не менее, сумки были набиты до отказа, так, что едва выдерживали колёсики. В своей беспечности оба приключенца забыли, что им предстояло тащить на себе этот груз не только по городу, а через поле, а затем через лес, не говоря уже о спуске в каньон.

Однако едва ли не самая важная из их проблем так и не была решена – они по-прежнему были голодны. Вот тут-то и подвернулся "Палаццо", точнее не он сам, а его сад.

В ветвях деревьев этого сада, давно забывших руки садовника, опытный взгляд охотника различил немало птиц пригодных в пищу. Сам дворец был избран местом для ночлега, причём главным критерием явилась не красота этого здания и не его богатое внутреннее убранство, а пустота, как анфиладных комнат, так и отдельных покоев.

Единственный скелет здесь нашёлся не в доме, а неподалёку от главных ворот, в траве, весь проросший насквозь сорняками, в которые превратились некогда посаженные повсюду цветы. Судя потому, что он держал в руке совершенно заржавленное ружьё, это был охранник.

Отменно поужинав жареными голубями, (в доме нашлась кухня со всем набором посуды и плитой, которую можно было топить дровами), путешественники улеглись спать в роскошных апартаментах. Памятуя, чем закончился их предыдущий ночлег, Стефан, как мог, забаррикадировал все двери и зарядил всё оружие.

Правда если сюда явятся колючие шары, то от ружей будет мало толку, но на этот случай у него была припасена большая фляга с горючей жидкостью, которую он нашёл здесь в доме. Такую жидкость делали у них в посёлке из остатков овощей и фруктов, сбраженных особым способом и пропущенных через хитроумное устройство, где из мутной, дурно пахнущей браги, по капле получалась вот эта самая адская вода. Она легко воспламенялась и помогала от самых разных болезней, если пить по капле. Но если человек выпивал её сверх меры, то он становился либо весел, либо буен и драчлив, а ещё, глупел на глазах. А потому священник категорически запрещал её пить, кому бы то ни было. Охотники слушались, а сам Стефан только по запаху знал запретную жидкость.

Парню вдруг захотелось их всех увидеть прямо сейчас. И отца, и Маранту, и Руфуса, и священника и всех соседей, с которыми он дружил, и даже тех, кого недолюбливал.

Он проглотил комок, подступивший к горлу и оглянулся на Ларни, спавшую в кровати под балдахином таким же сном человека с чистой совестью, каким она спала у костра, завернувшись в плащ. Сам он поместился на узком, не слишком удобном диване рядом.

Сейчас бы он не за что не согласился залезть к ней под одеяло и прижаться к тёплому нежному телу… Не согласился бы, потому, что не был в себе уверен. Он боялся, что может не справиться с собой и оскорбить чистый девичий покой, разрушить то, чем он дорожил больше всего на свете – их дружбу. Ведь тогда этот мир рухнет и всё вокруг потеряет смысл. Нет, он не посмеет тронуть Ларни, он выведет её из этого удивительного, но страшного места и вернёт домой такой же, какой она вышла оттуда!

С этими мыслями Стефан долго лежал без сна, прислушиваясь к ночным шорохам и глядя, как подрагивает огонёк свечи, которую они решили не гасить на ночь.

..........................................................................................................................................

Змеёж свернулся в кольцо на крыше, словно был частью замысловатых лепных украшений, которыми изобиловал этот дом. Несколько раз он порывался спуститься вниз и покончить с этими двумя, просто укусив их спящими. Но что-то удерживало его.

Змеёж чувствовал, что, благодаря этим людям, он начинает меняться сам, но хорошо ли это или нет, ему пока было неведомо. Испытывать разные чувства было приятно, хоть он и не был уверен, что они принесут ему пользу.

Людей, по крайней мере, чувства делали слабыми. Пусть это было не всегда, но довольно часто. А могут ли чувства придавать силу? Может быть да, а может, и нет. Это стоило бы проверить, а сделать это было проще всего, наблюдая вот за этими людьми.

Хотя бы, поэтому он не будет их убивать. Сам не будет. Что же касается других монстров, то он уже сообщил многим о местонахождении врага, и теперь нападение было только делом времени.

Вдруг Змеёж выпрямился, от чего чуть не свалился с крыши. Со стороны поля, (а точнее пустыря, который когда-то собирались застроить новыми кварталами, да так и не успели), к городу приближались ещё двое людей. Сообщение пришло от мелких монстров, которых люди называли комарами и считали частью своего мира, в то время, как они были созданы роду человеческому на погибель.

Нет, ну это уже наглость! После стольких лет, похоже, люди решили повалить сюда толпами!

Так, понятно. Эти двое, спящие там внизу, пусть отдыхают. Он займётся ими потом, а сейчас прощупает новоприбывших и понаблюдает за ними. Для начала должно хватить сотен двух зомбаков, а там увидим, как получится!

..........................................................................................................................................

Их не попытались ни убить, ни сожрать, ни ночью, ни утром. Когда Стефан проснулся, то увидел, что солнце светит вовсю, свечка погашена, Ларни в кровати нет, зато со стороны кухни доносится звон посуды, а в воздухе разлит такой вкусный запах, что ни о каком сне уже не может быть и речи.

Выяснилось, что рядом с Палаццо в саду нашёлся крохотный огородик, где Ларни удалось набрать одичавших овощей. Теперь она трудилась над кастрюлей, от коей исходил тот дивный аромат, который привёл сюда Стефана.

Если кто и скажет, что-нибудь против супа на завтрак, то пусть этот сноб останется при своём мнении. Проголодавшаяся молодёжь этими предрассудками не страдала, и суп был принят "на ура"!

Пора было собираться в обратную дорогу. Им хотелось поскорее домой, хоть и жаль было покидать гостеприимный Палаццо. Тем не менее, настал тот момент, когда они ступили за ворота этого дома, катя за собой нагруженные тележки.

Спокойно пройти удалось шагов пятнадцать – двадцать.

Ш-шпок!

Предмет, размером с детский кулак, ударился о мостовую прямо возле ног Стефана и отскочил прочь. На дорожном покрытии осталось влажное пятно и небольшая выбоинка.

Ш-шпок! Шпок-шпок! Ж-ж-ж!

Что-то похожее на шмеля, пролетело над самым ухом Ларни, слегка задев плечо.

– Какого… – начал Стефан и тут же отпрыгнул в сторону.

Следующий снаряд, прилетевший сверху, мог попасть ему в живот, но вместо этого угодил в сумку на колёсиках, сбил её, как кеглю, от чего треть содержимого вылетела и живописно рассыпалась по мостовой.

– На крыше! – крикнула Ларни, и Стефан, наконец, увидел обстрелявшее их существо.

Это была помесь жабы и воздушного шара, розового цвета, с тонкими обезьяньими лапами. Морда поражала своим гротескным человекоподобием, за исключением одной детали – нос представлял собой две соединённые трубы, торчащие вперёд на две ладони от основания, словно двустволка пушечного калибра. Монстр был размером с человека и сидел на крыше небольшого дома напротив Палаццо.

Ш-шпок!

Боль резко хлестнула Стефана по бедру, пройдясь, как нарочно по едва затянувшейся ране. Он оглянулся и увидел, что вторая такая же тварь просунула свою отвратительную морду сквозь решётку садовой ограды и целит им в спину.

Ружьё словно само прыгнуло в руки охотника, но едва он навёл его на монстра за садовой оградой, как в локоть левой руки ударило чем-то твёрдым, оружие мотнулось в сторону, и выстрел пропал даром. Рука сразу онемела и повисла, но Стефан тут же ощупал её и понял, что кость не раздроблена.

– Бежим! – крикнула Ларни и тут же выстрелила.

Монстр с крыши грузно шлёпнулся на мостовую и заморгал своими круглыми глазищами, словно в недоумении. Но эта победа принесла мало пользы – на место поверженной твари тут же вылезли две новых. Кроме того несколько таких же чудовищ показались из-за ближайших домов. И тогда Ларни и Стефан побежали, бросив в очередной раз свои пожитки.

По счастью эти монстры были те ещё стрелки-сморкальщики, а их выстрелы по силе были сравнимы с хорошими ударами палкой. Конечно, им было далеко до убойной силы винтовочной пули или заряда картечи из дробовика, но три-четыре таких "удачных" попадания могли сбить с ног, повредить кости. А попадание в голову стало бы фатальными.

Много позже приключенцы узнали, что "сморкачи" используют обычные камни – гальку или гравий, которые тщательно подбирают по весу и размеру, заглатывают и хранят в специальном мешке, наподобие куриного зоба, а выстреливают из носа за счёт силы необычно развитых лёгких, занимающих почти весь объём туловища.

Ларни вдруг вскрикнула и присела от нестерпимой боли! Один из вымазанных слизью камней, попал ей в плечо. Стефан тоже остановился. Его рука почти прошла, и он снова мог держать оружие.

Но тут он увидел странную вещь – монстры, пробежав за ними немного, оставили попытки их догнать и вернулись к брошенным сумкам. Сейчас они были заняты тем, что вытряхивали их содержимое и с интересом рассматривали каждую вещь. Один из них достал большую прозрачную флягу со спиртом и рассматривал её с видом археолога обнаружившего редкий артефакт.

И тут Стефана осенило! Он положил на землю гладкостволку и снял винтовку с плеча. Больше всего он сейчас боялся, что недостаток опыта не даст ему сделать удачный выстрел, ведь попробовать новое оружие ещё так и не довелось.

Но, по-видимому, святой Габриель, покровитель стрелков, сегодня смотрел в его сторону благосклонно. Выстрел грянул, и пузатая бутыль разлетелась на множество осколков, обдав монстров вокруг себя потоками огненной воды. Твари шарахнулись во все стороны, но следующим выстрелом, пришедшимся по касательной в мостовую, Стефан выбил искру!..

Дюжина живых факелов заметалась по улице! Один из них вбежал в приземистое здание не похожее на жилой дом и оттуда спустя секунду грянул взрыв!

Земля ушла из-под ног незадачливых приключенцев, вокруг вздрогнули и зашатались дома, мостовая вспучилась и лопнула, выпустив, словно из жерла вулкана, огромный огненно-дымный шар! Стефан не стал размышлять над тем, что на самом деле произошло, а быстро закинул за спину своё оружие, подхватил Ларни на руки и побежал так, как никогда ещё в жизни не бегал!

Глава 23. Знакомые места

– Значит, где-то здесь вход в тот подземный дворец, о котором ты рассказывала?

– Нет, тогда мы подошли к городу с другой стороны. Там всё гораздо более разрушено, и я не уверена, что сейчас смогу быстро найти это место.

– Да мы туда и не пойдём. Это я просто так, любопытствую!

То, что здесь имелось много любопытного Маранта была совершенно согласна. Несмотря на то, что она уже бывала в этом городе, ей было тоже здесь интересно и любопытно, особенно в той его части, которую она видела только издалека.

Что же говорить о Михале, не знавшем ничего, кроме своего родного леса? Мужчина, заканчивавший пятый десяток жизни, бегал от одного "чуда" к другому, удивлялся и восхищался, как подросток. Он, то стоял, задрав голову возле очередного небоскрёба, то рассматривал более или менее уцелевший автомобиль так внимательно, будто собирался научиться им пользоваться.

Монстры им пока не попадались. Это было хорошо, а плохо было то, что след детей в городе сразу потерялся, словно смытый морским приливом. Маранта, однако, не отчаивалась, она просто пыталась поставить себя на место дочери.

Поскольку из этих двоих, (детей, то есть), ведущей всегда была Ларни, значит надо искать то, что могло привлечь внимание этой егозы. Дело было не таким простым, как казалось. В незнакомом месте этот приём мог не сработать или завести Бог знает куда, где Ларни вовсе не было. Поэтому Маранта старалась прежде всего придерживаться того направления, где был виден дым от пожара, теперь поблекший и уже не такой страшный, как в начале.

Это было непросто, так как прямых путей в этом городе не было. Завалы и заторы на дорогах соперничали здесь с наполовину обрушившимися зданиями, готовыми погрести под своими обломками неосторожного путника. Чтобы идти вперёд, часто приходилось сворачивать вбок, а иногда и вовсе двигаться в противоположном направлении.

Поэтому Маранта и Михал, сами того не зная, пробирались тем же путём, по которому недавно прошли их дети. Нет ничего удивительного в том, что вскоре они оказались перед витриной того же самого магазина, где уже побывали Ларни и Стефан.

– Здесь кто-то помародёрствовал. – сказала Маранта через пару минут после того, как за ними закрылись стеклянные двери.

– Может, это ещё тогда было сделано? Может это кто-то из выживших жителей? – предположил Михал.

– Нет, здесь никто не выжил, они все сразу умерли. И никто не приходил в этот город в течении многих лет. но вот эта пыль стёрта дня два назад, не более, значит кто-то здесь был непосредственно перед нами.

По-видимому, Маранта была специалистом в области пыли, но всё равно осторожный Михал высказал сомнение:

– Ты думаешь, это они?

– Почти уверена в этом. Но если хочешь, посмотрим, что отсюда забрали?

По большей части магазин стоял не тронутым. Не тронутыми были куски мыла и ткани – огромная ценность в городах знакомых Маранте. Остались неприкосновенными бутылки со спиртным. Никто не покусился на золотые и серебряные украшения, тускло поблёскивающие за пыльными стёклами.

Зато место, где помещались столярные, слесарные и прочие инструменты, подверглось частичному разграблению, и теперь оттуда были слышны радостные возгласы Михала, продолжившего это достойное дело. Швейные принадлежности тоже не были обойдены вниманием. Несмотря на то, что Ларни была бесёнком, по сути она всё же оставалась девочкой и любила шить.

– Да, это были они! – сказала Маранта с уверенностью.

Маранта и сама с удовольствием прихватила бы что-нибудь из швейных сокровищ. Она вожделенно поглядела на нитки и вязальные крючки, а также горы пуговиц, но потом решила, что не стоит обременять себя лишним грузом посреди похода и взяла только маленькие изящные ножницы в чехольчике из неполного набора.

Оглянувшись на Михала, она поняла, что видит перед собой навьюченного верблюда, который едва мог двигаться. Она хотела было ему об этом сказать, но в это время карман мужниной куртки лопнул, и оттуда с грохотом посыпались гвозди. Они прибавились к тем, что уже валялись в этом месте, как свидетельство того, что история повторяется. Михал всё понял без лишних слов.

– Мы заберём это на обратном пути, – сказал он, выгружая свои трофеи на стол, где уже лежало немало разных инструментов.

Немного подумав, он всё же оставил себе большой складной нож, который засунул за голенище сапога. Теперь им ничего не оставалось, как отправляться дальше, куда глаза глядят.

Глава 24. Инци

Прежде всего, ему надо было удержаться на ногах. Земля всё время грозила уйти из-под них, то проваливаясь, то вспучиваясь неожиданными буграми. К тому же сверху постоянно что-то падало – куски штукатурки, обломки оконных рам, отдельные кирпичи и целые блоки.

Благо всё это продолжалось недолго. Взрывов больше не было, и наконец-то мёртвый город, оказавшийся на удивление хрупким, перестал разваливаться вокруг не слишком удачливых посетителей.

Ларни оправилась от боли в ушибленной руке и попросила поставить её на землю. Её лицо всё ещё было бледным, а в глазах стояли злые слёзы, но девушка уже могла держаться на ногах, хоть всё ещё морщилась и не переставала ощупывать повреждённую руку. Слава Инци – кости у обоих приключенцев были целы, хотя, как это выяснилось впоследствии, оба были все в синяках от попаданий снарядов, выпущенных сморкачами.

Оглянувшись, Ларни и Стефан поняли, что вместо того, чтобы приблизиться к окраине города, они углубились в лабиринт его улиц, петляющих между домов, не таких высоких, зато плотно стоящих друг к другу.

Итак, они снова остались без припасов, хотя по сравнению с прошлым разом потери были не так велики – оба были одеты и вооружены, с карманами полными патронов. Теперь они шли по городу не так беззаботно, как вначале, винтовки держали в руках, прислушивались к каждому шороху, присматривались к каждой тени.

Монстры больше не показывались, но они могли быть где угодно. Судя по тому, что эти твари не только с лёгкостью находили людей, но и ухитрялись напасть неожиданно, за путешественниками следили, не упуская из вида ни на миг.

Это было, наверное, хуже, чем видеть врага воочию, а потому нет ничего удивительного в том, что в один прекрасный момент нервы Стефана не выдержали, и он дважды выстрелил в подозрительно шевельнувшийся куст. Оттуда выскочила перепуганная, но совершенно невредимая крыса, которая тут же скрылась в подвале ближайшего дома.

Ларни ничего ему на это не сказала, только усмехнулась, но сама чуть не проделала то же самое, когда увидела в витрине небольшого магазинчика облезлый манекен.

Город теперь не манил своими чудесами и загадочностью. Он пугал, отвращал, отказывался быть приветливым с чужаками. Сейчас им больше всего хотелось выбраться из этого молчаливого, смертоносного каменного лабиринта, пусть не в родной лес, но хотя бы в поле, где всё было гораздо ближе и понятнее.

Возможно, по всему, поэтому они не поверили своим глазам, когда встретили здесь человека. Его появление оказалось более неожиданным, чем появление, какого-нибудь нового монстра.

Пара собиралась перейти через небольшую площадь на которой почему-то не было столкнувшихся машин, зато она по краям была обсажена кустами, частично засохшими, а частично разросшимися до бесформенного состояния. Всё внимание Ларни и Стефана было приковано к этим кустам, а также к окнам и крышам домов. Из-за этого они не сразу заметили высокую фигуру, идущую навстречу.

Незнакомец тоже, казалось, не видел их. Его глаза были полуприкрыты, он ни единым жестом не показал, что видит тех по направлению к кому он идёт. Он шёл, будто во сне, может быть, даже так оно и было, но при этом он ни разу не споткнулся и не налетел ни на одно препятствие.

От неожиданности Стефан вскинул ружьё, хоть до этого ни разу не направлял оружие в сторону человека, но ладонь Ларни легла на ствол винтовки сверху и заставила опустить оружие к земле.

– Инци?! – вдруг спросила Ларни, глядя во все глаза на незнакомца. – Инци, это ты? Ведь ты же Инци!

Незнакомец вздрогнул и остановился. Он с удивлением заморгал глазами и поглядел на Ларни, как человек, внезапно пробудившийся ото сна. Вдруг колени его подогнулись, и он упал бы, если б Ларни не подскочила к нему и не помогла устоять, перекинув его руку себе через голову. Стефан тут же бросился ей помогать и вместе они подтащили этого человека к одной из уцелевших скамеек на краю площади.

Здесь они, наконец, смогли разглядеть незнакомца получше. Это был мужчина лет тридцати – тридцати-пяти, одного роста со Стефаном, но гораздо более худой, можно сказать измождённый. Из-за своего болезненного вида он казался старше чем, по-видимому, был на самом деле. Это впечатление усиливали длинные с проседью волосы, спускавшиеся ниже плеч и такая же с проседью борода не слишком длинная, но всё же доходившая до середины груди.

Его одежда, сделанная из лёгкой ткани, ниспадала складками от шеи до щиколоток, так что создавалось впечатление, что он просто завёрнут в материю, хотя на поверку это было вовсе не так. Обувь незнакомца составляли стоптанные сандалии, примотанные к ногам длинными ремешками. Подобные носил священник, но у него ремешки были покороче.

И тут Стефан понял, почему Ларни назвала этого человека "Инци". Дело было даже не в том, что он был похож на бронзовое изображение распятого на кресте, которому молился священник. Дело было в его руках и ногах, точнее в сквозных ранах, зияющих на ступнях и ладонях. Они были нанесены недавно, но уже не кровоточили, а сочились сукровицей.

– Инци! – повторяла Ларни. – Очнись, Инци! Открой глаза! Что случилось? Тебя снова распяли?

Наверно благодаря звукам её голоса незнакомец, наконец, открыл глаза и недоумённо посмотрел на два лица, склонившихся над ним.

– Кто ты, дитя? – спросил он, остановив взгляд на Ларни. – И кто твой спутник?

– Я, Стефан, сын Михала-охотника! – ответил за неё юноша, в душе которого шевельнулось странное недоброе предчувствие. – А она – Ларни, дочь Маранты-воительницы и моя сестра!

– Так ты – девочка? – вновь спросил незнакомец, глядя только на Ларни.

Девушка вдруг залилась краской и поспешила отвести взгляд. Удивительно! Ведь смутить Ларни до сих пор не удавалось никому!

Стефану этот незнакомец начинал смутно не нравиться, но он решил оставаться вежливым, тем более, что тот был ранен, а потому спросил:

– Позвольте узнать ваше имя, почтенный?

– Я… Я не помню! – ответил незнакомец, и на его лице отразилось крайнее изумление.

– Инци! Инци! Стефан, ты что, не узнаёшь его? Это же Инци! Так его и зовут! – воскликнула Ларни с каким-то исступлённым убеждением.

– Дитя… Ларни, почему ты называешь меня этим странным именем? – спросил незнакомец.

– Но… Я ведь всегда так тебя называла, с самого детства! Разве ты не помнишь, Инци?

– Не помню, – грустно ответил незнакомец. – И тебя не помню, и себя…

– А откуда у вас эти раны? – снова спросил Стефан.

Незнакомец уставился на свои руки, словно в первый раз их увидел. Потом он тяжело вздохнул и покачал головой.

– Но как же так, Инци? – не унималась Ларни. – Все же знают эту историю! Тебя распя…

– Ларни! – оборвал её Стефан. – Неужели ты не понимаешь, что это не он?

– Но как же?..

– Послушайте! – вмешался в их спор незнакомец. – Я вижу, что меня принимают за кого-то ещё, кого я не знаю. Или я забыл слишком много, но я действительно совершенно не помню ни себя, ни то, что со мной случилось. Поэтому, если вам удобно, то можете называть меня "Инци", так-как это имя не хуже других.

Стефан воздел очи к небу, а Ларни даже в ладоши захлопала от радости. Вскоре раны незнакомца были обработаны и перевязаны с такой заботой, что Стефан пожалел, что они принадлежат не ему.

Инци оказался очень покладистым человеком, умным и приятным собеседником. Стефан поймал себя на том, что сам теперь его так называет и, что странно было бы называть его другим именем.

Ларни порхала, как птичка и казалась очень счастливой. Стефан наоборот мрачнел всё больше и больше. Лучше бы они этого Инци не встречали! Ну что им, (или ему), стоило пойти по какой-нибудь другой улице? Возможно, при иных обстоятельствах он был бы рад такому знакомству, так-как любил общество интересных и умных людей, но теперь…

Теперь он понял, что Ларни не смотрит больше в его сторону. Да и зачем ей смотреть на него, Стефана, если этот Инци без умолку что-то рассказывает ей про город? (Себя забыл, а про город знает всё, как будто жил в нём долгие годы и присутствовал при его разрушении!) Вот он остановился перед тем, что на взгляд Стефана было ни чем иным, как кучей мусора.

– Знаете ли, что это такое, друзья мои?

Ларни и Стефан одновременно пожали плечами, только Стефан заметил среди хаоса проржавевшего каркаса и обрывков ткани, нечто похожее на колёса размером с суповую тарелку.

– Перед нами то, что осталось от детской коляски, – грустно улыбнувшись, сказал Инци.

– Детской чего? – не поняла Ларни.

– Коляска, это тележка такая, лёгенькая. Туда клали младенца, чтобы с ним было легче гулять.

– Странно. Зачем же ребёнка класть в тележку? Его же всего растрясёт! Хотя здесь дороги ровные, не то, что у нас, – рассуждала Ларни.

– Так он был там? – спросил Стефан. – Ну… когда это случилось?

Инци кивнул. Стефану стало не по себе, и он поспешил отвернуться от того, что осталось от "коляски".

– Жалко! – сказала Ларни и её лицо вдруг как-то сразу потемнело.

– Жалко, – подтвердил Инци, – но он не успел нагрешить, и теперь его душа среди спасённых.

– Всё равно жалко! – настаивала Ларни. – Может он стал бы очень хорошим человеком и всё равно попал бы в рай, но тогда у него была бы целая жизнь на Земле!

– Ты очень доброе дитя, Ларни! – усмехнулся Инци. – К сожалению, судьба действительно хороших людей редко бывает счастливой, а жизнь долгой.

– Да, я слышала. Но так бывает там, где люди подчиняются злым правителям и живут, чтобы собирать какие-то деньги. Так нам говорил священник, но у нас в Междустенье, расположенном в самом центре Божьей горсти, много хороших людей, жизнь которых полна счастья!

Ларни говорила горячо и сейчас удивила не только Инци, но и Стефана, который знал, как она всегда рвалась за пределы этой самой Божьей горсти.

– Я очень хотел бы побывать у вас в Междустенье, – сказал Инци задумчиво. – А ведь то, что вы называете "Божьей горстью", окружающие народы, помнится, называли "Каньоном чудовищ" или "Ямой смерти"…

– Мы обязательно возьмём тебя с собой! – воскликнула Ларни, а Стефан скрипнул зубами и мысленно чертыхнулся.

– Чтобы туда попасть, – буркнул он, – надо выйти из города, а мы заблудились. К тому же тот путь, по которому мы шли, отрезан: там что-то взорвалось, и мы еле спаслись.

– Ну, это не беда! – возразил Инци. – Из города есть не один выход. Я провожу вас, ведь город я знаю… точнее знал, хорошо… В те времена, когда он был живым.

Стефан вытаращил на него глаза. Этот человек либо врал, либо был сумасшедшим. Конечно, Стефан не верил, что перед ним настоящий Инци. Правда именно таким он его себе и представлял. К тому же эти раны… Но ведь Инци был Богом, а этот по всем признакам – человек. К тому же, как это Бог может потерять память?

Их спутник перехватил взгляд Стефана и понял, о чём он думает.

– Я вижу, ты хочешь спросить меня, как это возможно? – сказал он, обращаясь к молодому охотнику. – Могу лишь повторить, что сам ничего не понимаю. Пока не понимаю, но возможно пойму потом. То есть, обязательно пойму! Я помню этот мир, многое могу рассказать о нём, но моя память о себе начинается со встречи с вами.

Ларни ахнула.

– Неужели ты не помнишь, как приходил на Землю много-много лет назад, как проповедовал добро и учил людей правильной жизни? А что у тебя было много учеников, и один из них продал тебя злодеям, тоже не помнишь?

– А что сделали злодеи? – тихо спросил Инци.

– Они приколотили тебя гвоздями к деревянному кресту и держали на солнце, пока ты не умер… Ой! Но ты не бойся, ведь ты опять стал живым через несколько дней!..

– Мне кажется, я когда-то слышал эту историю. Когда-то давно.

"У него ноги пробиты, – вдруг подумал Стефан, – а он идёт и не хромает. Конечно, Ларни перевязала его, но не может же он совсем не чувствовать боль?"

– Что это?

Ларни вдруг остановилась, и Стефан чуть не налетел на неё. Они стояли перед зданием, которое отличалось от всех остальных. Оно не было выше небоскрёбов, виденных ими недавно, наоборот было намного меньше любого из них, но возвышалось над обычными домами. Однако не это выделяло его среди других зданий.

Здесь все дома были примерно одинаковой архитектуры – многоэтажные, квадратного или прямоугольного сечения. Это же здание напоминало гигантский наконечник стрелы, острым концом указывающий в небо. Кроме того, оно имело множество окон, тоже заострённых кверху. Такой же формы были и его двери, большие и маленькие, а многочисленные пристройки и башенки в целом повторяли форму главного здания.