– Иди дочь, иди. Прасковью с собой возьми.– согласился с дочерью отец, поглядывая на гостя.
Андрей стоял, ошарашено разглядывая Наталью. Она действительно была хороша. Даже больше, очень хороша. Он почувствовал внезапное волнение и желание, которые вмиг иссушили его горло, лоб покрылся испариной.
Лукьян посторонился, давая проход Наталье, краснея при ее приближении.
Наталья птахой выпорхнула из гостиной, оставив ошеломленных гостей и отца наедине. Стариков ухмыльнулся себе в бороду.
– Продолжим Андрей Родионович.– усаживаясь предложил хозяин.
Баташов последовал примеру и уселся на свой стул. С трудом собирая разбежавшиеся мысли, он все же сказал:
– От чего прячешь такую неземную красоту?
– Почему прячу. Девица домашняя просто. Да и торговля не дело для барышень.
– У такой красавицы верно и жених есть?
– Есть.
– Что ж тянешь, ждешь когда цветок завянет?
– Есть на то причины.– не стал отвечать на вопрос купец.– Андрей Родионович, не томи. Ты ж не просто в гости приехал. Что за важность такая, простого купца посещать? – в лоб поинтересовался Стариков.
Баташов откинулся на спинку стула и изучающее посмотрел на собеседника, о чем-то размышляя. Затем полез внутрь кафтана и достал из-за пазухи кипу документов. Небрежно протянул их купцу и продолжил чаепитие.
Стариков дрожащей рукой взял протянутые бумаги. Он еще издали узнал свои закладные и векселя, но все же стал разглядывать. Общая сумма долгов была в 2 раза выше его возможности выплатить. Он побледнел, представив, что мог сделать с ним Баташев, используй он бумаги по назначению.
– Чего хочешь ты, Андрей Родионович.– враз охрипшим голосом спросил купец. Перед глазами Старикова уже вставали сцены одна мрачнее другой, как они с дочкой ходят нищенствуя по Руси или… не о чем более он и думать не хотел, боясь даже мысленного образа.
– Послушай тезка.– серьезно глядя в глаза молвил Баташов.– Положение твое серьезно. Эти бумаги…– он протянул руку, забирая расписки обратно.– Пустят тебя по миру. Так?
Стариков лишь кивнул.
– Все твои долги я выкупил. Теперь все это – мое. Если быть точным, почти мое. Не в том суть. Я приехал тебя не по миру пускать, а с деловым предложением. От твоего решения будет зависеть, какое решение приму и я.
Мысли купца бесцельно, в хаос разбегались. Волна то жара, то холода пробегала по телу, бросая его то в холод, то в жар.
– Я слушаю тебя внимательно.
– Ты всю свою никчемную жизнь занимаешься ерундой. Согласен?
Стариков промолчал.
– Когда другие за тот же срок, что и ты, умножают свое состояние вдвое, ты уменьшаешь его во столько же. Самая главная проблема, твое неумение торговать. Не рожден ты купцом. Но…человек ты хороший. Не будь так, с тебя давно все долги стрясли бы. Так вот. Мне нужен человек, который будет контролировать поставку руды моим заводам, с Урала. На завод, что здесь, в Гусе, да в Муроме. Здесь я один не управляюсь. А верных людей очень трудно найти. Все так и норовят облапошить. Деньги на подъем я дам. Отработаешь, и долги выплатишь, и подъемные вернешь. Что скажешь?
Стариков задумчиво посмотрел на Баташова. Думал он не долго, выбора не было. Но что еще было за этим?
– Вы, Баташовы, известны крутым нравом и в благотворительности замечены не были. Никогда не поверю, что тебя интересует мое благосостояние. Что ты хочешь взамен, кроме верности партнерской. Ведь у меня нет ничего. А что есть и так твое, по закладным.
– Ох, Андрюша. Видно сговоримся. Сразу просек, что мне взамен нужно, окромя верности. Жениться хочу, Андрюша. Возраст уже, наследника хочу.
Стариков понял намек магната. Речь шла о его дочери.
– Андрей Родионович, как же…она ж помолвлена пол года как.
Баташов строго посмотрел в глаза купцу. Тот съежился под взглядом.
– Ну ладно, засиделся я.– Андрей Баташов встал.
– Прими совет мой, Андрюша. Кто со мной пойдет, всегда на коне будет, супротив, всегда в проигрыше. Месяца тебе хватит утрясти все формальности?
Стариков промолчал, опустив взгляд на полупустую чашку с остывшим чаем.
– Первого июня пришлю сватов. Пошли Лукьян.– широким, стремительным шагом, Баташов вышел в сопровождении помощника из дому. Купец провожать не вышел, так и оставшись сидеть, понурив голову.
Возница уже успел развернуть карету и подать к крыльцу. Баташов остановился на верхней ступеньке и огляделся. Наташенька бродила по берегу пруда, местами покрытого льдом. В руках у нее был маленький букетик желтых одуванчиков. Андрей полюбовался ею, как она грациозно ходит, задумчиво смотрит на пруд, на поля, лес невдалеке, уносясь в мыслях далеко.
Андрей вскочил в карету.
– Домой.
Возница взмахнул кнутом. Кони резво взялись в галоп и карета с шумом укатила. Наташенька встрепенулась лишь при шуме отъезжающей кареты. Глядя в след удаляющемуся экипажу, сердце ее заныло, и она поспешила в дом. В гостиной она застала отца, сидевшего понуро склонив голову, о чем-то думая.
– Папенька, что случилось?
Стариков встрепенулся, поднял голову и взглянул на дочь. Сердце его защемило от тоски. Отдать такое нежное создание в руки акулы? Он представил ее – хрупкую, нежную, рядом с огромным, грубым Баташовым. И сердце его облилось кровью.
– Доченька.– он протянул к ней руку Наталья обняла отца и спросила:
– Что случилось, папенька?
– Баташов выкупил все наши закладные…
Наталья отвела голову отца, взяв обеими руками, и взглянула в глаза.
– Мы нищие?
– Пока нет. Он предложил мне союз и партнерство.
Сердце Натальи в плохом предчувствии заколотилось.
– И…твою руку и сердце.– он посмотрел ей в глаза и увидел бурю чувств: смятение, страх, удивление и отчаяние.
– Отец....А как же Никита? Я люблю его, и мы помолвлены. Отец!.– воскликнула Наталья.
Отец опустил взгляд. Его плечи содрогнулись, не в силах сдержать эмоции. Боль за дочь, острым кинжалом ударила в сердце.
– Наташенька, я ничего ему не сказал. Но сказал он. Первого июня приедут сваты.– наконец нашел силы закончить Стариков.
Наталья оттолкнула отца, отшатнулась от него. Ее глаза, полные боли были, в слезах. Она всхлипнула и убежала из гостиной.
Сердце Старикова обливалось болью. Он в бессилии упал на стул и заплакал, склонив голову на ладонях.
Вечером, совершенно разбитый он осторожно постучал в дверь дочери.
– Войдите.– глухо ответили из-за двери.
Стариков неловко перешагнул порог спальни, замер в нерешительности. Наташа сидела на кровати, отвернувшись к окну.
– Ты в порядке, доченька?
Наташа повернула лицо к отцу. Она плакала. Глаза вспухли. Сердце Старикова сжалось от жалости и он бросился к дочери.
– Милая моя, радость. Да что ж мы. Не позволю супостату…– шептал он на ухо дочери, прижав ее к груди.
– У нас нет выхода, папенька. Он все равно добьется своего. И тебя по миру пустит.– трезво рассудила Наташа.– У нас только один выход, отец.
Стариков до боли прижал ее к себе, боясь услышать ее решение.
– Я должна выйти за него замуж. И сохранить родовое имение и нашу честь.– тихо прошептала Наташа и зарыдала. Стариков гладил ее по голове, плечам, что-то шепча успокаивающее и плача сам.
Андрей Баташов сидел тем временем в своем доме и обдумывал дальнейшие шаги купца. Какой путь он выберет, разорение и бесчестие, или сытую, мирную жизнь, но поступиться с чувством дочери. На его месте он выбрал бы второе. Чувства девушки его интересовали в последнюю очередь. Сын богатого магната, избалованный богатством и не знавший отказа ни в чем, он меньше всего задумывался о личных чувствах кого-то. Его еще бы заинтересовало настроение масс. Отец всегда учил его предугадывать настроение масс, принадлежащих семье, регулировать их. Но привыкший крутить личностями, тем более женскими, считал, что все это слабости людские, и им нет места для переживания.
– Лукьян!– крикнул Андрей помощника. Дверь мигом приоткрылась и в проеме появилась голова Лукьяна.
– Поди сюда.– Лукьян прошел в кабинет и с поклоном остановился у хозяина.
– Садись.– предложил Баташов.
Лукьян подвинул стул и сел напротив магната, преданно глядя на хозяина. Баташов с минуту изучал своего близкого помощника, словно взвешивая что-то и начал:
– Сегодня был хороший день. Тебе не кажется?– начал он с вопроса. Лукьян согласно кивнул.– Задумал я.– продолжил Баташов.– Построить себе свой дом, что бы ввести в него новую хозяйку. Да такой. Чтоб округа ахнула. Чтоб зависть людская была такой сильной, как их желание обогащения. Скажи Лукьян, люди любят меня?
– Да, барин!
– А за что?
– За все, барин. В обиду не даешь, платишь хорошо, крышу над головой даешь, поборами не мучаешь. Голытьба молится на тебя.
– ну а коли скажу в огонь. Пойдут люди?
– Пойдут, барин.
– А боятся меня?
– Боятся. Ты суров, но справедлив. А что толпе надо? Хорошая плетка и сладкий пряник, чтоб знала, что тот кто кормит, тот и ударить может.
– Ну ладно. Дом хочу. Да ни дом – крепость. Скоро река пойдет. Недели через три баржи с рудой пойдут. Сколько первыми караваны придут?