8. «Пошёл он со своим снежком!»
Я сразу потеряла интерес к нашей рабочей мини-поездке и выполняла поручение генерального директора с кислой миной на лице, больше практически не вступая в диалог с Константином Станиславовичем. Сухо обсуждала с ним каждый ресторан, называя плюсы и минусы, но хотела побыстрее свалить домой.
Мне стало абсолютно всё равно, что мы в итоге выберем. Глупо, конечно, было так себя вести, но я ничего не могла поделать. Слишком уж раздражала ситуация и мои внутренние противоречия.
– Какие планы на выходные? – отвлёк меня от мрачных мыслей Симанович, когда мы почти добрались до последнего ресторана из списка.
– С женихом на дегустацию меню идём. Ну и ещё уйма всяких предсвадебных дел… – злорадно смакую каждое слово, искоса следя за реакцией мужчины.
Наверное, ожидаю, что новость о моей приближающейся свадьбе хоть как-то выведет Константина Станиславовича на эмоции.
– А нас вот дочь в театр вытащить решила на какой-то комедийный спектакль. Будем окультуриваться! – произносит он спокойно, будто давным-давно в курсе, что я скоро замуж выхожу, и ему на это наплевать.
Господи! Да так оно и есть! Со мной-то что не так?!
– А ты давно была в театре?
– Давно. Когда ещё в университете училась.
– Ну это не так и давно… – явно потешается надо мной.
Я решила больше не поддерживать этот унылый разговор и уткнулась в окно.
Собственно, чтобы быстрее закончить нашу поездку, я сделала вид, что последний вариант ресторана мне понравился больше всего для проведения новогоднего корпоратива. Константин Станиславович спорить не стал: видимо, тоже уже устал ездить со мной и торопился к жене. Он внёс предоплату, и мы с ним с чувством выполненного долга вернулись к его машине.
– Давай, до дома тебя докину! Ты где живешь?
– Нет, лучше до ближайшего метро.
Хватит с меня уже этой пытки! Быстрее бы выдохнуть подальше от него и мозги на место поставить.
– А когда у тебя свадьба? Уже совсем скоро? – в отличие от меня мужчину, наоборот, прорвало на разговор.
Смотрит выжидающе, с тенью легкой улыбки на лице.
– В конце января.
– Да? Не боишься, что холодно будет? Любишь зиму?
– С детства обожаю снег.
– Я тоже. Мне кажется, что лучше уж мороз, чем тридцатиградусная жара.
Украдкой гляжу на Константина Станиславовича, который невозмутимо следит за дорогой.
– Ну я в крайности не бросаюсь. Тепло тоже люблю. Недавно на море летали отдыхать – мне очень понравилось… Особенно море и экзотические фрукты.
Симанович оставляет мой ответ без внимания.
– Может, всё-таки до дома? – уточняет, останавливая автомобиль недалеко от метро.
Решительно мотаю головой.
– Нет, спасибо!
Пока я отстегиваю ремень, мужчина успевает выскочить из машины и, обогнув её, открыть мне дверь.
Ещё раз благодарю его и, упорно избегая зрительного контакта, прощаюсь.
Но не успеваю сделать и пяти шагов в сторону, как мне в спину прилетает самый настоящий снежок.
Снежок!
Я тут же изумленно оборачиваюсь, но Константин Станиславович запрыгивает в машину, всем своим видом демонстрируя, что это якобы был не он.
Нормально вообще?
Мужчина даже не смотрит в мою сторону, пока я недоуменно хлопаю ресницами. Темно-синяя Тойота быстро исчезает за ближайшим поворотом.
И что это было?
Всю поездку на метро я гружусь и одновременно злюсь на себя.
Хватит, блин, об этом думать! У него своя жизнь, у меня – своя!
Да мне вообще никогда не нравились мужчины старше. Я всегда предпочитала плюс – минус ровесников. Почему же сейчас все мысли тянет в его сторону? Что в нем такого-то?!
Пора пресекать этот бред на корню! Я взрослый человек и смогу себя контролировать.
Добравшись до квартиры, вижу, что Даня ещё не вернулся. Дозвониться до него у меня не получается, поэтому не придумываю ничего лучше, чем настрочить очередное письмо Вале. Долго и упорно набираю его, перечитываю, вношу правки…
С одной стороны, мне хочется, чтобы она прочитала всю эту чушь про тягу к Симановичу, и облагоразумила меня. Дала виртуального пинка. Но, с другой, – мне стыдно признаваться в своём влечении. Я же сама прекрасно понимаю, насколько всё это бессмысленно, несвоевременно и нездорово. Да и ужасно несправедливо по отношению к Дане.
Пока курсор компьютерной мышки завис в нерешительности над «отправить», я уже было передумала это делать. Но услышала звук открывания входной двери и от испуга шлепнула по левой клавише.
Ладно, теперь подруга меня отчитает, и я с чистой совестью буду вести себя как положено. Так ведь?
– Привет! – Даня возникает на пороге комнаты, подозрительно воодушевлённый и розовощёкий. – Курьер ещё не приезжал?
– Курьер?
– Да, я заказал тебе твои любимые роллы с угрем, запечённые суши, а себе – вок. Ты же голодная и уставшая у меня сегодня?
– Нет, никого не было, – растерянно отвечаю, отложив ноут в сторону. Затем встаю с кровати, чтобы тактильно поприветствовать своего жениха. – Спасибо, вкусняшки будут очень кстати, а то я что-то залипла в комп, и ничего не приготовила.
– Я так и подумал! – Даня сверкает своей белоснежной улыбкой и прижимает меня к себе.
Вечер мы проводим очень душевно. Сидим в обнимку, уплетаем заказанную еду и смеёмся над очередной тупой комедией. Мне легко и спокойно рядом с Даней, а все остальное сейчас кажется таким маловажным и незначительным.
– Ну, чего ты так на меня смотришь? – шутливо пихаю женишка в бок после того, как мы порезвились на нашей кровати, и готовимся ко сну.
– Жду – не дождусь, когда ты уже, наконец, станешь Васильковой.
– Да что изменится-то? Это всё формальности. Или ты намекаешь на то, что официально заберёшь у меня свободу и перекроешь кислород? – иронизируя, я ложусь на бок, чтобы лучше видеть Даню.
– Не без этого! – заливисто смеётся, поворачиваясь лицом ко мне. – На самом деле, мне не терпится назвать тебя своей женой. Есть в этом что-то… Ты поменяешь фамилию, и все будут знать, что ты моя. Василькова Соня.
– Фамилия, честно говоря, так себе…
– Чего-о? – начинает возмущённо щекотать меня, я брыкаюсь и визжу как ребёнок.
– Ладно, ладно! Я пошутила! Даня хватит! Нормальная фамилия! Отпусти!
– Так-то лучше! – довольно резюмирует Васильков, притягивая меня ближе. – А вот отпускать не хочу! Придётся тебе с этим смириться!
– Да я и не против! – весело хохочу, обнимая Даню в ответ.
Выходные в предсвадебных хлопотах пролетают незаметно. Моё душевное равновесие приходит в норму вместе с осознанием того, что я вполне себе счастлива.
Мне больше не хочется выглядеть как-то особенно на работе, поэтому под пуховик я надеваю свои любимые темные джинсы и старенький, но очень тёплый и дорогой моему сердцу сиреневый джемпер. Мне его на восемнадцатилетие подарил отец, и я до сих пор в нём чувствую себя превосходно.
Тяжело вздыхаю перед зеркалом от воспоминаний, но заставляю себя слабо улыбнуться своему отражению. Он бы хотел, чтобы я улыбалась… Он постоянно твердил, какая красивая у меня улыбка…
Валя на моё письмо до сих пор не ответила, но я этому даже рада. Потому что я уже сама осознала абсурдность своих проблем и фантазий относительно Константина Станиславовича. Мне это больше неинтересно.
Но совсем игнорировать присутствие рядом начальника отдела не получается, потому что он то и дело подходит к моему столу, уточняя те или иные вопросы по работе. Будто специально трется рядом и пытается обратить на себя моё внимание.
Нехотя я замечаю, что обручальное кольцо снова блестит на правой руке Симановича. Кажется, Элла Львовна из бухгалтерии расстроится такому раскладу. Бедняжка! Ну, бывает…
Так как Дарина заболела и не вышла сегодня на работу, а у меня нет желания сидеть с другими женщинами из нашего коллектива и слушать сплетни, или же отвечать на их бесконечные вопросы по организации моей свадьбы, я со своим неизменным салатом и бутылкой воды усаживаюсь за свободный стол в кафе.
«Привет! Хорошо, что ты мне не ответила. Пошёл этот КС со своим снежком к черту! Мне наплевать, почему он в меня его кинул, и что это значит. Я люблю своего Василькова! Так что можешь удалить то дурацкое нытьё, которое я тебе прислала до этого. Лучше расскажи, как твои дела? Как с Ратмиром у вас? Когда встретитесь? У тебя уже точно не получится прилететь в январе на нашу свадьбу, или всё-таки есть шанс? Я так соскучилась! Надеюсь увидеть тебя хотя бы на свадьбе!»
Отправляю Вале новое письмо и хочу снова вернуться к своему салату, как вздрагиваю от того, что замечаю знакомую фигуру в синем пиджаке прямо передо мной.
Я резко поднимаю глаза и встречаюсь с загадочным взглядом Константина Станиславовича. Он еле уловимо улыбается.
– Можно к тебе?
9. «Укушенный мухой»
«Конечно, нет! Этого мне только не хватало!» – проносится в моей голове в то время, как эта же самая голова предательским кивком приглашает Симановича составить мне компанию.
Восхитительно, ничего не скажешь!
Прищурившись, я оглядываюсь по сторонам, замечая заинтересованные взгляды некоторых сотрудников, брошенные в сторону нашего стола. Или мне это только кажется?
Мы же работаем в одном отделе. Нет ничего странного в том, что он подсел ко мне. Да?
– И как, удается этим наедаться? – спрашивает Константин Станиславович, приступая к какому-то полупрозрачному супу в своей тарелке.
Если его первое блюдо своим видом меня не прельщает, то на второе он взял плов, от запаха которого у меня внезапно усиливается слюноотделение. Само собой, до свадьбы я не позволяю себе таких вредных вкусностей. Только роллами иногда себя балую дозировано, в виде исключения. Даня, естественно, против всех моих диет, но я поставила себе цель, быть самой красивой и стройной в столь важный день в моей жизни, о котором потом буду с гордостью рассказывать своим дочерям.
– Вполне, – деланно равнодушно отвечаю, борясь с вспышкой негодования, вызванной легким спазмом в желудке.
– Вот никогда не мог понять: зачем вы, девушки, над собой издеваетесь и кидаетесь в крайности? У меня дочка тоже постоянно худеет. Часто ходит злая и голодная, на всех срывается… Удивлён, как её до сих пор ветром не уносит.
Почему так чертовски бесит, что он продолжает сравнивать меня со своей дочерью?!
– Вы на что намекаете?
– Мне показалось, что ты сегодня не в духе. Что-то случилось, или дело в салате?
Мужчина перестаёт есть и смотрит на меня выжидающе.
Он реально думает, что я буду откровенничать с ним?
– О, Константин Станиславович! Что же вы всё никак не дойдёте до нашего кабинета и не распишитесь за аванс? – елейный голосок Эллы Львовны из бухгалтерии вклинивается в наш диалог, оставляя вопрос Симановича без ответа.
Что ж! Это к лучшему.
Несмотря на то, что женщина, властно поставив свой стаканчик с кофе на стол, внаглую усаживается рядом с Константином Станиславовичем, кинув на меня лишь мимолетный острый взгляд, я про себя её благодарю. Теперь можно быстро доесть салат и свалить от ненужных разговоров ни о чем. К тому же, от Эллы Львовны так ядерно несёт пятой «Шанелью», что у меня невольно начинают слезиться глаза, и настигает кашель.
Она что, решила соблазнить Константина Станиславовича этой газовой атакой, и вылила на себя сразу весь флакон? А как же другие, ни в чем не повинные жертвы? Почему она не подумала об окружающих?
Когда я устаю от приторного трёпа Эллы Львовны и жжения в носу, то поднимаюсь из-за стола и забираю свой поднос, чтобы, наконец, удрать отсюда.
Готова поклясться, что в этот момент Симанович смотрит на меня с мольбой. Невооружённым глазом видно, как его напрягает непрошеная компания. Но я лишь коротко улыбаюсь ему и удаляюсь восвояси.
По дороге, правда, сталкиваюсь с нашим водителем, Павлом, который как раз ищет, где присесть. Недолго думая, я останавливаю мужчину и сочиняю байку о том, что Константин Станиславович искал его, мечтая с ним что-то обсудить. Как говорится: помогла, чем смогла. Соизмерима ли моя помощь с тем, как Симанович спас меня от нападения собаки? Хм…
Я ничего не имею против Эллы Львовны, но, кажется, по этому пункту, а именно – спасению от непредсказуемого, слишком навязчивого агрессора – мы с Константином Станиславовичем теперь квиты.
«Привет, Соня!
Прости, что долго не отвечала. Была очень занята. Перед Новым годом дел по горло, не продохнуть.
Ты меня напугала своим первым письмом. У всех у нас бывают тяжёлые моменты, когда мозги набекрень. Как хорошо, что ты так быстро во всем разобралась. То, что ты вполне себе можешь нравиться этому старику, я даже не сомневаюсь! У него как раз кризис среднего возраста близится – имей в виду. А тебя, по моему мнению, всё ещё до конца не отпустила боль утраты. Прости, что об этом напоминаю, но другой причины, почему ты вдруг всерьёз задумалась о таком старом мужике, я не нахожу…
Может, ты сильно волнуешься из-за приближающейся свадьбы? Ты же уверена в своём выборе? Точно любишь Даню? Или есть сомнения?
Прилететь к вам, к сожалению, не смогу. Потом всё объясню. Про Ратмира пока тоже не спрашивай… Плохо всё у нас – отдаляемся друг от друга. Но ты мне пиши чаще, делись переживаниями. Я всегда рада твоим письмам…»
Что-то Валя в последнее время какая-то странная. Я даже через её письма чувствую, что с ней что-то не так. Может, зря она переехала в Японию? Да, это её мечта чуть ли не с пелёнок, но ведь сразу были понятны риски: если её парень Ратмир не поедет туда с ней, то их отношения могут закончиться именно из-за расстояния. Грустно всё это.
Быстро написав ответное письмо с уверениями в том, что никаких сомнений в Дане у меня нет, я заставила себя продолжить работать. Хотя мысли после предположения Вали о связи моего нездорового интереса к Константину Станиславовичу с относительно недавней смертью моего отца стали роем кружиться в голове, отдавая нестерпимой болью в грудную клетку.
Теребя края любимого свитера, я закрыла глаза и начала глубоко дышать под счёт. Эта техника у меня отработана безукоризненно.
Один, два, три, четыре… – вдох, задержка дыхания…
… Пять, шесть – выдох…
Через какое-то время успокоившись, я всё равно сбегала к кулеру за водой. Осушила залпом стакан. Ещё глубоко подышала. Вроде отпустило.
Для меня лучший способ отвлечься – работа. Пойду, пожалуй, и полностью погружусь в текучку.
Я вернулась за стол, отмечая, что Симанович до сих пор не пришёл с обеда. Спокойно начала разбирать свои стопки заявок, обрабатывать их. И у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло от неожиданно резкого приказа, адресованного непосредственно мне:
– Свяжись с «Прагмой корпорейтит»! Разберись с ними! Срочно!
Выпучив глаза, я кивнула, хотя надо было бы задать ему как минимум три вопроса по этому поручению. Просто Константин Станиславович никогда ещё не разговаривал со мной в таком тоне. Я вообще не слышала до этого момента, чтобы он на кого-то повышал голос. И его колючий взгляд… Мне аж не по себе стало!
– Доложи мне о результате, когда закончишь! – выплюнул грозно и вышел из нашего кабинета.
Я до конца дня возилась с его заданием, психовала, потому что в «Прагме корпорайтет», по ходу, работают одни придурки. Мы не могли с ними согласовать условия. Точнее, они сначала устно соглашались, а потом снова и снова перезванивали и выносили мне мозг идиотскими расспросами.
Когда Константин Станиславович вернулся на своё рабочее место и поинтересовался, решён ли вопрос, я эмоционально начала рассказывать всё, что думаю об этой компании. Но он недовольно прервал меня на полуслове, и сообщил, что ему через пять минут нужен документ с подписями, и его не волнуют мои трудности. Смотрел свысока, как на неопытную клушу, чем ни на шутку разозлил.
Почему он взъелся на меня?! Не из-за того же, что я улизнула от него на обеде, оставив наедине с Эллой Львовной?!
Едва сдержалась, чтобы не нахамить. Сжала пальцы в кулаки, стараясь вернуть себе самообладание. Гнев в паре с вспыхнувшей обидой не давали мне сосредоточиться на задаче.
Спокойно, Соня! До конца рабочего дня осталось меньше получаса. Ты справишься! Получишь сейчас скан с подписями этих мозгоклюев и швырнёшь распечатанную бумажку Симановичу на стол. Пусть ей подавится!
– Долго ещё? – снова раздраженно интересуется со своего места.
Замечаю, как другие сотрудники, находящиеся в кабинете, недоуменно косятся в сторону наших столов. Похоже, все задаются вопросом, какая муха укусила этого мужчину.
– Сказали, что сейчас пришлют. Жду! – довольно грубо отвечаю, гипнотизируя экран.
– Позвони им! – кидает повелительно.
– И пяти минут не прошло, как я общалась с их менеджером! – сердито цежу сквозь зубы, чувствуя, как меня начинает трясти от такой манеры общения.
Скан с подписями приходит ровно в семнадцать тридцать. Нервно распечатываю его, глядя, как несколько человек из нашего кабинета уже собираются домой.
Симанович сидит неподвижно как статуя, хмуро уставившись в свой монитор. Его лицо как-то неестественно напряжено. Но мне всё равно! Теперь можно свалить отсюда.
Стремительно подхожу к столу Константина Станиславовича с намерением без слов положить ему под нос злосчастную бумагу и испариться из кабинета. Но когда протягиваю листок, мужчина резко его перехватывает, задевая мою ладонь своей рукой. Так нелепо и долго касается, будто делает это нарочно.
По моему телу молнией проносится дрожь. Щеки мигом вспыхивают. От возмущения? Конечно! Но Симанович с отстранённым видом пялится на бумагу, и мне не остаётся ничего, кроме как, схватив свою сумочку со стула, метнуться к шкафу с верхней одеждой.
– София! Задержись! Надо ещё кое-что сделать… – командует с места.
На этот раз просьба в его привычном тоне, не в таком дерзком, как до этого. Но я слишком взвинчена, чтобы подчиниться.
– Не могу! У меня дела! Я очень тороплюсь! – отвечаю не глядя на Константина Станиславовича. Быстро накидываю свою куртку и буквально выбегаю из кабинета. – Попросите кого-нибудь другого!
10. «Зачем он врёт?»
Вот честно, я думала, что мне прилетит за то, что вчера сбежала с работы, проигнорировав просьбу Константина Станиславовича остаться. Он же начальник отдела как – никак. Почему-то казалось, что я приду на следующий день и прямо с утра получу выговор от самого Филиппа Ильича за неповиновение, ведь как ни крути, а генеральный директор всегда твердил, что в случае надобности у всех у нас ненормированный рабочий день.
Может, мне даже хотелось, чтобы Симанович на меня нажаловался, чтобы его образ доброго и порядочного мужчины, продолжил рушиться. Потому что после его вчерашних наглых приказов и унизительных взглядов на меня трещины пошли ещё какие.
Я сама не понимала, почему теперь сердилась на него. Сердилась и в тоже время недоумевала: с чего вдруг он так со мной начал себя вести. Хотя мне определенно будет проще, если Симанович станет подобием Филиппа Ильича. К такому точно ничего запретного испытывать не станешь. Даже думать об этом противно!
Но чуда вновь не произошло… Всё стремительно стало в разы хуже. Для меня.
Я специально появилась на работе впритык, чтобы, не дай бог, не остаться с Константином Станиславовичем наедине в кабинете. Однако это не помогло. Уже через полчаса после начала рабочего дня все сотрудники будто испарились. Кого-то вызвало к себе начальство, кто-то бегал по своим мелким поручениям по всему офису. А я чувствовала, как растёт напряжение между мной и Симановичем, когда последняя оставшаяся на своём рабочем месте девочка – менеджер куда-то свалила, прикрыв за собой дверь.
Я нервно сглотнула и сосредоточено начала тарабанить пальцами по клавиатуре.
– Соня, извини, если вчера был с тобой резок. Просто ты попала под горячую руку… Я не хотел тебя обидеть.
Чувствую, как он прожигает меня испытывающим взглядом, но к нему не поворачиваюсь.
Ну, блин! Зачем он извиняется?!
И что мне на это сказать?
Ничего страшного, Константин Станиславович! Меня даже устраивает, когда вы ведёте себя, как козел. Так легче вас презирать и подавлять в себе моё ненормальное влечение к вам?! Чёрт!
– Бывает… – произношу максимально равнодушно, и радуюсь тому, что в этом самый момент раздаётся стук в дверь.
Симановича вызвал к себе генеральный, а я, наконец, расслабилась. Но ненадолго, потому что теперь я постоянно ловила на себе загадочные взгляды Константина Станиславовича, который, казалось, хочет мне что-то сказать, но не решается.
Несколько раз поднимала на него глаза с немым вопросом, даже вызовом, но он будто терялся и делал вид, что в каждую свободную рабочую минутку прожигает во мне дыру случайно. От этого пристального безмолвного внимания мне становилось душно. Дурацкое волнение мешало работать. Мне казалось, что мужчина издевается надо мной.
Обедать теперь я старалась в компании, потому что боялась, что Симанович снова подсядет ко мне. А я не хотела лишний раз чувствовать себя нервозно. Хватало и бесконечного рабочего времени, в которое мы с ним сидели бок о бок. Однако глазами в кафе я всё равно всё время искала его. Следила за ним издалека. Ждала, когда он меня заметит, а потом уже изображала полнейшее равнодушие.
Совсем ку-ку про меня – это мягко сказано…
В среду я рискнула сесть обедать в одиночку, потому что знала, что Константин Станиславович с утра был на выезде вместе с Филиппом Ильичом. Но он заявился в кафе ровно тогда, когда я, преждевременно выдохнув, приступила к трапезе. Мужчина набрал еды и двинулся с подносом в мою сторону.
Я непроизвольно вжала голову в шею и напряглась всем телом, потому что не сомневалась в том, что он сейчас подсядет ко мне. Однако, минуя столик, за которым я расположилась, Симанович, смазано улыбнувшись, кивнул мне, пожелал приятного аппетита и пошёл дальше.
Аккуратно обернувшись, я удивлённо отметила, что он через ряд от меня сел один. Тогда-то в мою голову и закралась мысль: может быть, у меня паранойя? А вдруг я сама себе придумала несуществующий интерес ко мне с его стороны? Что если это только у меня какая-то дикая тяга, а Константин Станиславович ни разу ничего такого и не думал?
К тому же, в разговорах он часто сравнивал меня со своей дочерью… Разве стал бы это делать человек, который позволяет себе мыслить о ком-то в другой плоскости? Ответ очевиден.
Мне противно от себя, мерзко от своих неприличных помыслов. Я искренне хочу, чтобы меня отпустило это проклятое наваждение и зацикленность. Чтобы я перестала чувствовать себя, как оголенный нерв, когда Симанович где-то поблизости.
Может, Валя была права, и всё дело в приближающейся свадьбе? Вдруг я не готова к такому серьёзному шагу, и мой мозг ищет любой способ меня остановить?
Нет же! Я этого хочу! Я хочу быть женой Василькова!
Когда я с Даней, у меня нет желания думать о Константине Станиславовиче. Но стоит мне прийти на работу, как я ощущаю себя в ловушке собственного влечения. Мне безумно хотелось, чтобы он смотрел на меня по-особенному. Хотелось, чтобы я ему нравилась. Проклятье! Я не знала зачем, но физически ощущала потребность в его интересе.
В попытках отрезвить себя, я нашла профили жены Симановича и его дочери в соцсетях. Прошерстила их фото, убедилась в том, что его жена Ирма отлично выглядит для своего возраста и прекрасно смотрится с ним на совместных фото. И дочь у них очень милая. Всё в этой семье было прекрасно, и я не имела никакого морального права даже позволять себе фантазировать о чужом мужчине. Поэтому решила загружать себя на работе, чтобы у меня не было ни одной свободной минуты на всякий бред. Активно продолжала готовиться к свадьбе, позволяя себе во время передышки от рабочих моментов погружаться в организационные нюансы своего будущего праздника.
– Оригинально! – прозвучало над моей головой, от чего пульс подскочил, а во рту мгновенно пересохло.
Я настолько отгородилась от реальности, что не заметила, когда Константин Станиславович успел подойти к моему рабочему месту и, уперевшись одной рукой в столешницу, навис надо мной, заглядывая в монитор.
– Это же бутоньерка?
– Угу, – бормочу невозмутимо, ощущая, как кровь приливает к лицу.
Вжимаюсь животом в стол, чтобы отстраниться подальше, но Симанович продолжает разглядывать красиво оформленную гроздь рябины на экране, словно не понимает, что вторгся в моё личное пространство. А я, кажется, от его близости на время перестаю дышать.
Какого дьявола тут происходит?!
– В букете невесты тоже будет рябина? – интересуется, как знаток, но я уже успеваю совладать с волнением и, отодвинувшись на стуле в сторону, задаю свой вопрос.
– Вы что-то хотели?
– Да, тебя Филипп Ильич к себе вызывает. Кажется, у него там какое-то личное поручение…
Наконец-то он отходит назад, давая мне возможность встать со своего места.
– Хорошо! Иду к нему! – избегая взгляда Симановича, обхожу свой стол и выхожу из кабинета.
В коридоре мне удается усмирить своё шальное сердцебиение, но я все равно не довольна своей реакцией и отчитываю себя за неё.
– Филипп Ильич, вызывали?
– Да, Соня, заходи! – генеральный привычным жестом указывает мне на стул. – Слушай, как говорится: не в службу, а в дружбу…
Ненавижу, когда он так начинает свою просьбу. Явно ничего хорошего в ней не будет, но отказать ему всё равно возможности ни у кого нет. В рабочее время же просит.
– … У меня сегодня вечером незапланированная деловая встреча в служебной квартире. Приедет мой хороший товарищ, сослуживец… И я надеюсь, что в будущем – деловой партнёр. Короче, сгоняйте с Константином Станиславовичем в продуктовый магазин, купите всё по списку! А потом отвезите пакеты по этому адресу. Там к четырем придёт женщина: она накроет стол. Ваша задача – доставить ей продукты и передать ключи… На, держи список! Здесь её номер телефона я записал. И ключи… Этот от домофона, этот – от первой двери, этот – от второй…
– Но… Почему я? У меня сейчас много работы! Заказов наши мне подкинули выше крыши… – неуверенно пытаюсь отмазаться, так как от перспективы снова оставаться с Симановичем наедине у меня сдавливает легкие и потеют ладони. Не хочу! – К тому же, сегодня – короткий день. Я просто не успеваю… Может, кто-то другой из девочек сейчас посвободнее?
– Отдай обработку заказов Зарецкой! По секрету, Сонь: я тебе больше всех доверяю из молодёжи. Ещё и Константин Станиславович захотел ехать именно с тобой. Сказал, что у вас с ним уже сложенный тандем. Вы же ресторан нам выбирали… На следующей неделе, кстати, оценим ваш выбор на корпоративе! И да, Соня, я рад, что ты с ним так быстро сработалась…
Ага, сработалась… Как же!
– Всё, иди! Поручение выполните, отзвонитесь и – свободны!
Взбудораженной гусеницей со связкой ключей и списком продуктов ползу обратно в наш кабинет, испытывая противоречивые чувства.
– Ну что? Через сколько ты будешь готова? – воодушевленно спрашивает Симанович, когда я подхожу к своему столу.
– Через пятнадцать минут примерно. Сейчас Зарине свои дела передам…
– С бутоньеркой?
Насмехается сидит, широко улыбаясь. Каков шутник!
Что он задумал? Почему именно со мной захотел ехать?
– Нет, по Уральской… – ворчливо отвечаю, не разделяя подозрительного энтузиазма.
Сажусь за компьютер и слегка раздраженно ищу нужные заявки.
– Я предлагал Филиппу Ильичу отправить со мной кого-нибудь другого… Говорил ему, что ты, наверное, сильно занята… Но он настоял на твоей кандидатуре.
Обескураженная услышанным, я отвлекаюсь от своего задания и поворачиваюсь к Константину Станиславовичу в надежде понять по его выражению лица одну-единственную вещь…
Зачем он врёт?