– Нет, – не взглянув на девушку, отозвался он. – Я усвоил урок. Теперь я всегда буду рядом.
Она просто не знала, что перед тем, как прийти к ней сегодня, Мортем целое утро обдумывал всё, что произошло. И он понял: поведение Деми – это результат его к ней отношения. Он уходил и отворачивался, замолкал, игнорировал её, и девушка потеряла ту малую долю доверия, которую имела. И неудивительно, что она сбежала. Ей нужны были внимание и помощь, а вместо этого Бернард только лелеял и оберегал свою тайну, боясь реакции Уайт. И сегодня он решил, что он больше не уйдёт и не закроется от неё. Он будет рядом столько, сколько нужно. Он будет злиться, будет, наверное, кричать на неё – Берн понимал это. Но он решил и пообещал себе, что больше не уйдёт.
После обеда Деми удалось немного отдохнуть перед приходом Генри. Старший Мортем был явно недоволен тем, что ему выпал жребий рассказывать девушке о заклинаниях, их истории, языках и модификациях. Он долго и нудно говорил обо всём этом, настаивая, чтобы Уайт вела за ним записи, как на университетских занятиях. Но в конце концов, он перешёл к практике.
– Ты уже знаешь, что мы можем словом призвать стихии. Например?.. – Генри выжидающе посмотрел на девушку.
Выставив ладонь перед собой, Деметрия устало произнесла «Ignis!», и в руке замерцало слабое пламя, которое она тут же потушила, сжав кулак.
– Или?..
– Agua! – со скучающим видом сказала Деми, и между пальцев её руки заструилась вода. Стоило ей подуть на руку, как всё прекратилось.
– Верно, – кивнул Мортем. – Помимо этого, силой мысли и слова мы можем призвать некоторые предметы, которые способны помочь нам в той или иной ситуации. Очень важно в этот момент чётко и ясно представить себе предмет, который тебе нужен. Например, Sotrio! – в руке Генри материализовался кинжал.
Следующие события произошли очень быстро.
В проёме двери в спальню Деми показался Бернард, и его дядя, резко развернувшись, бросил клинок в него.
Уайт помнила только, что она громко закричала, а в её голове пульсировало «Нетнетнетнет…» И кинжал растворился в воздухе, остановившись в дюйме от лица Берна…
Деми со всех ног кинулась к молодому человеку, в панике схватилась за его лицо, чтобы убедиться, что он не пострадал.
– С ума сошёл?! – крикнул Бернард, пока девушка ощупывала его лицо.
Генри пожал плечами, а потом задумчиво произнёс:
– Нужно было проверить теорию…
– Что это было, чёрт возьми?! – закричала Деметрия, обернувшись на пожилого мужчину, когда убедилась, что с Берном всё в порядке.
– Это ты мне скажи. Где мой нож? – нахмурился Генри. Он заозирался по сторонам, надеясь, что он материализовался после исчезновения где-то в этой же комнате.
– Ты смеёшься надо мной? – Деми скрестила руки на груди и выжидающе смотрела на своего учителя заклинаний. Генри же продолжал внимательно осматривать спальню.
– Серьёзно, Генри… – угрожающе проговорил Бернард. – Лучше ответь.
– Нужно было проверить теорию, что Absoluta способна «делиться» своими силами, – безразлично ответил старший Мортем. – Мы знаем только на примере Фауста и Грехтен, что это возможно. Я хотел убедиться.
– То есть, ты был в этом не уверен? – вспылил Берн. – Ты бы не убил меня этой зубочисткой, конечно, но мне было бы очень неприятно, Генри!
– О… В этом я был абсолютно уверен, – с лёгкой улыбкой покивал мистер Мортем. – Мне осталось только понять, с чем это связано. Она может распространить свою защиту на всех? Или должно быть какое-то условие?
Бернард и Деметрия озадаченно переглянулись.
Глава XX. Рождество одной семьи
Утром, накануне Рождества, никто не разбудил Деметрию. Она проснулась сама немногим позже положенного времени, и была очень удивлена тому, что около её постели с раздувающимися от злости ноздрями не стоит Иза.
Сев на кровати, Деми услышала, что внизу что-то происходит. Что-то двигалось, слышались шаги, весёлые голоса и даже смех. Девушка нахмурилась. Страшно признать, что от этого звука она совсем отвыкла за последние дни…
Умывшись, она отправилась искать Лейденшафт. Деми даже репетировала извинения, чтобы задобрить свою подругу, но, спустившись, она обнаружила, что её тренер весело и с шутками украшает ель… В камине горел огонь, Джейсон разбирался с гирляндой, а Эгиль передавал Изе рождественские игрушки, которым она находила самое подходящее место на дереве.
На кофейном столике стояли три кружки с горячим шоколадом, и аромат в гостиной стоял просто сказочный. Генри держал свою кружку шоколада в руке, сидя в кресле-качалке у окна и наслаждаясь чтением газеты. Глядя на всю эту картину, Деметрия невольно улыбнулась.
Из ниоткуда рядом с ней появился Мортем и передал ей кружку с горячим напитком, явно снятым с плиты только что. Уайт кивком поблагодарила его и приблизилась к ёлке, восхищаясь её красотой.
Честно признаться, у неё совсем вылетели из головы все даты, поэтому Рождество для Уайт было в этом году событием удивительным и нежданным.
Девушка заворожённо смотрела на украшенную ель, и в её глазах ярко отражались блики от позолоченных и посеребрённых игрушек, отчего и без того красивые синие глаза стали сверкать и будто искриться.
Когда Изольда слезла со стремянки, водрузив, наконец, наверх дерева звезду, Джейсон передал ей горячий шоколад со стола, а она сама обернулась к Деми. На лице её играла радостная улыбка.
– Мы вчера долго обсуждали этот вопрос, но всё же пришли к решению, что тебе нужно выйти сегодня, – воодушевлённо сказала женщина. Уайт недоверчиво посмотрела на неё, ожидая слов «Шутка! Никуда ты не пойдёшь!», но Из продолжала добродушно улыбаться. – Рождество! И тебе нужно быть нарядной.
– Моё наказание кончилось? – вскинув брови, спросила Деми и сделала глоток горячего шоколада.
– Нет, – помотал головой Бернард. – Ты уйдёшь не больше, чем на час. Только в магазин. А чтобы ты не сомневалась, что это наказание, с тобой пойдёт не Изольда, а Эгиль и Джейсон.
Парни без энтузиазма покивали.
– А что, если?.. – Уайт очень хотела задать этот вопрос, но она заметила, что в последние дни никто ни разу не произнёс имя Кана; поэтому она не знала, как закончить предложение, чтобы никто не вздрогнул от ужаса. Но, к счастью, в этой комнате все прекрасно поняли, что её интересует.
– Мы сомневаемся, что он решит испортить тебе праздник, – проговорил Генри, отрывая взгляд от газеты.
– А если и решит, то мы с Эгилем в полной безопасности с тобой, – улыбнулся Джейсон, приобняв Деми за плечо. Девушка скептически покосилась на своего друга и, вздохнув, сказала:
– Это случилось лишь однажды, и я не знаю, как это контролировать…
– Если он объявится в примерочной, будет шанс это выяснить, – безразлично отозвался Эгиль.
Конечно, Уайт солгала, сказав, что не знает, как контролировать тот всплеск силы, что произошёл несколькими днями ранее. В течение всех этих дней она только и думала о том, почему это произошло, и догадка появилась. Такая простая и всё объясняющая. И девушка прекрасно знала, что «на всех» её сила не распространяется…
Деми вспомнила, как доверилась ему, выпрыгивая из окна отцовского кабинета. Также она вспомнила, что Бернард оправдал её доверие – он поймал её. Она вспомнила, что поздно вечером он пошёл за индейкой перед Днём Благодарения, просто потому, что она хотела отпраздновать. Вспомнился и случай с той девушкой в переулке и нежелание Мортема вмешиваться, потому что Деметрия могла пострадать.
Вспомнила, как он бросился к ней, закрывая собой от осколков битого стекла, когда Деми, не владея собой, случайно выбила окна в его квартире.
Она вспомнила, как в праздник за ужином она ни с того ни с сего вышла из себя, а успокоиться и взять себя в руки она смогла только после того, как встретилась взглядом с Мортетом. И вспомнила, что после шокирующей её новости о том, что у неё есть брат, только Берну удалось достучаться до Деми и привести в чувство, просто взяв девушку за руки. Ещё она вспомнила совсем недавнюю встречу с Каном и то, как она бросилась к Бернарду, когда его руку охватил огонь.
Да, Уайт знала, что заставило эту силу пробудиться. Она долго и упорно открещивалась от этого, но пришла пора признать, что проснувшаяся в ней сила – это не нарастание мощи Absoluta. У этой силы совсем другое название… Fiduciam – на латыни. Для нас проще – доверие.
Как долго бы Бернард не скрывал от неё правду, как о многом бы ни умалчивал, девушка в глубине души продолжала ему доверять. Даже когда здравый смысл и трезвый рассудок подсказывали, что, возможно, не стоит этого делать.
Уайт не знала, почему всё именно так, но ей думалось, что однажды она выяснит, в чём причина её безоговорочного доверия.
Заливисто хохоча, Деми и Джейсон ввалились в холл дома Мортемов; Эгиль недовольно плёлся позади. На пороге им прошлось приложить недюжинные силы, чтобы протиснуться в дверь, так как у них всех висело по четыре-пять толстых пакетов на обеих руках. Эгиль проворно протолкнул внутрь Джейсона, тот в свою очередь навалился на Уайт, но, хвала небесам за изобретение перил, – девушка смогла устоять на ногах под этим напором. Удерживаясь одной рукой, она скинула с левой руки набитые пакеты и ногой оттолкнула их подальше.
– Где вас носит?! – разъярённый вихрь в лице Изольды спустился со второго этажа. – Вы опоздали на полтора часа! На что вам телефоны?!
Но увидев, что они втроём нагружены как верблюды, вопрос отпал сам собой. Никто из парней не снимал трубку просто потому, что не имел возможности достать телефон из кармана.
– Да протискивайтесь вы уже! – недовольно буркнул Эгиль, снова толкнул в спину Аллена.
Забирая у Деми пакеты, Иза недовольно проговорила что-то о том, что из-за них задерживается праздничный ужин, а они, бессовестные, не могли даже позвонить и предупредить, что просто опаздывают. Бубня себе под нос что-то о безответственности, она понесла покупки наверх.
Когда двое молодых людей затащили пакеты в спальню Уайт, они застали там Из, набирающую смс-сообщение. Отдышавшись, Деми спросила:
– Так что там с ужином?
– Его должен был приготовить Бернард, но он ушёл искать вас, – пожала плечами женщина. – Но он уже на пути обратно.
Поблагодарив парней за помощь и закрыв за ними дверь, Уайт набралась решимости задать Изе мучавший её вопрос: кто был тот человек, заставивший Мортема отречься от родителей и своей демонической сущности?
Лейденшафт посмотрела на девушку исподлобья, обдумывая её вопрос. Казалось, она решает – может ли она рассказать ей всё без Бернарда.
– Как ты узнала? – спросила Изольда, чтобы убедиться, что он сам начал раскрывать перед Деми карты.
– Догадалась, – пожала плечами Уайт. – Он сказал, что пообещал кому-то предотвращать попытки тёмной стороны завладеть силой. Пообещал бороться со злом.
Иза присела на край кровати, отложив свой телефон. Сначала она посмотрела на девушку, а потом опустила глаза. Честно сказать, Лейденшафт надеялась, что, если уж Берн заведёт этот разговор с Деми, то доведёт его до конца, и ей не придётся вообще вмешиваться в это. В конце концов, это не её история. И если подумать – даже не её дело. Но Деметрия выжидающе смотрела на женщину, поэтому Изольде пришлось говорить.
– Её звали Элеонора, – вздохнув, начала Из. – Бернард собирался убить её, потому что она мешала, сильно мешала. Но, как ты уже поняла, человеческая сторона личности Мортема перевесила… Такое бывает у демонов, у которых один из родителей был человеком. Когда Гелла поняла, что Бернард не выполнит поручение, она всё сделала сама.
Для него это было сложное время. Он долго винил себя в том, что не смог защитить Элеонору. Чего только он не вытворял, пытаясь искупить эту вину… Но потом решил посвятить жизнь борьбе с теми, кто её убил.
До самого вечера Деми обдумывала слова Изольды.
Такие чувства, какие были у Мортема к Элеоноре, вряд ли проходят. Боль от её потери, наверняка, притупилась, но любовь в его душе, должно быть, продолжает жить.
Когда внизу заиграли саундтреки из фильма «Реальная любовь», Деми распустила пучок, и по её спине рассыпались лёгкие локоны. Подобрав подол своего нового платья, она спустилась в гостиную.
В камине горел слабый огонь, свет был приглушён, на ёлке мерцали огоньки гирлянды, а посередине комнаты красовался изящно накрытый праздничный стол.
– В этом году без медальонов и облепихового пунша, – мрачно сказал Бернард Изольде, бросив косой взгляд на Джейсона и Эгиля, которые устроились на диване с бокалами шампанского.
– Мы здесь не при чём, – отозвался Аллен. Заметив на пороге Деми, он радостно отсалютовал ей бокалом. – Это из-за неё… Но я должен признать, что ужин без пунша и медальонов, определённо стоил этого платья, – парень весело подмигнул Деметрии. Засмущавшись, она опустила взгляд и отошла в сторону Изы.
Стоило ей посмотреть на Мортема, она мысленно возвращалась к истории, которую наверху ей рассказала Изольда. И каждый раз, глядя на него, внутри девушки что-то неприятно тянуло. Под конец вечера Уайт распознала в этом чувстве отголоски тоски и бесконечного сожаления, что Бернарду пришлось пережить подобное.
Вечер вышел вполне себе праздничным. Все для этого постарались.
Генри не сыпал тостами. Бернард не игнорировал собеседников и был на удивление мил с Джейсоном. Изольда веселилась и пускалась в пляс, утаскивая за собой всех. И в какой-то момент Деми почувствовала умиротворение… Даже без родителей она чувствовала себя сейчас с семьёй. Дома.
Ужин закончился распаковыванием подарков, что весь день ждали своих владельцев под ёлкой, а после они все, закутавшись в пледы, сели на заднем дворе дома с горячим глинтвейном в бокалах и просто полюбовались морозной рождественской ночью, освещаемой огнями и редкими фейерверками.
Глава XXI. Рождество другой семьи
Когда весь Лондон светился и радовался, а люди на улицах были чересчур счастливыми и добрыми, один молодой мужчина никак не мог похвастаться таким же приподнятым настроением.
Когда все встречались со своими друзьями, пили в пабах, отдыхали, веселились или бегали по магазинам с последними приготовлениями и поручениями, он один избегал общества. А на улицу мужчина выходил только для того, чтобы пойти отнюдь не в украшенный торговый центр или в бар… Кандеон, в отличие от остальных, последние пару дней до Рождества слонялся по тёмным переулкам и самым злачным местам города, чтобы добыть всё необходимое для вызова Данталиана.
Люди не меняются, демоны – тем более. В это Кан твёрдо верил. Поэтому он точно знал, что ему нужна лишь одна вспышка ярости Мортема, чтобы его сестра больше никогда не поверила этому проходимцу и предателю.
Он приготовил всё для вызова демона, кроме одной маленькой, но существенной детали. Достать крылья фей было не просто сложно… Это практически невозможно, особенно в таком городе, как Лондон, где на каждом шагу светлые маги, стерегущие покой жителей. К тому же, феи – существа параллельного мира, куда может добраться не каждый желающий. Кандеон отправил туда полдюжины потерянных за последние тридцать шесть часов, но никто из них не вернулся назад.
В конце концов, пришлось обращаться за помощью к нелюбимым им Светобоязненным демонам. Эти твари были неспособны выходить на свет, обитали в канализациях или заброшенных домах с подвалами в дневное время, и выходили только ночью. Да и по ночам им нельзя было выходить под огни городов, они шарахались от слабого фонарика в руках человека, от одной угасающей спички… Они питались страхом темноты людей, их паникой в безлюдном неосвещённом переулке. Эти демоны, сами как тени, просачивались в дома людей по ночам через щель в окне и убивали мирно спящих. Кан не любил их… Он хорошо помнил, как сам оказался в полной темноте в ночь смерти своих родителей.
В его сознании до сих пор очень яркие воспоминания о мягком, почти шелестящем шёпоте и тонкой чёрной костлявой руке, что тянется за ним, желая схватить и утащить с собой во тьму.
Но от Светобоязненных есть и польза. Поэтому Девидсон стряхнул с себя эти жуткие, кошмарные воспоминания и завернул на Тауэр-Хамлетс. Там, в конце одной из улиц, стоял старый одноэтажный дом, в котором никто не жил уже пару десятилетий… Точнее, это люди думали, что там никто не жил. На самом деле, этот дом никто не мог купить, потому что стоило человеку только перешагнуть порог, как немедленно происходило что-то странное или страшное. Кто-то теряет сознание, кто-то начинает слышать голоса, у одной женщины даже случился выкидыш спустя несколько минут пребывания в этом доме. Его хотели снести, но благодаря связям с властями, демоны смогли отстоять это жилище для своих менее общительных сородичей.
В доме Кан шёл медленно, так как вокруг него была кромешная тьма. На ночь демоны, конечно, открыли шторы, но что от этого толку, когда в ближайших тридцати ярдах нет ни единого фонаря, а луна в туманном Альбионе не светит достаточно ярко…
Мужчина осторожно пробирался вдоль стены, прислушиваясь. В доме было неестественно тихо. Сейчас Кандеон мог бы услышать даже штору, чуть поколебленную ветром. Никакого слышимого движения. Кроме него самого.
Отворив дверь одной из комнат, Девидсон постарался вглядеться в темноту, как вдруг тихо, вкрадчиво, с какой-то сладкой нежностью зазвучал женский, еле слышный голос, который напевал:
– Мальчик всегда темноты боялся…
Страх побороть он хотел. Пытался… – в этих нотах, какими бы на первый звук они ни были, явно слышалась насмешка над Каном.
– Но тьма поглотила ребёнка того…
– Прекрати, – грубо отрезал Девидсон, озираясь по сторонам в поисках демоницы.
– И не осталось в душе ничего! – не обратив внимание на слова мужчины, демоница продолжила петь, и на последнем слове этой «песни» Кан почувствовал холодную руку на своём плече. Резко повернув голову, он увидел смеющуюся Ламию. Её смех был истерически-зловещим. Не прошло и секунды, как она отпустила его и скрылась в беспросветной тьме комнаты, продолжая вызывать мелкие мурашки на спине мужчины своим хохотом.
Когда Ламия перестала смеяться, она снова начала что-то напевать. Кандеон видел, как полупрозрачная чёрная тень медленно танцует посередине комнаты, чуть раскачиваясь из стороны в сторону и кружась.
– Ламия, – негромко позвал её мужчина. Ему было трудно рассмотреть её тёмную фигуру без какого-нибудь света, но кое-что разглядеть получалось, так как его глаза потихоньку привыкали к темноте.
Демоница в танце развернулась и приложила ладонь к губам:
– Ах!.. – бесшумно она проплыла рядом с Девидсоном. – Я помню тебя маленьким мальчиком, – мечтательно произнесла она, находясь где-то справа от мужчины. – Таким маленьким мальчиком… В той тёмной комнате… – Ламия как будто упивалась своими словами, смаковала каждый слог. – Я до сих пор помню этот липкий сладковатый запах твоего страха… Но теперь ты большой мальчик, – неожиданно резко сказала демоница, оказавшись за спиной Кана. Она подплыла к нему очень близко и прошептала ему на ухо: – Но всё ещё боишься темноты…
– Я давно не боюсь темноты, – усмехнулся Девидсон.
Внезапно и беззвучно Ламия встала перед его лицом. Её красные глаза мерцали в темноте и смотрели в самое его нутро. Она была так близко, что Кан мог ощущать на своей коже её ледяное дыхание.
– О, я не говорю про темноту, в которой невозможно рассмотреть собственную руку, – прошептала демоница, скривив губы в злой насмешке. – Я говорю об этой темноте, – она положила свою чёрную костлявую руку на грудь мужчины, и исходящий от неё холод, казалось, добрался прямо до его сердца. – О темноте, которая поселилась в твоей душе в ночь, когда ты потерял своих мамочку и папочку… И свою милую сестрёнку, – тихо смеясь, сказала Ламия и погладила грудь Кана. – Эта темнота растёт в тебе каждый день. И ты боишься её… Так боишься, что пришёл даже ко мне.
Помолчав несколько секунд, пытаясь унять дрожь от холода её прикосновений, Кандеон ответил:
– Я пришёл не из страха, – его голос звучал твёрдо, этот тон явно давал понять, что Девидсон не потерпит препирательств. – Мне нужно вернуть сестру. Это желание. Не страх.
– Ах… Милая Деметрия, – ласково проворковала женщина, убирая свою ладонь с груди Кана. – Маленький цветочек, – любовно произнесла она, глядя в глаза мужчины. Ламия уловила перемену в его взгляде… Он почти разозлился, но сумел сдержаться. Поэтому демоница решила надавить ещё сильнее: – Даже будучи беззащитным младенцем, она не боялась темноты так сильно, как ты боишься её сейчас.
Кандеон схватил Ламию за тонкое запястье и рывком заставил её вплотную приблизиться к себе. В его глазах горел огонь ярости. Если бы он не взял себя в руки, скорее всего, демонице было бы очень больно.
– Я сказал, что не боюсь, – процедил сквозь зубы мужчина, выпустив руку Ламии из ладони. – А теперь дай мне то, что я просил.
Всё так же беззвучно женщина отплыла к столу, на который падал тусклый лунный свет. Что-то звякнуло в её руке.
– Ты знаешь, я беру плату, – серьёзно произнесла она, не двигаясь.
Кандеон пошарил в кармах своих джинсов и вытащил склянку с жёлтой искрящейся жидкостью.
– Да, я же должен извиниться, – усмехнулся Девидсон, не торопясь отдавать зелье демонице. – Нам пришлось убить несколько твоих сородичей, прежде чем нам удалось вывести идеальную формулу для Светозащиты, – на его лице расплылась самодовольная ухмылка. – Извиняй…
– Ты хочешь получить крылья фей за всего одну порцию? – хохотнула Ламия.
– Дам ещё две, когда ты мне отдашь крылья. И ещё неограниченный запас будет в твоём распоряжении, когда я закончу это дело, – пообещал Кан, глядя на демоницу с вызовом.
– И всё равно я не понимаю, почему ты обратился именно к Светобоязненным, – вздохнула Эмма, ведя машину до дома. Она всё это время ждала его в машине подальше от этого жилища. Когда он задержался, она даже хотела броситься туда. Но как раз через минуту он показался на горизонте: шёл с довольной улыбкой и с выражением лица как у настоящего победителя.
– Параллельный мир находится на пороге с нашим, – отозвался Кандеон, наблюдая, как за окном проносится городской пейзаж. – Чтобы попасть туда, нужен порог в определённом месте и в определённое время. Но существует ещё одна небольшая лазейка… – Он с улыбкой посмотрел на Эмму, которая внимательно следила за дорогой. На долю секунды она отвлеклась и недоумевающе посмотрела на Девидсона. – Порог между светом и тьмой, – подсказал мужчина с лёгкой улыбкой.
– Тень, – кивнула Эмма, поворачивая направо.
– А Светобоязненные и есть тень, – добавил Кандеон. – Они, своего рода, проводники. Могут безболезненно перемещаться между нашим и их мирами.