Эпилог
Генри, Эгиль, Бернард, Джейсон и Изольда вернулись в Лондон. Они жили в квартире, которую давным-давно арендовала Иза у милой смертной семьи: те не желали продавать квартиру, потому что это был их первый дом. У них подрастали дети, семья уехала в пригород, но умные и рассудительные родители знали, что их малыши рано или поздно вернутся в столицу, и тогда им понадобится жильё. В квартире было четыре спальни, совсем небольшая гостиная, маленькая кухня и одна туалетная комната. Но компания решила, что этого места им вполне хватит, чтобы пережить несколько дней и прийти в себя после случившегося.
Первым уехал Генри. Два дня он наблюдал, в каком отчаянии пребывают его товарищи, а он не был из тех, кто привык опускать руки и лелеять в себе жалость. Он вернулся в Ирландию, понимая, что там он найдёт себе дело – хотя бы небольшое, на парочку низших демонов, которых отправит в нокаут самое простое зелье. Мистер Мортем решил, что лучше, чем борьба, ничто не поможет ему оправиться. Генри продолжал верить, что они проиграли лишь битву, а не всю войну. Потому он отправился домой, чтобы продолжать сражаться.
Вскоре после Генри, убедившись, что постепенно и несколько медленно, но всё же, Эгиль приходит в себя, Лондон покинул и Джейсон. Спустя неделю после старшего Мортема. Первые дни после случившегося Аллен маниакально набирал номер Деми, он писал ей письма на электронную почту. Спустя неделю молчания он понял, что не получит никакого ответа. Джейсон никому не говорил о своих попытках связаться с Уайт, поэтому ему было достаточно легко притворяться, что с ним всё в порядке, и поддерживать Эгиля. В конце концов, Аллен получил сообщение от Нью-Йоркского университета, где сообщалось, что ему предоставляют стипендию. Это была не Калифорния, конечно, но он хотя бы мог выбраться из Салема. Но для того чтобы Нью-Йоркский университет не отказался от своего предложения, Джейсону необходимо было закончить год со средним баллом «B», а потому он поторопился домой. Война, может, и была проиграна, но Аллен понимал, что ему в этом мире ещё жить. А раз с демонами теперь бороться бесполезно – необходимо освоить профессию и жить как простой смертный.
После отъезда Джейсона Бернард стал чаще выходить из спальни. И именно это послужило поводом для Эгиля уехать из Лондона. Младший Мортем уехал к отцу через три дня после Аллена. Он, может, и задержался бы, только с Бернардом невозможно было находиться в одном доме. Не было никакой поддержки от старых друзей, не было утешения или любви. Гнетущее состояние отчаяния усиливалось каждый день. Берн постоянно пил, а под вечер становился просто неуправляемым, мог разбить что-нибудь, обругать Изольду или Эгиля, если они просили его перестать убивать себя. По утрам Мортему было так плохо, что на обычное приветствие он мог перевернуть кухонную мебель. Эгиль собрался в путь через десять минут после того, как Бернард снёс все кухонные шкафчики, не найдя в квартире алкоголя. Сложнее всего было уехать, потому что у парня было удушающее и болезненное ощущение, что он бросает Изольду. И Эгилю отчасти было даже страшно оставлять её с Мортемом. Он предложил ей уехать вместе, но Лейденшафт, сдерживая слёзы, пообещала, что справится.
Она не справилась. Один на один с Бернардом Изольда продержалась почти месяц. Всё это время она сама охарактеризовала как самый настоящий ад. Первые несколько дней, после случившегося с Деми, Лейденшафт в своей арендованной квартире спала в одной комнате с Бернардом. И каждую ночь он кричал как в ту самую ночь. Иза ни за что не нашла бы ответ на вопрос, как она смогла вынести всё это. Каждую минуту она тосковала по Уайт и страшно боялась за неё. Каждую секунду она боялась за Мортема, который совершенно себя не контролировал, и каждый час она боялась за себя саму. Особенно сильно она стала бояться, когда осталась с Берном наедине. Иногда она действительно думала, что Мортем может её убить. Никогда в жизни Изольда не могла бы подумать, что будет способна постоянно плакать на протяжении полутора месяцев. Когда уехал Эгиль, по ночам она стала уходить из дома. В какой-то момент Лейденшафт поймала себя на мысли, что она просто ищет неприятностей, какого-то столкновения с демонами или просто плохими ребятами, чтобы выплеснуть на них всю свою злость и боль. Ночные прогулки ей не помогали, а возвращаясь, она всё время наблюдала трагичную картину саморазрушения Мортема. Иза пыталась достучаться до него, дать ему хотя бы проблеск надежды, что они смогут всё исправить, но ничего не получалось. В конечном итоге она не выдержала и вернулась в Нью-Йорк.
Мортему было всё равно. Он даже не сразу замечал, что квартира постепенно пустеет. Ему требовалось по два-три дня, чтобы вдруг осознать, что, оказывается, уехал Генри, потом – вдруг – пропал Джейсон, и… разве Эгиль попрощался?..
Постоянно затуманенное алкоголем сознание не позволяло ему понимать, как больно он делает людям, которые находятся рядом. Бернард даже не задумывался над этим. Все его мысли были заняты самобичеванием: как он бессовестно облажался. Сутки напролет он думал лишь о том, что не смог спасти человека, который спас его душу.
Мортем злился. Злился на себя, потому что оказался слабаком. Злился на своих друзей, которые не вытащили её. Но самое главное – он злился на неё. Злился, потому что она совершила самый глупый поступок на свете – осталась с демонами ради демона.
Мортему было страшно думать, что он так сильно желал прощения и теперь это привело к катастрофическим последствиям. И теперь всё, что будет происходить с миром: большая и маленькая победа демонов, каждая смерть невинного – это всё его вина, это всё последствия его малодушия.
Ещё страшнее было понимание, что она спасла его душу, а свою погубила, приняв неверное решение ради него. Генри, Изольду, Эгиля и Джейсона они бы отпустили. Мортем знал это. И он знал, что Уайт это знала. Бернард понимал, что всё произошедшее – только его вина. Это сводило с ума. И единственным выходом было – отключить своё сознание и свою совесть, чтобы это не раздирало душу на мелкие кусочки.
Деми покинула поместье Геллы спустя неделю. Первые пару дней она даже несколько раз пыталась покинуть комнату, в которую её поселили, искренне пыталась узнать этот дом, но всякий раз, когда она выходила в коридор, там сновали личности, которых язык не повернётся назвать приятными. И каждый раз, видя их, Деметрия разворачивалась и уходила к себе, напоследок хлопнув дверью, выражая своё недовольство.
Через пару дней все поняли, что ожидать девушку внизу – в гостиной или в столовой – бесполезно, поэтому трижды в день ей приносили полноценную еду и вручили маленький чёрный пульт, нажав на который, она вызывала прислугу. К ней очень часто – несколько раз за день – заходил Кандеон. Он старался отвлечь её, вытянуть на прогулку, развеселить, но, к сожалению, никакие попытки не увенчались успехом. И с каждым новым днём он видел, что Деми гаснет всё больше. Однажды он спросил её, жалеет ли она о своём выборе, на что услышал очень лаконичный, но полный боли ответ: «Я сделала то, что должна была».
Уайт проводила в одиночестве большую часть дня, несмотря на общество брата. Этого времени ей хватило, чтобы расставить по полочкам всё случившееся и провести логическую цепочку, разобраться. Почти во всём.
Деми поняла, что её брат оказался достаточно умён и хитёр, чтобы освободить Данталиона, который комфортно устроился в сознании Бернарда и заставлял его совершать ужасные поступки. Кандеон даже нашёл смертного, чтобы залезть к нему в голову и заставить напасть на Мортема. Самым отвратительным было, что они воздействовали на Бернарда посредством образа его любимой Элеоноры. Показывали ему её лицо и нашёптывали страшные вещи…
Неясной оставалась только неспособность Деметрии в ту злосчастную ночь избавить своё сознание от мыслей и воспоминаний Мортема. Она постоянно прокручила в голове всё, что произошло накануне: как она принимала зелье Эммы, как очень старалась держаться на границе своего собственного сознания. Но почему-то она всё равно потерялась между собой и другом. Деми объяснила себе всё, кроме этого.
Ночами она часто просыпалась от того, что в её голове снова слышался отчаянный, полный боли и скорби крик Мортема. Как тогда. После этих кошмаров она больше не засыпала.
В конечном счёте, Кан понял, что в этом доме его сестре неизмеримо плохо, что она хочет на волю, хочет вырваться. А он точно не хотел лишать её выбора и держать подле себя, не давая свободы, как это делал Бернард; Кан был абсолютно уверен, что он лучше этого демона во всех ипостасях. Именно поэтому он снял своей сестре уютную студию в Холборне, искренне надеясь, что Деми оценит его старания и заботу.
К сожалению Кана, Деметрия, очевидно, не была особенно благодарна за новое отдельное жильё. Когда они приехали в квартиру, она просто бросила пальто на спинку кресла, а сама, свернувшись калачиком, легла на диван. Мужчина видел и понимал, что ей очень плохо, но безумно боялся начать с ней этот разговор. Кандеон пообещал себе, что, вернув сестру, он сделает всё, чтобы она была счастлива. И теперь он осознавал, что он буквально сам лишил Деми огромной части её жизни, которая делала его сестру счастливой.
Он знал, что она сдержит слово. Но также он знал, какой болью это обещание отдаётся в её сердце.
Для всех эта история закончилась, и Кандеон был когда-то уверен, что финал будет счастливым, что появится такое чувство, что всё правильно, всё так, как должно быть. Но на деле, ни для кого этот финал счастливым и правильным не оказался.