Майкл с улыбкой поинтересовался, как прошёл её день, как только Деми появилась на пороге. В этой улыбке ясно читалась надежда, что его дочь забыла о разговоре в машине. Не успела девушка закончить свой ответ на вопрос отца, как Майкл переключился на жену с расспросами о её работе, о последних новостях, сплетнях соседей. И всё это выглядело так неестественно, что Деми еле сдерживалась, чтобы не закричать: «Обратите на меня внимание!»
Весь ужин родители обсуждали что-то, что казалось девушке несущественным. Она всё никак не могла задать вопросы, которые интересовали именно её. Они всё говорили и говорили, будто заранее сговорились не замечать дочь. В конце концов, Деми не выдержала и, повысив голос, спросила:
– Кто такой этот охранник Митчелла?
Родители устремили взгляды на девушку и умолкли. Деми вскинула брови, ожидая хоть какого-нибудь ответа. Первым рот открыл отец, но тут же замешкался и решил промолчать. Элиза скользнула взглядом по мужу и уставилась в тарелку, проговорив: «Никто. Просто парень».
– Его зовут Бернард, – подхватил Майкл. – Я не знаю, почему ты так им интересуешься. И если тебе действительно интересно, то могла бы спросить у него, – отец пожал плечами и потянулся за салатом.
– Я пыталась спросить вчера, помнишь? – Деметрия с укором посмотрела на Майкла. – Ты отправил меня домой. Ты говорил со мной таким…
– Было холодно, – перебил её Майкл. – А ты выбежала на улицу так, будто на дворе июль.
Отец говорил так, будто не произошло ничего особенного, словно его интонация тогда, на улице, была естественной, а выражение лица привычным. Деми посмотрела на мать, которая тоже внимательно следила за Майклом. Через секунду девушка проговорила:
– Ты не стал бы так разговаривать со мной в обычной ситуации. Я знаю тебя, папа.
Майкл не успел ничего ответить, потому что слово взяла мать.
– Просто мы с папой знаем родителей этого парня, – женщина пожала плечами и, глубоко вдохнув, посмотрела на мужа в поисках поддержки. – Это не самые приятные люди. И папа переживал, что и от Бернарда не следует ждать ничего хорошего.
Деметрия недоверчиво прищурилась. Эти слова были бы абсурдны в устах любого человека, но слышать такое от родителей, которые всю жизнь ей внушали, что человек сам себе хозяин и всё зависит только от него, – просто как гром среди ясного неба.
Майкл заметил замешательство на лице дочери, поэтому вовремя отметил:
– Но я вспомнил, что дети не всегда являются зеркальным отражением своих родителей.
– Ты вспомнил, значит… – ошеломленно произнесла Деметрия, не веря своим ушам.
В следующую секунду Деми откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, с подозрением глядя на своих родителей. Они же в свою очередь выглядели спокойными. Элиза попросила мужа передать ей миску с салатом таким тоном, точно за столом не состоялся напряженный и неестественный разговор.
– Значит, я не должна его бояться? – уточнила девушка, припомнив слова Майкла в машине этим днём.
– Не должна, – подтвердил отец. – Возможно, когда-нибудь он даже будет твоим другом, – Майкл пожал плечами. И на немой вопрос дочери сразу добавил: – Ну, знаешь, в жизни всякое может произойти.
Глава III. Дороги, которые мы выбираем
Деми не выспалась, потому что почти всю ночь на улице страшно гремело. Не было ни молнии, ни дождя. Только нескончаемый гром. И когда ранним утром, ещё до рассвета, Элиза пришла будить дочь, Деметрия с большим усилием поднялась с кровати.
Пока девушка завтракала, она видела, как отец несёт чемодан в гараж. Это было странно, но Деми подумала, что странность стала нормой для Майкла. Вдаваться в подробности, клещами вытаскивать хоть какие-то ответы из своих родителей, спорить с ними она не собиралась. Это утомительно и бесполезно.
Деми ехала в машине с отцом, а следом за ними, на другой машине, ехала мама, чтобы потом оставить свой чёрный седан на школьной парковке.
– Я всё равно не понимаю, почему я должна ехать, если не собираюсь поступать, – сказала Деметрия, хлопнув дверью папиной машины. В это время мать парковалась в самом конце стоянки.
Майкл обошёл машину и приобнял дочь за плечо, ласково улыбаясь.
– Посмотреть Гарвард, посетить открытые лекции будет не лишним, – заметил он. Деми только закатила глаза. К Уайтам подоспел Джейсон, с радостью сообщая, что уже занял для них с Деми места в автобусе. Майкл оценивающе взглянул на футболиста и с явным нежеланием протянул ему ладонь для рукопожатия. Аллен же смотрел на мистера Уайта с явно читаемым почтением в глазах.
На прощание мама крепко обняла дочь и в очередной раз повторила, что любит её. Элиза никак не отреагировала на слова Деми о том, что они увидятся вечером. Майкл же аккуратно убрал прядь чёрных волос дочери за ухо и, поцеловав её в лоб, напомнил:
– Решение только за тобой. Любое решение.
– Я уже решила: я не поступаю в Гарвард, – отозвалась девушка, и её папа усмехнулся. И в душу Деми закралась догадка, что в этом смешке совсем не было веселья.
По пути к автобусу девушка озиралась по сторонам. В конечном итоге она ощутила что-то странное, когда поняла, что нигде по близости не оказалось охранника мистера Митчелла. Уайт не смогла бы объяснить это чувство никому и никогда, даже самой себе. Но если бы её попросили дать эпитет этому чувству, она сказала бы – ноющее.
Как только Деметрия устроилась у окна, устало вздохнув, Джейсон обратился к ней с вопросом:
– Гиперопекающие родители? – он весело улыбнулся.
Девушка неуверенно пожала плечами, обдумывая свой ответ. Ведь в целом родители не такие…
– Знаешь, не всегда, – отозвалась Деми. – Если честно, они совершенно спокойны, если я куда-то ухожу или задерживаюсь вечером. На самом деле, они больше друзья, чем родители. Просто… – девушка усмехнулась своей мысли. – Пару раз в год у них бывает обострение родительской заботы.
За этот час с небольшим Деметрия выспалась на плече своего соседа по автобусному креслу. Джейсон всю дорогу старался почти не шевелиться, чтобы не будить её. А чтобы она не проснулась от разговоров, он вставил один наушник себе в ухо, другой – Деми.
Гарвард предстал перед ними во всей красе своего университетского музея: красное здание в шесть этажей с острой крышей. Он действительно был огромен и внушал благоговение. Салемские школьники с восхищением запрокинули головы, чтобы оценить всё величие этого старого строения.
Дул прохладный несильный ветер, поэтому салемцы распахнули пальто и куртки. Учителя внимательно следили за дисциплиной трех выпускных классов. Подростки переговаривались, вскрикивали от восторга, толкались, чтобы пробраться в первые ряды или просто стояли в стороне, делая вид, что их не заботит ничто из происходящего.
Из музея вышел ректор университета с пламенной речью о том, что школьникам вскоре предстоят выпускные экзамены, и как важно не ошибиться при выборе учебного заведения. Затем началась нудная, потому что всем хорошо известная, история Гарварда. А вот когда ректор, мисс Форман, начала рассказывать об учебных программах, правилах приёма и студенческих братствах и сестринствах, – стало очень интересно, и даже самые незаинтересованные школьники замолкли и внимательно слушали.
Мисс Форман пригласила салемцев посетить гарвардский музей естественной истории, и на лестнице Деми и Джейсона догнала воодушевленная Грейс. Она накручивала прядь волос на палец и приговаривала, что Гарвард – это мечта выпускника.
Экскурсовода школьникам никто не предоставил, и каждый устремился к экспонатам, которые были им интересны больше остальных. Деми остановилась у панели с видеороликами и с увлечением смотрела сюжеты о теории эволюции. Чтобы поступить на психолога, она должна знать биологию, и Уайт прекрасно об этом помнила.
Теория Чарльза Дарвина уже претерпела некоторые изменения, учёные уточнили или опровергли некоторые догадки. Так что же позволяет одной популяции выжить, когда другая бесследно исчезает? Генофонд или естественный отбор? Так ли важна наследственность, если речь идёт о выживании? Синтетическая теория эволюции твердит: жертва никогда не станет хищником, и рано или поздно, она погибнет. И это называется устойчивой наследственностью.
Философия, социология и литература тоже делит людей на сильных и слабых, на хищников и жертв. Значит ли это, что сила или слабость человеческого характера передаётся по наследству? И даёт ли это повод думать, что не так уж и важно хороший ты человек или плохой, потому что важна лишь сила?..
Деми часто задумывалась, насколько верна её теория о том, что все должны решать за себя и выбирать какую-то сторону. Хотя наука почему-то твердила, что нужно выбирать не сторону, а силу.
Школьники до обеда ходили по музею, после чего учителя рассадили их в автобус и повезли есть в ближайшее кафе.
Грейс фанатично твердила, что подаст документы в Гарвард, мол «попытка – не пытка». Деметрия повернулась к ней и сказала:
– Знаешь, Грейс… Я думаю, ты способна сделать всё, что можешь себе представить. Поэтому, если ты представляешь себя в Гарварде, ты должна подать документы.
– Ты серьёзно? – воодушевилась подруга. Получив утвердительный и уверенный кивок от Уайт, мисс Долтон мечтательно заулыбалась.
После обеда детям дали три часа на то, чтобы посетить те кампусы, которые их интересуют. Деми и ещё три выпускника старшей школы Салема своим ходом отправились на факультет социальных наук. Не самое большое здание с зеркальными вставками на территории кампуса привлекло внимание Уайт, и там она увидела, как молодые ребята веселятся: бросают друг другу мяч, что-то активно обсуждают; кто-то сидел прямо на траве, хотя было не очень тепло, а кто-то даже катался на велосипеде наперегонки. Может быть, Деми ошибалась, и в колледже всё же есть место для развлечений?
Дверь в учебное здание не оставалась закрытой надолго, оттуда постоянно кто-то выходил, держа в руках немаленькую стопку бумаг, или кто-то входил с самым деловым видом, какой только можно представить.
– Абитуриенты? – послышался сзади красивый мелодичный голос. Деми с одноклассниками обернулись. Позади них стояла высокая и красивая темнокожая девушка. Она была старше их, но не на много. Дружелюбно улыбаясь, она представилась: – Я Кристал. Второкурсница этого направления. Не пугайтесь, здесь не всегда такая суматоха, – она окинула взглядом улицу, где маячили люди. – Просто в конце недели презентация проектов.
– Здесь очень здорово, – отозвался парень из параллельного класса Деметрии. Кажется, его зовут Патрик. Но Деми не помнила точно. Он был в команде по баскетболу, поэтому они редко пересекались на тренировках. Но пару раз Уайт видела его идущим после уроков на занятия шахматного кружка.
– Да, – кивнула Кристал и, чуть подумав, спросила: – Может, проводить вас к кому-нибудь из преподавателей?
И она проводила. В кабинете их встретил очень веселый мужчина в белой рубашке и очках в чёрной оправе. У него была густая, но не длинная поседевшая борода, и когда салемцы вошли в кабинет, он хлопнул в ладоши, поднялся со стула и сказал:
– Новенькие!
Джошуа Либерман отложил документы и сел на край своего стола. Школьники заняли пустые места в аудитории и засыпали преподавателя своими вопросами. Их интересовало всё: стоимость обучения, время на написание курсовых работ, количество лекционных часов в семестре, оценка компетентности профессоров, ежегодная статистика поступающих и отчисленных и многое-многое другое.
– Да перестаньте, – отмахнулся мистер Либерман. – Вопрос на самом деле, всего один: хотите вы здесь учиться или нет? Потому что если хотите, то ничто вас не остановит.
Преподаватель был так мил и добр к абитуриентам из Салема, что проводил их в библиотеку факультета, всю дорогу до которой засыпал их своими вопросами об их городе. Существуют ли ведьмы? Как в этом году они отпраздновали Хэллоуин? А ваши родители не колдуны? И под конец своих вопросов он высказал своё субъективное мнение:
– Если честно, у нас мало студентов из Салема. – Профессор Либерман пожал плечами. – Наверное, потому что Гарвард – это не Хогватрс, – театрально вздохнув, он открыл перед школьниками дверь библиотеки.
Сказать по правде, библиотека была внушительная. Книги были расставлены не просто по алфавиту, а по направлениям: стеллажи для социологии, стеллажи для политологии и так далее. Здесь всё было обустроено для удобства студентов.
Царила просто идеальная тишина. Только иногда было слышно, как кто-то где-то переворачивает страницы. Атмосфера библиотеки завораживала: здесь рождаются и множатся знания.
Мистер Либерман тихо рассказывал абитуриентам о своих любимых книгах, о том, как он выстраивает свои лекционные занятия. Кажется, он был так воодушевлён новыми лицами, что его речь становилась похожа на агитацию к поступлению в Гарвард. Конечно, не все преподаватели так болеют за своё дело, но если бы все были такими, то не существовало бы ребёнка, который не мечтал бы о высшем образовании.
Они проговорили с преподавателем ещё не меньше часа, а потом отправились обратно к музею. В три часа, когда все собрались у автобусов, школьники отправились обратно в Салем. Деми ехала домой с мыслью, что отец был прав: если не поступать в Гарвард, то хотя бы просто увидеть его – необходимо.
По приезде обратно на стоянку у школы Уайт отправила сообщение матери о том, что она вернулась домой, и в конце подписала: «Спасибо, что заставила меня поехать. Это было здорово».
Деми согласилась подвезти Грейс до дома. И всю дорогу подруга восхищалась медицинским факультетом. А Деметрия в который раз напомнила ей, как сложно было и ей, и Майклу мириться с тем, что Элиза постоянно пропадает на работе. Но Грейс это не волновало. Она ещё в шестом классе поставила себе целью стать хирургом. «Она точно сильная, – подумала Деми и улыбнулась про себя. – Она выживет». Уточнив время завтрашней тренировки по черлидингу, Грейс выпорхнула из машины.
Уайт ненавидела ставить машину в гараж, и, увидев, что в гараже стоит папина машина, она обрадовалась: отец поставит мамину машину на место сам.
Звеня ключами, Деми быстро шагала к двери, но стоило ей подняться по ступенькам, она встала, как парализованная. Что-то было не так. Входная дверь была приоткрыта. Девушка повернула голову к окну гостиной и громко вдохнула от ужаса: оно было выбито.
С трудом переборов страх и панику, она вошла в дом. Гостиная перевернута вверх дном, даже диван перевернут! Практически повсюду было разбитое стекло, только непонятно откуда. Все тумбочки, шкафы и книги выдвинуты, валяются по полу, сломаны, разодраны. Деми дрожащим голосом звала родителей. Она понимала: их ограбили, но родители должны – просто обязаны! – быть в порядке. Девушка шла медленно. Она молилась, чтобы преступников больше не было в доме. Под ногами хрустели осколки. Деми пыталась передвигаться как можно тише, но ей казалось, что она так громко дышит, что даже зажала себе рот и нос ладонью. Сделав ещё несколько шагов по направлению к лестнице, она встала как вкопанная, боковым зрением увидев бесчувственное дело за диваном. Ей потребовалось около минуты ˗ (за эти секунды она попыталась убедить себя, что глаза её обманывают; старалась устоять на ногах, которые подкашивались, будто она беспробудная пьяница; и заставила себя снова начать дышать) – для того чтобы признать, что папа погиб.
Деми ватными ногами приблизилась к телу, отчаянно отрицая увиденное.
Она не закричала. Слёзы градом катились по щекам, но она не издала ни звука. Деми упала на колени и уткнулась лицом в грудь отца. Кто-то взвыл бы от отчаяния, кто-то в панике стал бы приговаривать что-то вроде: «Очнись, пожалуйста, очнись», но Уайт молчала. Только всхлипывания нарушали тишину, царящую в доме.
Кто-то другой на её месте решил бы, что время остановилось, но Деметрия знала, что время идёт, знала, что где-то есть ещё мама.
У неё не было сил встать и позвонить в полицию. Не было сил даже думать о том, что она должна сделать дальше.
От рубашки Майкла всё так же, привычно, пахло терпким одеколоном. Деми пыталась найти в себе силы хотя бы поднять голову, но желание сделать вид, что она, как и много лет назад, спит на руках отца, пересилило необходимость хотя бы найти маму. Внезапно наверху что-то скрипнуло. За миллисекунду Деми поняла, что это лестница. Что-то внутри у неё затрепетало от непонятной и щемящей радости.
– Мама? – с искренним облегчением прошептала девушка и подняла голову.
На верхней ступени стоял чужак. Мужчина лет тридцати с густыми белыми локонами и фарфоровой кожей смотрел вниз совершенно без эмоций. Его тонкие пальцы обхватывали перелила лестницы с такой силой, что даже снизу Деми видела, как белеют его костяшки. Он был высок и строен. Если бы Деми встретила его на улице, она решила, что он владелец какой-то преуспевающей адвокатской конторы, потому что вид у него был внушительный и деловой. Но сейчас Уайт в панике отползла в угол комнаты, шныряя глазами по гостиной в поисках чего-то, что могло бы помочь ей отбиться.
Мужчина спускался вниз медленно, но уверенно. Он не сводил глаз с девушки, которая решила, что ключи от машины, зажатые до сих пор у неё в ладони, вполне сгодятся для самозащиты. Хотя бы на пару ударов.
– Не бойся, – мягким голосом сказал белокурый чужак. Его тон мог бы быть согревающим, дарящим уют, если бы не обстоятельства. – Никто не причинит тебе вреда, Деметрия… – спустившись, он остановился, как бы давая понять, что не собирается делать девушке больно. Как будто он доказывал, что она в безопасности.
– Кто вы? – тихо спросила Деми. Теперь, когда мужчина стоял ближе, она могла разглядеть его глаза. И эти карие глаза с мутным бардовым оттенком напугали её до смерти.
– Я помогу тебе. Обещаю, – говорил он, но Уайт была в таком ужасе от его взгляда, что знала: ни при каких обстоятельствах она никуда не пойдёт с этим человеком, что бы он ни говорил. – Поверь мне.
– Чёрта с два! – насмешливо крикнул кто-то из-за спины незнакомца. Деми вздрогнула. Мужчина резко обернулся, и не прошло и секунды, как послышался звук разбитого стекла, а пугающего чужака поглотило пламя. В следующее мгновение от мужчины не осталось ничего, кроме следа сажи на паркете, где он стоял.
Деметрия вжалась в стену и закрыла лицо руками. В голове пульсировала мысль, что это просто сон. Этого не может быть. Человек не может просто так исчезнуть! Деми мысленно умоляла себя проснуться, но ничего не получалось. Сон продолжался. И когда она услышала, что кто-то к ней приближается, она выпрямилась, оторвала руки от лица и выпалила:
– Не подходи ко мне!
Бернард послушно замер. Уайт впервые заметила, что глаза у него тускло-голубые. И они не идут ни в какое сравнение с её – яркими – голубыми глазами. Молодой человек стоял на месте несколько секунд, внимательно глядя на Деми. В его взгляде не было сострадания. Казалось, он осматривает её только для того чтобы убедиться, что на ней нет повреждений.
– Позволь мне помочь тебе, – парень не сделал шага навстречу Деметрии, но протянул ей руку.
За долю секунды она вспомнила, каким угрюмым и нелюдимым показался ей Бернард при первой встрече; вспомнила, с каким подозрением к нему отнесся отец, а потом развеял все её сомнения словами, что она не должна его бояться. Деми не верила этому человеку, но верила своему отцу беспрекословно. И она позволила Бернарду взять её за руку. Деми почувствовала, что обожгла ладонь, когда он коснулся её пальцами, но не дёрнулась.
В следующее мгновение на пороге дома появился седоволосый мужчина, которого нельзя было назвать старым. Да, мистер Митчелл поседел давно, но морщин на его лице было не так много, как у стариков, которых мы привыкли видеть.
– Я ничего не нашёл в гараже, – разводя руками, сказал он. Митчелл остановился у двери, внимательно разглядывая девушку. Он нахмурил свои густые брови, и это придало ему ещё более недружелюбный вид, чем обычно. – Сочувствую твоей утрате, – проговорил Митчелл и вздохнул. – Твои родители были прекрасными людьми.
Этого было достаточно, чтобы ноги Деметрии наконец подкосились: она никогда не увидит мать.
Глава IV. Метрика
Первое, о чём она подумала, когда проснулась: «Не хочу ехать в Гарвард». Но, с трудом разомкнув отяжелевшие веки, Деми поняла, что находится не в своей комнате. Это была незнакомая комната с отвратительным железным столом у окна и совершенно безвкусным плетённым креслом. Даже запах в этой комнате был какой-то совсем чужой. Она не могла понять, чем пахнет, но в памяти отрывками всплывала архитектура Ватикана.
Кто-то предложил ей стакан воды. Промочив горло, Деми привстала на локтях и осмотрелась. Комната большая и очень светлая. Настолько светлая, что режет глаза, хотя, возможно, это не от света, а от головной боли. В плетённое кресло сел Бернард, поставив локти себе на колени.
Деми стала вспоминать произошедшее за день. В конце концов, она встретилась взглядом с молодым мужчиной в кресле. Девушка смахнула с щеки слезу без всяких слов, и Бернард понимающе кивнул.
Уайт глубоко вздохнула, собралась с мыслями и задала самый насущный вопрос:
– Кто это сделал?
– Демоны, – с поразительной простотой ответил Бернард. Деми не успела закричать, что ей сейчас не до шуток или загадок, или метафор… Темноволосый парень тихо ответил на её мысленные крики: – Я абсолютно серьёзно. Люди не сгорают от склянки с водой, правда? Люди оставляют следы на телах своих жертв. Ты видела причину смерти Майкла?
Деми только мотала головой. Внутренний голос твердил ей, что это абсурд. Но она всё это видела своими глазами: незнакомца поглотило пламя, когда разбилось стекло; папа не выглядел живым, но на нём не было ни царапины.
– Майкл не рассказывал тебе о своей работе? – с удивлением спросил Бернард.
Годами она слышала рассказы про ведьм и демонов. Про вечную борьбу добра и зла. Но кто сказал, что это не детская сказка? Отец исследовал историю салемских ведьм на протяжении нескольких лет, но разве это не выдумка?
– Если честно, нам не стоит здесь задерживаться, – проговорил парень, поднявшись на ноги. – Мы должны найти метрику и покинуть город как можно быстрее.
– Что найти? – треснувшим голосом переспросила девушка.
– Книгу о твоём роде, – спокойно отозвался Бернард, помогая Деми подняться. – Мы с Митчеллом обыскали весь дом, но ничего не нашли. Где Майкл мог хранить её?
Абсурд. Это всё происходит не с ней. Не может этого быть! Люди не сгорают от стекла. Люди не появляются из ниоткуда в поисках какой-то книги, о которой она никогда не слышала. Люди не умирают без единой возможности определить причину смерти. В конце концов, люди не ведут себя так спокойно при человеке, который только что потерял родителей!
– Кто ты такой? – с подозрением спросила Деми, всеми силами сдерживая дрожь в голосе.
– Бернард Мортем. Твой единственный шанс выбраться отсюда живой.
Ни одной эмоции невозможно было различить в его голосе. Он был как будто не способен реально оценивать ситуацию и состояние Деметрии сейчас. Её застрясло от мысли, что он не может и никогда не сможет понять эти чувства.
Уайт резко встала с дивана и покинула дом. Она не хотела находиться в одной комнате с Бернардом.
Перейдя дорогу, она увидела, что с её домом, кажется, ничего не произошло. Окна были целы, гараж закрыт. Деми вошла в гостиную и перед её глазами встала самая кошмарная картина, которую она запомнит на всю свою жизнь: пустота. В доме не было ничего, что напоминало бы о родителях или о ней.
Девушка прислонилась к стене, которая больше не хранила на себе семейные снимки.
У Деми не было ощущения, что её семью, её саму пытаются стереть из жизни. Она знала, что так и есть.
Из кухни вышел мистер Митчелл и протянул ей небольшой завязанный мешочек.
– Тебе это пригодится, – сказал он. – Высших демонов это не остановит, но на наёмников подействует. У твоих родителей были большие запасы этих зелий. Мне даже не пришлось варить новые.
– У моих родителей? – переспросила она. – У моих зелья?.. Что вы несёте? – Уайт зашлась в истерике: неконтролируемый смех сквозь слёзы, взгляд на мистера Митчелла, как на человека умолишённого. – Мой папа историк, он думал, что оккультизм – это реальность. Но мама-то врач! – она говорила так, будто сама себе напоминает, как всё было на самом деле.
– Они в моём склепе, – мужчина сочувствующе смотрел на Деми и впервые не казался ей чудаковатым. Он прикоснулся к плечущей девушке. – Подумай о себе, милочка. Тебе нужно найти метрику и бежать из этого города. – Митчелл аккуратно погладил её по плечу. – Береги себя.
Она не знала, что такое метрика. И уж тем более не знала, где её искать. Девушка сползла вниз по стене, сжимая в руке бархатный мешочек со склянками. В голове не было никаких мыслей. Совершенная пустота. Сейчас Деми не думала буквально ни о чём, даже о родителях. Она осматривала пустую гостиную, не ощущая себя дома. Этот мир казался таким же пустым, как и эта комната. Пустой мир. И Деми в нём совсем одна.
Уайт скользила взглядом по гостиной. Она заставляла себя думать, но ничего не выходило: как будто она напрочь забыла, что такое мыслить. И вот Деми наткнулась на подсказку. Ключи на каминной полке заставили её встать на ноги и начать что-то делать.
Папины ключи. Она вскочила и помчалась в машину.
Пока она ждала, чтобы дверь гаража открылась, в машину залез Бернард.
– Куда бы ты ни отправилась, тебе не следует делать это одной, – сказал он, пристёгиваясь. Он посмотрел на неё уверенно, и, наверное, частичка этого чувства передалась и ей.
До музея они доехали меньше чем за полчаса. Деми жала на газ, когда ещё горел жёлтый. Впервые в своей жизни она обгоняла машины. Бернард не спросил её, куда они едут, как будто доверял ей, и у него не было никаких сомнений на счёт того, что она знает, что делает.
В Музее Салемских Ведьм не было никого, кроме старого охранника Джона, который пялился в маленький экран телевизора на своём посту.
Соврав, что она забыла у отца свой доклад по истории, Деми со своим новым знакомым поднялась в кабинет Майкла.
Всё было так, как она помнила: на столе куча сваленных бумаг, в которых разобраться мог только папа; на окне всего один замиокулькас, а на тумбочке у стены несколько грязных кружек после неопределённого количества кофе.
Один за другим Деми проверяла шкафы стола, тумбу, полки в поисках чего-то, чего никогда не видела. Она была уверена: папа не оставил бы её ни с чем. А это значит, что она найдёт эту метрику, чем бы она ни была.
Несколько минут спустя она просто села на полу, закрыв лицо своими ладонями. Никто не дал ей времени прийти в себя. Никто не дал ей осознать произошедшее. Как вдруг:
– Ты знаешь код? – вдруг спросил Бернард.
Деметрия подняла голову, не видящими глазами глядя куда-то поверх плеча мужчины.
Он снял со стены картину с пейзажем винодельни Орчард-Хайтс. Небольшая дверь сейфа не была знакома Деми, но это не значит, что она не знала код… Девушка так и сидела у стены.
– Эй, – он подскочил к ней и дотронулся пальцами до её подбородка. Снова стало жарко. Бернард резко одёрнул руку. – Я всё понимаю, но если ты не возьмёшь себя в руки, то всем нам… будет плохо. Так что, давай как-нибудь в чувство приди.
Она позволила себя отвести к находке. Она доверилась.
Но код от сейфа она не знала. Деми аккуратно, как будто проводит хирургическую операцию коснулась косела сейфа. Мамин день рождения. Её день рождения.
Это был не тот код.
Дверь кабинета распахнулась, и на пороге встал мужчина в таком же чёрном одеянии, как и тот, который встретил Деметрию дома. Бернард не замешкался: он достал из кармана склянку, и в следующую же секунду человека поглотило пламя.
– Открой сейф! – приказным тоном сказал он и рванул за дверь.
Шум на лестнице не давал сосредоточиться. А день рождения Деми не был кодом.
– Если бы я была папой… – шептала девушка, не сводя глаз с дверцы сейфа. – Если бы я была папой… О чем не догадается никто, кроме моего ребёнка?
В кабинет ввалились двое и тут же, будто сговорившись, заставили дверь письменным столом и тумбой. Деми удивлённо смотрела на вспотевшего Джейсона. На его щеке красовался свежий тонкий порез. Не успела Уайт вымолвить и слова, как Бернард выпалил:
– Код!
– Я не знаю кода! Ни одна дата не подходит! – огрызнулась девушка, но вернула своё внимание сейфу. Она должна знать. Она просто должна вспомнить о том, что Майкл мог упоминать вскользь.
Бернард ринулся открывать окно, в то время как дверь в кабинет уже порядком открылась под натиском нечеловеческих сил.
– О чём папа никогда бы не забыл?.. – шёпотом спрашивала она, глядя на дверцу. Ответ пришёл как бы сам собой, когда Деми посмотрела на фото, упавшее со стола. Папа никогда не забывал о своей сестре.
День рождения Офелии. Мысли метались со страшной скоростью: великая и славная, благородная и справедливая Офелия. Она была на уровне богини во всех сказках. И тут девушке пришлось припомнить просто дату рождения этой всемогущей… Деми нужно было за пару секунд припомнить все сказки отца. Какая-то доля секунды и сейф щёлкнул, открываясь; с следующий же миг Уайт уже повернулась на тихий стон Джейсона.
Дверь распахнулась с такой силой, что Джейсон оказался у противоположной стены. Бернард схватил с пола папин серебряный нож для бумаги с резьбой на рукояти и кинул его в грудь первому же наёмнику. Деми поняла, о ком говорил её новый знакомый: эти существа немедленно сгорали.
– Хватай книгу и беги! – крикнул Джейсон, вскакивая на ноги. В сейфе ничего не было, кроме маленького клочка бумаги. Деми схватила его и осмотрелась в поисках пути отхода. Но бежать ей было некуда: у двери столпились демоны, которых с большим трудом удерживал Аллен.
– Прыгаем! – послышалась сзади. Только Деми обернулась, как за окном исчез Бернард. Она подбежала к окну, посмотрела вниз, и была поражена тем, что Мортем, выпрямившись, стоит на земле без единой царапины. Девушка взглянула на Джейсона, который только что ударил мужчину вдвое больше себя головой о дверной косяк.
– Прыгай, Деми! – крикнул он и бросил склянку в демона, который начал подниматься на ноги. Деметрия не могла просто так бросить здесь Аллена одного. Кто знает, сколько там на подходе ещё этих тварей? Что, если один он не справится? – Прыгай!
– Я не могу, – мотнула головой девушка.
– Чёрт возьми! – кричал Бернард с улицы. – Прыгай!
Деми не успела ничего осознать, она рефлекторно достала склянку и сжала её в руке, внезапно в дверях появилась немолодая женщина со светлыми волосами. Она била в спину демонов небольшим серебряным ножом. Одного за другим. Их тут же поглощало яркое пламя, и они исчезали. Деметрия замерла на месте, не в силах пошевелиться. В глазах Джейсона она читала понимание. Он ещё раз сказал ей убираться отсюда, и девушка послушно забралась на подоконник.