Бываешь особенно нежен.
Хотел поймать за руку вечность –
И сам растворился в ней же.
*
Счётчик Гейгера
Делай ставки на нас, обрадуй брюзгу букмекера!
Кто на старт опоздал, ещё может добраться к финишу.
Чтоб измерить твою любовь, впору брать счётчик Гейгера,
Правда, я в этой битве, наверное, белый вывешу.
Аномальные ласки – то грубые, то расплывчаты,
Как неясные фразы из толкований сонника.
Ты, словно корка из серы, вспыльчивый,
Только мне твои выходки – радуга для дальтоника.
Ты привык быть огромным, всеоглушающим рупором,
А я вечно боюсь проболтаться, сморозить лишнего.
Ставки сделаны, будем играть по-крупному,
Чтоб у каждого счётчика каждую пробку вышибло!
*
Гавань
По течению плыли, боялись смотреть наверх –
Стыдно было.
Выли потом ночами.
Никогда не искали порт,
На постой шли всегда на верфь –
Там утешат, починят, котомку дадут с калачами
И отпустят,
И слова не скажут потом.
Ни упрёка, ни вздоха –
Не в моде сегодня драмы.
Как Титаник на айсберг,
С тобой мы шли на ремонт,
Вместо звёзд ориентировались на камни.
Так и было заведено:
Каждый штопал себя
Второго из нас руками –
Не любовь, а прялка с веретеном…
И спасибо тебе за заплатки, но
Теперь я хочу отыскать свою гавань.
*
Дульсинея
Грустные рыцари! Все мы теперь в опале.
Я отразилась в глаз твоих светлом опале
И растаяла – может быть, на века.
Камнем на дно твоё, будто бы ты – река.
Невские шпили в студёных волнах синеют.
Я стою на гранитном причале, как Дульсинея.
Дважды сватались Грэй и Тристан.
Но знаешь ведь, что не то.
Где ты, мой сумасшедший,
Самоотверженный Дон Кихот?
Ненастоящий рыцарь! Доспехи как ситец весят!
Какой герой – такая ему и принцесса.
Может, я тоже обманка и выдумки чьей-то плод?
Не позволяй мне так думать,
Милостивый Кихот!
Даже если мы правда бабочки на обоях,
Эхо сирены спешащей на вызов «Скорой».
Не дочитала роман твой, прости.
Поэтому всё ещё верю, что ты уже где-то в пути.
*
Полудрёма
Он любил меня тихо, как в полудрёме.
Целовал неохотно, поспешно – кроме
Праздников вроде восьмого марта.
Я ждала его ласок, как ждут подарка.
Он таков; он лечил меня, словно бромом,
От болезней сердца и недостатка
Сил, сидя у изголовья,
И уверенно наше «внутри» называл любовью.
Может, это любовь? Может, она такая?
Никогда восклицательный знак, но расплывчатая запятая,
Не душа наизнанку, а суп на ужин –
Из лапши, повешенной кем-то на уши,
Что не все исповедуют веру режима и расписаний,
Когда дело касается жизни жены и мужа,
Что бывает страсть, и что может быть всё иначе.
Говорит: «Любовь».
Но я слышу, как он там плачет.
*
Эти войны
Эти войны ведут на суде адвокаты,
Но не им при атаке наносят увечья.
Когда ты меня спросишь, что это между нами,
Я не знаю, как я тебе отвечу.
Посмотри!
Мою гордость подняли на вилы!
Но на мой костёр у тебя не достанет торфа.
Когда ты меня спросишь, что между нами было,
Я посмею назвать это всё любовью,
Потому что любовь
свойственна
даже Иуде,
Она – мера других чувств
и их предтеча.
Когда ты меня спросишь, что между нами будет,