Лихолов

Книга 2. «Сквозь сумерки»

Под жаром костра даже каменные сердца оживут.

«Когда-то мир пел песни. Восток пел о смысле, юг – о свободе, центр – о мудрости предков. В песнях из века в век жила память народная. Под эти распевы текла сила от пращуров к потомкам. Надежда и свет передавались из уст в уста. Так было почти везде. Кроме запада.

Там чья-то уродливая рука каждый вечер вспарывает брюхо горизонту и утаскивает солнце во мрак. Там не поют. Там не хранят воспоминаний. Потому как без песен не сберечь память. А где нет корней, там и лучу света не за что зацепиться. И мало западу было собственного безмолвия – возжелали они весь мир склонить к своей вере. Всех обречь на тьму и тишину.

Но на каждое лихо есть свой меч! Даже одна искра может послужить добру и разжечь пламя огромного костра.

Так гори! Коль есть в тебе хоть капля надежды – гори как искорка в ночи. А коли и нет уже надежды – все равно гори! Ибо миру нужен свет. И даже капля того света ярче целой бездны тьмы.

Если хоть один смелый человек однажды станет искрой, то зажжет сердца и других. Разгорится неудержимо единый костер доблести людской. Так воспламенится весь мир. И тьма отступит».

Из летописи Светобора – ученика Велимудра.

Глава 1. Покидая дом

Дружинники пели песни. Лилась по лесной чаще песня добрая, да под звон дорожных колокольчиков. Довольно быстро Лихолов устал от этого постоянного мурлыкания и перезвона. И утро восточинцы так встречали, и за обед благодарили высшие силы, и вечер так у костра заканчивали, да и просто в дороге могли затянуть свое.

Начало странствия было невыносимо скучным, и даже не предвиделось тогда путникам, какие сложные испытания ждут их за пределами Северного Леса. Знали бы – набирались бы сил, наслаждались бы покоем. Но Судьба интриганка никогда не играет в открытую.

Осень раскинула путникам навстречу свои мокрые холодные объятия. Дождь лил, не переставая. Так неудержимо, словно решил обрушить всю воду, что имелась в Зеленой Тверди, на голову отряду Ратибора. Дождинки скользкими змеями заползали за шиворот, старались добраться до самого сердца. Но напрасно — души смелые и преданные дурной погодою не сломить. Тем более, что боевой дух солдат странным образом воспрял от того, что сама берегиня востока, принцесса Златовласка, скакала меж них. Присутствие почитаемой принцессы вызывало у дружинников трепет и смелость одновременно.

Быстро обнаружились преимущества соседства с оборотнем дракона. Во-первых, вблизи нее никогда не было холодно. Она неведомым образом впитывала в себя все остатки тепла из окружающей природы. Путники ощущали себя словно рядом с грудой незатухающих углей. Во-вторых, всякая разная мелкая дурная шушера, вроде бродячего морока, даже не смела приближаться к драконихе. И от того вся дружина пребывала в относительной безопасности.

Но обнаружились и сложности. Дракон хотел есть. Очень много есть. Не меньше овцы или оленя в день. Никакие походные припасы не могли обеспечить такую кормежку. А потому каждое утро Велимудр укрывал отряд защитным заклинанием, а дракон улетал на охоту. В ландшафте Северного Леса ширококрылому змею не представлялось возможности охотиться нигде, кроме селений с пастбищами скота. И осознание то, что Златовласка по-прежнему продолжала громить собственные земли, поджигая в азарте охоты не только добычу, но и неповинных крестьян, очень удручало всех. Но путники жили сейчас надеждой поскорее покинуть родной лес и добраться до земли лучезаров, где был шанс получить помощь.

У Лихолова появилась возможность спокойно приглядеться к принцессе, которую он поручился сопроводить в сохранности до Серебристых Гор. В силу своего жизненного опыта, Странник отказывался легко поверить в чистосердечность северной правительницы. Он с азартом вглядывался вслед Златовласке, ожидая найти оттенки пороков, недостатки или хотя бы капризы. Королевские дочки обычно развращены богатством, влиятельностью, вседозволенностью. Так как же эта особа может быть такой вот чистенькой, как ее все считают? Коль оно так, может и солнце встает на Западе иногда? Выискивал с охотничьей пристальностью Лихолов, где же ее чернушечка? Где оборотная сторонка? Где у сего наливного яблочка помятый бочок? Ибо не бывает людей одновременно и чистеньких, и умных, и богатых, и красивых – чтобы все в одном. Не такова была картина мира в голове Странника, обошедшего весь свет. Уж он-то на людей насмотрелся.

Но натыкался Лихолов только на благопристойную оболочку. Принцесса не хныкала и не жаловалась на неудобства в пути. Она смотрела не свысока на своих кметей, а даже наоборот, с какой-то сестринской теплотой. И самое зрелищное было в том, что девица не привыкла долго странствовать верхом. Уже к вечеру первого дня у нее ужасно болели ноги и спина. Дерзкая по натуре, Златовласка еще с детства частенько удирала из дворца покататься верхом по вольному лесу, так что наездница из нее была отличная. Да вот только она привыкла ездить в свое удовольствие, недолго, делая остановки. А тут – едь себе и едь весь день. Не так оно просто, как кажется. Поначалу кметям приходилось даже помогать принцессе слезать с лошади на привалы – ибо ноги ее так затекали, что и двигаться было больно. На ляжках образовывались мозоли, ведь девичья одежда совсем неудобна для странствий. Так что каждый вечер Велимудр натирал принцессе ноги какой-то вонючей мазью. Но к вечеру того же дня на белой коже снова появлялись кровавые подтеки. Златовласка мучалась. Да только странно… Не хныкала с того и не жаловалась. Терпела молча.

Казалось, душа Златовласки такая же прямая и правильная, как ее королевская осанка. Но так ведь не бывает, верно? Лихолов пытался разгадать ее, как некую сложную головоломку.

Бывало, в детстве, когда Странник еще носил свое настоящие имя Арислав и жил в родных землях, ему попадались в руки разные интересные игрушки с загадками. Заезжие купцы из далеких южных степей привозили в Раздол много всякой всячины. А уж явиться на прием к королю и умаслить правителя диковинными подарками было делом привычным. Например, отец Арислава когда-то получил в дар особую кольчугу. Легкую, как перышко, но такую крепкую, что ее не брали даже выстрелы арбалетов. Конечно, разные интересные подношения перепадали и двум сыновьям короля. Однажды это были фигурки для игры «танграм». Плоские многоугольники безмерно увлекли молодых принцев. До такой степени, что мальчишки даже передрались за них. Арислав с тех пор очень полюбил загадки. И всегда загорался нешуточным азартом, сталкиваясь с неприступной головоломкой.

Златовласка ныне встала в ряд с игрушками из его детства. Ее так же необходимо было разгадать. Где подвох? Где надлом? Да, по мелочи проглядывалось кое-что. Вроде гордости и некоторой вспыльчивости, благородного самодурства. Но для дочери короля это вполне сносно. Откуда же ему было знать, что не на то Лихолов смотрел. И не там искал…

Сама принцесса Златовласка испытывала полное замешательство относительно Странствующего Охотника. С одной стороны, этот странный человек взялся быть ее проводником и охранником – за что ему полагалась всяческая благодарность. Но с другой, делал он это не от чистого сердца, а за обещание достойной платы. Да к тому же девушку терзал гнев от мысли, что Лихолов мог бы получить приказ убить ее. И ведь так и сделал бы! От того между ними пульсировало напряжение. Но только вот странное дело… Это одновременно и изнуряло Лихолова, и забавляло, и даже все больше затягивало.

Так тянулись дни, пока отряд не приблизился к западной окраине Северного Леса – Багрянцу. В отряде разгорелся спор. Златовласке и Велимудру не стоило приближаться к городу. Во-первых, принцессу мог кто-то узнать. Во-вторых, еще не хватало направить дракона на такой важный пограничный пост.

— Но в то же время, — пояснял Ратибор, — нам было бы хорошо пополнить в Багрянце свои запасы. А мне заодно будет полезно потолковать с наместником города, князем Святозаром.

— Вижу, что-то тревожит тебя, при мыслях об этом городе… — приметил Велимудр.

— Да… — вздохнул принц. – Багрянцы беспокоятся. Все понимают, что враг с запада скоро нагрянет на порог. И первый удар, несомненно, придется именно на этот гарнизон. Наместник просит подмогу… Но треть нашего войска я думаю послать на границу с Раздолом в Южном Свете. Там тоже вот-вот может разразиться битва.

— Война Раздола с Северным Лесом? — удивился Лихолов. — Двух братских народов?

— Именно, — печально ответил принц. – В последние года наши отношения совсем испортились. В мраморном дворце свободно принимают чернокнижников… Нам такое очень не нравится, и отец открыто заявлял это в переписке с Беломиром. В ответ на что «дурной король» оскорбился, мол, лезем в их внутренние дела… Потом наши священнослужители прослышали, что многим храмам благочестия на юго-востоке нужна помощь. Их донимают иноверцы – травят, поджигают святилища, преследуют. А Беломир смотрит на все сквозь пальцы… Его будто устраивает, что в народе множится страх и растерянность. Наши верующие хотели поддержать собратьев. Набрался целый отряд добровольцев — молодых белых жрецов. И они отправились в Раздол на помощь терзаемым храмам. Самоволкой, без спроса моего отца. Просто по зову сердца… Но это снова было воспринято дурным королем, как оскорбление. Он очень боится потерять власть – народ не любит его, все ждет возвращения старшего Арислава… Беломир от этого еще больше злобится и свирепствует – замкнутый круг. Вдобавок ко всему, купцы со срединных равнин стали бояться ходить в Раздол. Они добираются до Северного Леса и не идут дальше на юг, как было раньше. Тут нет вины Северо-Востока… Но Беломир считает, что это мы намеренно не пускаем к ним торговлю… Он заявляет, будто Северный Лес развязал торговую войну и хочет подчинить себе Юго-Восток… В общем, полнейший бардак. Недопонимание между нашими правителями, помноженные на безумство дурного короля – это просто беда…

— Беломир всегда славился хитрым умом, — вставил Лихолов, так как не мог поверить своим ушам. — Как может быть, что разумный человек совершает глупости, на пустом месте ссориться с соседями, да еще и напустил смуты?

— Дело не в нем, — отрезал Ратибор. – Это влияние при дворе черных жрецов. Им нынче позволено свободно проповедовать в Раздоле. Я думаю, эти-то мерзавцы и нашептывают Беломиру всякую гадость… Наверняка стараются рассорить два братских восточных народа. Ведь западу будет крайне удобно сначала разрушить наш союз (что они уже сделали), потом ослабить Северный Лес. Взять на том мою страну, а затем и юго-восток… В довершение всего, недавно нам донесли преданные люди, что Раздол обосновал большой военный гарнизон на границе с нашими землями в Предлесьи… так что и моему отцу пришлось отправить в южные окраины военный отряд… И теперь Северный Лес в ужасном положении. Мы разорваны на два фронта. Ждем нападений и с запада, и с юга от безумного соседа… В то же время внутри страны тоже началась смута – чернь пролезла в наши земли и терзает людей… Сегодня Северный Лес слаб, как никогда… Так что именно сейчас я должен держать всех воевод в едином боевом настроении. Каждого подбадривать, не давать приуныть. Отец уже не в силах, значит, должен я.

— Ты будешь мудрым правителем, когда придет твой час, — с уважением произнес Лихолов. – Слава тому королю, который радеет за боевой дух.

Принц с благодарностью кивнул и продолжил:

— Вот в такие мгновения жаль мне, знаете чего? Что Меч Истины, величайшая святыня Востока, да и всего мира, находится там, в Раздоле… Эх, был бы у меня такой меч, да прокатилась бы о том слава… Вот, тогда бы и дух боевой поднялся по всему Северному Лесу!

— Меч Истины многие пытались достать из подземелья, — вздохнул Лихолов. – Да никто из тех катакомб живым не возвращался. А есть ли он вообще?

— Конечно есть! – хором ответили и Ратибор, и Велимудр, и даже Яговин, державшийся чуть сзади. Вера восточинцев в ту святыню была неоспорима.

— Меч Истины… он… как последняя черта, — встрял в разговор Яговин. – Надежда на самый последний час, на самую безысходную битву. Не может быть, чтобы меча не существовало! Надежда должна быть. Просто должна! Иначе и в самой жизни нет смысла.

— Но тот меч хранится не у нас, — вздохнул Ратибор. – Пока врага еще нет на пороге, я должен разобраться с нашим драконом… Так что вернемся к делам насущным. Итак, предлагаю отряду разделиться. Я с дружиной и Лихоловом поеду прямой дорогой через Багрянец. Там расскажем прежнюю легенду, что сопровождаем Странствующего Охотника за пределы Северного Леса. Сможем пополнить запасы, да еще и подбодрить наших пограничных кметей. А Златовласка должна сделать крюк по бездорожью и пройти малонаселенными землями, чтобы обогнуть Багрянец и уберечь такой большой город от драконьего огня. Пусть с принцессой идут Велимудр и Елисей. Старому ведуну нехорошо мелькать с моей дружиной. Мало ли какие слухи поползут. А про Елисея и вовсе никто ничего не знает. Зато парень хорошо стреляет и не даст вам пропасть в лесу. Я задержусь в городе на три дня. Вам как раз хватит времени, чтобы дойти до пограничных пустырей и ждать нас там.

Так и сделали. Условились встретиться все у Медвежьего озера, что на тракте до Нордуона. Разделились за день пути до Багрянца. Златовласка в сопровождении Велимудра и Елисея свернули тропами чуть южнее. И поехали втроем дальним путем в обход больших городов. А остальные выбрались на прямой тракт и поскакали в Багрянец.

Громадная крепость грозно нависала над выездом из Восточных земель. Ее намеренно выстроили внушительной и хорошо оснащенной оружием. Гарнизон кметей всегда дежурил в этих стенах, готовый по первому приказу выдвинуться в бой с неприятелем. Западный вход в город сторожили каменные великаны в виде двух богатырей с щитами и мечами. Эти статуи вытесали такого огромного размера, что они были выше даже пяти домов, поставленных друг на дружку. А неприступные ворота и стены будто говорили: здесь начинаются земли суровых воинов, которые себя не дадут в обиду. В то же время к простым купцам Багрянец был всегда благосклонен. Лишь бы приезжали с миром.

Лихолов не был унижен темницей, но все же был лишен свободы. Он безвылазно сидел в крепости и не мог гулять. Только наблюдал из окна за жизнью города. Как-то вечером его зашел проведать Ратибор.

— Меня восхитила ваша крепость, — сказал Лихолов. – Она отлично укреплена со всей воинской изобретательностью. За зубцами укроется на широкой стене по пятеро человек.

— Благодарю, Странствующий Охотник, — отозвался принц. – А если бы ты был на моем месте? Был принцем Северного Леса… Что бы ты сейчас делал?

Лихолов настороженно нахмурился. Неужто принц вовлекает его в какой-то разговор-ловушку?

— Ну, тратил ли бы ты время нынче на спасение сестры? Ведь это всего одна жизнь против многих… Или занимался бы укреплением своих крепостей?

— Это тяжелый выбор, принц… Спасая сестру, ты даешь надежду и своему народу. Если дракон станет управляемым, это действительно придаст сил твоей армии. Это если рассуждать по-королевски. А если говорить по-человечески… То и тут я с тобой согласен. Я бы не смог убить сестру или брата ради блага своей страны… Поэтому я и не король, — усмехнулся Лихолов.

— Ты не король, — задумчиво протянул Ратибор. – Но рассуждаешь, как человек очень мудрый и сведущий. Тебя кто-то хорошо воспитал, это очевидно. Ты из какого-то великого рода, я чувствую.

Принц испытующе смотрел на Странника, а тот ответил грозным взглядом.

— Многое в тебе мне кажется занятным, — продолжил Ратибор. – Во-первых, ты говоришь на восточном языке очень хорошо. Только с южным акцентом, как в Раздоле. Изъясняешься свободно, как на родном языке… Но происхождение свое скрываешь. Во-вторых, ты разумно оцениваешь все кругом. В том числе и королевскую судьбу. А каков ты воин уж и говорить не нужно… Неприкаянный раздолец, отлично образованный во всем: от воинского дела до наук… Странные выводы напрашиваются у меня на твой счет, Лихолов. Разреши мои сомнения? Кто же ты на самом деле?

— Я – Лихолов Странствующий Охотник. А все остальное для дела не важно, — сухо отрезал Странник и замолчал с таким видом, что было ясно: больше он не скажет ни слова. Но самому же стало тревожно. Кажется, Ратибор вот-вот разгадает тайну происхождения Лихолова.

Следующие дни пролетели быстро.

Все бы ничего… Если бы Лихолова опять не посетил тот же дурной сон. Снова терзал его во сне голос пещеры, и блестел где-то металл живой. Душа, заточенная в стальную плоть, шептала: «Не туда! не туда ты едешь, Лихолов! Все дальше ты от меня. А ведь жду тебя! Ох, как жду! И время остается все меньше!». Тут Странник спросил: «Кто заточил тебя?». И странное существо отвечало: «Правда меня пленит. Долг меня держит. Освободителя жду. Жизнь моя — праведный бой. Мучение мое — сон.» Так и снова проснулся Лихолов. И на этот раз уже не отмахивался. Странный сон стал слишком навязчивым. Чтобы он мог значить? Нет разгадки… Может само все скоро прояснится? Может долг тянет или вина?..

Дружинники отдохнули положенный срок. Пополнили запасы, якобы в обратный путь, подлатали и заменили одежду. И двинулись дальше. Громадина каменной крепости с тревожным скрежетом ворот выпустила отряд из родных земель. Теперь Отец Лес остался за спиной. Впереди раскинулись пустующие земли. А за ними — недружелюбные чужие редколесья, поля, озера. Где-то впереди бурлило море. Настолько холодное, что его назвали «Колючим». Воздух уже доносил до путников особую влажную холодцу его ветров, но самой синевы пока еще не было видно.

Между тем Златовласка, Велимудр и Елисей ехали три дня почти молча. Принцессе не особо хотелось делиться со всеми подряд своими мыслями и чувствами, тем более с простым охотником. Велимудр вообще любил тишину. А Елисей чувствовал, как в нем что-то бурлит. Он ехал на своей кобыле позади Златовласки и изумлялся. Тому, что невообразимо прекрасная лесная осень уступает в очаровании принцессе. Даже самого черствого человека умеет багряно-золотая пора умилить своим великолепием. Но в глазах Елисея вся окружающая красота просто сливалась в блеклое пятно, становилась тусклым фоном для Златовласки. Когда принцесса проходила мимо, юноша невольно задерживал дыхание. Он словно боялся, что если выдохнет, то пылинкой улетит прочь. Каждый раз, когда принцесса собиралась спуститься с коня, Елисей хотел подать ей руку или как-то помочь. Хотел… Но ни разу не решился… Не смел и лишнего слова сказать. И просто молча замирал, краснея от макушки до пяток… Юный охотник и старый ведун хорошо чувствовали лес. А с драконихой они могли передвигаться спокойно – никто их не трогал. Так путники добрались до остальных точно в срок. Отряд снова воссоединился, чтобы теперь скакать навстречу опасностям вместе.

Велимудр и Ратибор долго совещались по поводу маршрута дальнейшего странствия. Самым быстрым способом было бы путешествие на корабле по Колючему морю, а дальше по реке до столицы лучезарских земель. Однако денег на целый корабль у принца с собой не имелось. Поэтому пришлось придумать сухопутную дорогу. Ведун увещевал, что по всей Зеленой Тверди еще пока есть храмы Матушки Судьбы, где верных исповедников своей религии всегда примут на постой. Так и порешили: теперь путь дружины лежал до ближайшего храма благочестия в портовом городе Виндстар королевства Нордуон. Для безопасности решили следовать не главным широким торговым трактом, а старой обходной дорогой. Ибо там Велимудр предполагал встретить меньше сторожевых башен с солдатами, значит, и меньше лишних допросов будет. Вот таким образом и сложилось, что отряд поехал по малонаселенным окраинам Нордуона. Однако же, лет эдак пять назад, когда ведун Велимудр странствовал здесь в прошлый раз, даже эти пограничные земли пестрели крестьянским деревушками. Люди здесь, по памяти ведуна, жили сыто, так как в теплое время собирали с полей зерно и много рыбачили то в речушках, то в недалеком море. Многие продукты умели славно засаливаться, засушиваться и всячески сберегаться так, чтобы с приходом холодов жить в довольстве. Путь через такие земли представлялся не самым сложным. Ох, если бы только знал Велимудр, как он ошибался! Изменился мир. А тех, кто это еще не понял, ждет беда.

Глава 2. Новые земли

Нордоунцы всегда вызывали зависть у многих народов Зеленой Тверди, поскольку жили на перепутье важных торговых путей. А значит, имели все возможности для обогащения хоть на купеческом деле, хоть на ремеслах, хоть на обслуживании бесконечного потока странников. Ведь Нордуон растянулся на много верст вдоль моря и выстроил несколько крупных портовых городов, где бурно торговали, латали корабли и веселили проезжих моряков. В то же время и по сухопутной части Приморья (как называли Нордуон восточинцы) проходил важный и активный торговый путь, соединяющий Центральную часть Зеленой Тверди с Востоком. Именно через нордуоские селения странствовали купцы из Мидлендских равнин направо по карте – в Северный Лес. А оттуда спускались южнее, в Раздол. И только потом уезжали обратно в срединные земли уже через другое государство (что южнее Нордуона) – Пурлендию. Этот путь называли «золотой подковой» за рисунок, который он образовывал на карте, «золотой» – за злато, которое текло меж странами по этой дороге. А уж прибавьте к тому рыболовный промысел из северных прибрежных городов, да еще жизнь на купеческих дорогах – так смотрелся высшим благом этот край, никак не иначе.

Да только давняя многовековая вражда Запада с Востоком могла омрачить и испоганить любые радости… Мир, где непомерная алчность бередит правителя могущественной северо-западной империи, не может быть благосклонен к маленьким проходным странам… А если прибавить сюда еще и вражду религиозную… Когда даже не отдельные люди, а уже целые страны выбирают себе веру не по сердцу, а по страху перед сильным врагом… В такие времена все блага жизни на пересечении дорог вдруг начинают нести одни беды. Всего за пять лет таким стал мир, что не мог узнать его Велимудр, точно ли там оказался? Или во сне дурном блуждает?

Земля настораживала. Будто съежилось все здесь, посерело, попряталось в страхе. Лошади шагали неуверенно, их копыта с усилием вырывались из вязкой почвы. Старый безлюдный запасной тракт петлял меж туманных лощин и лысых возвышенностей. Странные, новые звуки вызывали у путников дрожь по спинам. Беспрестанно тут и там каркали вороны, доносился вой неведомого зверья. Мир здесь словно спал в болезненном наваждении, из которого невозможно вырваться. По дороге пару раз встречались заброшенные сторожевые башни. Никто уже не стерег эту землю.

– Черные вороны будто следят за нами, – опасливо произнесла Златовласка.

– Да, – ответил Лихолов, – эти птицы здесь хозяева. Приморские народы верят, что черные вороны переносят на крыльях весточки для смерти. А та потом решает, чью душу сегодня пожрет.

– А некоторых, – вмешался Велимудр, – смерть пережевывает, а потом выплевывает назад в мир.

– Как это? – не поняла принцесса. – Как смерть может вернуть душу обратно в мир?

– Да вот так, – пояснил ведун. – Изуродованный, опустошенный дух вернется на землю, да только уже в новом обличие. То не человек уже будет и не зверь. А нежить лиходейская.

– Ходячий мертвец, – подхватил Лихолов спокойным тоном, будто говорил про что-то для него обыденное. – Уродливая форма толи жизни, то ли смерти. Бродит по земле и питается кровью чужой: живой, горячей. Высасывает силы для себя. Много такого нынче в Зеленой Тверди. И чем западнее, тем больше. Дурная магия слишком вольно творится в этих землях. Будоражит она могильные курганы. Вот и лезет оттуда всякая мерзость. Вырывается у смерти из пасти, просыпается, приползает обратно в мир…

– Так расскажи нам, Странствующий Охотник, – воззвал Ратибор, – как же нам противостоять этим тварям, коль встретятся на пути?

– Обездвижить, например, зарубить. А потом сжечь. Да проследить, чтобы сгорело все без остатка – до каждой фаланги пальцев. Иначе… и зарекаться не стану, что будет.

– Жуткие земли, – сморщилась Златовласка. – Здесь даже небо какое-то… безжизненное, серое…

– Что нам их небо, госпожа, – грубо усмехнулся Лихолов. – Мы здесь должны просто проехать мимо. На небо будете из Сребриградского дворца смотреть.

– Какое небо, такие и люди, – возразила принцесса немного оскорбленным тоном. – Там, где над челом лазурная гладь – там и душе радостно. В землях с неба идет солнечный жар – там жизнь в страстях. А когда с облаков сыпется пушистый белый снег – то для жизни, как сон. А такое вот стальное небо без глубины, без начала и конца – оно, как жизнь без надежды…

– Может и есть твоя правда, принцесса, – закатил глаза Лихолов, через силу соглашаясь. – Но я на небо перестал смотреть еще тогда, как из отрока превратился в мужа. Дело странника – по сторонам зорко глядеть, да ухо востро держать. Впрочем, высокородным девушкам вроде тебя есть время и помечтать про небо и прочее…

Златовласка покраснела и строго посмотрела на циничного Странника. Мало того, что сам сердцем мира не слышит, так еще и ее высокие мысли высмеивает! Она уже втянула воздух, чтобы разразиться гневной тирадой, как вдруг ее осек Велимудр. Старик мудро перевел тему:

– Не таким я помню Приморье… Последний раз носила меня Судьба в Нордуон пять лет назад. В гости к одному из величайших и сильнейших жрецов света. К Ньервину Белому – он настоятель храма благочестия в столице Виндстаре. Так вот тогда эти земли были изобильными, мирными, процветающими. Дикий ветерок с моря гулял меж зеленых полей и редколесий. Звери жили, не таясь, а сами приморцы расселились тут и там мелкими деревушками. Во всяком селении можно было вдоволь накупить еды и разных изделий. Люди здесь не знали бед. А нынче… Не узнаю Нордуон… Земля измученная, звери шуганные… Небо хмурое. И звук… Не так шелестело Приморье пять лет назад – радостно и сытно пела вся природа здесь. А в сегодняшний день испуганно шепчет…

– Давненько ты не выбирался из своего леса! – поддразнил ведуна Лихолов. – Такого, чтобы «природа пела» нет уже НИГДЕ! Мир весь ныне – одна хмурая рожа!

– Я тоже в юности странствовал через Нордуон – сказал Яговин. – И помню все, как описал Велимудр… Земля благословленная и живая. А ныне… будто гиблое место. Словно по сплошному кладбищу едешь…

– Смерть за нами отныне по пятам идти будет, – сказал Лихолов. – Привыкайте. Здесь ей не дают такой отпор, как на Востоке. Земля пропиталась вся кровью. Чернь его знает, что творится за следующим поворотом! Не дома вы больше, восточные неженки! Здесь Отец-Лес не прикроет вас. Тут простой песнею силы от земли не возьмешь!

– Только молитвою к Матушке Судьбе силу здесь можно ощутить, – вклинился Велимудр. – И верой в то, что предназначено нам дойти до конца. Мужайтесь.

Отряд выслушал последнее наставление молча. Чьи-то спины невольно сгорбились, а выражение лиц налилось стальной тяжестью. Но сердца пока были горячи и отважны. Только один Лихолов чувствовал себя ровно, как всегда. Не было ему разницы, где странствовать – везде чужак. Да и к нежити всякой давно привык.

Так дружина продвигалась все дальше в малознакомые земли. До того городка, где Велимудр рассчитывал найти прибежище. Храмом благочестия в Виндстаре заведовал давний друг ведуна – белый жрец Ньюрвин. Путь отряда лежал туда, в надежде на кров и отдых, а потом снова на запад до следующего прибежища. Златовласка странствовала теперь в образе юноши. Так как Ратибор с Велимудром и Лихоловом единодушно сочли это более безопасным для принцессы, чем будоражащий образ благородной красавицы. Да и несчастные ляжки принцессы меньше страдали в мужском костюме. Охотиться в незнакомых землях было намного сложнее, чем в родном лесу. Однако же иногда удавалось.

Тракт то змеился по пустынным землям, то прорезал насквозь разные деревушки, в которых большая дружина не смела останавливаться. Селения здесь выглядели иначе, чем на востоке. Дома из хилых брусьев, почерневших от постоянной сырости, стояли хаотично. Поля не радовали глаз плодородностью, а, скорее, напоминали скудные подачки изнемогающей почвы.

Одна из попавшихся на дороге деревень вообще оказалась пустой, выжженной так, что от домов здесь остались только угли. Когда дружина въехала туда, Златовласка не удержалась и взвизгнула от ужаса. Прямо вдоль дороги сидели, нанизанные на колья, гниющие трупы. Все с отрубленными головами, вспоротыми животами и полностью выпотрошенными внутренностями. Древки прорывали тела в области сердец. Вокруг кружили черные падальщики. Человеческая жизнь покинула эти места, оставив после себя только привкус могильного смрада. Карканье птиц заполнило все пространство. Вороны неугомонно клевали гниющее мясо.

Принцесса прокричала и закрыла лицо руками. А солдаты принялись расспрашивать Лихолова, что это за мерзость тут творится? В таких местах не следовало задерживаться, но отряд не мог ехать дальше. Смесь испуга и отвращения пригвоздила путников к земле. Они сидели на взволнованных лошадях и разглядывали мертвую деревню.

– Видимо, в этом селении свирепствовали драурги, – с отвращением сплюнул Странник. – Это такие злобные твари, восстающие из могил. Очень сильные громадины. Они пьют кровь живых людей, могут истребить целые семьи за одно нападение. Возможно, с драургами напару еще очнулись гамункулы. Уродцы поменьше, но тоже весьма кровожадные. Где-то здесь рядом должен быть курган, из которого они выходят. Проснулись от вкуса черной магии, витающей в этих землях. Предполагаю, что жители села стали отбиваться. В отчаянии подожгли деревню, чтобы и нежить сжечь. Не знаю, чем тут дело закончилось: возможно, побили драургов, а возможно и нет. Но всех своих воинов, погибших при столкновении, на всякий случай, по всем правилам выпотрошили, и оставили гнить под дождем, чтобы те не смогли тоже стать новыми нежитями.

– Где же те, кто остался в живых? – сглатывая отвращение, спросил Ратибор. – Деревня явно пуста…

– Скорее всего, ушли в другие селения, подальше от курганов… – предположил Лихолов.

– То же самое следует сделать и нам, – прогромыхал голос Велимудра. – Если драургов не истребили до конца, то, возможно, и другое: эта нежить могла, за неимением свежей пищи в округе, просто вернуться в курганы и уснуть. Но мы пробудим этот чуткий сон. Наш запах взбудоражит тварей, и те пойдут за нами по пятам.

– Но разве эти мрази не побоятся жара от дракона, как опасались их бродячие туманы? – поинтересовалась Златовласка.

– Нет, принцесса, – ответил Лихолов. – Нежить – это тебе не детище черной магии. Такие твари магической силой может и пробуждаются, но суть их иная. Они, как бродячие мертвецы – ни живы, ни упокоены. Мало имеют разума. Ими движет лишь ненасытный голод…