– А ты как думаешь? – спросил о чём‑то Дрогин.
Оксана выключила воду, медленно повернулась к нему, вытерла лицо ладонью и сказала подчёркнуто холодно:
– Не знаю, я из‑за шума воды не слышала, что ты говорил.
Она собралась уходить, когда Вадим схватил её за руку и дёрнул ближе к себе, а затем прислонил к прохладной мокрой стене.
– Ты думаешь, что самая несчастная? – громко зашептал Дрогин. Тёплые струи воды лились ему на голову, попадали на лицо Оксане. – Я, к твоему сведению, тоже всех своих похоронил, – и жену, и сына, и родителей. И никто из людей, которые тебя окружают, не виноват в наших потерях.
Вадим был искренне зол, его взгляд сверлил, казалось, самую душу – столько в нём было энергии негодования. Она почувствовала, как давно забытое ощущение заворочалось внутри и готово проснуться, как медведь, унюхавший весну. Это напугало.
– И что? – вспыхнула Оксана и легко ударила Дрогина кулаком в плечо.
– И не надо быть сукой, вот что!
Оксана собралась ответить, но Вадим неожиданно поцеловал её в губы. Пока она соображала что происходит, его рука оказалась на её талии, и замеченный ранее рельефный пресс она почувствовала собственным животом. Как и кое‑что другое…
Резко отпрянув, она с силой оттолкнула Вадима и отправилась в раздевалку, чувствуя себя раскалённым шаром гнева и стыда. Что за домогательства, в конце концов? Мы на войне или где?
Перед тем как сделать последний шаг из душевой, Оксана оглянулась и заметила довольную улыбку на лице Вадима. Прикасаясь пальцами к своим губам, он как будто пытался потрогать случившийся поцелуй, ощутить его не только на вкус.
Огромных внутренних усилий стоило Оксане прийти в себя. Она энергично вытирала тело и одевалась, то и дело призывая в сознание спасительные картинки своей главной жизненной трагедии, которые всегда возвращали её в нужное русло. С ужасом осознав, что табличка с надписью «3 «А» не желает всплывать в памяти по её желанию, она внезапно расплакалась, чего с ней не случалось уже больше года.
К ней подошла Тамара и по‑матерински обняла, погладила по плечу.
– Не думала, что у тебя получится, – шепнула Тамара, имея в виду то ли слёзы, то ли ещё что…
Наконец, Оксана успокоилась, нацепила на себя привычное выражение лица. Выдохнула. Да что она, в самом деле? Расплакалась как девчонка.
Выйдя из раздевалки, она стала прежней «отмороженной». У неё были свои планы на остаток собственной жизни, и никакие шашни туда не вписывались.
А на следующий день Вадим впервые за всё время вызвал её на бой.
Боевые навыки на 68 баллов
Пискнули смарт‑часы: система оповещений пригласила Оксану в зал 15. В случаях спаррингов с кем‑то из руководящего состава приглашения направлялись официально. Считалось, что у командиров есть свои более важные задачи, и остальные обязаны подстроиться под их график.
Выбору зала Оксана была удивлена – он использовался в показательных выступлениях, демонстрациях новых техник и прочего, так как был оснащён трибунами. Она догадывалась, что на их бой захотят посмотреть многие, но не представляла, насколько сильный интерес вызовет их с Дрогиным поединок.
Расписание командира показывало плотный график боёв, начинающийся с сегодняшнего дня. Среди его соперников – все девчонки, прибывшие с ней на базу.
– Что, дрейфишь? – рядом стояла Соня с кофе в руках.
Оксана пожала плечами.
– Я его ни разу не одолела, имей в виду, – она, хитро улыбаясь, отхлебнула из бумажного стаканчика.
– А ты умеешь подбодрить, – решила поддержать беседу Оксана. Ей было приятно осознавать, что Вадим вызвал её на поединок не единственную, значит, действительно в рамках учебной программы, ведь он был куратором подразделения.
– А ты не понимаешь, да? – прищурилась Соня. – Поставил тебя первой, чтобы управиться с тобой свежими силами.
Оксана снова пожала плечами. Минута позора, и отправится на трибуну понаблюдать за командиром в деле, а то столько слухов ходит.
– Так ты совсем не понимаешь…
Соня сделала очередной глоток, специально желая протянуть время, чтобы вызвать нетерпение собеседницы.
– Ну? – порадовала её Оксана.
– База 145‑я, чьё боевое дежурство должно было закончиться через неделю, понесла сильнейшие потери, и нам предстоит стартовать раньше плана. А сегодня Дрогин и вышестоящее руководство начинают отбор.
– А разве мы не все…
– Не все, а только те, у кого будет больше шансов выжить. Слишком активно уходит в расход человеческий капитал. И я тебя уверяю: Дрогин не отправит свою зазнобушку на смерть, – Соня допила кофе, смяла стаканчик и метко бросила его в стоящую недалеко урну.
– Поэтому, – продолжила она, – он сделает всё, чтобы показать сегодня: ты ни на что не годна. И у него появится ещё целый квартал, чтобы окучивать тебя.
Напоследок Соня нежно провела рукой по подбородку собеседницы, видимо, изображая из себя влюблённого Вадима. Оксана замахнулась, чтобы оттолкнуть руку Сони от своего лица, но опоздала. Та предугадала её действие и отпрянула на долю секунды раньше.
Оксана подумала, что её смерть, её встреча с любимыми на том свете могут снова быть отложены. Она обязана не допустить этого. Жутко разозлившись, со всей силы треснула кулаком в стену рядом с электронным расписанием.
– Смагина! – окликнул её проходивший мимо Якурин. – На бой оставь!
Она увидела, что у пищеблока рядом с Якуриным стоит и Вадим. Лёгкая улыбка угадывалась на его лице.
– Об этом не беспокойтесь! – дерзко ответила Оксана.
Все, кто оказался рядом, замерли и начали переглядываться, оторопев от такой наглости. Не успевшая далеко отойти Соня обернулась и покрутила пальцем у виска.
– В наряд захотела? – прошипел командир.
Оксана вытянулась по стойке смирно:
– Никак нет!
Якурин повернулся к кофемашине, потеряв интерес к подчинённой.
– Ну, и дисциплинка у тебя, – услышала Оксана комментарий Якурина, адресованный Дрогину.
– Исправим, Константин Семёнович, – вяло ответил Вадим, выбирая пирожное на витрине.
Оксана глянула на время – до боя меньше часа. Уже можно идти в зал, размяться. «Я тебе эту пироженку хорошенько взболтаю», – подумала она и решительным шагом направилась в зал 15.
***
Час она мысленно накручивала себя, стараясь максимально зарядиться злостью на Дрогина. Впервые после нападения инопланетян её внутренний мир, который обрёл свои чёткие контуры благодаря понятной цели, пошатнулся. У Оксаны же было всё решено: мобилизация, тренировки (сейчас она была крепче и сильнее, чем десять лет назад в свои двадцать семь), бой – и до свидания, белый свет. Смысла жить без любимых детей и мужа она не видела, прервать собственное существование не могла: только вместе с тварью. А теперь этому плану угрожала симпатия Дрогина?!
«Да что он во мне нашёл? – культивировала своё негодование Оксана. – Вокруг полно женщин, кому это интересно!»
Дрогин всколыхнул ворох приятных воспоминаний, покоившихся под грудой страданий, потерь и обид на несправедливый мир. Ухаживания мальчишек, первый поцелуй, свидания, объятия… В этой реальности было ради чего задержаться – чувства, которые возникают между двумя людьми, весёлые моменты и минуты страсти. Зачем он это сделал?
Вся красная, обливающаяся потом, Оксана неистово колотила грушу в разминочном зале. Сквозь стеклянную перегородку стены за ней наблюдали собирающиеся на трибунах сослуживцы – кто с сочувствием, кто с усмешкой. Возможно, Оксана бы вымоталась до начала своего боя, настолько поглотили её эмоции, но первой не выдержала груша.
Заглянувший в разминочный зал Дрогин застал тяжело дышавшую Оксану, озадаченно осматривающую раскуроченный спортивный агрегат у своих ног, обильно присыпанный опилками.
– Наряд вне очереди за испорченный снаряд, – ровным голосом промолвил Дрогин.
Оксана подняла голову, увидела себя в отражении стеклянной стены, заметила десятки пар глаз, устремлённых на неё с трибун. Прикинула, как нелепо она выглядит в своём фанатизме, и застыдилась. Сколько времени вопрос о том, как она выглядит в чужих глазах, абсолютно не занимал её. И она прекрасно знает, кто всё испортил.
– Да хоть пять! – огрызнулась она в ответ на комментарий о штрафе.
– Пять, так пять, – спокойно ответил Вадим.
Он сделал пару касаний на своём планшете, и на часах у Оксаны брякнуло оповещение – пять нарядов, начиная с завтрашнего дня.
Время показывало без пятнадцати, Оксана направилась к выходу. «Сейчас быстро освежусь холодной водой и покажу тебе пять нарядов». Почему‑то всплыл в памяти образ обнажённого Дрогина в душевой, и Оксана вновь почувствовала непонятную тревогу, угрозу всем своим замыслам и планам.
Дрогин лениво размялся, скинул китель, оставшись в белой майке и штанах защитного цвета, разулся и босиком направился в центр ринга. Ему оставалось обговорить с помощниками последние нюансы и проинструктировать свою группу – ведь у новобранцев подобное испытание будет проходить впервые.
Оксана весь инструктаж пропустила, хотя без пяти минут уже сидела в первом ряду, готовая к вызову. Она усиленно прислушивалась к обсуждению девчонок.
– Система балльная, – поясняла Гала, – максимальный балл – 100, если тебя не уложили и ты показала много приёмов, вышла из захватов и так далее. На бой берут при 70.
По всем остальным нормативам (стрельба, физические упражнения, тактика) у Оксаны был высокий балл. Чтобы попасть на бой, осталось сдать спарринг.
– Интересно, – зашептала Тамара в ухо Оксане, – а если специально биться вяленько…
– Что ты, Тома… Система наблюдала за тобой столько боёв, и рейтинг твой известен. Здесь не обманешь, – в несвойственной для себя подробной манере ответила Оксана. – Да и кому захочется поддаваться?
Это было правдой – отомстить за свои потери мечтали многие, общий враг объединил человечество и стёр государственные границы. Порыв уничтожить непрошеных гостей мастерски поддерживался мировой пропагандой.
Прозвучал сигнал, означающий начало мероприятия. Зажглось табло, на котором высветилось обращение Всемирного Президента. Все присутствующие встали, чтобы выслушать короткую бодрящую речь и увидеть жестокие кадры нападения на Землю. Сообщение закончилось гимном Мира, после чего на табло появилось две фотографии – Дрогина и Оксаны – с пустым окошком под портретом Оксаны. Там, вероятно, будут отображаться баллы.
Оксана скинула расшнурованные заранее берцы, отбросила жакет и выступила на ринг. По традиции рукопашного боя противники приветствовали друг друга лёгким поклоном, затем повернулись к жюри, где с Якурином сидели ещё четверо седовласых мужчин и одна полная женщина, и в последнюю очередь поклонились зрителям.
«Что ж, момент настал, – пронеслось в голове у Оксаны.– Пустые мысли прочь».
Прозвучал сигнал старта, таймер в углу табло начал обратный отсчёт. Оксана уже стояла в боевой стойке, глядя на Дрогина и не узнавая его.
Суровый и в то же время спокойный взгляд исподлобья, боевая, но кажущаяся расслабленной стойка. Она невольно залюбовалась этим излучающим мужественную ауру человеком.
«Не тупи, Оксана», – мысленно подбодрила она себя.
Поцелуй в душе.
«Да что ж такое…»
Его руки на её талии, прикосновение обнажённых тел.
«Вовремя, Оксана, вовремя!»
Нужно набирать баллы, нельзя стоять.
Оксана бросилась вперёд – Дрогин того и ждал. Он молниеносно сместился в сторону, выбросив навстречу руку так, что атакующая с размаху ударилась об неё и позорно упала на спину.
Это было и неожиданно, и даже как‑то обидно. Краешком сознания Оксана надеялась, что Дрогин ввиду симпатий не станет применять всю свою силу. Сбилось дыхание, она медленно приходила в себя.
– Смагина, ты в состоянии продолжать? – спросил в микрофон Якурин.
«Что ж я лежу‑то?» – Оксана эффектным прыжком вернула себя в вертикальное положение и заняла боевую стойку.
Дыхание наладилось, пришло какое‑то отчаяние. Цифры на табло продолжали бежать, а баллов было ровно ноль.
Дрогин стоял напротив, держа руки на поясе, всем своим видом выражая скептицизм и даже пренебрежение.
«Да когда же ты успел так измениться?» – подумала Оксана и тут же пообещала, что это будет последней отвлекающей мыслью. В бой!
Дальнейшее зрелище выглядело более захватывающим, нежели в первые секунды. Оксана бросалась на соперника как заведённый волчок – со всех сторон, с разбега и с прыжка, подкатывала снизу, делала подсечки, выбрасывала руки в самые неожиданные (как минимум для зрителей) моменты. Но Дрогин практически не пропускал удары.
Он держался удивительно непринуждённо и легко отступал в самые последние милисекунды, когда казалось, что удар настигнет его неизбежно. Максимум, за что могла себя похвалить Оксана, – учащённое дыхание противника и капельки пота на его лбу. Инициатива была полностью на её стороне. Оксана не позволила Дрогину ни применить контрприема, ни активно напасть. Но, непонятно каким образом, результатом её последней атаки стало падение. Когда прозвенел финальный гонг, она лежала под Дрогиным, удерживающим её сверху.
Избегая смотреть в глаза мужчине, который имел уникальную способность сбивать её с толку, Оксана вывернула шею, чтобы поглядеть на табло. Оно показывало 78 баллов. Результат мог измениться после совещания всех членов жюри, но Оксане казалось, что она «прошла».
– Ну что, припотел немножко? – захотелось подразнить Дрогина.
Он обернулся на табло и не смог скрыть волнения.
– Ты не готова к реальному бою, я оспорю результаты.
Нехотя ослабив хватку, Дрогин легко поднялся на ноги и, не подав руки поверженной женщине, как было принято в таких случаях среди солдат, отошёл в свой угол ринга.
Оксана, чувствуя сильную усталость, сначала села, затем уже поднялась на ноги. Чуть пошатываясь, она стояла в ожидании окончательных результатов, прикидывая в уме свои шансы.
По идее, её инициатива в бою заслуживала всех похвал. Она неутомимо набрасывалась на противника, используя самые разные техники. Другое дело, что Дрогина ни разу не удалось застать врасплох. Опять же, оценивали не его, а её. Пауза затягивалась – судьи жарко спорили. Наконец, цифры табло снова пришли в движение и остановились на показателе 68.
Внутри всё оборвалось.
Звук негодования пронёсся по трибуне и тут же затих – микрофон поближе к себе придвинул Якурин.
– Безусловно, нами оценена подготовка бойца. Отличная техника, выносливость. Но где результат? Пусть телодвижений будет меньше, а результата больше. Продолжаем.
Оксана побитой собакой поплелась на своё место. Нарочито долго зашнуровывая берцы, предоставляла возможность слезам исчезнуть из глаз. Очень хотелось сбежать, но по правилам необходимо было оценивать все бои коллег и предоставлять свои комментарии на дальнейших уроках.
Она искренне пыталась запомнить применённые приёмы, техники, но в финале поединков с досадой призналась сама себе: она всё время любовалась Дрогиным, восхищаясь его движениями, поведением, его гибким и крепким телом… Это был настоящий мастер, причём чертовски привлекательный.
На перерыве, который был уже просто необходим бойцу, выстоявшему десять поединков подряд, к Оксане подсела Соня. Она задорно обняла её за плечи и дружески потрясла.
– Слышь, подруга, слюни‑то подбери! – Соня громко захохотала, увидев краску на лице Оксаны.
«Неужели это так заметно?» – ужаснулась Оксана.
– Господи, покраснела, как малолетка какая‑то, – Соня освободила собеседницу от объятий и расслабленно развалившись на сиденье, пробормотала, наблюдая за Вадимом, который обтирался полотенцем:
– Тебя можно понять…
– Да и тебя можно, – догадалась Оксана, как поддеть Соню, имитируя её же интонацию. – Не хватает для коллекции, да?
– Да пошла ты, – Соня несильно пихнула Оксану в плечо и отправилась восвояси.
– Ну, наконец‑то стерве нечем парировать, – подбодрила Оксану Тамара. – Никто ещё её в глаза не называл шлюхой. Пойдём на ужин? Раньше, чем через час, не начнут.
***
Вечером поединки продолжились. Свои силы демонстрировали прочие подразделения. Уже ближе к ночи оглашали результаты в зале 15.
Судьи находились за своим столом, на ринге выстроились командиры подразделений, в том числе Дрогин. Остальные стояли у своих мест на трибунах. Там было тесно, ведь позвали весь состав – около тысячи человек.
Слово взял Якурин:
– Мы завершили смотр и готовы огласить имена тех, кто уже послезавтра будет участвовать в реальных боевых действиях.
Впервые Оксана заметила, что голос главнокомандующего дрогнул.
– Списки подразделений поступят вашим командующим, система донесёт планы ближайшего будущего до каждого. По традиции, сегодня всем участникам, кто подходит для боевых действий, разрешено…, – он сделал паузу, видимо, подбирая подходящее слово, – кутить.
Якурин немного помолчал. Стоявший рядом мужчина, чья грудь была увешана орденами самого разного уровня, что‑то зашептал в ухо генералу.
– Да чёрт с ним, – махнул рукой Якурин. – Гуляют все, отбоя нет. Завтра выходной. Послезавтра – выход! Вольно!
Судьи стали расходиться. Со всех сторон послышались сигналы – солдатам начали поступать личные сообщения, содержащие информацию об их ближайшей судьбе. Пискнуло и на смарт‑часах Оксаны. Она не торопилась смотреть, понимая, что там будет написано: тренировки, дополнительные спарринги, бла‑бла‑бла. Но внимание женщины привлекло поведение Вадима. Глянув в свой планшет, он изменился в лице и поторопился вслед за покидающим зал Якуриным.
Оксаной овладело любопытство, но она не имела никаких шансов услышать разговор командиров. А послушать там было что.
Догнав генерала, Вадим попросил аудиенции, и главнокомандующий, тяжело вздохнув, скрылся с подчинённым в одном из смежных разминочных залов.
– Товарищ генерал, – начал было Дрогин.
– Да ладно, Вадик, никто же не видит, – Якурин устало облокотился к стене, снял фуражку.
– Константин Семёнович, что это значит?– Вадим показывал генералу на планшет. – С каких пор 68 баллов стали проходными?
– С тех пор как несем большие потери и непонятно для чего бережём хорошо подготовленных бойцов, – закипел генерал. – Ты прекрасно видел, насколько это девочка превосходит всех остальных!
– Да кого она там превосходит? – с деланным безразличием начал Вадим.
– Зубы мне не заговаривай! Не настолько я стар, чтобы не замечать…
– А если она погибнет? – Дрогин понял, что нет смысла скрывать свои чувства.
– С глаз долой – из сердца вон, – отрезал генерал. – Хоть делом займёшься, а не фантазиями своими.