Из крови и плоти. Клеймо и Венец

– Но знаешь, что самое интересное – Махгард была сурова со мной, но всегда оставалась честной, – Тэганар на некоторое время замолчал, наблюдая за танцем пламени, – А вот мои дорогие сёстры и нежная мать – нет, поэтому когда я вернулся на Север, я захотел проявить свою благодарность, – атмосфера в прямом смысле накалилась, когда Тэганар достал из пламени печи горящий ярко-желтым светом металл, – Я сам выковал это клеймо, – Аркарис самодовольно улыбнулся, разглядывая витиеватые руны, – Но испробовал только однажды, может быть, ты слышала? Я приковал женщину, что подарила мне жизнь к столбу на главной площади дворца и выжег печать у неё на груди, чтобы все могли видеть, кому теперь принадлежит Таргурис.

У принцессы застучало в висках, наконец она поняла, что ее ждёт.

– Но с тобой я так не поступлю, – словно услышав ее мысли, Аркарис покачал головой и нахмурил брови, – Нет, нет, нет. Какой толк от клейма у тебя на груди, если ты всегда отворачиваешься? Все люди, которых я сегодня лишил жизни по твоей воле, видели лишь твою спину, ведь так?

На чужую усмешку Риннахад не могла ответить ничем, кроме как мольбой о прощении, но ничего ей не поможет, она была в этом уверена, и потому находилась сейчас в отчаянии.

– Ты и моя мать похожи, – Тэганар удобнее перехватил железный прут в больших рукавицах, и встал позади принцессы, которая неосознанно сжалась, пытаясь отдалиться как можно дальше, но упершись в столб, прерывисто дышала, как загнанный зверь, предугадывая дальнейшие действия разделённого, – Вы обе поступили со мной нечестно…

В низком голосе сквозила обида, смешанная пополам с давней болью, а после было слышно, как шипит раскаленный металл о нежную кожу. Риннахад содрогнулась всем телом, запрокинув голову, она была не в силах сдержать нечеловеческий крик. Этот крик наконец заполнил пустоту в груди Зверя.