11. Охотники. История старого мага
Когда появились Охотники? Кажется, я могу назвать примерную дату, потерянную во времени. Это случилось тогда, когда впервые мужчины рода Диаш – отец Бартоломео – де Новаиша Диаш и два старших брата Бартоломео – Диогу, что значит След Бога и Аугосто – Священный, узнали, что у них есть свой собственный Враг. История их охоты, растянувшаяся на века не вошла в Хроники, в ту самую Книгу, подшитую в алый кожаный переплет, окованную черненым серебром. Она передавалась тайно от отца к сыну. Мужчины рода Диаш охотились на адептов ордена Пурпурной розы все это время, не находя себе не покоя ни радости, в бесплотной попытке защитить своих женщин. Достигая возраста совершеннолетия – двенадцати лет они давали Клятву отцам, и видели смысл всей своей жизни в том, чтобы эту Клятву сдержать.
*
Оба старших брата Пасссаро – Мурилу и Граса, и ее отец – Гваделупе Диаш не избежали своей Клятвы отцам. По всему внешнему миру они оплачивали целую сеть шпионов, которые собирали для рода Диаш сведения о братьях Розы. Благо Диаш были баснословно богаты, их предкам всегда сопутствовала удача в делах, и их ремесло – опытных капитанов – мореходов и отважных воителей, оказалось востребовано во все времена и эпохи, особенно тогда, когда человечество начинало очередную войну.
Последняя война, в которой участвовали Диаш, случилась около пятнадцати лет назад по времени Крылатых островов, тогда Большой мир противостоял настоящему Злу, и Диаш по велению человеческих сердец, пытаясь искупить старое проклятие рода, не смогли остаться в стороне. Они снова вышли из Тени в Большой мир.
*
Когда в Большом мире разгорелась Вторая мировая, и снова над миром распростерлась Тень Люциферова крыла, родина отцов Диаш – Португалия находилась под диктатурой Антонио де Оливейры де Салазара, который сразу после вторжения немцев в Польшу, заявил о нейтралитете страны. Но Диаш не верили Салазару, помятуя о том, что во время гражданской войны в Испании он активно поддерживал каудильо Франко. Позднее, благодаря фашистской идеологии его правительства, Салазар заслужил уважение Гитлера и Муссолини и частично был посвящен в их планы по завоеванию мира. А тайная полиция Салазара ПИДЕ охотилась за всеми, кто демонстрировал инакомыслие и ненавидел диктатора. Творя свои темные дела, она сотрудничала с такими же палачами из гестапо и профашистской итальянской OVRA. В числе отважных, противодействующих режиму Салазара оказались и наши Диаш.
Диаш тайно скупали оружие у сицилийской мафии и ирландских повстанцев и отвозили его туда, где живо было еще сопротивление нарождающейся и расползающейся по миру власти зла. Иногда они участвовали в акциях подполья по спасению товарищей, попавших в лапы фашиствующих режимов. Отправляли попавшую к ним ценную информацию правительствам стран решившим, как и они противостоять новому порядку мира погружающегося в Большую войну.
Диаш можно было встретить в Африке, Испании, Польше, или на границах Японии и Китая, во Внутренней Монголии и далекой северной России, превратившейся в крепкий союз инородцев, сплоченных стальной волей диктуемой им революционными вождями.
В Лиссабон Диаш привело письмо от одного из людей, собиравших для них информацию об ордене Пурпурной розы на юге Европы.
*
В 40-х годах 20 в. столицу Португалии негласно именовали Меккой шпионажа. Здесь собирались шпионы со всей Европы и из многочисленных европейских колоний, для того чтобы купить или продать чужие секреты. ПИДЕ смотрела на это сквозь пальцы, пока никто из чужестранных шпионов не вмешивался во внутреннюю политику Салазара и не нес потенциальной угрозы самой Португалии.
Так немецкие шпионы особо того не скрывая пытались здесь купить информацию о трансатлантических перевозках, чтобы помочь Кригсмарине, своим подводным лодкам – любимому детищу контр-адмирала Карла Деница сражаться в битве за Атлантику.
Испанский шпион Хуан Пуйоль Гарсия, проживавший в это время в Лиссабоне и более известный под кодовым именем Гарбо, сотрудничал с правительством Португалии, и одновременно передавал дезинформацию немцам, надеясь, что это ускорит конец режима Франко; немцы, в свою очередь не подозревали, что он давно был завербован британцами в качестве двойного агента.
А Диаш искали очередного брата Розы, чтобы его покарать, попутно сотрудничая с местным подпольем.
*
Они прибыли в Лиссабон поздней осенью одной из серых рыбацких шхун, везущих контрабандный алкоголь и оружие для повстанцев, из Испании в Мексику.
*
В 1941 году португальская осень выдалась удивительно дождливой, но теплой. Листья платанов пожелтели, опав, покрывая узкие улочки и каменные переулки старого города хрустящим ковром. Листья плавали в холодном синем небе оттенка азулежу, отражающемся в многочисленных лужах. Дребезжа на крутых спусках, проносились мимо Диаш красные звери из дерева и ржавеющего железа – трамваи прошлого века. К концу осени здесь дули ледяные ветра, заставляя прохожих кутаться словно капуста в множество одеяний из хлопка и шерсти. Так случалось год за годом. Так было и в этот раз. Время сбора урожая прошло вместе с безумно жаркими днями. В воздухе Португалии стало больше прохлады и свежести моря. А сочные фрукты с лотков шумных уличных торговцев заменили пряные орехи, каштаны, сушеная треска и сладкий картофель, которые стали звездами осенних рецептов в маленьких ресторанчиках Лисбоа и на домашних кухнях рачительных донн.
Обычно к поздней осени жизнь на улицах Лиссабона затухала. И, кажется, сама природа погружалась, в тихий сон вместе с людьми и пропахшими солью старыми зданиями, как огромное алое солнце в глубины Атлантического океана на закате дня. Но в эту осень портовый город не спал. Гавани Лиссабона были под завязку заполнены отчаявшимися беженцами из Европы, покоренной нацистской Германией, пытавшимися сбежать в Америку или любое другое место за границей, считавшееся достаточно безопасным. Поэтому человеческий муравейник в припортовых районах шумел на все голоса, путая языки, он кричал, плакал, стенал, и лишь иногда здесь можно было услышать детский смех. Дети всегда находят повод, чтобы рассмеяться, они не верят в смерть и не задумываются о завтрашнем дне, потому, что живут только здесь и сейчас. Для них как актеров и комедиантов, жизнь, это – всего лишь игра. И вечные дети готовы играть от рассвета и до самого заката, улыбаясь этому миру. А мир улыбается им. Впрочем, иногда мир строит гримасы.
*
Встреча с информатором, аборигеном испанского происхождения – Аданом Альваресом, человеком последние три года, работающим на лиссабонское подполье, была назначена на ночь, в одном из многочисленных баров района Байрру-Алту. А пока Гваделупе Диаш и оба его сына – братья Мурилу и Граса, сняли номер третьего класса в маленькой гостинице Монтсени и отправились бродить по улицам родины предков.
Они дышали солью, прохладой и тленом старых улиц. Любовались темнеющим небом. Вспоминали истории предков связанные с этим городом и родной их сердцу Португалией. Тук-тук – стучали подошвы их подкованных бронзой ботинок. Тук-тук-тук стучали их сердца в унисон под крики чаек и альбатросов. Меж тем, вся их прогулка ограничилась парой кварталов и поздним обедом из жареной рыбы в одном из ближайших к порту ресторанчиков – шурашкейра. Сказалась усталость от непростого пути морем и волнение, охватившее этих крепких мужчин от предстоящей встречи, которая сулила свершение Клятвы отцам. Поэтому Диаш довольно скоро, сумерки еще не успели окутать этот мир прошлого, вернулись в свой гостиничный номер, где благополучно проспали до самой ночи под шелест моря и голоса осенних ветров.
*
Лиссабон с довоенных времен славился своей ночной жизнью. Район Байрру-Алту и его окрестности являлись сосредоточием, где эта самая ночная жизнь обычно бурлила и протекала. На улицах и в переулках Байрру-Алту среди раскачиваемых ветрами финиковых пальм и скальных террас, расположилось несколько десятков всевозможных баров, малых и крупных ресторанов, уютных кафе, работе которых не помешала гремевшая где-то близко Большая война. По мощеным брусчаткой улицам Шиаду, все также фланировали парочки влюбленных, наблюдая за яркими южными звездами и рассветом над рекой Тежу.
Фешенебельные рестораны в Байрру-Алту соседствовали с притонами для моряков, сошедших на берег, чтобы напиться, уснуть в объятиях жриц продажной любви и по возможности немножечко покуролесить.
Диаш не интересовали не фешенебельные заведения ни притоны, они договорились встретиться с нужным человеком, в маленьком баре, который держал еще один местный испанец, скромно давший этому месту свое гордое имя «Хосе». Что значит – преумножение. Ремесло бармена привело испанца Хосе в Лиссабон лет тридцать назад. Тогда, работая на чужих людей в родной Барселоне, он скопил достаточное состояние, чтобы купить небольшую винную лавку в Лиссабоне, которую в скором времени он превратил в уютный и любимый местными жителями бар. У этой любви было две веских причины: Хосе умел выбирать отличное вино и не любил туристов. Да, и третья причина, вместе с четвертой: он никогда не разбавлял свое вино водой и приторговывал итальянской граппой, и джинджа из вишни, для тех, кому нужно было в этой жизни что-то покрепче.
Стены внутри его бара были обиты дубовыми плашками, вынутыми из старых винных бочек, насквозь пропитанными порто, сохранившими ароматы выстоявшегося винограда, самого времени и португальского солнца. На стенах бара во множестве были развешаны старые фотопластинки, выполненные из стекла, с заснятыми в прошлом веке картинками жизни обычных жителей Лиссабона и несколько покрывшихся патиной бронзовых зеркал, привезенных отцом Хосе из Китая в эпоху опиумных войн.
Маленькие столики, расположенные по углам и в центре бара, со стоящими на них винтажными керосиновыми лампами, деревянные стулья цвета кенийского кофе, хлопковые шторы на открытых в ночь окнах и накрахмаленные скатерти с одинаковыми красно-белыми клетчатыми узорами, придавали этому помещению ощущение домашнего уюта и тепла.
Барная стойка из потрескавшегося от времени красного дерева, отполированная пчелиным воском, вознесенная на пьедестал, справа от входа, была окружена крутящимися стульями с основаниями из состаренной латуни, и обтянутыми алой кожей сидениями. Витрина бара, где выставлены были все существующие сорта португальского вина, представляли собой вкупе – квинтэссенцию «того самого места», что только подчеркивалось глазурованной алой плиткой пола и радушной улыбкой Хосе – хозяина бара.
*
Когда в наполненный весельем и пьяными голосами бар у «Хосе» вошли трое Диаш, мгновенно воцарилась полнейшая тишина. У «Хосе» никогда не любили чужих, особенно в эти смутные времена, когда над миром царила Большая война и повсюду рыскала ПИДЕ в поисках мнимых и вполне реальных врагов.
Однако стоило Адану Альваресу – их информатору, другу и подпольщику, сидящему за одним из столиков в самом темном углу зала, приветственно помахать «незнакомцам», веселье и шум тут – же возобновились, как по волшебству, и ночная жизнь питейного заведения потекла своим чередом.
Диаш уважали и искренне любили этого человека, напоминающего статую состарившегося командора, умного, отважного и безумно отчаянного. Он был похож на одного из них. И не смотря на свой малый рост, и тщедушное телосложение, являлся опасным бойцом, отлично стрелял из всех видов огнестрельного оружия, метал ножи и владел приемами древней баскской борьбы. Три года назад они вместе воевали в Испании, где Адан однажды спас потомков Серых ангелов, оставшись прикрывать отход Диаш, которые в свою очередь уводили из под огня отряд необученных мальчишек-добровольцев. Альварес же остался один против трех десятков хорошо подготовленных солдат Франко, взорвал мост, и был опасно ранен осколком в правую ногу.
*
Было так. В 1936 году, в Испании вспыхнула настоящая гражданская война. Брат шел на брата, сын на отца. Все началось после вооруженного восстания испанской армии против законного республиканского Правительства. Эта война, столкнула силы, защищавшие каждый свою правду и свое белое и черное. Военные и знать боролись за возвращение монархии, свои консервативные и религиозные ценности. Против них были те, кто защищал республиканскую законность и ее реформы, основанные на вере в социализм и светлое будущее для всех. Все решила появившаяся на арене этой не решаемой извечной диалектики третья сила. Как и в других государствах, упивающейся своей цивилизованностью Европы, в Испании появилась обыкновенные фашисты – Испанская партия фаланги, и не удивительно, что они встали на строну Франко. Фашистская Италия от имени диктатора Муссолини послала тогда около 120 000 отборных солдат для поддержки войск генералиссимусо Франко. Еще 20 000 «добровольцев» имеющих многолетний опыт колониальных воин и зачисток прибыли из Португалии, где уже тогда правил Салазар. Со своей стороны, гитлеровская Германия сделала самый большой подарок своим фашиствующим единомышленникам, отправив в Испанию легендарный легион Кондор, состоящий из почти ста боевых самолетов, немецких ассов, которые затем бомбили мирные города Герника и Дуранго.
Противостояли силам Франко и разноплеменным европейским фашистам, оставшиеся на стороне Правительства, верные ему военно-воздушные силы, значительная часть флота и пехоты и, конечно же, интернациональные бригады, состоящие из добровольцев-антифашистов со всего мира. В одну из таких интер-бригад входили потомки Серых ангелов, наши Диаш.
Каждая из сторон надеялась победить и достаточно быстро. Никто из поддерживающих республиканское правительство тогда еще не думал, что на десятилетия, само время по приговору диктатора Франко, сотрет память об истинных героях, возвеличив имена их палачей, там над Мадридом в Валье-де-лос-Кайдос, или Долине павших.
*
Сухопарый телосложением, как и Адан Альварес, жесткий в суждениях, и взглядах на мир, Гваделупе Диаш, по своим повадкам напоминающий волка, бывшего частью данного ему имени, всем сердцем любил своих сыновей. Не взвешивая меру любви, одинаково обожая Мурилу и Граса. Но это, не помешало ему воспитать из них в первую очередь послушных слову отца и преданных делу – стальных капитанов, не понаслышке знающих о войне и владеющих всеми необходимыми для опытных вояк навыками.
Если Мурилу с детства грезил баталиями и любым мальчишечьим игрушкам предпочитал опасные – из оружейной комнаты их замка, то мечтательный – Граса, грезил об актерской стезе, зачитывался Шекспиром и Мольером. Однако, как и Мурилу, он в свое время не стал противиться воле отца и на площади Ста ветров прокричал «капитан…», выбрав для дальнейшей стажировки военное судно и как брат Мурилу имел за плечами с десяток походов.
*
Поздоровавшись, и как того требовали обычаи рода при встрече друзей, все трое Диаш сдержано поклонились. Адан, тоже кивнул, не вставая, после того ранения в ногу он передвигался только с помощью трости, ему ампутировали почерневшую от гангрены ступню, заменив ее на протез. А затем, взмахнув правой ладонью, Адан, изобразив особый малопристойный даже среди испанских любителей выпить жест, заказал всем присутствующим за его столиком мужчинам молодого вина. Друзья смеялись, хлопая друг друга по плечам, вспоминая те редкие мгновения, кода в их общем прошлом находилось место достойному смеха или улыбки.
В тот момент, когда на горизонте появился Хосе, решивший сам обслужить новых гостей, в помещении бара снова воцарилась полная тишина. В этот раз незнакомцев оказалось четверо, крупные, тертые жизнью мужчины, все в черных шляпах и длиннополых кожаных плащах. Так обычно одевались те, кто служил в ПИДЕ – тайной полиции Салазара.
Адан Альварес мгновенно выхватил из-под стола Астру 300 – хороший самозарядный испанский пистолет ближнего боя, казавшийся малюткой по сравнению с широкой ладонью Адана, но от этого, не менее смертоносный. Он еще успел крикнуть Диаш: Уходите! И тут – же поймал свинцовую пулю в лоб от опытных «ловцов человеков». Посетители бара «Хосе», молча, попадали на пол пытаясь прикрыться перевернутыми столами. Отчего чуть не случился пожар из-за опрокинувшихся керосиновых ламп. Однако больше в баре не стреляли. Диаш пришли на встречу без оружия и сейчас остались сидеть за столом, ожидая пока к ним подойдут и наденут наручники, которые предусмотрительные боевики ПИДЕ уже держали в руках, не опуская впрочем, стволы своих вороненых немецких люггеров.
*
В начале она называлась Полиция надзора и защиты государства (PVDE). Но Салазар своим решением объединил ее с Полицией общественной и политической защиты (PDPS) и Португальской международной полицией (PIP). Такое масштабное слияние создало на западном краю Европы поистине могущественную и опасную во всех отношениях силовую структуру, действующую не только внутри Португалии, но и за ее пределами. Боевики ПИДЕ были опасными противниками даже для Серых ангелов.
Надев им на головы черные полотняные мешки, мешающие что – либо разглядеть и сковав руки за спиной наручниками синей стали, Диаш погрузили в пропахший бензином, оружейной смазкой и потом неброский «Эдфорд» и привезли в какой-то подвал на окраине города. Младшие Диаш всю дорогу молились и морально готовились к пыткам, чтобы умереть, не замарав чести рода. Но их не пытали… Капитан Абель Брандао, что значит Управляющий огнем, милостиво сообщил своим пленникам, что: «Они лишь «довесок» к основному «подарку», настоящему колдуну, что сидит сейчас в соседнем с ними подвале каморе в ожидании своей участи. Доктор Вальтер Вюст – руководитель Аненербе, который любит разные чудеса, прибудет в Лиссабон из Германии уже этим утром на новейшем секретном цеппелине», – искренне улыбался Абель, разглядывая своих пленников. – И сеньор Салазар очень просил эти самые чудеса для важного гостя приготовить заранее. При этом Брандао рассмеялся в полный голос, видимо очень довольный своей шуткой. Но его веселье никто из присутствующих так и не разделил. Все хмуро молчали. И подручные Абеля Брандао, и все трое Диаш.
*
Дождавшись, когда голоса и шаги их похитителей утихнут, за массивной, обитой железными клепками дверью подвала, Диаш стали методично осматривать этот каменный мешок, в котором им суждено было оказаться благодаря сплетению нитей судьбы.
До утра осталось не так много часов и минут. Поэтому, не теряя времени Граса и Мурилу разойдясь по разные стороны своего узилища, простукивали кирпичную кладку стен, используя в качестве камертона наручники, которые с них так и не потрудились снять. Звуки от одной из внешних стен указывали на то, что она выложена в один кирпич. Но отец – Гваделупе Диаш лишь покачал головой. И оба его сына не задавая лишних вопросов, начали простукивать стену, за которой кажется, находился еще один из подвалов камор. Вскоре им повезло, в самом низу оказался заложенный на скорую руку старый водосток, достаточно широкий, чтобы туда, вынув прикрывающие его сверху камни, смог проникнуть более узкоплечий, чем Мурилу, Граса.
Гваделупе Диаш кивнул. Мурилу не напрягая рук, со звуком внезапно порвавшейся гитарной струны разорвал свои наручники и, подобрав самый увесистый из вынутых братом камней, тенью двинулся к двери в подвал, где замер больше не шевелясь, превратившись в тень. Пытаясь уловить дыхание охранников, там, за дверью, чтобы стать для кого – то его личным ангелом смерти. А в это время фокус с порванными наручниками повторили его отец и брат. Граса выдохнул воздух, сжался, как кошка перед броском, и стремительно перебирая руками и ногами, полез в освобожденный от камней водосток…. Сам Гваделупе стоял посреди камеры с закрытыми глазами, пытаясь ощутить окружающие их потоки изменения реальности. В соседней каморе такой же грязной и сырой как их подвал, прикрученный кожаными ремнями к деревянному стулу и с кляпом во рту, сидел одноглазый старик. Лучи утренних звезд проникали сюда сквозь вентиляционное окошко и давали достаточно света, чтобы разглядеть его сгорбленную фигуру. Оглядевшись, первым делом, Граса сделала пару шагов, и развязал стягивающие старика путы, вынув кляп из его рта, чтобы услышать родную португальскую речь: аграде'сер….
Не благодарите сеньор, – поклонившись, ответил Диаш. Оказывая старику уважение и свое дружеское отношение. – Лучше помогите нам с отцом и братом выбраться из этого проклятого Богом места.
Одноглазый старик улыбнулся, сверкнув в лунном свете крепкими белоснежными зубами. Кряхтя он раскинул руки словно птица, которая готовится взлететь, встал напротив той стены, из под которой проник в его камору Граса. Стена чуть заметно задрожала и неожиданно превратилась в облако серого тумана, в который старый маг тут же шагнул или вернее – нырнул. Младший Диаш, не раздумывая, последовал вслед за ним. Точно таким же образом, без лишних разговоров и объяснений, после повторения этого странного фокуса – превращения очередной стены в туманное облако, трое Диаш и одноглазый старик вышли из своей тюрьмы, покинув столь неприятное место без всяких сожалений. Пробираясь дворами и переулками, прячась в тени домов и старых платанов, они еще до рассвета добрались до одного из ближайших многочисленных портов Лиссабона. По случайности данной свыше именно в этом порту ждал их корабль контрабандистов, с которыми давно был заключен договор «об услугах особого рода».
Уже позже, когда с серым рассветом они все четверо покинули земли предков и двинулись на судне контрабандистов в направлении Крыльев ангела, устроившись в тайной каюте, скрытой за фальш-стеной из ящиков с кубинским ромом. Старый маг за очередным стаканчиком того самого душеспасительного рома, так любимого мужчинами разменявшим половину столетия, с непростою судьбой и ясным видением нитей судьбы, поведал им историю собственной жизни.
*
Сеньор де Еспирансо Луминосо (а это был именно Он) поведал Диаш об одной неправедной войне на далеком острове в королевстве Тимора, и о том, как потерял свой левый глаз и веру в справедливость и честь. А еще он рассказал Охотникам за братьями Розы о том, как он стал магом.
Все трое Диаш слушали его, молча…, лишь иногда кивая, как будто соглашаясь с чем-то для них очень важным и конечно понятным.
*
– Как я обрел дар волшебства…? – спрашивает себя или собственную Тень, одноглазый старик, глядя, кажется, куда – то вглубь самого себя, и, шагая на видимый лишь ему одному невидимый Путь, сотканный из воспоминаний или самого времени, пустившемуся вспять. И видится мужчинам рода Диаш, что перед стариком стелется свет, и кажется им, что старик сейчас полетит, словно мотылек на пламя свечи. И срываясь, летят с губ старика слова.
– После той страшной войны…, – он замолкает, закрывая глаза: – Я вернулся домой. Я раскаялся. Я просил прощения у Него, но не слышал ответа.
– У Бога? – шепчет Граса.
– У него тоже, – кивает старик с закрытыми глазами.
– Три года я не находил себе места, пока не вернулся в Тимор. До этого я пытался заниматься поставками китайского чая, нанялся телохранителем и даже ушел в монастырь. Но не было мне покоя. Вернувшись три года спустя на Тимор, я пешком, как обычный паломник, отправился прямо к священной горе Каблак. Я шел три дня и три ночи, не останавливаясь, не вкушая пищи и не сделав ни одного глотка воды. Джунгли, зной, грязь, изумленные взгляды людей, белых, черных, коричневых, нищих, знатных, военных и таких же безумцев пути коим стал тогда и я. Я ничего не замечал, шел внутри себя и знал только свой Путь. Параллельно двигаясь и во вне, по этой грешной земле. Так было, пока я не дошел до горы. На закате из горы Каблак вышли двое, человек – бывший король Тимора – Боавентуре и Бог его народа – Большая огненная обезьяна.
Большая огненная обезьяна – Бог сказал, что истинно раскаявшийся враг достоин, чтобы стать истинно просветленным – смертным, повелевающим силой ка. И мы все втроем вошли в гору Каблак, когда камень превратился в туман. В горе – в пещерных чертогах, я постигал тайные знания, учился слышать мир и саму Пустоту. Боавентуре учил меня быть ничем, в мире, где вещи и страсти правят людьми, а Бог – обезьяна научил меня, как стать всем, в мире души, где правит любовь, обрамляемая Пустотой. А когда, срок моего ученичества подошел к концу, и я вышел в Большой мир, провожаемый старым и новым богами Тимора, оказалось, что случились три вещи – в Большом мире прошло двадцать пять лет, я превратился в старика, и мне с моими тайными знаниями в Большом мире больше не было места. Я много странствовал потом. И уже, будучи дома – в Португалии, глупая попытка показать свое мастерство случайным людям, привела меня в руки ПИДЕ – тайной полиции диктатора Салазара…
*
В ту ночь на корабле, трое Диаш и старый маг еще много разговаривали, делясь с другом своими тайнами, бедами и желаниями. Но достигнув островов Крылья ангела, они дали друг другу Слово, что их тайны умрут вместе с ними. И с тех пор Диаш и сеньор де Еспирансо Луминосо старались больше не встречаться, не делом ни взглядом. Никто на островах не знал об их близком знакомстве, общих и личных секретах. Так было, пока с Пассаро не случилась Большая беда. Диаш услышали «зов ласточки», а старый маг почувствовал резкую боль в сердце, и увидел искаженное болью лицо девочки Птицы в окружении алых бабочек смерти. Так старые знакомцы снова оказались вместе, спеша спасти единственную ту, кого так безмерно любили.
*
Когда взволнованные Охотники и одноглазый маг в безумной спешке прошествовали мимо, Глен Тук затаился в своей факельной нише. Он достал из правого кармана своих шерстяных бриджей остро отточенный перочинный нож и, чиркнув по левому запястью, поднес руку с капающей алой кровью к изображению розы на внутренней стороне правой ладони. Зажмурив глаза, мальчик представил лицо своего учителя – Великого инквизитора ордена. В этот раз связь с Бичом Падших установилась практически сразу.
– Приветствую тебя сын мой. Ты сделал то, что должен был сделать именем Бога? – Лицо учителя скрывала привычная маска, но Глен все равно видел, что Великий инквизитор нахмурился. Глен рассказал обо всем без утайки. Учитель только вздохнул, и ответил, что он предусмотрел и такое стечение линей судьбы. – Твоя кровь откроет нам проход сын мой. Не знаю, сколько верных братьев сумеют пройти по нему, пока твоя кровь держит Дверь, – Великий инквизитор вздохнул. – И хватит ли тех братьев, чтобы одолеть сокрытое Крыльями ангела зло? Твоя смерть могла бы стать тем якорем, который удержит Дверь открытой столько, сколько этого будет нужно. Ты готов умереть?
Глен молча, кивнул. Расширив рану на своем запястье с помощью перочинного ножа, мальчик забился в пыльный угол факельной ниши, сев прямо на каменный пол и зажмурил глаза. Он чувствовал, как вместе с кровью из него выходит жизнь. Он думал о родителях и об Эйке. Он знал, что Эйк ждет его где-то там в Глубине.
Вот он Эйк…., стоит, улыбается и машет ему рукой.
– Я иду к тебе Эйк, – прошептал Глен, и тоже улыбнулся, в последний раз…
*