*
Стыдное чувство нечто упущенного, чего-то преувеличенного пылом изуверским, но самого стыда нет,
Где же он? Пуще вопросы, пуще ответы,
Всего не изложить устно, устность это вещь от мира отделённая звуком, но многомерная,
События, прелести, ужасы, глупости, глупости наверное,
Кто-то поверил мне, кто превозвышено обозвал мудрецом, учений потребовав,
Мы продуцируем образ, воссоздаем его в чувствах, в эмоциях, это послевкусие тщательно отобранное, как вино лучшее, только потому превосходно, его тона текут по устам, сквозь предтечу всех истоков, пропитывая плоть из почвы взошедшей лозой, пьянящим ароматом пленя,
Другого просто нет и не было, но ведь бывает и так, когда вино не приносит чувства победного, бывает жуткий кисляк,
Нужно лишь помнить и миг тем преисполнять, что мера не научит ничего достигнуть, мера – это опыт, отчасти неприменимый, отчасти блаженный и горький, а может вовсе ненужный и скромный,
Твоё поведение, твоим полнится существом,
Некоторые называют это душой, я именую это божественностью.
*
И громозд тучных дней, и слов безудержный помёт,
Боготворительные сюжеты вымоленные жаждой плоти,
Кто расценивает это зрелище, каковым восторгом?
Бесконечность согласована твоим явлением,
Не согласоваться с идиотами, они безупречны,
Безутешность безрезультативного напряжения, покрытого коркой,
Это не душевное, а животное,
Выдавливание всплесков эмоций из незаконченных полотен,
И я безутешен, но песней из волокон вечности сотканной,
Головокружительный треск грома и шелест дождя,
Ссыпается на жизнь бурлящую, с глаз сползает,
Адское жерло, телега с навозом дышлом истомлена,
Тьма безпросветная, безнадёга и множество чудес,
Прислужники мерзости никогда не будут рождёнными,
Они не приходят, они не уходят,
Словно море, волны выбрасываются на берег,
Одна за другой.
*
Ускользающим шёлком в шёпоте дней взгляд очарован образом ночи,
Незнакомой загадкой таится в покрове теней, блик тёмных волос, блеск глаз одиночества,
Миг утопает в ней, но я словно прохожий, иду и думаю о новшествах,
Цепляю шорохи аллей, вдыхаю аромат растений, ведь и им присуще бережное хранение, краёв, что
переступают смело с гибелью верной в игре,
Так форму обретает всё живое, как мир изношенный обламывает хрупкие стороны об избыточность
пророчеств,
Я отвлечён от всей вселенной, в забвение выпущены все миры,
Не знаю, сколько нам отпущено и есть ли в бытии, то место, где страстью вопиющей омываются пленённые
друг другом,
Но знать и верить не хочу, как впервые в зыбучие пески попавший дикий зверь паническою участью
проглатывает единым вдохом жизнь,
Никто не может и некому там мерить чувство власти отпущения, пропало всё, но ничего не потеряно, он не
отпускает до последнего, предельно плоть исчерпывая, гонит в жилах огненный сок.
*
Не часто встретишь прирождённых поэтесс или вообще не встретишь,
Как строки первых пьес во мгле смутных времён потеряны,
Не сыщешь, не узнаешь, что искал, зачем,
Но жизнь плетущий карнавал остановок знать не смеет,
Сквозь крики вопиющие прорезаются тонкие напевы,
В пустынном зное иссушающей жары распускается цветок,
В тенетах вечной мерзлоты слепящим отблеском жизнь чья-то пригрелась,
На дне в непреодолимом мраке тьмы есть суета,
Опавшая пыль святил в бездне прилегла,
Она искрится по ночам при виде своего истока,
Тяготеет к небесам, испуская танец пламенных речей,
Так из глубин души ростки любви восходят,
Отдаются ветрам, вселенским просторам жизни распростёрнув,
Со звёздами средь ночей нарушают законы,
Уходят и ничего не ждут, по окончанию задёргивая шторы.
*
Не верить, не видеть, не слышать, не знать, когда больше ничего не нужно, пожалуй.
*
Любовь святое, это вся жизнь и готовность её отдать, пренебрежение этим смертельно ядовито, нельзя святое отравлять.
*
Ошибку повторить или исправить невозможно, как один ход в шахматах за одну партию, всё необратимо.
*
Ночь, одна из множества вещей, на которую мы не оказываем ни малейшего влияния, но нам хочется верить, что в самом уязвимом состоянии спокойствие сохранит плоть.
*
Они кидали дрова в костёр, но хотели вырезать скульптуры из них, и делали весьма соответствующий вывод, что угли не годятся для этого.
*
Милая, милая своей природой всей, и свет, и ласка, и тепло,
Свойства млеющей зари, сквозь зелень леса касается тайны сокрытой, где жемчуга растут питаясь золотом небес, в объятиях святынь,
Зажат, подведён в упор к невесомости и бремени, волшебная лазурь, неровность мятых облаков, берёзы, реки и мосты, проникают в тени, встречаю новый мир, что к пристани выводит,
Причал, стоянка, немного о немыслимом, уместный повод для пути на томленной ожиданием дороге,
Бесценная забота, словно море, но в ней никто не тонет,
Это касание доброе в душе теперь на долго, словно с рождения глухой впервые песней тронут, голосом нежных мелодий, навеки желанным и навсегда знакомым,
Пой милая, пой, это самое большее, что случилось сегодня, чего всегда хочется вновь, в этом вечность тонет, захлебывается, словно мелочь, словно щебень, словно в душе огонь.
*
Закрываю двери за собой, затягиваю шторы, исключаю все истоки сквозняков, все тленные опоры, здесь тьма, но здесь покой, в нём разжигают звёзды,
Зачерпну в размахе вытянутой рукой, пред тобой расстелю их россыпи, и скажу после: "Иди за мной" и коснутся ноги босые, кожей нежной, грациозной стопой, легко отталкиваясь света, увлекая вечности простор.
*
Во вселенской тишине веет прохладой, сквозь летний зной в полуночи и тьме звучащих дифирамб доносятся аккорды, свет виднеется костров далеких, мельтеша с листвой в лесу глубоком, где утопает танец беглый невиданных существ,
Неизвестно кто там, они спускаются с небес и туда уходят, извиваются пламени плети в огне, растворяются в воздухе, поддавшись неведомой высоте в объятия жаркой тревоги.
*
Твой вой поэтический слышится с самого утра,
Сквозь кров эстетизма просвечивается на ура сущностными порывами,
Отдаю тебе должное владычица стремглавая, забираю своё не прошедши мимо,
Вздыблены паруса ветрами, иссохшая мачта жалостно стонет, скрипит,
Алый рассвет уходящий, цвета губ твоих настоящего, соковитые поспевшие плоды,
Манит, голову кружит, уловкой извлекающей сердцевину души,
Изыди! Так твой вопль раздаётся криком, отпущением чувства вздёргивающего исполненный,
О любви, о любви.
*
Череда ведёт свои подмостки, раз за разом вытесняя суть и всякий смысл,
Последовательность предсказуемости отдаёт на обозрение исход,
Ваши привилегии, вашей суетности, везде инстинктивный прагматизм,
Что под скатертью, что со скоростью, идёт по пути с принципом одним,
Плавно, но без устали сползает к краю пропасти,
Нет свершений? Значит предел непреодолим,
Но и резкие движения, удел расторопности,
Случаются посмертно, случаются и в первый жизненный миг,
Ну, а что между? Страшно должно быть, если этот вопрос возник,
Страшно от того, что нет ответа, что участи не видно,
В чём она родилась, в чём дано ей сникнуть.
Да какая разница? Разницы нет, если истину программирует инстинкт,
Разница есть, если инстинкт обнажён пред истиной.
*
Чарующих глаз сверкали истоки, потаённых, сокрытых,
Заворожила, окутала незримыми нитями,
Бархатный плен её робости невинной,
Нежность цветущей милости, взор похитившей,
Я пленён, но не видно груд темничных,
Бескрайних простор невиданный вылет, сквозь упокой, сквозь томлённый обитель,
Чертоги своей плоти покинув, зовёт утонуть во взмахе крыльев, в потоке небылых порывов.
*
Что ожидают обездоленные? Что они воцаряют собой?
Ни небо, ни море, ни солнца пылающий огонь!
Чего здесь ещё нет? Всё готово!
Лишь не хватает истинной воли, её воплощений, в деяниях всеобъемлющих, непокорных,
Нужны не священники, а пророки,
Нужны не управленцы, а господствующие,
Не люди, а боги,
Своей сущности хозяева, мира грядущего провидцы,
Через порог перешагнут не многие,
Но врата распахнутся, царство грядёт,
Его зарево на изумлённых лицах,
Никому не под силу оглянуться, никому не под силу взор отвернуть,
Всё к нему стремится! Но кто укажет путь?
*
Я это сказал на всякий случай, как всякий случай жизнью предстаёт,
танец ублажающих речей,
шёлк вьющихся волос,
бархат таящих прикосновений,
грация вытачивается страданием и болью,
через сито душевных дыр просеяна,
всё либо слишком просто, либо тяжелее некуда,
золотой середины, похоже, мир давно лишён,
сопутствуй мне вдохновение немеренное,
провоцируй на дерзновение строф,
пусть текут соки муз одиноких,
влагой ссыпающихся рос,
словно с розы лепестков, ароматом ветру навеявших,
словно с ладони кровь, куда макнулись её шипы,
на губах, солоноватым привкусом,
шероховатостью пальцев о нежность алой щеки,
высохли и впитаны мимолётных лишений следы,
мы похитили то, что хотели и видели,
восхитительный миг,
стук рвущегося сердцебиения,
за края вышедшего,
извергнувшись из груди
*
Скобля небесную даль, травы ввысь вьются, беспощадные стопы приминают стремление прикованой жизни,
Почтения лишившись некой творческой мысли, должное исполнили, высшей участи ждут, соучастия ими немыслимого, всевышнего чуда,
Их форма так зыблема, но она повсюду,
Количество – источник качественного отличия, массовость порождает дифференцировку, исток гораздо уже устья, он фактически ничто, всему сопутствует разгон, даже измотанное чувство из всплеска однажды родилось,
Значение имеет лишь вектор нарастания, творческий рост по сути, остальное же не против в бездне утонуть, без следа кануть, словно степь сгорая, рассеивается в ветру.
*
Я всех поэтов умещу в стакан и выпью, осушу до дна благотворный сосуд,
В дребезги и хлам осколки на асфальт рассыплю, некогда читать стихи их, вникать в причуды,
Мне лишь бы быть всё время пьяным, от вина, усталости, любви,
Чтоб светлым похмельным утром рьяно воскликнуть: "Я жив! Я жив!"
И с головою тяжкою, мутной, отблески солнца ловить, до вечернего перламутра, до ночной тишины,
Мечта моя грубая, лишь о тебе позабыл, не знаю, как зовут тебя, не видел, не находил,
Мне дороже милой, не золото, не мир, отдаю всю вселенную паршивую за привкус душистый и сладкий любви.
*
Вечер тает на коже Солнцем опёкшейся, студит жар прохладой ветряной,
Недавнее погружение во взволнованное море памяткой встречной вливается в крон шелест, сопровождаясь криками стрижей беспокойных.
*
Предрассудки имеют облик знаний затмивших восприимчивость. Само по себе знание не является верным или нет, его значимость предопределяют множество факторов, мнения окружающих людей, ситуация, но самое важное и что меньше всего идёт в расчёт, это соответствие действительности.
*
Афалины плещут о воду хвостами, в мир иной выпрыгивают, клубятся вокруг рыбной стаи, чайки над ними покрикивают, их души стрелами прицельных падений пронзают, танцуют в восторженном флирте, в жертвенной муке изводят яства хищным ритуалом обвитые,
Халявные оттепели на отмелях жизни, блестящие тёмные спины игривые, нашли уютное логово в морских пучинах, теплу солнца отданные, им и возникшие, всем динамическим сдвигом, всей колоритностью пышной.
*
Мой вой безудержный крадётся промеж мер, слов покусывания, мурашки сыплются волной по телу, искомой небылью зовут к пределам,
Взошедшим извержением встряхнула мир искра, закрыт безумный выстрел, закрыт пред вылетом, но его исповедь, молниеносным визгом настигает жизнь.
Низменная сырость, подножие ворот, пройдена граница, закинута за левое плечо, шкурой лисьей свисшей, хитрости поникшей, слегка зацепив охотничий восторг.
*
Алый закат полной луны, уходи от меня, уходи,
Слово её не догонит, мельтешение хоровода не вытянет, непокорность повисшую на орбитах,
Разыгрывай, мимолетная область, мой взор посетившая, мысли раскидывай,
Скоропостижность достижений умеряется кормящей должностью или бестолковой ролью,
Где изысканность давно вышла из утробы и трижды выродилась, вырядившись в гнедую покорность с примесью детской подлости,
Дети не знают жестокости, они убивают легко, набираясь опыта,
Не там сопереживание живёт, где звонкие возгласы выдают свою робость, изогнутую о самые дно, по которому рыщут животные, изрыгая корысть, заметая следы блеклым хвостом.
*
Тучи надвинулись хмурыми глыбами, громоздко рычат, давят накатом медленно хлынувшим, вселенную шторами затмевают, конечность локальная в прохладе близкого шторма стынет, тенями его объята,
Блещет режущая молния, по взгляду беспощадно хлестает, беспардонными воплями по ушам сползает дрожью скрежета,
Ни день, ни ночь, слегка проступающее золото сквозь тьму и серость довлеющих вершин,
Движения повсюду, всюду жизни маяки, но текучесть времени исчезла, остановилась, будто никто и ниоткуда, ничего не ждёт, ничего не ищет,
Зазывает в танец буря, вскруживает, свищет.
*
Вас не мог ли видеть? Вас не мог ли позабыть? Исконно робкую милость, незримую нить.
О, как же вы прекрасны, милая! О, как же вы, в сих изящества лилиях, зарева дивного, чарующей поспелью смогли в свет нещадный выйти, сам свет изумив?
Мой взгляд словно цепи, словно плетни, прикованы, привязаны,
Не смею лишь выйти из берегов ваших, не смею из почвы взойти, я в ожидании слов, весточки, писем, сотканных изяществом нежной руки,
Мне ничего не важно, я сам себе не важен, я здесь, и отдан неведомым порывам,
Я может быть не буду вашим, может быть и вы моей,
Мой взор плывёт вдоль берега журчащего, выхватывает там дивный цвет, подобно незримому порогу,
Переступаю его в каждом впервые исходящем стихе, в каждой мысли, каждой метаболической подвижкой представая впоследний раз.
*
Благодарю вас, о, милая, благо дарю вам, немыслимыми силами пронзают чары сердца,
Пускай будут забытыми, пускай хрупкий мрамор, непоколебимость гранитная придают форму векам,
Плотская же сущность порывов предлогов не видывала,
Подобно Вавилону скребущему небеса, подобно течение жизни по руслу дороги,
Сливаются ливни рвущимися грозами, парят в лазури дня облаками пышными, покрывая тенями все края и мирские чертоги.
*
Ты жестока, о, любовь!
Отдай мои почести, отдай мне всю кровь,
Беспощадная и картавая небось, свой Парижских шарм не касавшийся Франции подари, подари,
Так орут мои раны, так младенцы сопят в предвкушении рьяном, черпая из бесконечности вдох впервые,
Воздвигаюсь порывами и утопаю в них, тону в избытках зыбких, и цепляя краем мимолетный миг, он прогорает беспощадно, на глазах оставляя ожоги, встречных потоков следы,
Алые, алые щёки твои, манящая свежесть плодовитая, дай мне немного тревоги, моё сердце ранами обвитое требует анестезиологии,
Дай ему перешагнуть за края рока, непознанной участью одари,
Так волнуется море, шепчет о прогулках озаряющей его Луны,
Она скитается подле, их струны обвиты друг другом сродни,
Я бываю жестоким, но лишь безудержностью,
Мои руки смиренны, но никому не под силу управиться с рвением души,
Никому не под силу.
*
Со временем с опытом оттачивается некая семантическая дисциплина, эта дисциплина являет когнитивную натуру, и если дисциплина не критична или строится на локальной необоснованности, уповающей лишь на неких общеизвестный образ исхода событий, то натурой это и не назовёшь, это приверженность информационная, когнитивная ригидность, но не прирождённая творческая импульсивность. Натурализм, это природа во всей её несоизмеримости и деталях.
*
Сон, это сакральное погружение в небытие, ложе, почивальня, святое место, поскольку сон, это самое уязвимое состояние.
*
Друг мой, я исповедую тот принцип, что никто никому ничего не должен, но только потому, что никто никому ничего не должны отроду. Другое дело душевная общность, это большее, это щедрость и благосклонность, возникающая только в объятиях распростёртых доверительных. Остальное же заперто, закрыто в темнице инстинктов и агонических розней.
*
Является из неоткуда и уходит в никуда,
Укор нестерпимый, рокочущий дар,
Жарящей душной порывистой сущностью,
Знать тайну речи, но не высловить,
Расценивать сии срывы с обрыва письмен и жестов,
Как!?
Давайте же их упорядочим смыслами с мыслями,
Стихия неведомая мне, но всем знакомая,
Где же она, где?
Её нет исконно!
Уверен, это разрешимо,
В чём выражается истинность?
В том, что кто-то её вершит, возводит,
Некоторые называют её подлинностью, ввиду неподвластности вещей многих,
Это удел осведомлённости, но не полной,
Поэтому невежество порой приравнивают к божественному истоку,
Не смог это выразить словесно, не смог,
Это слишком длительный процесс,
В жизнь длиною, длиною в бесконечность,
Я извиняюсь, если смутил вас или причинил психические увечья,
Если кривым стрежнем в ровную душу залез,
Порой сложно найти собеседника, можно сказать "невозможно",
Слишком узкие интересы, слишком поверхностно,
Всё пройдёт и это тоже,
Где-то это написано, выковано на наковальнях жизни,
Я буду это видеть, как мне это видно,
И увижу, быть может.
*
Когда с первых слов становится ясным, что речь не содержит сути, в таком случае вывод, не то чтобы сам напрашивается, он даже не возникнет.
*
Тает блаженная нота, ускользает танцующий миг,
Не задержать неотвратимое, пыл попридержи,
Лишь застывшие яда осколки, выпитой до дна любви,
Засахарились, солевыми кристаллами произросли сквозь мир,
Эта битва не на смерть и не за жизнь, скорей за место там где тесно,
Вариантов несколько, и вот основные, лететь или норы рыть,
Кому что ближе к сердцу или к случаю,
Моя серенада падшая участью, что ненароком уместил в просветы всех светил,
Вероятность эквивалентом с бесконечность, не меньше и не больше, но насколько это сложно, коль очевидно,
И не запустелы ножны, если ножи в них тупые, и пороховые залежи немые без искры, вытаскиваю душу волоком к мосту в грядущее,
Если тяжёлая слишком, пусть сгинет в пропасти, в остальном же и так летит,
Судьбоносные росписи не только под Люциферовым договором, они везде и всюду,
И не написано ровным счётом столько, сколь не написано тобой и не написано никем,
Как непробудный сон, как удельный беспредел, не так и не этак, производимое действие, от производного чуда, немыслимо, но происходит и сей момент, происходит,
Выстрадано и собрано, как конструктор невобранный, поскольку постольку, по чуть-чуть, понемногу, не совсем и не только.
*
Вы только взгляните на этот прикованный к вечности взгляд, ранимый подобно плева, проплывающий словно белоснежные облака, незыблемо, нетронуто и нежно, обволакивая смежность меж мирами, меж бездыханным и задыхающимся в муках и блаженстве,
Апофеоз прострации в предвкушении экстазиса, помятостью обмацаной не принявшей форму глины, она сочится влажная и томятся вина непролитые, лишь шероховатостью бумажной вписываются в жизнь, пятнами пронизывающими, без слов наляпанных стихов, лаской размазанных извилин.
*
Меня настигло озарение, ночью, после долгого летнего дня, в моё сознание светом некая сила проникла, словно в бокал белое вино золотистым оттенком искря, плавно края настигнув,
Я нашёл упоение в спокойствии этом и умолк в сим бреду, растворившись в объятиях сна,
Никогда не забуду мгновение щедрое, о великая власть маразма, когнитивный свет, душевная заря.
*
Серая хмурь с синевою и морщинистое море, мельтешащие зады и лица, мимо проплывают, летят,
Ветви дикой маслины лезут в глаза,
Ну где же вы, где, лунная дива, свет вашего золота, может снова во мне утонет, снова утонет может,
Но вечер уходит, жизнь вся уходит, и вы уходите,
Мошкара в холоде ноет, покушаются на кровопролитие комары,
В чём-то мы с ними похожи, все требуют почести, и насекомые, и кровопийцы,
Заслуженные уроки изваянной не всегда заслуженной жизни, дарования дарованной плоти и мысли.
*
Я вижу как ветер размазывает облака, уносит с собой абстрактную небыль конденсата, развеивает лёгким тягучим движением и меня,
Спасительное морское шипение тает песней, словно шампанское, и ему всю жизнь отдавая в него окунусь, волны плоть огибают, держат, колышут сердцебиение на плаву, и никто в этом мире не знает, каково единение это в морском плену,
И никуда ты не денешься, аромат сладкий вспенивается, небо, берег, и какие-то души мельтешат по поверхности, и песчаные оттенки напоминают бархат кожи нежной, той, что в грёзах неведомая, которой норовлю коснуться.
*
Я не люблю искусственные сложности и считаю, что любая заинтересованность проявляется самым обычным способом, иначе ей нечем проявиться, поскольку её нет. Те вещи, которые могут решаться просто, должны решаться эффективно. Мы слишком привыкли жить в запас, по всем векторам и плоскостям. А комфорт привычки очень зыблем, очень шаток, и более того, безрезультативен, если оглянуться на вселенскую безконечность.
*
Воздух наполняется светом,
День рассеял сон,
Избыточное место,
Скопление жизни тонов.
*
И случаем жизнь предстаёт, и в жизни случается всё,
Каждый оборот небылой формы, каждой изогнутостью,
Ты видел себя, ты видел весь мир, вообразимые края не преступные,
Упорядоченный реактивностью бедлам, буйствующая восприимчивость,
Чем не безумство названное организованностью или конституцией,
Тягота надменности блещущего сообразительностью животного,
Что за мир без поэзии, что за пластиковый треск вместо звона?
Меня словно нет, этот мир для меня непригоден, но вот он я, в паутине будущих пьес разыгрываю слово посреди эпохальной непогоды,
Так и должно быть, так это уместно, всё прошлое, всё прошлое, ничего нового.
*
События могут расходиться, подобно частицы отталкивающие друг друга, никогда не встречаясь более среди бесконечных сплетений материи, сугубо вероятностно, статистически, либо, как выраженная разность и сопредельная несовместимость диктуют спорадическую закономерность, возникающую лишь мгновением, но не повторяющуюся никогда более. Мы привыкли слишком наивно смотреть на ход вещей, недостаточно оставаясь восприимчивыми к ним, но с избытком идентифицируя их, как привычку.
*
Могу вас разочаровать. Чтобы вы не делали, какие глупости и безумия не свершали, ваша зона комфорта всегда с вами и принимает форму любой чепухи. Не слушайте психологов, это аферисты оперирующие с впечатлениями, идите лучше к цыганам, они придумают вам любую форму отпущения.
*
Странно видеть источник ненависти или преимущества в абстрактных субъективных вещах, подобно национальностям, конфессиям, или особым интерпретациям отдельных сводов понятий, учитывая их полную измышлённость и материальную основу любого явления, то есть наиболее фундаментальную, чем субъективная трактовка, возникающая в ходе социальных притязаний, выстраиваясь в полном отрыве от понимания источников событий, провоцируемых непосредственно природой человека и физической средой его пребывания.
*
И лето пело, и рычали молнии, и ночи беспощадно стыли,
Каждый прожитый здесь миг предстал изволившим,
И этот день, и это море, и этот преисполненный вина сосуд,
В вышине сверкают звёзды, полыхая там в дали, лишь безмолвие даруют.
*
Отсутствие выразительности и смысла в речах людей крайне удручительно, приходится молчать или быть предельно выразительным. Без внятных формулировок объективной природы событий укореняется глобальный диссонанс, поскольку возникают бесконечные интерпретации частных интересов в сфере абстракций и заблуждений, что наращивает пространство невежества и сужает когнитивное пространство в социальной среде. Действительность, это независимая константа, незаинтересованный судья, которому можно довериться, поскольку не доверять ему невозможно.
*
Надо чётко разделять функциональные качества и вероятность, хотя и то и другое имеет свойство затмевать друг друга.
*
Задача любой организационной системы, это не более чем успех.
*
В жизни невольно приходит осознание, что ничего не имеет значения, но каждое событие равносильно значимо, и сколь не мешали бы события и поступки, сколь не хватало бы того, ради чего соизволил жить и умереть, идти сквозь дни и ночи, претворяя жизнь и созерцая её ход, каждый миг тотален и преисполнен собой, но никогда не настигает завершения.
*
Осенняя пора, лёгкая мгла повисла в небесах,
Не настало ли время посвятить себя чаю?
За завтрашним днём невозможно скучать,
Откуда же скука берётся в людях?
Ведь каждый шорох уходит в будущее,
А каждый прошлый миг растворяется формально,
Что порой нечего вспоминать.
Отрывки скитания по людским пустотам:
Вы любите гулять по улице?
И цветы?
Говорить стихами?
Я готов вам посвятиться,
И я не пьяный,
Но если вы не пророните слова, то буду,
Не слышатся возгласы рьяные,
Всё кончено, я ушёл погружаться в пьянство,
И горе, и море любви,
Раздаётся где-то крик: "Подожди, подожди!"
Нет, не мой удел непоколебимость ожидания,
Я буду верен своей душе, своему скитанию,
И за беспокойство простите.
22.7.2015
*
Мне интересны ваши мысли,
Иного не коснуться,
Пускай ветра о морду мою рвутся,
Я добреду,
Куда нибудь,
В объятиях любви, и ей себя я посвящаю,
И ей всю сущность мига отдаю,
Моя стихия, моя слабость, моё могущество,
Ведь это жизнь, её потоком страсть бурлит,
И ревнивые затоки, тонкостей рассвета знатоки,
Звонкая ахинея с пьяной руганью звучит,
Но что же неуместного, если всё возникло,
Бесстыдно ускользая растворяет ветер мысли,
И раздаваясь лаем, произвольничают псы.
23.7.2015
*
Путники моей тревоги, путники моей мольбы, я вас сопровождать готовый до устья Стикса, до дна бездонной глубины, да не подведут меня мои ноги, да ваши крылья вознесут, к местам, где нерушимые горы во вздохах вытягиваются ввысь и небеса пронзают, с них осыпается порох крови на остриях засохшей, ещё никем не зажжённый, не вышедший облаком, не вспыхнувшей души, и я обезумев крадусь понемногу, к нему потаённому, в себе огонь сохранив.
27.07.2015
*
И солнца свет, и тень ночей, и пар пустынных миражей, мелькают в ожидании завета, плавится горячим потом лето, это тело мыслит, так уверенно себя узнаёт во всём, и смазывает линии границ кем-то когда-то напетых, словно никого здесь нет, словно никогда и не было, но одиночество несметное всегда находит грани иной стороны, и с поры той становится заметно, вот он я, вот и все, вот и всё,
Никакой приметы, лишь всевозможные обличья сует, ростка вселенной и поющей в ней любви.
27.7.2015
*
Кто-то изрыгает вопли этажом ниже,
Ну, что за пассатижи уши мои жмут, вытягивают наружу,
Аристократическая нетерпеливость или просто глупость необузданная разумностью,
Откуда эти крики? Покуда их заплыв? Утонут ли в огороженных рядах?
Сию минуту сникли и захватили свой бедлам.
Не нужно только делать вид, что не знали, кого за душу зацепили,
Ни сострадание, ни обиды определяют здесь суть,
Лишь восхитительность и первозданность вида в рассвет грядущий,
Эпохальные перемены на кону.
4.8.2015
*
Меня больше нет и больше никогда не будет,
Этой страсти век изысканнейшим блюдом стелется по чьим-то рельсам, в глазах корыстных, дешёвою валютой,
Покуда эти цены, доколе не сыскать, в бездну соскальзывают сцены, словно сон с кровати.
13.8.2015
*
Я умираю от любви или это смерть укутана любовью?
И в сей щедрый дивный миг я наполняюсь новью,
Слов истерзанный родник рычит по руслу ночи,
В избытке пики блещут остриями, пронзая небосвод,
И касаются меня, как касаются кистями художники своих полотен.
13.8.2015
*
Я для них, как грёбаная кукла, с глазами выпуклыми или впуклыми,
Но не марионеточность это, моя жизнь разрывает сердца изнутри и снаружи, это ведёт и их в направлении нужном, не мне, а миру грядущему, он восходит из тьмы, наливается светом, но словно никому ненужен, будто жизнь исходит из бумаги и пепла, а ни бумага из жизни и пепел прогоревший её, словно немного зависли взгляды пред виселицей, где вздрогнули глотки терзанием мук, и тянутся руки, протягиваются на помощь увядающей жизни, но уже слишком поздно, повержен испуг.
15.8.2015
*
Разносится раненный крик порождения тайного, это дитя взывает пламенем небеса, его реки алые произрастают и растекаются бурля сквозь напевы,
Некто ласковый кается, чадо божества в руках притая,
Это подверженность величавая, она разносит внемлющим признаки риска, как будто бы знает, что есть жизни родник.
16.8.2015
*
Из века в век, из дали в даль, грядёт извечной сутью эпохальной, премудрая каскадность вьющимся знаменем, никогда не завершённым в беспрерывном начинании, но всегда подогнанным под обстоятельства, явившись ими, целиком и всецело, всеобъемлюще и неотлучно, где божественность не мифа уделами взращена, она прорезалась в сплетениях мириад совпадений, в творении, в творениях.
20.8.2015
*
Распри моих амплитуд, пускай живут, пускай уносят в период изогнутости дуг, за край своих широт покинутых приютов,
Из окон в окна перепрыгивает жизни чьей-то луч, не видавший комфорта, лишь отражением можно обеспечить его, зеркала полируйте,
Но исказившись, как всякая молва искажает готовность не вымолвленной поспешности, нетерпеливым решением трудности,
И в этих мерах, как всегда нечто пробудится, как мечты сбываются, без устали с создателями сближаясь,
Это соответствие – величайший дар, словно приветствие жизни новоявленной, без единого слова, без единой ругани представ, на всякий случай прощается.
22.8.2015
*
Сделать всё что можно, наделить вероятностью возможность – не математический удел, это из области творчества, физика жизни, само воплощение, из градиентарной плоскости на пути к свершениям,
Лишь бы инерции корпускулярной хватило, иначе виданое не видывалось, и сон беспечный кривится, выгинаются дома плывя по небу птицами, словно по собственным законам, из собственных картин.
22.8.2015
*
Сокрытая анафема, апофатический курьёз,
Какового раздела задетый форпост?
Что за параграф парафренических сцен?
Извольте величавые, ваш выбор, мой замес,
Либо попеременной, когда сам знаток ничего не ведает, лишь уверенность лелеет, самобыт в уютном мориве, мнимости забег в изыскании подобного,
Только хребты горные, только леса, реки и море, всеобъемлемость природы, её миловидных прикрас, за которые и жить, и здохнуть, да хоть мир перевернуть вверх тазом, да хоть века разбавить собственным соком,
Поглядим, кто тяжелее, камень с водою в пространстве межзвёздном или душа разящая восторгом.
22.8.2015
*
Доброе утро, доброе утро, я рад, словно радеет слон в своих весовых категориях, покачивая из стороны в сторону, перебирая с ноги на ногу, будто подо мной виноград не тромбованый или кока,
Ну ничего, из этой почвы ещё взойдёт вино, да хоть целая роща с погребом,
А в прохладе укромной тени подземельной, пускай бочки своего разлива ждут,
Подобно ледники налитые солнечным светом или рубины алым пламенем сердце через очи жгут.
23.8.2015
*
Летишь, это когда летишь неважно куда, просто куда-то, курс бытийность определяет, уже определила, рокот турбин шикарный, съесть ничем не запивая, изысканное блюдо, Лучшее, даже не знаю каким образом высловить, но обязательно скажу, скажу выразительно, с отточенной дикцией, ни раз и столько, сколько будет хватать за руки, нежно, медленно, в неодолимой жажде, в вожделеющем послевкусии, дабы вечной и долгожданной сцены возглавить суть, кульминация момента небывалого, перегибающего мирскую сущность, непревзойдённый случай, словно мерещилось, но ничего не причудилось.