– Кто ты, дивный бомж?
– Смелее, доставайте кошелёк.
Вероятность исключения имеется всегда, деривация повсеместна, в этом заключается рост, но с вероятностью разрушения, вероятность исключения имеется всегда.
– Вы уверены?
– Нет, иначе бы молчал.
– Вероятность не событие, но статистический показатель закономерности событий.
– Вы уверенны?
– Да, иначе бы молчал.
– Наша задача склонить деривацию и её вероятность в нужном векторе, не просто выгодном, но конструктивном и плодотворном.
Перехват управления интеграционной системой столь же вероятен, сколь очевидны интегралы её алгоритмов.
– Возьмите это на память.
– Что это?
– Ваше воспоминание.
– Получили ли вы свой первый урок?
– Каков урок первый?
– Вы живы.
– Но я не уверен, стоит ли это учений?
– Вы всё ещё живы.
– Это угроза?
– Констатация.
– Давайте же сделаем что-то с этой безысзодностью, ведь не может же всё вот так взять и упереться в конец неведомой незримой плотины, где просачивается лишь доля, но не выборочно?
– Сделаем что?
– Мы сделаем мысль, которая сделает дело.
– И как это сработает?
– Но ведь вы же вопрошаете?
– Нет, мы озадачены.
– Тогда будьте озадачены насущным, нежели вообразимым препятствием. Препятствий нет, есть безысходность, зачастую воссозданная кем-то.
Ад, на задворках обителя сатаны пасутся черти, и мимо ненароком проплывает ангел, не касаясь преисподней, так просто с ветерком, помигивая, посвистывая, пытается привлечь внимание, но нет никому дела, слишком жарко, слишком весело, и столько всего накипело.
Светом мной невиданным полыхающей зари, да будет проклят миг пролитой мольбы на тротуары площади под стуки сапог и туфлей,
Жалкое зрелище, поникает лик разбитый, и несколько зубов с тою молитвою утопают в краске отблесков меркнущего дня, чей-то взгляд тревожный за мелочью рассыпался, но в звоне этом есть ещё некто сокрытый, в присутствии его тишина, вот он, невзрачно со скользящей тенью уносит с собой тайну своего стремления и следа за ним не видать.
– Дама, дама в красной шляпе, вы обронили это!
– Это уже ваше бремя.
– Афанасий, спряч свой венерический потенциал, в Одессе не принято флиртовать с дамами лёгкой сущности. Тут говорят: "Всему свои деньги".
– А мне кажется, она ждёт принца, и её нрав подобен форме приоритетов, окружающих всех нас. Выходит она божественна.
– Слушай, вон, посмотри на ту карету, в ней её пастырь, ждёт твоих подояний, а ты как заблудившаяся корова недоенная с распухшим выменем всё никак до колхоза не добредёшь, му му, му му.
– Кармелита! Постой, не уходи, возьми мои поцелуи, они летят к тебе, ну поверни свои звёзды, дай заглянуть в бездну твоего взгляда, дай закинуть удилище и выловить твою улыбку. Ай, ты жестока Кармелита, не сжалишься над старым рыбаком.
– Хуан Игнасиос, вы похоже в который раз обознались, неужели со спины не видно.
– Зинаида Павловна, зареклись ли вы в последнем слове о причастности к богу, упоминая о содеянном?
– Бог соизволил, человек придумал закон, обманув бога, что бог соизволил, и бог соизволил, что человек обманул, а обман соизволен человеком к богу и богом к человеку.
– Отпустите её. Свершилось правосудие. Она не достойна смерти, пусть мучается. Следующий.
– Но этого не может быть, дайте мне ещё один шанс.
"Из диалога безсмертных на распродаже смерти"
– Тётя Марина, знаете чем обусловлена эволюция?
– Чем?
– Тем, что она не прервалась до сих пор и ваша внутренняя амёба восхищается вами, какая вы большая и сильная.
Человек, как и любая другая форма жизни живёт влечением, которое имеет всевозможные разные формы, и если влечение исключается тем или иным образом, это создаёт болезнь, патологию, либо это обретает не естественную форму. Прежде чем избавить человека от пагубного влечения, нужно создать другое влечение, иначе вы получаете боль, идущую в мир людей, а боль это страх, жадность, потворство, агрессия. В современном же обществе чаще принято отнимать влечение или заменять благоприятное пагубным, что видно по всем окружающим социальным тенденциям. Вместо организованности влекущего стремления мы получаем субъективный суррогат взаимообмана и имитации благочестия с культом развлечений, где влечение реализуется в самой безтолковой форме, в потребительстве безполезных вещей отвлекающих всякое разумное влечение. И в обеспечении этой системы циркулирующим оборотом, человек становится бездушным конформистом, продуктом воссозданного им кокона не выходящим за узкие и скудные пределы паутины.
Мой сюжет неисчерпанный, я таю в тебе чередой, и чувство влюбленности прохожее, по миру, по задворкам, вдоль земли и неба, некою расхожестью,
Будто так положено, ведь происходит всё заслуженно, только потому, что не происходить не может,
Хоть не ищи здесь лучшего и справедливого, лишь видеть суть учись, так любое явление видно, слышно, чуется без всякой сути,
Как было, так никогда не будет,
Как будет, так никогда не было,
Жизнь твоя необратимо форму наполняет мира, привычно и неповторимо.
Конформисты это те, которые готовы ради сиюминутного чувства комфорта или наживы забыть обо всей вселенной.
Вечность бы искал, но уже всё здесь и эта форма невиданных воздействий проявляет суть, изгибы судеб набрасывая в этюдах будучи сотворённой продуктивной прогрессией, замечательным образом оказавшись уместной, благоволит вселенная, всё пишется её строками, и отголоски только прочитанных писем ещё не померкли резонерством эха отозвавшись во мне, шёлковой сетью сплетений в источниках света, что охлаждается о небыль и вновь себя дарует первозданным мерам.
Невольностью мгновения проходит томный быт,
Словно забытое шествие по аллее,
Цветами усеянной,
Пестрят не имея назначения,
Но продолжаясь, продолжаясь,
Исходит нежный трепет,
Лелеет лепестками свет,
Никто ничего не сдерживает, лишь траекторией воли,
Дарует творческий жест,
Позволен самой скоротечностью,
Вершить обрамляя контуры форм,
Житейских и вселенских.
Чему могут научить волюнтаристы? Да ничему! Но имея в себе некое подобие успеха или желание мнить то успехом, они изрядно пытаются чему-то учить. Так мы получили волюнтаристский мир людей, множество пренебрежений объективными вещами, и как соответствие тому, множество проблем глобального характера. Вследствие волюнтаристического подхода разжигались все войны и допускались все оплошности. И дело не в том, допускать или не допускать ошибок, дело в том, чтобы брать в учёт хоть что-то кроме личной прихоти и частной привилегии, и желательно фундаментального характера, физику и биологию, то есть обходить зверский метод построения отношений, вражду и конкуренцию (паразитарность посредством привилегирования бестолковых вещей тождественных биологическому успеху), не оставляя никакого выбора перед конструктивным подходом и творчеством (выработка наиболее приемлемых подходов). Понимаю, обезьяна не хочет ничего делать, она хочет быть главной и чтоб за неё всё делали, но это разрушает мир, на этом же строятся все гуманистические подходы, это паразитарность под личиной каких угодно благодеяний. Именно так обманывает себя мозг семи миллиардов приматов, он стремится паразитировать, как можно экономнее и как можно более выгодней, и это заставляет его имитировать перед воссозданным образом успеха порой сложные вещи требующие самоотдачи, в чём собственно и заключается самоотдача, но при этом мы получили такую ситуацию, где привилегии стали настолько разрозненными и произвольными, что при всей техногенной обеспеченности люди воссоздали условия отношений подобно в джунглях, но уже на глобальном уровне. Если у человека не хватает рассудка определить свои приоритеты приемлемым и конструктивным образом, учитывая фундаментальные достижения в науке и технике, тогда он не должен определять приоритеты, поскольку он лишь ублажает прямые инстинктивные потребности, этим ему стоит заняться в наиболее подходящих условиях. Нужны условия для реализации любой жизненной энергетики, для любой её формы. Кому-то трудиться на фабрике, а кому-то не создавать помехи, то есть создавать возможность воплощать стремление в форму наибольшего приемлемого результата не отнимая это системой ценностей и прочими процессуальными процедурами оформления неких привилегий или документов, способные люди должны применяться и применять свои способности логистично.
Неопределенность, неопределенность даёт возможность определиться, выработка приемлемости сквозь падение, ведь возможно отрастут в падении крылья, а может само падение уже полёт.
Хлестает о скалы отчаянный ветер тяжёлые волны, рвёт их, всплески рыданий окропляют утёсы,
И паром бездыханный умолк вдали на грани горизонта, скользит по черте отделяющей от мира неведомого, который не видно, но не зря паромщик, вёсла его вслед за ширмой пути оставляют следы, а у ног раскиданы золотом круглых монет, что взгляд отзеркалив последний уходящего тела, прибили киль к потаённой воде, словно якорь тянет с небес для исполнения последнего дела.
– Что предпримите, сударь, когда во вселенной погаснет свет?
– Я соизволю двигаться, чтоб не замёрзнуть.
Жизнь не проверяет функции, они производятся выживанием и результатами. Конформизм оставляет людей в студенческом состоянии.
Есть разные люди, но среди всех людей можно обнаружить замечательную вещь, люди радуются тому или наделяют вниманием то, что провоцируют, ожидают или содержат в воспоминаниях, это замыкает общественность так плотно, что порой там ничего не просачивается за её пределы, то есть развитие пресекается, укореняются системы, которые позволяют выживать отдельным кругам лиц, лишь сегменты упускающие из вида большинство фундаментальных основ и их деталей, это просто статистический отсев рвущегося инстинкта, ничем не приукрашенного, гребущего под себя и не дающего грести никому. Стоит только взглянуть вокруг и всё становится очевидно, каждый рвёт своим голодом и на этом строится так называемая общественность. Нет ничего важнее, чем приспособление человека к окружающей среде доводя это до совершенства, но взгляните вокруг и только задумайтесь о том, как это всё устроено, на каких принципах, сколько нищеты, безтолковых вещей. Задумайтесь над тем, во что превращается человек. Всякое видел, но чтоб выводить кого-то из себя и пристально смотреть на это, как выводимый из себя выходит из себя психически, эмоционально, поведенчески, при этом делая то намеренно, это низость психологии, мол, смотрите, он ненормальный. Так изживались из поколения в поколение все обладатели мозгов, непониманием обузданным жадностью и социальной конкуренцией (враждой, недоверием). Взгляниете на то, как устроено общество. В этом столько же хорошего, сколько безнадёжности.
Пой каравелла, пой, пусть наполнится трюм эхом волн, пусть бочонки с вином друг о друга трутся со скрипом и голодом пьянства, нектар небес раскачивая, а тот в скором времени головы раскачает, пронесётся сквозь жизни инерцией, послевкусием опавшей пыльцы со звёзд, для тех, кто испил сок блаженный, для тех, кто вознёсся с его пьянящей бурей в неведомость, заимствуя прекрасы сопутствия, с той вершины, куда вино льётся ручьём, словно в бездну, словно безумствующий изливается грёзами и буйствует впадая во вселенную агонизируюшим потоком безконтрольных чувств.
Свои же возгласы изволив, отдаёшь на опеку заботы, но в виде ином, распыляя некую форму, что ненароком в свет явившись не по своей воле мнит то явление собой,
Так в кою пору и за кого принять, позабыть или вспомнить, вновь или вспять,
Но движим пыл суетой одной воли или феноменально физикой, кто зовёт её роком, ну а кто мечтой обзывает,
Я же чувствую любовь, жизнь для жизни, смерть для смерти, нечто к соответствию и нет больше ничего, что могло быть больше безконечного, от звука к звуку, от поцелуя к поцелую порождая то, что им же именуя провозглашая толком, сутью, быть ради сего готовым, быть вовсе, во всё, словно впоследний раз коснулся того, что жизни твоей стоит, чтобы ещё раз коснуться, бредя сквозь заторы судеб, к истоку чувства всем существом протянувшись, что однажды зажглось и не тухнет.
Всё истина, и заблуждения тоже.
Надо ничего не заканчивать…
Вездесуща безконечность и жизнь этим есть. Продолжайте каждый вдох выдохом, пока выдыхать будет нечего. Каждый шерох пускай утонет в созвучиях собственных, разнося в непомерность меру себя. Так всё случается и ничего не имеет завершения окончательного, так ничего не имеет значения изначально, равноценно сколь является значимым ситуативно.
Нету в мире ничего, кроме той угоды, что рукою промеж строк норовит затронуть струны нервных спаек, загустелых свертков полотна, разукрашенных сопутствием и переживанием каждого шевеления мига, в свету воплощая каждым плоти колебанием, слогая тот образ, то чувство, за которым уносится, что именуется жизнью, миром, вселенной, любовью,
Слышится тихий шёпот сегодня, из неведомой тиши его пение доносится, это его непокорность, всеобъемлющим тоном, везде и повсюду, мы лишь на него отклик, констатация произросшая в нечто большее, чем просто слушание, у нас есть голос и он произносит задуманное.
Стуженный, лаженный, в саже весь, с ушей дым, с глаз огонь, брови косами, когти счесанные, ноги босые! Что за смерд?
–-Повальный мятежник!
–-Правильно дети.
Маниакальность, одержимость, безумие? Да бросьте, вы похоже взбреднули. Видите ли, чувства не знают границ, и поэтому душой именуются, что уметнуть, что заблудиться, и вновь где ни будь ввергнет плоть в жгущую суть,
Лишь за ней непробудно сквозь томный век следует шаг за долгое шествие под всплески тревоги, уняться не могут, неутомимые ноги, свежий путь обволакивают, словно чужие, душу разыскивая, в чувствах сердцу близких, с которой не чая рассудка разминулся, разогнав акустический стук струн натянутых сосудов под давлением пульса.
Моих тревожных дней задвижки сорваны, оборвана с вечера штора, и лодка несёт по ту сторону, куда западает закат,
И возможно должно быть и быть не должно невозможное, молекулярная азбука, как азбука морзе, морит колеблющей моросью, и аромат морской кромсает остатки изодранной ветрами души,
Вот они новости, слышится, как с края мира стекает море взволнованное, подобно скатерти натянутой съежает вместе с блюдами за похотью капризных рук и от пьянства тяжёлых.
Как я люблю, как сильно, несоизмеримо я люблю, эти горы, эти реки, море, и тот укромный дивный пруд, где лебедя спящего качнуло волной вздымленной с ветром, а сом пастью своей хлюпнул воздуха побольше зачерпнув, там звезды плывут по гладкой поверхности блеска, соскальзывают со своей перманентностью, тащат луну ко дну, по тёмной, насильно, чтоб не было видно, кратеры её пронизывают своею нежною силою, и жмут,
В листве таящей некий зверь воспевает, прозорливое существо, толи хрипит, толи пытается харкнуть матом, но в горле пересохло, "я вижу, как видел и раньше, не прячся, не пряч свои округлости съестные, не губи мою радость"
Замерев застывши дыханием пытаюсь не слышать, но вижу вылазит мохнатый полу бог/полу зверь, на плече с золотою лопатой, и на последок "век учись, век прощайся, молодой человек"
Чёрная кошка влияет хвостом, чёрная кошка глазами блистает, уводит свой взор за жертвой парящей под мировым потолком, а ночь опускается, и скрип мелодичный луны полной стонами каится, тьму наполняя собой,
Ласковый мех блеском пронзает, звёзд отнимая покой, грация неспешного темперамента, ввысь уметнувшего голода, туда, где жертвенное существо небеса ублажает, истекая кровью, потрохов обнажённых, возносится, возносится в пропасть, обретая свободу, крайность переступив,
И от туда, словно глядит в морскую воду в глаз светящихся её огни,
Обоюдная вожделённость, хищников страстью взволнованной, мимолетным касанием внутренней дрожи, пролитой из глазниц мольбы.
И живём мы в мире, где по всем сферам преобладает тварь, нежели творец. Начиная с общественного социального строя, заканчивая основной массой мировых тенденций. То есть, по большей части обстоятельства и ситуация определяют человека, нежели человек их. Это очевидно и по неуправляемости многих мировых процессов, по их инертности, где инициатива носит форму адаптации, а ни созидания, то есть инстинкт и бессознательность (зависимость) преобладают над осознанностью. В тот момент, когда соотношение тварь/творец склоняется в сторону твари, мы имеем большинство деструктивных элементов в мироустройстве человека, мы имеем разрушительную и расточительную конкуренцию, мы имеем стопор развития науки, образования, медицины, мы получаем болезни, которые всё сложнее и сложнее лечить, стремясь по инерции к той точке, когда вылечить их будет невозможно. Творчество в любом своём проявлении стремится избежать этого, оно стремится обуздать тварей, когда твари всей своей сущностью сопротивляются тому нагнетая деструктив, предпочитая зависимость и инертность в колее гибели, дабы сиюминутно выжить, нежели созидание, которое способно и умереть, но только ради творения, жизни. Поэтому твари опасны, их зависимость может сгубить всё, особенно если эта зависимость глобальна, они не смотрят ни на что и не учитывают ничего, кроме своих привычек и потребностей.
И когда обстоятельства инициируют твои привычки в большей степени, чем ты созидаешь инициативу формообразования ситуации, тем больше ты уподобляешься твари, и тем менее являешь собой творца, тем более зависим и тем сильнее твои привычки.
Любая инициатива может иметь форму только творческих лидерских качеств, что есть
лидирующая позиция в процессуальном становлении обстоятельств. Иначе инициативы нет, она не проявляется, не передаётся, не перехватывается. Ошибок не существует, есть опыт, есть память, и если ты ещё дышишь, значит опыт и память стоит применять. Если нет опыта, памяти, нет и тебя, но не стоит путать воспоминания с восприятием происходящего, эти вещи порой несовместимы. История человечества и всего живого не знает и не имеет аналогии, этот процесс необратим, как жизнь каждого из нас, как каждый случай из жизни, и именно поэтому воспоминания нельзя путать с восприятием происходящего, но с учётом того, что без воспоминаний нет понимания всего только что упомянутого.
Будущее – это синтез воспоминаний и естественных потребностей организма. Под естественными потребностями подразумевается состояние обусловленное принципом "вечно что-то мешает и постоянно чего-то не хватает" или "всё ништяк, я очень сыт, но в будущем не помешает ещё разок". Будущее невозможно избежать, без явных психических или физических нарушений морфофункциональных качеств организма.
Любой пессимизм или отрицательное проявление психики обусловлено большой затратностью энергии нервной системой, и поэтому любая раздражительность или суицидальность это дефицит веществ в ЦНС. И чем более затратнее и активее ЦНС, тем сильнее дефицит. Есть и паталогии, которые выражаются более систематически, что можно наблюдать во многих клинических картинах психиатрической практики, но тем не менее дефицит питания для нервной ткани это регулярное явление, поскольку это интенсивная ткань, она мало запасает и постоянно циркулирует. Поэтому отсутствие успеха\счастья оказывает негативный эффект, поскольку затраты так или иначе производятся, а если результата нет, это не способствует выработке удовольствия на гармональном уровне и совместно с затратами это вызывает отрицательную реакцию или отрицательную симтоматику. Нервной системе необходима любовь, еда, хороший сон, отсутствие дыма, который спазмирует сосуды и снижает питание нервной ткани, необходим результат своих действий, иначе это ситуативная шизофрения, где производится усилие, обильное действие нервной ткани, но результата её действий нет, то есть получая стимул в ходе такой деятельности, запоминать нечего, ЦНС не получает успех, это отчуждение, поскольку создаёт прямой разрыв между стимулом и результатом, это способствует нарушению, то есть ничего хорошего ожидать не приходится в таком случае, и более того, мозг начинает искать успех самостоятельно, дабы сэкономить энергию и компенсировать затраты, сняв напряжение, в случае чего мы получаем верующих фанатиков, неисправимых, нервозных, бестолковых, компенсаторное расстройство. Нервная ткань постоянно циркулирует, выживает, и компенсирует это успехом в виде удовольствия, сна, радости и питания. Если физического или хотябы морального успеха нет, это создаёт разлад в психике, и тогда можно видеть счастливые лица психонавтов, компенсирующих стресс вселенной, богом, и чем угодно. Некоторые любят расчленять себе подобных или вскрываться, поскольку простейший выход в достижении успеха всегда изобилует самодурством, это компенсация недостатка или депривации в состоянии антагонизма, своего рода скудный аффект, вызванный не столько провоцирующим стимулом извне, сколько его отсутствием на гормональном или морфологическом уровне, либо любым другим фактором, создающим нехватку. Думаю о недостаточности можно и подробнее, но боюсь чаще всего она неисправима.
Изумрудными чащами лета распадается осень,
Всё, во что была одета эта милая роспись,
Унесённой порой повергнувшись холодом,
Застыла во сне, притаила тоску замёрзшей слезой,
Она так и скатилась опав в хрустале осколком сует,
Распавшись, растрескавшись, словно бокал винный,
Но вина в нём нет, нет и вины,
Лишь слышится в объятиях тишины лёгкий звон осколков рассыпавшихся,
И что-то подсказывает мне изнутри: "Ошибок нет, но приняли нашу форму ошибки"
В разные периоды индустриальной эпохи по мере её развития, прогрессирования, промашек и реструктуризации в целом, можно было наблюдать локальные или спорадические дефициты, но дефицит качества в общих его формах, как таковой ещё не возникал, он нарастает в момент интенсификации глобализации, когда количество напористой струёй обуздавши естественные потребности организма перебивает любые проявления иных инициатив, что приводит к их исчезновению или размыванию, и это возникновение проявляет себя не столько, сколько продуктивная активность, сколько реградиентная энтропия, поскольку размывает те качества, которые являются фундаментально определяющими в становлении жизни, цивилизации, вида. Любая массовость эффективна лишь в одном векторе, а как можно видеть, вокруг бесконечность, то есть существуют столько векторов, сколько их возможно вообразить или произвести движение в их сторону, и это значит, что эффективность определяется сложным последовательным кооперативом в многовекторной градиентарной перспективе, которая имеет значительную долю неопределенности, что есть источник творчества, импровизации, свободы действия, благодаря чему есть жизнь, благодаря бесконечности, проявленной в двух ипостасях, в полном отсутствии чего бы то ни было, и динамической проявленности материи, источник и происхождение которой является полнейшей загадкой, не учитывая ту очевидность, что и здесь бесконечность являет некое обоснование в виде самой присущей ей свойственности никогда не заканчиваться, а значит, быть проявлением, одновременно являющим себя и полностью отсутствующим. Ведёт это к тому, что именно многовекторность скомбинированной бесконечностью последовательности событий кинетической инерции даёт успех. Крутящий момент тем дольше, чем больше деталей и элементов конструкции, они не должны заканчиваться, и они не должны быть одновекторными, поскольку иначе это энтропия, что можно заметить в политике, в психике, в социализации, в физике, и где угодно. Именно момент неопределенности даёт успех, но при этом создаёт его распыление, энтропию, поскольку возникает как следствие между полнейшими противоположностями, между всем и ничем, где становится возможным беспрерывная деформация всего под влиянием ничего, где "всё" заполняет "ничего", где итог невозможен, и этого говорит о том, что окончательного или абсолютного успеха не существует, но есть импровизация, согласно которой любой успех может и должен преображаться в другой успех, пусть хоть и в разных сферах. Наша задача, как тех, кто понял суть да дело, бесконечно исключать энтропию, бесконечно выстраивая трансформирующуюся последовательность в творческом эквиваленте неопределённости, благодаря которой энтропия и есть, но мы видим это, и мы в силах выстраивать ещё более сложную комбинацию в имеющейся многовекторности, в отличии от прямолинейного капиталистического эффекта, который даёт успех, но слишком узкий, слишком тесный, слишком примитивный, чтоб человечество смогло выжить целесообразным методом, это лёгкий путь, как и смерть, при этом не естественный и слишком упрощённый для тех размахов и просторов, которые дались человеку естественным образом, благодаря его плоти. Импровизация есть благодаря энтропии, но именно она позволяет снижать её или исключать, иначе мы получаем прямолинейный эффект лавины, в политике, в идеологии, в религии, в экономике, в науке, в жизни, в цивилизации, то есть, в тех моментах и локусах, где исключаются творчество, импровизация, момент неопределенности, свойственный именно бесконечности, включая в себя все фундаментальные законы вселенной, ведь именно определенность создаёт границы, порой необходимые, сдерживающие форму, но ничего в бесконечности не в состоянии сдержать форму бесконечно, такова её суть, и поэтому, единственное, что приносит успех, это творчество, создание комбинации успеха в многовекторном градиенте. Так устроены атомы, их взаимодействие, они замкнуты сложной комбинацией энергий, но энтропируют, взаимодействуя, создавая ещё более сложные обстоятельства, расширяя момент неопределенности, а вместе с тем вариации и эффект творчества, то есть, определённости, но выстраивающей комбинацию своих возможностей сквозь неопределенность, импровизацию. Давайте жить по вселенским законам, ведь мы порождены и есть согласно им.
Каково же изумление сией ношей,
Кому открыт тот щедрый дар, что распластавшись без участия, вдруг размеряет взглядом тайну мира,
И эта плоть рвением неистовым поношена, что однажды породило и её, но теперь та плоть сюда заброшена, чтоб рыскать в поисках, где ростком пробить зерно.
Глядя на мерцание величественных огней в ночном небе, замираеш в умилении, от того, сколь величественна жизнь. Уходить не хочется, да и незачем, можно было застыть в этой вечности вместе с ними, но миг спустя отворачиваешься и уходиш, ведь равнозначно ничего не имеет значения, ничего.
Значение спродуцировано реактивной химической последовательностью, она же жажда, она исчезает в тотже миг, как появилась, продвигаясь планомерно к истощению, исчерпывая вещественный градиент, сейчас или чуть позже. Этот конструктор прост, стоит лишь в нём разобраться. Его комбинации бесчисленны.
Психология наука косвенная. Психические качества проявляются ситуативно, когда задействованы в полной мере те или иные механизмы ЦНС, а ни лингвистически, по тестам и опросникам, когда на голову хромой психолог вдруг выявит некую неправильную последовательность или семантическую наклонность, которая в любом случае не соответствует общим критериям психодинамики, поскольку ситуативно и относительно тестов на бумаге, это не более чем провокация, причём скудная, мол спровоцированные конфликты показывают навыки и действия, где любая реакция адекватная, учитывая намеренное раздражение, мол, поведенческий ответ определяет общность всех характеристик, не учитывая множество вариаций факторов воздействия на психику, которых и в меньшей доле нет в психологических тестах и отдельно взятой ситуации, не учитывая психического и соматического состояния, не учитывая, что от большей части это лишь информированность или опыт, не более, то есть не учитывая практически ничего из полных свойств ЦНС, а значит выявляя лишь некое эфемерное соответствие или несоответствие. Методика психологических обследований скудна, она создаёт ситуацию в которой не может быть выявлено полноценного качества людской натуры, поскольку психический отклик узок в связи с узким спектром воздействий, это просто поверхностное раздражение отдельных локаций коры головного мозга, зачастую отвечающих за социализацию, за речь, что носит целиком абстрактный и имитативный характер, то есть психологи провоцируют обман и изучают его семиозис, как гадалки, но ведь информационное содержание отдельных участков коры задействуется разными механизмами, в разных ситуациях, и порой не определяет ничего, вообще ничего. Отсюда и множество несоответствий семантического наполнения людской культуры с действительностью, отсюда и множество бестолковых людей, не замещающих действительность в упор, как психологи.
Заберу большой кусок добрый свободы, за плечо зашвырнув, и исчезну в безмолвии, словно апато-абулик, но не исчерпаность это, не усталость, скорей приверженность или верность, как говорят "наше дело правое",
Сегодня раздавлен ты тоской и ею же умилён, а миг выталкивает и за собою же уносит, облачая стремления форму, ведь никто не скажет о том, каково без словестного толка, когда слова поверх действий, а ни действия поверх слов,
Так правильно последовательность соотносится, сначала то, что именуют всем или богом, ну а потом речь о том возносится голословным тоном
Систематическая тяга к смехотворным увлечениям и непрерывная имитация юмора, это признак невротического состояния, компенсаторная защита посредством стимуляции энкефалинергической системы, поведенческая наркомания, эндогенная анестезия. Осознанности в этом не много, это избегание когнитивных функций, поскольку эндогенные опиаты дают нервной системе знать, что всё отлично и можно ни о чём не безпокоиться, то есть не осознавать, не думать. Такие формы гормональных компенсаций возникают не только в связи с привязанностью к мории или в ходе её возникновения, но и вследствие любых повадок отождествлённых с действием энкефалинов в мозгу. Любая крайняя форма поведения в систематическом избытке показывает на психическое нарушение. Другое дело причина такового, среди чего могут выступать как и гормональные факторы, так и депривацонные и когнитивные.
Тем больше мыслей и слов, чем меньше действий и пространства для действий. Мы живём в безконечности, ее эквивалентом, но ограничиваясь идиотами, поскольку ограничить себя самостоятельно ещё ни у кого не удавалось, каждый волен в силу своей натуры. Ограниченность может иметь только объективный характер, субъективность безрезультативна в ракурсе воздействия на обстоятельства, притом что и она целиком объективна. Субъективность – это замкнутая в циркуляции нервных волокон объективность, не принявшая форму созидательных действий. Само разделение абсурдно, поскольку не носит практической пользы, а значит является замешательством. Отсюда все беды людские, и они начинаются там, где субъективность преобладает над объективностью, и больше тех бед там, где присуще это разделение без чёткой расстановки ситуации объективным образом, нежели социальным, то есть, когда субъектность имеет возможность не только обладать объектом, но и ставить себя выше него, то есть лгать, то есть пренебрегать действительным результатом ради замкнутой мысли, никак не проявившей себя на практике, вопреки тому, что она полностью является объективной. Это семантическая формация убийства, когда субъектность правит объект, разрушая его, для сохранности формации этой субъектности. С одной стороны выступает безрезультативность, с другой её результат принимает форму действия деструктивного характера. Поэтому субъективность, а именно преобладающая над объектом, она не только безрезультативна, но и разрушительна, поскольку всё без исключения является вещественным явлением, проявляющим себя только в динамике, и только в динамике, и никак иначе. Статики вещественно не существует, её нет, она всеобъемлющее отсутствие чего бы то ни было, и именно поэтому, тем больше мыслей и слов, чем меньше действий и пространства для действий.