Борей

Птицы были небольшие, с сокола, не более, но вот клювы их Борею не понравились. Они у них были подобны грифовым. Такими неудобно ловить добычу на лету, зато клевать мясо из мертвого тела жертвы они подходили на все сто процентов, стоя на земле. А еще воеводу смутил металлический оттенок оперения, словно у птиц Рока.

– Не нравятся мне эти птички, – пробурчал Борей.

– Согласен с тобой, командир, – кивнул Олег.

– Мне тут, кроме овцышей, вообще никто не нравится, – улыбнулся Ньял, – а последние исключительно в жареном виде.

– Оружие приготовьте, – мрачно заметил Борей, – сдается мне, что они нами полакомиться хотят.

– А может, кем другим? – спросила Ольга.

– Кем? – поинтересовался воевода. – Я, кроме нас и снежных барсов, в округе никого не видел, но барсы сейчас совсем в другом направлении от этих птичек находятся.

– А что тут необычного, – спокойно произнес Ньял, – они нас впервые видят и надо узнать, стоит на нас охотиться или нет, ну и, разумеется, хотят попробовать на вкус. Я бы так сам сделал на их месте.

– Да что нам сделают какие-то птички? – удивленно спросил Игорь.

– Так если бы они в своих силах были не уверены и у них не было никакого плана на охоту, – заметил Ньял, – они бы и не летели в нашу сторону. Животные умные, они свою энергию ради абы чего не расходуют, ибо потом восстанавливать долго придется.

И тут стая достигла людей, но не остановилась в воздухе, не кинулась сверху, а пролетела мимо, слегка стряхнув перьями над головами путников. И тут же сверху в людей полетели тонкие, но крепкие и очень хорошо заточенные волотановые перья.

– Твою же псевда душу мать! – выругался Борей.

Перья были малы, чтоб пробить бронекостюм насквозь, но их было настолько много, что шальные лезвия могли попасть в менее защищенные суставы и щели между пластинами. Благо щели были прикрыты шкурами, в коих перья вязли. Птицы между тем развернулись и шли на второй заход.

– Всем разбежаться и маневрировать! – приказал Борей.

Птицы атаковали все вместе, засевая какую-то определенную площадь своими «снарядами». Держаться группой в таких условиях было смертельно опасно. Даже если они никого не убьют, а только ранят, это будет для команды Борея концом похода. Раненого товарища они не смогут оставить, так как никто не придет ему на помощь, кроме них же, а если не оставлять, то он задержит продвижение всей группы и, возможно, сорвет все планы по спасению пленных. Чтобы этого не произошло, Борей и отдал приказ разбежаться и маневрировать. Птицы атакуют всей стаей. Скорее всего, они так заходят всегда, осыпают стадо тех же овцышей своими перьями, ждут, пока животные умрут от кровопотери, и потом садятся и питаются их мясом. В этом их сила и в этом слабость, ибо пятно поражения большое, но оно монолитное, нацеленное на поражение стада, но не одиночных целей. Следовательно, для минимизации потерь нужно перестать быть единым целым и превратиться в одиноких, далеко стоящих друг от друга индивидуумов. А маневр всегда хорошо сбивает прицеливание. Любое, хоть человека с приводом, хоть птицы с металлическими острыми перьями.

Воины не заставили повторять приказ, но вот очень быстро маневрировать в среднем доспехе было затруднительно. И Борей уже корил бы себя за нежелание одеть изначально группу в легкие «Невры», но, подсчитав количество перьев, торчащих из его «Гридня», понял очевидность выбора средних доспехов. Между тем воины маневрировали и расходились меж собой, но стараясь держать друг друга в поле зрения. Связь, конечно, работала исправно, но своим глазам больше веришь обычно, чем пеленгу по радиосвязи. Шансов у людей почти не было. Укрытия найти было невозможно в этой ледяной степи, а силы на маневр были не безлимитные. Они когда-нибудь кончатся и птицы с радостью забросают выдохшихся жертв. Они потом вряд ли вскроют бронекостюмы своими клювами и не доберутся до вкусного мяса своих жертв, но им-то этого не объяснишь сейчас. Пока не попробуют, не поймут. Есть еще шанс перестрелять всех птиц, но на это уйдут все снаряды, и тогда можно будет возвращаться обратно, так как без боекомплекта идти супротив великанов смысла вообще не имеет. Ситуация была безрадостная, куда ни кинь – всюду клин. И тут по радиосвязи раздался голос Игоря.

– Командир! Тут пещера есть! Ход под землю!

Возможно, там внутри этой пещеры спал какой-нибудь пещерный медведь, но сейчас это было меньшим злом, чем стая железноперых птиц.

– Кидай пеленг! Все в пещеру, бегом! – крикнул Борей.

На пещеру это походило едва ли, а вот на туннель изрядно. Он был изначально припорошен снегом и виделся холмиком посреди снежной степи, но от вибрации шагов пробегающего мимо Игоря снег обрушился, оголив жерло. Диаметр туннеля свободно позволял войти туда воину в среднем бронекостюме, да и в тяжелом можно было тут себя вольготно чувствовать. Пара птиц последовало за людьми, но тут же была сбита прицельными выстрелами Ольги. Пройдя вглубь метров сто, отряд остановился.

– Что-то мне подсказывает, что этот туннель ведет под лавовой рекой, – заметил Ньял.

– А у тебя случаем не складывается ощущение, что именно по нему великаны с нашими пленниками перебрались? – поинтересовался Борей.

– Вполне может быть, – кивнул ведун.

– Проверим? – спросил командир.

– А какая у нас есть альтернатива? Выйти на прокорм железнокрылым птицам или, дождавшись их отлета, повернуть обратно к дому?

– Ну тогда пойдем вперед, – кивнул Борей, – боевым порядком вперед, шагом марш!

Шли они долго, туннель был никак не меньше пяти километров длиной. Он не был абсолютно прямым, а изобиловал разносторонними кривыми и множеством уклонов и подъемов. Иногда уходил вглубь, и тогда становилось видно, что под тощей снега и льда действительно лежит обычная, правда, промерзлая земля. А иногда поднимался прямо к лаве, текущей над головой, и лед озарялся алым цветом, и людям становилось жарко в своих доспехах.

– Что-то я сомневаюсь, что этот туннель является природным, – осматривая на ходу стены, произнес Ньял.

– А я тебе и так бы это сразу сказал, – проговорил Борей, – очевидно же, что его построили великаны, коим нужно было пересекать лавовую реку. Мы бы поступили точно так же.

– Не так, – отрицательно покачал головой ведун.

– Почему ты так считаешь?

– Во-первых – стены, во-вторых – кривизна.

– Чем тебя стены не устраивают? – вклинился в разговор Олег.

– Какой культуры великаны? – вопросом на вопрос ответил Ньял.

– Обычной древней культуры каменного века, так сказать, – быстро ответил за друга Игорь.

– Согласен, если культуру каменного века смоделировать в условиях вечного льда, – кивнул ведун, – тогда ответь мне на вопрос: каким образом сотворен этот туннель?

– Бурили его, – пожал плечами Олег, – это я могу стопроцентно сказать, я в Городе работал бурщиком как-то. Только причем это тут?

– Люди каменного века не знают еще бура, точнее, не должны знать его, тем более в таких масштабах. Они если и делали такой проход, то вырубали его какими-нибудь стамесками, но это было бы заметно на стенах.

– Так можно же стены обжечь потом, чтоб скрыть следы работы, это же лед! – предположил Игорь.

– Можно, – кивнул Ньял, – только зачем скрывать следы, если они самые опасные тут существа, и делать это на всем протяжении, заметьте, не коротком, всего туннеля?

Вопрос заставил задуматься горожан, впрочем, как и командира с девушкой.

– Хорошо, – согласился Борей, – со стенами твоя идея понятна, а чем тебе не нравится кривизна туннеля?

– Скажи мне, командир, – продолжил свои размышления Ньял, – если бы тебе нужно было бы просто преодолеть русло реки, ты бы какой длины сделал туннель?

– Минимальной, – честно ответил Борей, – ширина препятствия и несколько десятков метров на вход и выход.

– И сделал бы это по прямой, так как это самое короткое расстояние между двумя точками?

– Конечно.

– Вот и мне интересно, зачем великанам для переправы копать, а потом еще зализывать стены огнем, который, кстати, они по ходу не знают, несколько километров подряд, если хватило бы за глаза одного? Не знаешь? Вот и я также нахожусь в недоумении.

– Что ты думаешь на эту тему?

– Мне кажется тот, кто рыл этот туннель, считал переправу через лаву неглавной задачей, и, судя по размеру туннеля, он куда больше самого крупного великана.

– Не хотела бы я столкнуться с таким существом в этом туннеле, – произнесла Ольга.

– Согласен, – кивнул Ньял.

– Так давайте поднажмем и скорее выберемся отсюда на землю-матушку! – скомандовал Борей.

– На землю-матушку, покрытую толстым слоем снега и льда, – подытожил Ньял.

В туннеле они никого не встретили и, выйдя на свежий, морозный, колкий воздух, выдохнули с облегчением все, не исключая ни одного члена группы.

Снег вокруг начал потихоньку таять, не то что с каждым шагом, а намного быстрее. Дорога людей пошла в гору. Пока это не были горы, а тем более скалы, но снежно-ледяная равнина сменилась холмами, которые с каждым пройденным километром становились выше и круче. Скорость передвижения начала падать. Да, сервоприводы помогали людям переставлять ноги в средних «Витязях» и «Гриднях» так же легко, как было бы без доспехов, но и пешком налегке, без обмундирования, тут было бы трудно идти. Вы когда-нибудь взбирались на пологие горы, по которым можно ходить без специального альпинистского оборудования, высотой в тысячу и более метров? Это небыстро для человека, идущего даже налегке, не говоря уже о закованном в броню воине, вооруженном приводом, оружием ближнего боя и отягощенном коробом боезапаса.

– Ягод-то сколько, – грустно изумлялись Ольга.

И действительно, все склоны гор были усеяны съедобными ягодами. Можно было бы сесть посреди холма и наслаждаться вкусом этих спелых плодов, собирая их просто вокруг себя. Но было нельзя этого делать, так как они бы потеряли на это кучу времени. Приходилось идти вперед и слушать, как под ногами трескаются спелые ягоды, окрашивая подошвы своими соками во все цвета радуги. Скоро холмы и пологие горы стали превращаться в обычные и идти стало еще труднее. Трудно, но можно.

– Хорошо, что тут нет отвесных скал, – выплюнул из уставших легких Ньял.

– Это что за зверь невиданный? – поинтересовался Игорь.

– В книжках первых колонистов рассказывалось, что еще на прародине существовали отвесные скалы, на которые можно было подняться исключительно со специальным оборудованием. Такие походы занимали не один день, и спать приходилось в палатке, подвешенной к скале прямо над пропастью.

– Не сглазь, ведун, – пробурчал Борей, – типун тебе на язык.

Скал впереди не предвиделось, но этого и не требовалось. Впереди замаячила огромная, застилавшая половину горизонта гора, из которой валил пар.

– Вулкан, – констатировала Ольга, – тут даже в оптику не смотри, вулкан.

– И что нам это дает, кроме разгадки потепления? – вопрос воеводы был задан воздуху, риторическим был этот вопрос.

– Если что можно базу сюда перенести, – заметил Ньял.

– Согласен, – кивнул Олег, – тут, по крайней мере, теплее и льда нет.

– Под самый бок великанов? – поговорил Борей. – Нет уж, увольте. И вообще, я надеюсь, что инженеры наладят связь и нас спасут из этого ледяного плена в ближайшем будущем.

– Твоими бы устами, командир, – вздохнула с грустью Ольга, – да чтоб истина глаголила.

Они остановились перед расщелиной. Широкой, в километр примерно, не меньше. Хотелось опять ругаться, ибо летать они еще так и не научились, но им и тут повезло. Невдалеке обнаружился перешеек между двух обрывов, по которому можно было перейти на другую сторону. Перешеек был неширокий, одновременно там могли пройти два человека в средних доспехах. Но это неглавное. Главное – он был!

– А я уже принялся было искать в округе такой же туннель, как под лавовой рекой, – признался Борей.

– Зачем? – удивился Ньял.

– Перебраться на другую сторону, – ответил воевода, – должны же как-то тут великаны пройти были.

– Так мы же поняли еще там, в туннеле, что он построен не ими и они, скорее всего, только пользуются им, как и мы, впрочем, для прохода.

– Вот и я искал такой же проход, чтоб им воспользоваться.

– Зря, – улыбнулся ведун, – тут сама природа нам переправу соорудила.

Переправа состояла из огромной насыпи небольших камней. Непонятно было, что заставило камни лечь именно так, как они образовали насыпь, ибо никакой причины для этого не было. Вблизи не было гор, с которых они могли скатиться, например. А еще основание насыпей больше, чем их верхушки. Оно и понятно, под воздействием притяжения камни, песок и другие сыпучие субстанции стремятся вниз, и верхушка остается, если она усидчиво держится на превосходящей ее по площади поверхности. Тут же и верхушка и основание были почти одинаковыми.

– Тебе форма этой переправы не кажется странной? – спросил у Ньяла Борей.

– Кажется, – кивнул ведун, – и при обычных обстоятельствах я бы стал тебя отговаривать идти тут, но, увы, другого пути у нас попросту нет, если мы только не надумаем повернуть назад.

– Не надумаем, – проговорил Борей, – значит так, идем по одному, след в след.

– Смысл? – удивился Игорь. – Тут по ширине и двое пройдут, тесно не будет.

– И правда, командир, – вставил Олег, – если эта переправа тебя пугает, то, может, стоит ее преодолеть быстро, как тот туннель?

– Не все препятствия преодолеваются одинаково, – молвил Ньял, ни к кому не обращаясь.

– Идем по одному, я первый! – применил командный тон воевода. – Обсуждению это не подлежит! Понятно? Тогда за мной, шагом марш!

Борей достал свой меч и ступил на насыпь. Сперва он наклонился и вонзил лезвие меча сначала справа от себя, потом слева, а потом перед собой. На втором шаге повторил действия. На третьем шаге воевода решил уже бросить это неперспективное занятие, да и нагибаться было лень, но на пятом шагу при тычке влево мечом произошел обвал части насыпи.

– Я же говорил, – облегченно выговорил Борей, – не нравится мне эта переправа!

Дальше шли по одному, впереди Борей прощупывал насыпь мечом, далее все друг за другом, замыкал вереницу людей Ньял. Когда перешли все, Борей чуть отдышался. Когда с ним поравнялся ведун, то командир было собрался повернуться, дабы посмотреть на похудевшую от обвалов насыпь.

– Лучше не смотри назад, – тихо проговорил Ньял.

Запретный плод всегда сладок, даже если это сыр в мышеловке. Стоит кому-то сказать, что чего-то делать нельзя, и он тут же попробует это сделать, хотя бы чтоб увериться в правильности совета. То, что увидел, повернувшись, командир, ему сильно не понравилось. Насыпь была точно такой же, какой они ее увидели перед началом перехода. Словно они еще не перешли, и половины этой насыпи не обрушилось вниз.

– Как? – шепотом проговорил Борей.

– Не знаю, – пожал плечами Ньял, – видимо, местное чудо природы, как и лавовая река.

– Не нравятся мне такие чудеса, – хмыкнул воевода.

Снег под ногами уже не хрустел, как еще совсем недавно, только камни скрипели. Они шли по плато, где вокруг не росло ничего. Тут не было ни растений, ни животных, только земля и булыжники разных размеров и форм. Стало трудно и с чтением следов. Если на снегу они читались относительно легко, то на плато они плохо расшифровывались, в основном в пыли.

– Куда идти-то? – спросил Игорь, когда не смог найти ни одного следа вокруг.

Бойцы остановились в раздумьях.

– Я предлагаю вперед, к вулкану, – показал Борей на гору, у вершины которой постоянно висела темная туча исторгаемого пепла.

Это была не грозовая туча, которая пыталась пролиться на землю водой под сверкание молний и раскаты грома, это была пепельная туча, выдыхаемая спящим вулканом.

– Супервулкан, – мрачно констатировал Ньял, – неприятная штука.

– А чем супервулкан от обычного отличается? – спросил Олег.

– Мощностью, – постарался объяснить ведун, – при извержении обычного вулкана, страдает только место вокруг него, иногда оно занимает до сотни километров. А вот когда бабахнет супервулкан, пострадать может вся планета. По книгам первых колонистов, на их прародине было несколько супервулканов, которые извергались раз в шестьсот-восемьсот тысяч лет, но последствия этих извержений губили больше половины жизни на земле и в океане.

– Как такое возможно? – удивилась Ольга. – Ну извергся, ну вытекла лава и уничтожила животных вокруг, а на всю планету-то это как может подействовать?

– Если я правильно понял, – стал объяснять ведун, и Борей его не стал останавливать: людям нужна была передышка после долгого перехода, – супервулкан при извержении выбрасывает в воздух очень много пепла, который затмевает солнце, и на земле происходит что-то на подобие ядерной зимы. Воздух становится плохо пригодным для дыхания, солнечные лучи не могут прорваться к поверхности планеты, и в таких условиях гибнет множество животных, даже не популяциями, а видами. Меняется кислотность океана и это травит его обитателей. И этот вулкан перед нами, мне кажется, из числа таких же супервулканов, которые если извергнутся, то вся планета пострадает.

Вулкан действительно впечатлял. По высоте он был выше всех видимых досель Бореем гор. По мере приближения к нему, стала ощущаться вибрация земли под ногами. А через три часа ходьбы, люди увидели лагерь великанов.

Глава седьмая. Спасение

Лагерь находился еще далеко, чтоб те самые великаны заметили отряд, но в бинокли можно было увидеть почти все подробности. Это поселение не выглядело как постоянное. Ледяная крепость, виденная Бореем и командой прежде, более напоминала стационарное место жительства. Там были палатки для продовольствия, жилые снежные шатры, сложенные орудия. Тут этого почти не было. Здесь было много жилых палаток, но почти отсутствовали хозяйственные. А посередине лагеря находилось крытое здание из бревен деревьев, растущих вокруг небольшими группами или поодиночке, без окон, но с дверью, которая была заперта тяжелым засовом снаружи. Строение очень напоминало загон для скота.

– Интересно, – не утерпела и молвила Ольга, – в какой из палаток держат наших?

Палатки были большими, под стать самим великанам, в каждой могло разместиться не меньше тридцати штук. Без особого комфорта и в тесноте, но смогли бы.

– Боюсь, что наши в бревенчатом срубе, – проговорил Ньял.

– Нет, – отрицательно покрутила головой девушка, – не может такого быть, это какой-то загон для скота.

– А кто мы для великанов? – спросил Борей. – Дорогие гости?

– Нет, не гости, конечно, – пожала плечами снайперша, – но и не скот же. Пленные, а с ними всегда обходятся хорошо.

– С чего это ты решила, что с пленными обходятся всегда хорошо? – удивился воевода.

– Так всегда в книжках пишут и в фильмах показывают.

– Так то в наших фильмах и книжках, в нашей цивилизации принято с пленными хорошо обходиться, ибо все могут попасть в плен, и тогда тебе припомнят все твои злодеяния! – ответил ей ведун.

– Это варвары каменной эпохи, – проговорил Борей, – судя по книгам, люди в такие времена пленных приносили в дар богам, заставляли работать на себя, а иногда и ели.

– Как так ели? – удивился сказанному Олег.

– А вот так, – ответил Ньял, – прямо с потрохами.

– Но это же… – у Игоря не нашлось дальше слов.

– А что тут такого? – со злорадством продолжил ведун. – Человек – такое же млекопитающее, как и большинство зверей, которых он употребляет в пищу. По крайней мере, если исходить из курса биологии первых колонистов. Там вообще сказано, что все организмы, населяющие их прародину, от одноклеточного вируса до человека и высших приматов, произошли от одного единственного предка. Поэтому люди, можно считать, всю свою жизнь ели своих дальних родственников.

– Но это там, на прародине, – произнесла Ольга, – тут-то совершенно другая ситуация.

– Тут, да, – согласился Ньял, – если я правильно понял Кощея, то получается ситуация немного отличная от той, которую описывают в книгах первых колонистов. Здесь эволюционным путем произошли животные, а псевдов сотворили боги. Каждый творил по своему усмотрению, и их получилось очень большое разнообразие. В конце концов, первые сотворенные, похожие на нас, стали любимцами богов, звали их «роды», а других разномастных существ, которых мы величаем псевдами, величали «ироды».

– А что стало с родами? – спросила Ольга.

Историю мира, рассказанную в свое время Кощеем верхушке лесовиков, знало мало народу. Власти предержащие не считали нужным делиться с обычными людьми этой информацией. А зачем? Что даст обычному лесовику знание истории Кощея и псевдов? Ничего. И незачем этим головы забивать.

– Я не очень хорошо слушал Кощея по этому вопросу, – с сожалением вздохнул Ньял, – кажется, роды усомнились в богах и те вымерли, а потом вымерли роды, и только ироды остались живы благодаря тому, что их после проигрыша Кощея богам, низвели до звериной жизни.

– Так, – прервал ведуна Борей, – историческая пауза закончена, пора двигаться дальше и разведать, где точно находятся наши пленники и как их оттуда вызволить.

Но не прошло и пяти минут, как в лагере великанов поднялась суета и забурлило движение. Великаны стали вылезать на свет из своих палаток. Причем, видимо, разновозрастные. Когда эвеки пришли нападать на людей, они ростом были все почти одинаковые. Чуть ниже, чуть выше, но в пределах общей нормы. Сейчас же посреди взрослых великанов сновали небольшие особи в половину их среднего роста.

– Дети? – прошептала Ольга.

Великаны бы вряд ли услышали ее с такого расстояния, но девушка автоматически понизила голос.

– Похоже, – кивнул Борей.

Тем временем взрослые великаны вооружились и, открыв дверь в сарай с людьми, вытолкали оттуда шестерых человек. Они не выбирали по полу и возрасту, не разбирались между лесовиком и горожанином. Просто выгнали шестерых первых попавшихся. По странному выбору судьбы, а может, просто вызвались добровольцы, все шестеро были мужчинами. Двое лесовиков и четверо городских. Далее сам Храл отобрал из стаи детей шестерых и дал им лично по маленькому копью. После чего вся эта разномастная группа, включавшая штук сорок великанов, шестерых детей и шестерых людей, двинулась из лагеря вон. В сторону вулкана. В лагере осталось не больше десятка охранников.

– О, там Серега Озерков идет, – шепнул Олег Игорю.

– И правда, – согласился тот.

– Чего вы так развеселились? – спросил Борей у ребят.

– Там среди шестерых выбранных Серега Озерков идет, – пояснил Игорь, – он с нами в одной пятерке был.

– А понятно, – понимающе проговорил воевода.

– Проследим за ними? – спросил Ньял. – Вдруг удастся найти место для засады или найти другой способ освободить пленных.

– Думаю, стоит, – согласился Борей, – по крайней мере, прежде чем предпринимать что-то, нужно изучить местность и обстановку.

Группа Борея двинулась в путь, вслед за великанами и пленниками. Как и предполагалось, великаны шли к вулкану. Дорога эта заняла около трех часов. Вулкан вселял уважение, ужас, трепет и преклонение перед его величием. Это была самая высокая вершина, которую видели люди в своей жизни. По сравнению с ним, замок Кощея казался одинокой, небольшой скалой, не достойной ни трепета, ни уважения. Полнеба над вулканом занимала темная туча пепла, постоянно обновляемая выхлопами изнутри жерла. Из кратера на самом верху брала начало огненная река. Лава, словно вода из водопада, обрушивалась на землю и уже по проторенному руслу двигалась прочь.

– Интересно, – молвил Ньял, – а где она снова под землю уходит?

Вопрос этот не был задан никому из присутствующих, ибо вряд ли кто-то из отряда мог дать вразумительный ответ. Ведун просто произнес свои мысли вслух.

– Почему ты считаешь, что лава должна уходить под землю? – спросил Борей.

Бывают такие вопросы, которые не дают ответов, а, наоборот, порождают новые вопросы.

– В природе не может быть ничего одноразового, – пояснил свои мысли ведун, – все процессы должны быть закольцованы.

– Поясни.

– Ну вот, смотри, – постарался объяснить Ньял, – лава выходит из-под земли, освобождая там полость, если бы дело было на прародине, про которую я учил книжки, то я бы тебе сказал, что она должна затвердеть и превратиться в магматическую породу, а нижние слои литосферы – уйти в магму, там раствориться и занять полость утекшей лавы. Но тут-то получается другой процесс. Лава не твердеет, а течет постоянно, значит, не образует никаких пород, а любое русло, если оно движется, должно куда-то впадать, по аналогии с реками, впадающими в моря и океаны. Если лава уходит из недр и не застывает, но литосферные плиты занимают место магмы и раскаляются, то поверхность планеты должна потихоньку превращаться в жидкую магму, но этого не происходит. Вот мне и интересно, куда впадает эта огненная река и как устроено тут образование пород и магмы.

– Тебе шлем не жмет? – спросила Ольга.

– С чего это он должен? – опешил от вопроса ведун.

– Да мозгов у тебя слишком много, смотрю, – пожала плечами девушка.

– Прости, приходилось в юности книжки разные читать, – буркнул в ответ Ньял, – мне, кроме как головой, хорошее место в жизни заслужить нечем, я не девушка, чтоб другими органами дорогу в жизни пробивать.

– Ты сейчас на что намекаешь, предатель? – вспыхнула Ольга.

– Так, отставить сориться! – скомандовал Борей. – Нам сейчас как никогда нужно единство в команде, иначе нам не сдюжить.

Тем временем у подножия вулкан началось действие. Людей выстроили полукругом, спинами к вулкану, и на их глазах маленькие великаны начали сражаться меж собой на копьях, выданных им Хралом. Бились не все со всеми, а только двое мальчиков меж собой. Техника их не впечатлила никого из группы Борея. Это было варварское ремесло копейного боя, а не искусство, которому учат горожан и лесовиков учителя фехтования. Тот же Ньял мог бы много сказать про фехтование на копьях и не потому, что использовал в бою посох, а он где-то похож на копье, а по причине чтения многих умных книжек в библиотеке первых колонистов. Но ведун сейчас молчал, наблюдая, за происходящим и никому ничего не хотел говорить.

Не сказал он, что в древние времена, когда на прародине еще не знали пороха и только знакомились с обработкой металла, не было у людей такого понятия, как «фехтование», впрочем, как и рукопашного боя. Люди дрались и на топорах, и на мечах, и на копьях, и голыми руками, но вот именно как искусство это не рассматривали. Это было что угодно, от желания выжить до ремесла, приносящего доход, но никак не искусство. Искусством фехтование станет позже, очень поздно, когда уже будет изобретен порох, когда появляться профессиональные армии. Когда для власти предержащих фехтование перестанет быть ремеслом, а превратиться уже в забаву, теребящую нервы адреналином. Чтоб заниматься искусством нужно много времени. Из крестьян плохо выходят художники и литераторы, ибо у них нет времени учиться и совершенствоваться. Нужно много и качественно работать. Так и для фехтования, как для любого искусства, требуется время, которого нет у солдата, для которого оно ремесло жизненно необходимое. Ведь любой прием нужно оттачивать годами, и годами он может не получаться. У солдата нет столько времени и возможностей, любой не прошедший в бою финт может закончить его грешную жизнь, и искусство так и останется в нем нереализованным. А вот вышедший в отставку солдат, когда фехтование перестает быть ремеслом, может как раз долго тренироваться и изыскивать разные варианты атак и защит, а так же их комбинации. И становится учителем фехтования, передавая свой опыт другим. Расцвет фехтования как искусства обычно выпадал на послевоенные времена, когда много отставных военных приходили домой без медяка в кармане и искали, чем можно было бы заработать, кроме как податься в наемные убийцы. Бывали исключения. В одной восточной стране искусство фехтования зародилось, когда завоеватели запретили населению носить оружие. Нужно было сопротивляться, но было попросту нечем, и тогда начали фехтовать всем, чем можно было, от вееров, до скамеек и тяпок. А также зарождалось искусство рукопашного боя, так как людям с клинком или топором в руках не нужно было думать, как убить людей пустой рукой. А вот когда у них забрали оружие, пришлось учиться бить противника руками и ногами. Зачатки этого были еще в древности, но они были больше как сопутствующие оружейному бою навыки, в отдельное ремесло и далее в искусство они выделились после запрета гражданским людям носить при себе всевозможное оружие. У этих дикарей-великанов не было еще ни искусства фехтования, ни рукопашного боя. Они дрались примитивно, но зато пытались не удивить противника, а именно поразить его.

Первая пара прекратила драться тогда, когда один из малолетних великанов опрокинул своего оппонента и занес над ним копье, обозначая последний «смертельный» удар». Взрослые эвеки заорали, видимо, приветствуя победителя. От полукруга отделился Храл. Он поздравил победителя и за шкирку взял одного из людей. По страшной иронии этим человеком оказалась девушка. Молодая девушка из лесовиков, Борей не раз ее видел, но не помнил, кто она такая и как ее зовут. Вождь подвел к огненному руслу победителя из молодых великанов и девушку, белую от страха.

– Обряд инициации, – буркнул Ньял.

– Что это такое? – дрожащим голосом, спросила бледная Ольга.

– Перевод из мальчиков в мужчины путем обряда, – было ей ответом.

– Вопрос только, какое место в этой инициации отведено людям, – прошептал Борей.

– Боюсь малоприятное, – проговорил ведун.

И тут Храл подхватил девушку, как куклу, двумя руками и бросил в русло лавы.

– Нет! – только и успели услышать члены группы Борея голос девушки, который потонул в ее же криках боли, пока она не растворилась в огненной реке под ликующие криками эвеков.

Увидев, что их ждет, остальные пленники рванулись бежать, но были сразу пойманы недремлющими стражами и водворены на место.

– Мать… – поговорил Игорь.

– Вперед, спасть наших! – было рванулся на выручку Олег.

Но Борей остановил его.

– Хочешь быстро и легко сдохнуть?

– Но их же всех так же… – указал на пленных горожанин.

– Да, – согласился с ним Борей, – а если мы туда сейчас побежим, впятером супротив их тридцатки, то и нас, а потом и всех остальных.

– Но что же делать? – в глазах парня был ужас.

– Этих мы уже не спасем…

– Но там Серега! – чуть не крикнул Игорь.

Тем временем Храл приказал войти в лаву победителю и тот, войдя в раскаленное русло, не сгорел, а остался там стоять, и тогда воины эвеков запели какие-то свои песни на берегу.

– Увы, – тихо проговорил воевода, – если побежим спасать этих, как я уже говорил, помрем сами и других не вызволим.

– А что же делать?

– Я предлагаю идти обратно в лагерь и спасать оставшихся, – предложил Борей, – дерутся они подолгу, и еще, судя по всему, после каждого боя идет обряд, так что полчаса или даже час времени у нас есть, если не больше, можно попытаться освободить оставшихся пленных.