– Это как? В смысле уметь драться или не уметь?
– Нет, что вы, это в смысле, на чьей стороне вы хотите быть? На стороне Света или Тьмы?
– А самому по себе нельзя? Чтоб без этих больших слов и истин?
– Увы, нет. Герой всегда или добрый, или злой.
– Ну тогда светлым, что ж я, маньяк?
Сергей Сергеевич встал и прокричал:
– Вариант два, многомирье, светлый!
Я смотрел на него, не понимая, что я сейчас должен делать.
– Оплатите у секретарши, и она вам дальше все объяснит, – сказал он и указал мне рукой на дверь. – До свидания.
Как только я вышел из его кабинета, ко мне подошла все та же девушка, наверное, она и являлась здесь секретаршей.
– С вас сто пятьдесят империалов.
– Сколько? – за такие деньги пива-то нормально не попьешь, а тут целое путешествие предлагают.
– Сто пятьдесят, – без тени иронии повторила секретарша.
Я вытащил три полтинника из кошелька и отдал ей.
– Прошу вон в ту дверь, – указала она на дверь, что находилась дальше всего от меня. – Удачи и хороших развлечений.
Я подошел к двери и открыл ее. Внутри царила кромешная темнота.
– Розыгрыш, – подумал я.
Еще подумал, что сейчас ничего не произойдет, и, предвидя, какую я потом разгромную статью напишу, шагнул за дверь.
– Самое главное, не удивляйтесь. По крайней мере, сразу этого не показывайте, – донеслось до меня, прежде чем мрак застлал все вокруг.
Знаете, как в лифте? А как в быстроходном лифте в небоскребе? А как в быстроходном лифте в небоскребе, но без света? Вот, вот. Меня подняло куда-то, и я перестал ощущать пол под ногами, и не только пол, я вообще перестал ощущать, где располагается в этом пространстве центр притяжения. А потом меня швырнуло вниз, и я нашел центр притяжения и пол, но почему-то спиной. Больно было, но мы же теперь герои, мы выдержим.
Глаза открывались с неохотой, ноги и руки вроде бы целы, я проверил.
«Жить будем, а остальное все образумится», – подумал я и открыл полностью глаза.
Голова моя покоилась на шелковых подушках, а вокруг был натянут плотный тент со свешивающейся по краям длинной бахромой.
Первое что?
Первое – это ощупать себя.
Мужчина? Мужчина. Это уже хорошо. Могли ведь и в «рыжую Соню» какую-нибудь превратить. Тоже ведь герой, точнее героиня. Следующие. Трусы? Нет. Трусов нет. Есть какая-то тряпица, накрученная на бедра.
« Набедренная повязка!» – вспомнил я название.
Вскочил на ноги. Это было очень легко. Гораздо легче, чем обычно. Странно…
«Надо бы зеркало найти, хоть какое-нибудь, посмотреть на себя», – вспыхнула мысль в голове.
Рядом с шелковым ложем стоял серебристый кувшин, наполненный прозрачной, чистой водой.
– Ну, на безрыбье и хлорка – творог, – сказал я и посмотрел в кувшин.
На меня смотрело широкое загорелое лицо с прямым, нордическим подбородком и широкими скулами. Это лицо было обрамлено густой копной жестких черных волос.
– Ну, как помогло? – задал я себе вопрос и сам же ответил. – Нет. Интересно, кто я? И что это за мир?
Обведя глазами шатер, я наткнулся на палаш.
– Ничего себе, и я могу его поднять? Или это не мой? Но если он в шатре и я в шатре, значит он мой? Какой бы дурак оставил здесь оружие, если здесь спит еще кто-то? – я оглядел еще раз шатер, другого оружия не наблюдалось. – Я герой. И герою полагается оружие. Так? – продолжал я свои рассуждения. – Так. Если я хозяин или желанный гость, то это явно мое оружие, а если я пленник, то… А какой дурак оставит пленника несвязанным в шатре с оружием? Явно таких дураков еще не рожал не один мир, ну, кроме американского Голливуда. Следовательно – этот палаш мой.
Мои рассуждения прервало звяканье метала за моей спиной. Я обернулся и увидел перед собой девушку. Она стояла, глядя на меня с удивлением. Темные блестящие волосы до пояса были ничем не скреплены, и крошечные колокольчики, нанизанные на свободно падающие пряди, издавали слабое позвякивание, которое я и принял первоначально за звон доспехов. Девушка была очаровательна. Тоненькая привлекательная фигура с белой, нетронутой кожей была облачена в тонкое полупрозрачное покрывало. Руки украшали золотые браслеты с каменьями.
– О! – вскричала она. – Ты слишком слаб, чтобы встать. Ты должен еще лежать, чтобы восстановить силы.
Интересно, она говорит по-русски, или я получил в дар способность понимать чужие языки? Но самое интересное – понимает ли она меня?
– Все нормально, я почти здоров, – при произнесении этой фразы я отложил в уме, что был болен или ранен. И, чтоб не попасть впросак, спросил: – Это ты ухаживала за мной?
– Нет, чужеземный господин, это делал мой отец. Я – Зиллах, дочь шейха Еноша, властителя Алхата Проклятого. Мы обнаружили твое тело среди бескрайних песков вечной пустыни. С тех пор кануло три дня.
– А что же заставило вас выйти в пустыню? – сам не знаю, как этот вопрос слетел с моих уст.
– Это не было случайностью, мы вышли на твои поиски, – сказала Зиллах, – мы не хотели причинить тебе вреда, Конан, – она вскинула руку и проговорила: – Однако следуй за мной, господин, и мой отец объяснит тебе все.
«Ну ни фига себе, – мысли рванулись дикими мустангами, – я – Конан из Кимерии? Я – великий киммериец? Уф. Круто».
Хорошо, что я не сказал это вслух. Зиллах бы явно не оценила моего энтузиазма, наверное, сочла бы, что я, то есть Конан, еще не пришел в себя или за те три дня, проведенные в пустыне, тронулся головой. Так что вслух пришлось сказать:
– Ну, тогда веди меня к своему Еношу, милая, я хочу послушать, что он мне наплетет.
Еноша был высоким, стройным немолодым человеком. Он восседал в соседнем шатре в кресле из черного дерева с высокой спинкой и изучал какой-то измятый, ветхий свиток. На нем был головной убор из белого полотна.
Он предложил мне сначала сесть, а потом послал Зиллах за вином.
– Итак, шейх, – начал я, совсем забыв о нормах поведения в гостях, – как вам удалось меня найти?
Енош указал рукой на зеркало. Я посмотрел в направлении его руки.
– Пока я не утратил волшебной силы, друг мой, и я могу использовать некоторые не совсем естественные средства.
Я смотрел на зеркало. Оно было черным. Черным был не только его каркас, но и зеркальная поверхность.
А между тем шейх начал о чем-то говорить. Он говорил и говорил, и речь его была наполнена разными кручеными эпитетами. Минут через пять я понял, что он мне рассказывает какую-то древнюю историю. Вся история сводилась к тому, что очень давно жил какой-то волшебник из страны Алхат и с помощью черных чар он захватил власть в стране. После этого волшебник провозгласил себя великим жрецом и пророком и поведал, что скоро спустится на эту землю бог и будет самолично править Алхатом Светлым (как тогда звали эту страну). Спустя какое-то время он с помощью черных ритуалов вызвал из потустороннего мира демонессу и выдал ее за богиню. Удерживая чарами в этом мире тело богини, он провозгласил себя проводником божественной воли и правил от ее имени. Но что-то у него не сложилось, и чудовище, которое он вызвал из-за Предела, уничтожило его и захватило трон и властвует по сей день.
– Это ж сколько времени прошло с тех пор? Оно что, бессмертное? – удивился я.
– С тех пор прошло больше лет, чем песчинок в этой пустыне, а божество все еще здесь господствует, – ответил Енош. – Это существо питается энергией живых. Когда-то это не было пустыней, здесь шумели леса, росли травы, паслись резвые стада, и все это орошала тысяча рек и озер. Сейчас уцелел лишь сам Алхат, и демонесса выбирает каждый раз себе жертву среди людей, роды сокращаются и вырождаются.
– Но почему же вы не убили ее?
– Она неуязвима и бессмертна, – с грустью сказал он. – Стрела и меч бессильны против нее. Один ее взгляд парализует и пронзает душу. Охотники до ее смерти уже давно выстроили в Черном Храме лес мужских фигур.
– Ну тогда покиньте это место, – сказал я и прибавил любимые мной когда-то (когда я читал «Конана») слова. – Кром и Митра.