«Человечество само себя убивает».
***
Осеннее небо по утру одарило Николая проблесками золотого света, которые в спешке тот даже не заметил. Войдя в автобус, он оплатил проезд и занял место напротив зеленоглазой женщины средних лет. Голова её была повернута в сторону окна, глаза застыли на каких-то невидимых, туманных мыслях, и вскоре наполнились слезами, которые она уже не могла сдерживать, и они хлынули полными горечи, но чистыми водопадами. Николаю стало не по себе. Если бы не его профессия, то он, может быть, как и все, даже не обратил бы внимания на сдавленные всхлипывающие звуки. Через пару остановок он оказался на месте. Начало рабочего дня протекало своим обычным ходом.
Ближе к обеду Николай вновь попросил медсестру пригласить к нему Михаила. Через какое-то время, она вернулась и сообщила, что пациент прямо-таки вцепился в койку и не собирается никуда выходить. В недоумении врач сам отправился к нему. Переступив порог комнатки с жёлтыми стенами, он хотел было высказать своё возмущение на данный счёт, но замер – что-то на него сильно подействовало. Он стоял перед распластавшимся на больничной койке Михаилом и, слегка нахмурившись, будто прислушивался к необычайной тишине, мелодично и плавно витающий в воздухе. Михаил поднес указательный палец к губам. Нечто заполняющее пространство было столь хрупким, что, казалось, любое произнесённое слово могло в мгновение ока заставить исчезнуть их, будто морозный иней на ресницах человека, вошедшего в помещение.
– Поэтому я и хотел, чтобы вы пришли сюда… – неторопливо произнёс Михаил спустя некоторое время, когда плавный танец пространства в палате стал постепенно затихать. – Я наблюдаю это какое-то время после пробуждения… Каждый день.
– Это… Я знаком с подобным, конечно, знаком! Но почему я почувствовал это вместе с вами? То, будто мысли ваши заполнили палату подобно теням от костра. Как это возможно? Вернее, почему ощутил это и я?
– Вы ещё способны удивляться, а значит, не совсем стар. Может быть, позднее вы сами поможете мне ответить на ваш вопрос. Это то, что я хочу сохранить, убив себя.
– Но это же абсурд!
– Позднее, позднее об этом. Зачем вы меня хотели видеть?
– Я должен получить ответы.
– А кто их не желает? Только вот ответы, полученные людьми, возлагают на них ответственность, в попытках игнорировать которую человек сходит с пути, оттуда и появляются беды от знаний. Сначала я желаю с вами немножко побеседовать о другом: та, кто подарила вам камелию, уже замужем?
– Что за вопрос? Вы прекрасно понимаете, что я не имею права, отвечать на него.
– Знаю. Но мне стало ужасно интересно. Я никогда не буду беседовать с психологами: трата времени на такие глупости меня совершенно не интересует. Спасение утопающего – дело рук самого утопающего, а если он врет самому себе, то никакие психологи и подавно уж не помогут. А спасение супротив воли спасаемого – дело пустое. Я сам – великий дух, который мог бы спасти человечество, но оно того не желает, и я не могу идти против сей воли.
Даже после этих слов Михаила врач не мог с уверенностью клеймить своего собеседника бредом величия или иными недугами. Что-то на уровне интуиции не позволяло ему этого. Вдвоём они шагали по лезвию бритвы, но Михаил филигранно и спокойно, ведя за собой врача, а тот постоянно клонился то в одну сторону, то в другую, хотя всё ещё не падал.
Врач будто пропустил те слова и продолжал разговор о другом:
– Вы не понимаете. В этом мире каждый выживает как может, психологи, которые находятся тут – не те, о ком вы подумали, они – профессионалы, и работают не с клиентами, а с психикой.
– Присядьте, – сказал Михаил, кладя ладонь на койку, чтобы сменить положение. – Нет, док. Я ненавижу этих ваших психологов, а ещё больше – «свободных», и, в особенности, – семейных. Те, о ком вы говорите, может, и профессионалы, но только, с действительно серьёзными проблемами не могут справиться. Пусть занимаются изучениями психики, профориентацией, криминалистикой и далее, скажу прямо, тех психологов, что, якобы, лечат людей, считаю я совершенно бесполезными. Если бы они действительно имели возможность кому-то помочь, то никто бы не стал этим заниматься. Для такого рода помощи нужно слияние душ, а это, сами понимаете, насколько непросто, и, к тому же, не каждому хотелось бы терять часть себя в обмен на то, от чего избавляет другого. Проверяйте меня лучше на наличие заболеваний, но даже не просите обсуждать что-то с ними. Хотите меня «исправить» – вперёд.
Конечно, врач мог решить многое относительно своего подопечного гораздо быстрым путем, возможно, что и стало бы единственно верным, но личная заинтересованность не позволяла сделать этого. Его профессионализм давно куда-то улетучился, предоставив место для интуитивно-осмысленного свободного плавания.
– Я задал такой вопрос, – продолжал Михаил, – потому, что вчера, перед тем, как покинуть ваш кабинет, меня постигла мысль, некая догадка: женщина, подарившая вам камелию, желала уйти, по большей части, из-за одиночества и жалости к себе. Вы её направили к кому нужно, а так как она встретила человека, который её «понимает», влюбилась в него. В любом случае, их брак долго не продержится.
Николай никак не стал комментировать. Ему было совершенно непонятно, для чего это всё было сказано Михаилом: хотел ли тот показаться умным или, напротив, дураком с болезненной склонностью додумывать? Как бы то ни было, врачу нужен был ответ на старый вопрос.
– Я хочу узнать причину вашего поступка. По-хорошему.
– «По-хорошему», – усмехнулся Михаил. – Пусть будет так. Что ж, готовы ли вы услышать и быть свидетелем того, что я вам поведаю? Вот и славно! Считайте, что вы избранный. Если бы я не был готов оставить жизнь, то, посвятив вас, во что решил посвятить, я вызвал бы тем саму смерть на дуэль. Причина – желание вернутся домой. Пока моя душа ещё не запачкалась в чёрном мазуте этого мира.
– Вы верите в существование души… Какое у вас вероисповедание?
– Сложно дать однозначный ответ. А вы не верите в её существование?
– Я – агностик, – отвечал врач.
– Я совершенно не удивлен! Поэтому-то ваша жизнь и есть сплошная серость. – Всё с той же усмешкой выпалил Михаил. – А в вашем – то возрасте… Вы ведь работаете с душевнобольными! Как вы это интерпретируете, что для вас есть то, что именуется душой? К слову, вера в её существование спасла от самоубийства больше людей, чем все психологи и психиатры, вместе взятые, во все времена.
– Мое мнение насчет души, – отвечал врач, протирая очки, – неоднозначно, но склонен я к научной точке зрения: то, что в понимании людей принимает форму чего-то вечного, покидающего телесную оболочку после смерти, для меня же – сложная работа человеческого мозга, чувств, воспоминаний, подсознания. Люди верят в существование души потому, что боятся небытия и неизведанного. Забавно: человека отводит от края на крыше дома недоказанное и неподтвержденное логикой и фактами, будто даже в такой ситуации человек склонен к самообману, к вере в сладкую ложь.
– Простите меня, но какой же вы всё-таки идиот! – сказал Михаил и на некоторое время замолк. – Вы сами не замечаете, насколько глупо выглядит, что мы на мгновение лишь оказались на этой планете, на крохотный миг между двумя вечностями, и вы убеждены что этот миг и есть удел существования!? Разве важна жизнь телесная? Тело пришло из земли и в неё же уйдет. Разве обертка важнее содержимого? Вот из-за того, что человечеству наплевать на вечность, мы все и страдаем, именно это и убьёт всех вскоре. Я удивлён, что вы работаете тут. Могли бы заниматься бизнесом.
– Никогда не видел себя в роли предпринимателя. Я стремился к знаниям, желал познать человеческое существо, насколько это возможно.
– Познавать можно бесконечно и всё равно – лишь отдаляться от истины, как это и делает человек на протяжении многих веков. Не буду с вами спорить и что-то доказывать, скажу лишь, что, если бы не существовало души, то не существовало бы и культуры, истинного искусства, не подчиняющегося бездушной, плотской коммерции. Не будь этого, соответственно, – и человеческой цивилизации тоже не существовало бы.
Ладно, я вам обещал рассказать кое-что, поэтому приготовьтесь слушать, получать ответы и новые вопросы. Помните только, что я делюсь с вами сокровенным, тем, что было моей тайной.
– Тайной, в которую вы меня единственного решили посветить, в виду того, что решили окончить свой земной путь?
– Нет, конечно, вы не единственный: родители мои часто слушали от меня рассказы эти, когда я был ребенком. Иногда мне казалось, что они мне верят… но, конечно, они переживали за мое здоровье. Я решил покинуть этот мир после того, как убедился в существовании другого, куда более мне приятного мира. Его постоянным гостем я был с самого рождения, а может, и до него существовал в нём. Засыпая, я будто, как бы это странно не прозвучало, пробуждаюсь и начинаю жить. Дело в том, что тот, иной мир куда глобальнее этого, от того и кажется он более реальным. Во сне я оказываюсь на прекрасной планете, на раздольях которой произрастают удивительного вида растения, и все они – живые существа, только не смейтесь, я и сам сознаю себя как растение, некий цветок с необыкновенным красновато-синим бутоном, цвет которого я смог определить только за счёт неких ассоциаций. Я прекрасно понимаю, как это все звучит. Всё, по-настоящему прекрасное, лучше не описывать, чтобы не превратить образ в жалкое подобие. Однако, если бы вы видели хоть одно из тех растений, если бы когда-нибудь сталкивались с чем-то по настоящему светлым и прекрасным, то, возможно, чувствовали, как нечто внутри вас начинает трепетать, съёживаться, а затем раскрывается, словно бутон розы, и, кажется, будто ещё чуть-чуть, и это что-то вырвется из груди, подобно птице, и растворится в том прекрасном, что вы зрите. Это что-то и есть душа. Для описания того мира у меня нет слов. Он настолько прекрасен и разнообразен, что можно на века позабыть о грязи, в которой тонут люди: она бы показалась никчемной и несущественной, словно точка от вашей чёрной ручки на белом листе.
– Вы сказали, что осознаёте себя там одним из цветов. Но как растение может осознавать себя, и к тому-же, простите, видеть?
– Не торопитесь, я всё расскажу. Вот человек – высшее существо, почему? Потому что имеет разум, хотя многие только считают, что обладают им, имеет крупный объём мозга. Но почему никто не думает о том, что у растений может быть сознание, только не такое, как в нашем понимании, совершенно иного рода, не связанное с органами, а просто существующее на чувственном уровне, утонченное и тихое. И снова я упомяну о звуках гармонии: вы, наверное, слышали о том, что растения «любят» классику? Музыка может воздействовать на них.
– Да, слышал о таком; но ведь музыка воздействует на структуру воды. Выходит, что воздействие оказывается лишь на соки в растениях, а те ускоряют процессы фотосинтеза и деления клеток.
– Вы совершенно правильно заметили; но также растения могут чувствовать и атмосферу, окружающую их. Настроение человека и его чувства тоже могут оказывать влияние на них. Отступим пока от этого, я хочу завершить описание мира снов. Те растения не имеют, конечно, глаз и ушей, но они обладают куда более совершенным восприятием. Я сам плохо понимаю эти процессы, но за счёт каких-то вибраций, чувств, мы, народ той планеты, можем всё осознавать и видеть, как бы то ни звучало. Может быть, вы в детстве замечали, что абсолютно всё заключает в себе что-то индивидуальное: настроение, характер, даже не знаю, какое слово подобрать, – что-то такое, что определяет неповторимость каждого предмета, действия, растения или погоды. Конечно, любой может найти различия между двумя берёзами за окном, но лишь ребёнок может почувствовать самое главное отличие, то, что является самой сутью предмета – тем – то он и гениален. Для ребёнка всё неповторимо, и каждый день, как новая жизнь. В этом плане, наша, не побоюсь того слова, цивилизация цветов схожа с детьми – истинными людьми. Я существую в том мире неподалёку от остроконечной горы, имеющей, как представляется нам, растениям, необъяснимое свечение, кое можно описать флюоресцирующим малахитом с лазурными прожилками. У подножья скалы находится великое вместилище покоя, тёмно-индиговой жизни – озеро, которому может позавидовать земной океан. Как бы всё это глупо ни звучало, мы можем общаться с любым жителем нашей огромной планеты, даже если нас разделяет расстояние, что невозможно преодолеть в силу подкованности к почве. Мы используем что-то вроде телепатии: каждое цветочное существо, будто подключено к общему сознанию, и один может общаться с другим, находящимся даже на другой стороне планы. Сейчас вы будете совершенно поражены моим, как вам кажется, бредом сумасшедшего: каждый из нас в прошлом – существо с другой планеты. После смерти в каком-то краю Вселенной телесная оболочка превращается в космическую пыль, и, если каким-то образом, частичка этой пыли через миллионы лет попадает на эту планету, оно произрастает одним из нас. Его сознание, каким бы оно ни было, сохраняется в микроскопической частичке, бороздит космические просторы, вспоминает и анализирует свои прошлые жизни. Затем – фрактал, перерождение, и вот уже его лепестки ласкает свет нашей звезды. У нас есть даже своя вера – культ света, мы поклоняемся зве