Игра знамёнами. Часть вторая: «Крамола небесная»

Между тем не за горами была нешуточная схватка за Полуночь с Полочанским князем. И Святослав опасался, что в решающий момент Залесье могло попросту отпасть от их дома. А в худшем случае ещё и достаться рыжему волку. А если это произойдёт, следующая на очереди – Славия с Новоградом. И тогда вся держава, созданная трудами великих предков, рассыплется, словно соломенный домик.

Далее отец без обиняков предложил сыну собрать небольшой отряд и отправиться с ним в это самое Залесье. Пособить братаничу. Если не мечом, то советом. Известно ведь – один ум хорошо, а два – лучше! А если Олег покажет себя хорошо, через год-два можно будет подумать и о собственном столе.

Юноша согласился не раздумывая. Мало того что дело, которое ему предложили, было крайне увлекательным, так ещё и самостоятельным! Пусть даже таким образом отец хотел всего лишь на какое-то время убрать его подальше от Чернограда. В конце концов – на то он и политик, чтобы уметь разрешить одновременно целый клубок проблем, всех при этом оставив довольными.

Когда юноша бросил клич среди дружины, первым, вполне ожидаемо откликнулся Шебарша, лишившийся на Снови всех своих воев, и теперь явно пришедшийся в Чернограде не ко двору. Его Олег сразу назначил воеводой.

Следом, после некоторых колебаний, согласилась Рада. Затем – полюбившиеся княжичу Кремень с Огурой. И ещё несколько человек. Так и набралось полтора десятка. Святослав, не торгуясь, отпустил с сыном воев лучшей дружины, пообещав даже, в случае удачного возвращения, каждому из них пояс витязя и личный герб. Да еще, в очередной раз продемонстрировав дальновидность, присовокупил к ним с дюжину отроков, дабы те набирались опыта рядом со старшими товарищами.

И вот сейчас весь этот небольшой отряд выходил на подступы к малому городку Гжатеску.

Малому, но очень, очень злому…

Это его жители творили непотребство в окрестных лесах. И приносили в жертву берам – древним богам диких угров, пойманных путников, которым не посчастливилось проходить через их владения. Именно им и принадлежало то злосчастное капище.

Об этом княжичу тоже поведал Можай. Пообещавший что его люди обязательно очистят то место от поселившейся там скверны.

Тогда, на дороге, он очень обрадовался появлению в своих владениях группы столь опытных бойцов. И особенно тому, что верховодил ей сын самого Святослава Черноградского. По словам годяского князя, он уже не один год выслеживал банду бойников, похищавших путников на лесных тропах, но всякий раз ей удавалось от него ускользнуть, укрываясь за стенами этого самого злосчастного Гжатеска.

Этот городок был для него всё равно, что тонкая рыбья кость в горле – казалось бы, пустяк, но никак её не выплюнуть и не проглотить. А собственных сил маловато – тот неплохо укреплён, да и защитники знают с какого конца браться за топор. Договориться же с ними по-доброму не получалось – со всеми доводами жители вроде бы соглашались, но никакие договорённости соблюдать не желали. С помощью же Олега и его дружинников он надеялся, наконец, вытащить эту занозу.

Княжич подумал тогда, что сначала хорошо было бы всё-таки поговорить с теми, кто верховодил в этом самом Гжатеске. Но потом согласился с доводами Можая – что такие вот переговоры лучше внести не снаружи, а внутри стен. Да и картина, представшая на том капище, была ещё очень свежа в памяти.

Тем не менее, вежества ради сначала спросил совета у своего воеводы.

– А давай, Соколович, накажем безобразников! – беспечно махнул рукой тот – Да и скучно что-то – уж сколько дней никого не убивали!

Чуть позже, за ужином, уже разбив стан, обсудили план предстоящего боя. Точнее, выслушали предложение всё того же Пустельги. Он сначала внимательно рассмотрел очертания крепости, которые изобразил на мягкой земле Можай, после чего растёр их сапогом и изложил свои соображения.

Голядский князь восхищённо присвистнул.

– А не боишься, витязь? – спросил он.

Шебарша весело ощерился, ничуть не обидевшись на вопрос.

– Мне гадалка предсказала, что от горла помру – ответил он – По всему выходит – на почестном пиру медами упьюсь! Но точно – не сегодня! Да и уж больно с бойниками теми за учинённое поквитаться охота!

Показалось тогда княжичу, или после этих слов на лицо Можая пала тень? Или просто прихотливо отразились блики от танцующих языков пламени?

Как бы то ни было, теперь, по прошествии двух суток, которые ушли на дорогу, воевода в одиночку отправился выполнять задание. Им же самим на себя и возложенное.

Олег крепко подозревал, что на никогда не унывающего Пустельгу сильно повлияла гибель дружины в недавней битве на Снови. Пусть даже благодаря этому и была достигнута победа. Вряд ли воевода пытался сейчас доказать всем, что он не трус – это и так все знали. Скорее – больше никого не желал посылать на смерть. А может – просто хотел забыться в бою.

Размышления Олега, которым тот предавался, шагая через лес, прервали громкие голоса. Ага – всё те же Рада с Огурой! И снова спорят о набивших всем окружающим оскомину виршах! Не потому ли они в стороне от общего стана? Хотя нет – не потому.

А это кто с ними? Можай?!

– Я думаю, вам обоим, и тебе – досточтимая Радислава, и тебе – храбрый Огура – изливался голядский князь – Следует признать, наконец, несомненные достоинства и Пенязича, и Баяна! Ведь согласитесь – и тот, и другой – немало обогатили искусство словоплетения! И его уже трудно представить и без эпических песен столичного барда, и без острых парований полуночного соловья!

Да – это было ещё одним несомненным достоинством Можая. Он оказался не только изрядным краснобаем, но и удивительным знатоком всего, что касалось песенного слова. И единственным, кто смог если не примирить вечных спорщиков, то, по крайней мере, заставить их допустить возможность существования мнения, противоположного собственному. В итоге он, похоже, влюбил в себя и витязя и поляницу.

Но не заставил княжича иначе относиться к предмету их вечного спора.

Он потряс головой. Вот леший! – из-за своих размышлений едва не забыл – зачем их искал!

– Ну, как там Безымянка? – прервал он разговор, продравшись через заросли вереса на полянку – Так и не в себе?

Такое прозвание дружинники, не сговариваясь, дали спасённой на жутком капище девке. Сколь либо серьёзных повреждений на её теле ни тогда, ни позже не обнаружили, только сознание бывшей полонянки явно пребывало где-то в горних мирах. Даже когда её глаза были открыты, в них не проблескивало ничего, кроме какого-то утробного звериного страха.

Само собой, ничего интересного она поведать не могла.

Можай говорил, бывает такое – иногда от большого испуга разум человека забьётся куда-нибудь – в самый дальний уголок сознания, и не хочет оттуда выходить.

Взгляд, брошенный на княжича Радой, был красноречивее всякого ответа. «А то сам не видишь» – читалось в нём.

И ещё кое-что.

То самое, чему Олег никак не мог дать оценку с того приснопамятного дня на поляне. Когда они были близки. То ли затаённая грусть по оставленной родине, то ли недовольство недостаточной ретивостью княжича, то ли… Поди вот угадай – что у неё в душе твориться!

– Как видишь, княжич! – ответил вместо поляницы Огура – Всё где-то за кромкой скитается!

Впрочем, это было ясно и так. Освобождённая полонянка лежала на потнике, накрытая сверху попоной, всё в той же позе – на спине, бессмысленно таращась в небеса.

– Тут такое дело! – юноша смущённо кашлянул – Не могла бы ты… – обратился он к полянице – Не ходить со всеми в бой, а остаться с Безымянкой?

Опасаясь немедленной гневной отповеди, он поспешил тут же объяснить свою просьбу. Только что, в последний раз перед атакой объехав позиции своего небольшого воинства, он оставил коня отрокам. И случайно, краем ухом услыхал их разговор. Который непосредственно касался спасённой девки.

– Обсуждают стервецы, как её по очереди пользовать будут, когда все большаки на стены полезут!

С одной стороны ребят конечно можно было понять – возраст у них сейчас – самый такой, когда хочется испытывать все взрослые удовольствия, а вот возможностей для этого – не очень много. В такой ситуации Безымянка для них – просто подарок судьбы. Красная, телястая, да ещё и не расскажет никому!

Вот только непотребства в своей дружине Олег допускать не собирался. Конечно, он мог бы просто приказать им не касаться бывшей полонянки. И те, наверняка, на голубом глазу поклялись бы этого не делать. Но цена таким обещаниям… Ну кто бы помешал отрокам после этого исполнить своё намерение, а потом заверять старших товарищей, что всё время были с лошадьми? С Безымянки то потом ничего не спросишь. Потому оставить с ней Раду представлялось просто идеальным вариантом. Во-первых, поляница и так присматривала за ней, а во-вторых – отроки явно её побаивались. На стенах же гридни и без неё сдюжат.

Поразмыслив немного, воительница согласилась с доводами.

– Я им руки-ноги повыдёргиваю, если сунуться! – пообещала она. – И всё остальное тоже!

Можай тут же рассыпался в цветастых комплиментах, одновременно восхищаясь неземной красотой поляницы, ей самоотверженностью и воинскими навыками.

Ого! – Олегу показалось, или на щеках Рады появился румянец смущения? Да этот князь – страшный человек!

Впрочем, через несколько мгновений зардеться пришлось самому княжичу. Когда похвалы и благодарности водопадом обрушились уже на него. Первые – за далеко не юношеские прозорливость и умение решать непростые вопросы, вторые – в очередной раз, за согласие помочь.

– Достойный сын достойного отца! – жаворонком заливался Можай – Святослав помог голяди на равных войти в семью народов, чтящих Правду, Святославич же поможет навести порядок в её владениях!

И поток этот не иссякал до тех пор, пока они не добрались, наконец, до стана, где ожидали своего часа остальные дружинники. Там Можай откланялся, вспомнив, что ему тоже надо к своим людям.

– Ну что, накувыркался со своей зазнобой? – не преминул сострить при виде Огуры Полкабана.

Однако хохма эта была настолько уже заезженной, что не вызвала даже тени улыбки ни на одном из лиц.

– Угомонился бы ты уже! – осадил воя Олег – Не смешно ведь!

Тот обиженно насупился.

Княжич зашагал вверх по склону – ещё раз, пока не зашло солнце, бросить взгляд на город, который им сегодня предстояло брать.

Неприступной крепостью назвать его было нельзя. Хотя и взять Гжатеск было не такой уж простой задачей. Располагался он на дне протяжённой теснины – меж двух холмовых гряд. И был похоже на чирей, созревший на спине гигантского ящера. Узина эта представляла собой единственный на две дюжины поприщ проход через самое сердце Большого водораздела. Так что этот «прыщ» вырос в очень даже стратегическом месте. Захочет, например, тот кто в нём сидит, не пропустить войско, идущее скажем, из Черноградского княжества в Смолянское, и ведь не пропустит же! И придётся топать в обход, теряя две, а то и три седмицы! Да уж – трудно было представить, что подобное возможно в самом сердце могучей державы. Банда бойников, обосновавшаяся в таком вот укреплении.

И, тем не менее – вот оно – извольте созерцать.

Ну, ничего – у отца руки не дошли – у сына дойдут!

Хотя, орех, откровенно говоря – не из слабых. Лучи заходящего дневного светила играли розовыми бликами на заостренных концах брёвен, венчавших собой полуторасаженные стены. Заборол на них не было, но хватало и боевых мостков, откуда спокойно, как на стрельбище, можно выцеливать атакующих. А ещё лучше – с двух сторожевых веж, стоявших в противоположных концах крепости.

Что-то это Олегу напоминало. Ах да! – укрепления того самого капища, где бойники скармливали людей берам.

В дополнение к перечисленному, с одной из сторон – как раз, откуда смотрел княжич, Гжатеск прикрывало русло ручья. Не очень широкого, но быстрого, и с крутыми берегами. С другой – два ряда частокола.

Дайте боги, чтобы Шебарше удалось задуманное! Взять эдакое будет очень трудно. Но зато – какая слава ждёт их в случае успеха!

Олег даже зажмурился, предвкушая похвалы, сыплющиеся из уст гостей на почестном пиру, который в его честь непременно закатит отец. Ещё бы – не успел даже доехать до места назначения, а вон уже как пособил державе – взял да и захватил целый бойничий город!

– Как думаешь, княже, сдюжит Шебарша?

Юноша дажё вздрогнул от неожиданности. Вот ведь замечтался!

Это кто к нему подполз? Жадоок?

В дружине этот гридень был довольно давно, и наверняка не по наслышке знал о воинских навыках воеводы первой черноградской дружины. Поэтому вряд ли он решился нарушить уединение Олега для того, чтобы обсудить его способности.

– Говори, что хотел – без обиняков бросил ему княжич.

Тот хмыкнул.

– Тут это… – замялся он, видимо не зная, как начать – А отчего вы не условились с Можаем, как добычу делить будем? Поровну – или наша доля больше?

Надо же – Олег об этом совсем не подумал!

Да и стоило ли?

– Мы здесь не за тем! – ответил юноша твёрдо – Мы порядок пришли навести! И неправду искоренить! Бойников осадить, а не самими бойничать! Какая уж тут добыча?

– Ой, зря, княже! – тут же жарко задышал ему в ухо гридень – Известно же – что с бою взято – свято! А ещё, что князь, который своим людям поживиться не даёт – в скорости совсем без людей остаться может! Вспомни хотя бы пращура своего, Игоря! Или тёзку – Олега Деревлянского, который с прадедом твоим воевал!

Ишь, как загнул! Какую давнюю историю вспомнил!

Интересно, он сейчас говорит только за себя, или от лица всей дружины?

Последнее было сомнительным – вряд ли для переговоров в столь щепетильном вопросе вои выбрали именно Жадоока.

– Я в дружине своей никого не неволю! – был непреклонен Олег – Коли не любо – не держу!

Гридень досадливо крякнул.

Но не сдался.

– Ну, посуди сам, княже – продолжал он – Вот захватим мы сейчас этот… Гжатеск. Там же наверняка уйма добра награбленного! Бойники ведь! Неужто всё за здорово живёшь лесовикам диким отдать? Которые сами бы – ни в жизнь город не взяли!

Резон в его словах, безо всякого сомнения, был. Вот только…

– Да ты возьми сначала город этот! – вспылил княжич – Тогда и рядиться будем! А то невелика наука – других хаять, самому в кустах сидючи! И шкуру волка не убитого делить!

Жадоок пристыжено замолчал.

Надолго ли?

Закатное солнце скрылось, наконец, за горизонтом, забрызгав на прощание прилегающую к нему полоску небес разными оттенками багрянца. Вместо него источником света, пока ещё не успели зажечься звёзды, неожиданно стал сам Гжатеск. Над стенами городка появилось отчётливо различимо марево, создаваемое то ли пламенем костров, то ли жаром печей. А скорее всего – и тем и другим.

Урочный час был близок.

– Скажи гридням, чтобы готовились – бросил Олег Жадооку.

Однако делать тому ничего не пришлось. Вои и сами прекрасно знали, когда надо выдвигаться на позиции для атаки.

– Да мы здесь уже – донёсся из-за спины голос Огуры. – Готовы давно!

Княжич даже вздрогнул от неожиданности. Вот ведь байбаки! Специально, небось, тихо подползли, чтобы над ним подшутить.

Но оборачиваться не стал.

Небо вскоре совсем почернело, и на нём одна за другой начали вспыхивать звёзды. Ночное светило, как и полагается в безлунную ночь, даже и не думало появляться.

– Вот он – на стену полез! – громко зашептал за спиной кто-то из гридней. – Из ручья выскочил!

– Тиш-ш-ше… – тут же шикнул на него Огура.

Олег изо всех сил вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть фигуру своего воеводы.

Тщетно.

Где же этот вой его увидел?

Видимо, некоторые воинские навыки ему ещё постигать и постигать.

Хотя, судя по голосу, Шебаршу углядел Стрелобой, а этому вою боги, как известно, то ли шутки ради, то ли ещё зачем, вместо обычных человеческих очей подарили глаза кречета. Где уж с таким тягаться?

Что это? Княжичу показалось, или со стороны Гжатеска долетел условленный сигнал – переливчатый стрёкот, который издаёт пустельга, когда атакует добычу?

Ага – вот ещё раз!

Эти крики можно было перепутать разве что с трелями канюка, который, в отличие от птицы, давшей прозвище могучему витязю, в этих местах водился, вот только отправлялся на охоту исключительно днём.

– Вперёд! – отрывисто скомандовал Олег.

И подхватил брошенный на землю клевец. Другое оружие – короткий меч-ската свободно болтался на поясе и совершенно не стеснял движений. По этой же причине ни на нём, ни на его воях не было боевых доспехов. Кожа с набитыми на неё коровьими копытами – не в счёт. Ещё два швырковых ножа ждали своей очереди за голенищами сапог.

Весь его небольшой отряд одновременно и совершенно бесшумно сорвался с места. Одним махом перескочив через гребень, гридни заскользили вниз по склону.

Сердце юноши гулко бухало, качая кровь в привычном ритме. Погружаться в боевое опьянение было ещё рано, чтобы раньше времени не перегореть.

Ноги словно сами по себе ловко перебирали по земле, избегая столкновения с крупными камнями или кочками. Не зря старый Колюта часами гонял своего воспитанника в темноте по ристалищу, усыпанному всяким хламом – он теперь словно кожей ощущал все попадающиеся на пути препятствия.

Вот и ручей. Берег у него – и вправду крут. Но для воев с выучкой гридней из лучшей черноградской дружины – не препятствие. Два прыжка – и Олег без единого всплеска вспарывает водную гладь.

Ух-х-х! Леденючая!!!

Переплыв ручей в несколько могучих гребков, княжич так же бесшумно выбрался на противоположный берег.

Одёжа и доспех на нём почти не намокли. Только в сапоги начерпал.

Ещё несколько десятков шагов и вот оно – подножие стены.

Высо-окая! Сажени, пожалуй – даже не полторы, а все две!

И как только на такую взобраться?

Ответ тут же появился сам собой. Точнее, об этом позаботился Шебарша. Оставивший свисать с верхнего края стены тонкую льняную верёвку с узелками, завязанными через каждый аршин.

Гридни, добежавшие до стены почти одновременно с княжичем, начали переглядываться между собой, решая, кто полезет первым.

Да нечего тут думать! Олег запихнул рукоять клевца за пояс и решительно ухватился за бечеву.

Вот леший – режется! Ладно, сдюжим. Стиснув зубы, юноша принялся перебирать руками по узелкам, упираясь ногами в неошкуренные стволы брёвен.

Ого! Пустельга для их удобства ещё и ножи в стене оставил! Наступая на них, княжич птицей взлетел наверх, замешкавшись только на самом верху. Верёвка там плотно вошла в щель между брёвнами, нескольких пядей не доставая до гребня стены. Тем не менее, надо было каким-то образом умудриться через него перебраться.

И снова за Олега всё придумал Шебарша. Высунувшись наружу, он ухватил княжича за запястье и втащил на мостки.

А пока юноша приходил в себя и осматривался, успел проделать то же самое и с остальными гриднями.

Изнутри Гжатеск был похож на десятки других подобных городков. Сразу за голой полосой земли, шириной примерно в сажень, которая отделяла стены от жилой части, начинались дома. Они все были выстроены в два поверха и плотно лепились друг к дружке, образуя две улицы. Между которыми, в самом центре, лежала центральная площадь.

Сотен шесть человек тут жить могло. А если откинуть баб, стариков и детей, и считать бойниками – как говорил Можай – всё взрослое мужское население, то их банда могла насчитывать до полутора сотен копий.

Прилично! Особенно учитывая, что они – у себя дома.

– Олег и Огура на дальние, вон туда! – уже начал распоряжаться Шебарша – Я с остальными на ближние, сюда!

Это действие было оговорено заранее. Воевода с половиной воев должен был обезвредить дозорных и открыть восходные ворота городка, чтобы впустить туда голядь. Княжичу с остальными гриднями предстояло захватить ворота закатные. Но только открывать ни в коем случае не следовало, наоборот – их требовалось держать на засове, чтобы никому не дать ускользнуть от законного возмездия. Всё в полном соответствии с заветами Атиллы и Боромира – атаковать более многочисленного противника в наиболее уязвимых местах.

– Пошли! – Пустельга рубанул ладонью воздух.

Его часть отряда бесшумно устремилась следом за воеводой.

Олег дал отмашку своим. Их путь лежал в противоположную сторону – по примыкающим к стене мосткам.

Слажены они оказались на совесть. Во всяком случае, доски даже не думали гулять под ногами. Немудрено, ведь они должны были выдерживать тяжесть не только защитников, но и запаса снарядов.

О том, чтобы его подготовить, тут позаботились заранее – вдоль стены ровными рядами были сложены разноразмерные валуны. Те что покрупнее, годились чтобы забрасывать ими врага, вышедшего на подступы к стенам. Меньшими из пращей можно было обстреливать даже гребень того самого холма, с которого Олег смотрел на город.

Ого! Ещё и здоровенные куски смолы приготовили – чтобы топить их на огне и заливать тех, кто подступит к самому подножию. Какие предусмотрительные жители этого Гжатеска!

Вот только появление воев, лихостью подобных тем, что бежали сейчас по мосткам, они не предвидели. Тем хуже для них!

Впереди показалась человеческая фигура. В кожаном доспехе и высоком сарматском шеломе.

Дозорный. Стоит, прислонившись к брёвнам, и смотрит куда-то за стену.

Ах, нет – это всего лишь одна из милых шуточек Шебарши! Стоило Олегу приблизиться к этому «стражу», стало видно, что его горло перехвачено буквально от уха до уха. Когда же один из пробегавших мимо гридней случайно задел того плечом, мёртвец с готовностью съехал вниз по стене.

Дальше, до самой вежи, подобных «обманок» больше не попадалось.

На самой вышке нашлись ещё два ратника, сидевших во вполне естественных позах, но явно пребывавших где-то за кромкой. Сурово тут Пустельга похозяйничал – словно сама Марана пролетела!

А ещё там обнаружился изрядный запас стрел и дротиков. Первые были слажены кое-как, и стрелять ими можно было только из таких же кривых лесных луков, а вот сулицы вполне можно было использовать. Тем более что с собой олеговы гридни такой снасти не брали. Княжич, а следом за ним и вои расхватали со стойки сразу по нескольку.

Узкая лестница, закрученная винтом вокруг одного из опорных столбов вежи, вывела прямиком к воротам. Те выглядели, как и полагается – могучие петли, крепкие дубовые доски, усиленные полосками железа, и, конечно, здоровенный поперечный брус. Не черноградские врата конечно, но тоже солидно.

Задача их обороны изнутри крепости заметно облегчалась тем, что располагались ворота в нижнем поверхе дозорной башни, которая являла собой прекрасное укрытие. Кроме того, подступы к ней прикрывала притулившаяся рядом избушка. Видимо сторожка.

Туда предстояло наведаться в первую очередь. Это тут же сообразили и гридни. Первым у входа оказался Жадоок. Он осторожно подёргал дверь. Убедившись, что она открывается наружу, рванул её и скользнул внутрь.

Остальные остались снаружи ждать от него сигнала.

Но такового не последовало.

А вскоре гридень вылез обратно, разводя руками. Мол, никого нет.

Проверять не стали. Тем более что в городке кто-то уже поднял тревогу. Захлопали двери, загрохотали сапоги, завизжали бабы. А потом раздался и звон металла. Затем, перекрывая гам, над Гжатеском разнёсся заливистый боевой клич.

– Ну вот! – выдохнул рядом Клоп – Хоть развлечёмся! А то скучно!

Олег скептически смерил взглядом малорослого гридня. Это он что – Шебаршу из себя строит? Зря! – совсем не похоже.

Вскоре в промежутке между двух домов, откуда брала начало городская улица, показался первый противник.

Бездоспешный и безоружный.

Бежит и орёт во всю глотку.

– Эй, вы там, Вяз! Ракита! Уснули что ли?! Враг в городе! Голядь проклятая!

Повинуясь сигналу Олега, вои затаились, дав тому добежать до подножия лестницы. После чего аккуратно попотчевали по голове. Пусть пока отдохнёт.

Почти сразу следом показались ещё трое ратников. На вид таких же байбаков, как и первый. И тоже безоружных. И тоже орали, окликая стражников. Их также удалось успокоить без особого шума.

А вот дальше без него обойтись уже не могло. Из уличного устья показался целый отряд – два десятка мужей. Оружных. Причём появились они там в аккурат после того, как в проём башни шагнули те трое. Поэтому мгновенно изготовились к бою.

– Эй, Клён! Орех! Верес! Вы где?! – крикнул, видимо, их предводитель.

У них что – все имена такие… древесные? Хотя чему тут удивляться – в лесу живут.

Не получив ответа на свой вопрос, вожак бойников отдал отрывистую команду. В нижний проём вежи ударил залп из десятка луков.

Большая часть снарядов с громким чоканьем вошла в крепь воротных створок. Меньшая – в землю у их подножия.

Одна же из стрел просвистела перед самым лицом княжича, едва не чиркнув его по носу.

Уф-ф-ф…

Сурово! От груди вниз живота прошла холодная волна.

Гридни сидели не шелохнувшись. Никто, вроде, не пострадал.

А ну! Дождавшись, когда противники приблизятся, вои разом рванулись со своих мест.

Опередив своих хозяев, вперёд упорхнули полдюжины дротиков. А потом ещё столько же. Отряд бойников одним махом поредел наполовину.

Хозяева Гжатеска боя не приняли. Сообразив, что ничего хорошего в этой схватке их не ждёт, бойники задали русака. Только пятки засверкали.

Увлечённые порывом, гридни рванули следом. Поддался ему и Олег. Брошенная им сулица уже напилась крови. Теперь этого жаждали клевец и короткий меч.

Вот только угнаться за своими гриднями оказалось не так-то просто. Те летели вперёд, что твои лоси во время гона. И только практически вбежав в неширокое пространство меж двух крайних домов, Олег начала соображать.

И остановился. Во-первых, впереди могла ждать засада. И боги с тем, что его вои наголову превосходили местных – он не хотел терять ни одного из них, даже раненным. А во-вторых – их задачей было держать ворота, чтобы не дать уйти из города никому из местных жителей. Между тем сейчас внутри вежи лежали целых четыре таких мужа. Пусть и «приголубленные» по затылкам. Кто их знает – насколько крепкие у них головы?

– Назад! Осади назад!!! – заорал княжич что есть мочи.

Эх – не слышат!

Ещё бы – в таком то гаме. Бегут как оглашенные и секут всех встречных.

А нет! Один обернулся и замахал руками остальным.

Успокоенный Олег затрусил обратно.

Что это? Глаза подводят в полумраке, или действительно сейчас по лестнице на вежу взбирался человек?

Причём какой-то странный… На вид – как взрослый муж, но ростом – с семилетнего ребёнка.

Кто это и откуда взялся?! Из города то он точно прибежать не мог!

Олег зажмурил глаза, прогоняя морок.

– Что там, княже?! – дыхнул ему в ухо подбежавший Жадоок.

Юноша обернулся, ожидая увидеть и остальных воев.

Больше никого?!

А нет – вроде бегут обратно.

– Видел на веже? – спросил он гридня осторожно, словно сам опасаясь собственных слов. – Карлик поднимался!

Ну лице у того появилось искреннее удивление.

– Ты что княжич?! Какой ещё карлик? Откуда ему здесь взяться? Померещилось – как пить дать!

Может и вправду привиделось?

Да и зачем тому странному мужу – откуда бы он ни взялся – лезть на вежу? Вниз что ли с неё сигануть? Или, может, он какой-нибудь колдун, которому надо забраться повыше, чтобы поразить пришельцев злыми чарами? Юноша попытался вспомнить известных из песен колдунов-карликов.

И тут в голове княжича, словно молния, мелькнуло озарение.

Верёвка!

Её ведь так и оставили привязанной к крайней доске мостка – свисать со стены! Никто не догадался ни обрезать её, ни смотать.

– Пригляди за воротами! – бросил Олег Жадооку.

А сам метнулся обратно к веже.

Пристукнув древком клевца по темечку одного из бойников, который уже начал было шевелиться, княжич соколом взлетел на второй поверх вежи. А потом с него – сразу на мостки.

Вроде никого. Но проверить не мешает. Мало ли кто захочет воспользоваться злосчастной верёвкой!

Подкованные сапоги загрохотали по доскам. Теперь можно было шуметь не опасаясь поднять тревогу. Гжатеск и так уже стоял на голове. С улиц города доносились крики – вперемежку испуганные, яростные и предсмертные, звенело железо. А кое-где уже полыхали пожары.

Похоже, кому-то приспел час отвечать за старые грехи! Ничего – будут знать, проклятые бойники, как скармливать путников берам!

Пробегая мимо мёртвого дозорного, Олег подмигнул ему, как старому знакомому. Тот приветствие проигнорировал, безучастно взирая пустыми зрачками на творящееся внизу.

А вот и то самое место, где они оставили верёвку.

Вроде никого.

В этот миг город озарила яркая вспышка.

Должно быть, огонь добрался до запасов масла или смолы. Во всяком случае, столб пламени поднялся вверх на несколько саженей.

В его свете Олег разглядел чью-то фигуру, карабкающуюся через гребень стены. Как раз в том месте, где была переброшена верёвка.

– А ну стой!

Княжич в два прыжка настиг беглеца и ухватил его за ворот. Другая рука занесла для удара клевец.

– Куда?!

И тут в ярком свете пожара он разглядел лицо пойманного.

И узнал его.

Шуйца разжалась, словно сама собой. Десница опустила оружие.

– Бажен?! Ты как тут?!

Это действительно был тот самый толмач, знающий все на свете языки, встреченный на подворье диких угров в трёх дневных переходах отсюда.

И если его нахождение там не вызвало особых вопросов, то появление здесь поддавалось только одному объяснению.

Так вот, значит, какое у него было важное дело!

– Княжич, не бери ещё один грех на душу! – поспешно заговорил тот – Зачем тебе моя жизнь сдалась?!

Олег едва не поперхнулся от удивления.

– Какой это ещё один?! Что ты такое несёшь?! Ты что в этом городе делал, толмач?! Бойникам пособничал?!

Теперь уже в глазах Бажена мелькнуло непонимание.

– Бойникам, княжич?! Откуда такие вести?! А грех – ясное дело какой! – это ведь твои люди вместе с голядью беззаконной город зорят?! Или, по-твоему – это благо великое – посреди правдивых земель такое учинять?!

У юноши в голове всё перемешалось.

Голядь – беззаконная? А жители Гжатеска тогда, выходит, кто – честные мужи?

Что он – леший его раздери – такое несёт?!

– Если ты готов ответить за свои слова, толмач – лезь обратно! – сурово сказал юноша – И на суде, который я учиню, ты сможешь открыто сказать всё это!

Теперь на лице Бажена появилось сомнение. Которое почти сразу сменилось решимостью.

– Прости, княжич – не в этот раз! Твоему суду я пока не верю!

Его руки ухватились за верёвку, а тело, которое он во время разговора успел незаметно переместить по ту сторону стены, скользнуло вниз.

Ах ты! И ведь там его уже не достать!

Всё равно суд будет! Распалённый яростью, Олег отбросил клевец и выхватил из ножен скату.

Как раз верёвка натянута, что твоя струна на гуслях!

Резко выдохнув, княжич что есть мочи ударил клинком, зараз перерубив все льняные волокна.

Обрывок бечевы рванулся вверх.

А потом снизу раздался едва различимый в общем гвалте грохот упавшего тела.

Циталель Можая