Картина девятая
Декорации третьей и восьмой картин: внешняя сторона стены, окружающей дом Иова. Впрочем, теперь здесь всё изменилось. Стена рухнула, открыв вид на расстилающуюся до самого горизонта пустыню. Одни развалины остались и от дома. Лишь возле обломков стены стоит чудом уцелевший сосуд для воды. На всём лежит печать разрушительной работы времени. И всё же, несмотря на это, что-то наводит на мысль о какой-то царящей здесь таинственной вневременности, так, словно это место, каким-то чудом выпав из понятного хода Истории, теперь существует в своём собственном измерении, по своим собственным правилам и законам. Мягкий, льющийся с неба, свет, словно отгораживает это место от остального мира. В центре его – сам Иов, застывший на ушедшем в песок камне. Он неподвижно сидит, обвив руками посох и подняв к небу лицо. Его глаза закрыты. Кажется, что он опять слушает одному ему слышную мелодию. Так он будет сидеть до конца пьесы.
Пауза. Со стороны развалин появляется Ищущий.
Ищущий (ворчливо, сам себе): А на что ты рассчитывал, когда ввязался в эту дурацкую историю? (Оглядываясь, с отвращением). Всё, как и прежде. Те же камни, и тот же песок. (Тихо). И та же тоска, которая всегда гонит меня в этот день сюда, как будто я надеюсь, что произойдёт чудо… (Сквозь зубы). Он всё знал наперёд… Ах, Иов, Иов! Крепка твоя сеть!
Появляется Уза
(Узе). Ну, что я тебе говорил?.. Полюбуйся. Сидит, как ни в чём не бывало!.. Словно нищий, который с раннего утра занял место у базарных ворот, чтобы клянчить подаяние, вместо того, чтобы пойти и наняться на работу! (После короткой паузы, Иову). Сказать по правде, твоё ожидание что-то уж больно сильно затянулось, Иов… Ну? Сколько ещё ты намерен испытывать наше терпение? Или на тебя произвёл впечатление твой сумасшедший слуга, и ты тоже вообразил себя наседкой, которой под силу высидеть что-нибудь стоящее?.. Напрасный труд, Иов. Из ничего может вылупиться только ничего. (Узе). Запиши… Из ничего может вылупиться только ничего…
В то время как Уза достает тетрадь и записывает, в глубине сцены появляется Адаф. Он быстро идёт, поднимая по-петушиному ноги и размахивая руками-крыльями.
(Негромко, со вздохом). Ни-че-го! (Заметив Адафа, отходит в сторону).
Адаф (подходя): Кукареку, хозяин!.. Я знаю, что ты, конечно, не станешь слушать этого клеветника, потому что Сам Творец высидел из ничего этот мир вместе со всеми его чудесами! Он подал нам неплохой пример, так что теперь мы сами можем подражать Ему в этом трудном деле, – конечно, каждый в меру своих сил, хозяин. (Кричит). Кукареку-у, хозяин! Не такая уж это доблесть – высидеть что-нибудь заранее известное! На это способны даже навозные мухи! (Повернувшись к Ищущему). А вот тебе следовало бы выклевать глаза, чтобы ты думал прежде, чем бросаться такими пустыми словами!
Ищущий (отступая, но, тем не менее, надменно): Но, но… Хотелось бы мне посмотреть, как это у тебя получится.
Уза (подходя): Помочь, повелитель?
Ищущий: Справлюсь. (Адафу). Ты не забыл, случайно, что ты всего только призрак? Тень? Ничто? Тебя не существует. И если ты и можешь ещё что-то здесь прокудахтать, так это исключительно благодаря тому нелепому стечению обстоятельств, которое носит имя «Иов»…
Склонив голову, Адаф делает несколько шагов в сторону Ищущего. Тот пятится
(Узе). Нет, ты только посмотри. Даю голову на отсечение, что он собирается вступить со мной в дискуссию.
Адаф: Кто я такой, болтун, об этом известно одному только Всевышнему. Но пока я бегаю по пустыне, от расщелины к расщелине, разыскивая своих цыпляток, мне не нужны никакие доказательства, которые убеждали бы меня, что я не призрак, потому что об этом лучше всего говорят мои сбитые в кровь ноги и надсаженное горло. (Медленно обходит вокруг Ищущего, разглядывая его). А вот ты, похоже, нуждаешься в таких доказательствах гораздо больше моего, демон. Гораздо больше моего. (Вновь возвращается к Иову).
Ищущий (Узе): Ты слышал? Слышал?.. А теперь скажи мне, что будет с этим бедным миром, где философствует даже призрак петуха?
Адаф (не обращая больше внимания на Ищущего): Кукареку, хозяин! Поверь, я бы охотно посидел с тобой, чтобы хоть немного скрасить твоё ожидание. Ведь когда ждут двое, время бежит гораздо проворнее. Но ведь ты знаешь: мне надо искать своих цыпляток. В целом мире никому нет до них дела. Все уже думать о них забыли. Один только я еще и помню. Бегаю туда-сюда… (Уходя). Прощай, хозяин. Прощай, до следующего раза. Уж, наверное, он окажется посчастливее этого. (Уходит).
Короткая пауза.
Ищущий (подходя ближе, Иову): Ну, теперь-то ты видишь, к чему приводит твоё нелепое ожидание?.. Хорошо же ты относишься к тем, кто когда-то любил тебя… (Помолчав). Конечно, если рассудить здраво, они всего лишь тени. Сон. Ничто. Но можешь мне поверить: боль, которая их терзает, ничем не отличается от настоящей. (Неожиданно сердито). Только не убеждай меня вместе с твоим глупым слугой, что эта боль лучше всего свидетельствует о том, что они живы!.. Жить – значит мыслить! Или ты никогда не слышал об этом? Живёт тот, кто мыслит, а не тот, кто носится по пустыне, отыскивая мёртвых детей или сидит, словно навозная куча, в ожидании, когда Творец обратит внимание на его хвалёное долготерпение! (Сквозь зубы). Плевать Он хотел… (Громко, Узе). Запиши, друг мой… Живёт лишь тот, кто мыслит. Все прочие только делают вид.
Уза вновь достаёт тетрадь и записывает. На сцене, между тем, появляются соседи Иов а – Первый и Второй. Они громко спорят, размахивая руками и перебивая друг друга.
А вот и ещё гости… Может, хоть эти тебя образумят. (Отходит в сторону).
Первый сосед (подходя): Что же тут сомневаться? Уж, наверное, не случайно он сказал мне однажды: «Послушай меня, дорогой мой…» (Ехидно). Между прочим, – «дорогой мой…»!
Второй сосед: Он говорил мне это тысячу раз.
Первый сосед: Зато он никогда не говорил тебе: «Я глубоко признателен тебе за помощь, сосед». Он сказал это, когда я помог ему донести до дома мешок с финиками.
Второй сосед (снисходительно): А ты не забыл, как он обнимал меня на свадьбе моей дочери? Его руки касались моих плеч, а дыхание смешалось с моим. (Всхлипнув, вытирает рукой глаза). Он словно благословил меня продолжать его подвиг.
Первый сосед: Тогда, может, ты скажешь, кому он являлся во сне?
Второй сосед: Уж во всяком случае, не тебе!
Первый сосед: Ну, конечно же, мне. Он явился, чтобы сказать: «Одному тебе могу я поручить нести нелегкое бремя моей славы». Если не веришь, спроси у него сам…
Короткая пауза. Соседи смотрят на Иова.
Вот видишь, он молчит. (Укоризненно). Ну, неужели ты думаешь, что Праведник потерпел бы ложь?
Второй сосед (кричит): Иов! Иов! Укажи на достойнейшего!
Первый сосед: Конечно, укажи, Иов. Но только, пожалуйста, не на этого крикуна.
Второй сосед с ненавистью замахивается на Первого. Тот отвечает ему тем же.
Ищущий (появляясь, с постным лицом): Позвольте, позвольте… Кому это, интересно, пришло в голову сориться здесь, в этом святом месте, как будто это какой-то базар, а не святая обитель, где мы черпаем силу и надежду?.. (Подходя, мягко). Если уж дело зашло так далеко, то самое лучшее, что вы можете сделать, так это доверить мне причину вашего спора, чтобы я разрешил его к вашему обоюдному и полному удовольствию.
Короткая пауза. Первый и Второй сосед и сердито переглядываются.
Второй сосед (поправляя одежду, сердито): Хорошо. Я согласен. (Первому). Пусть, в самом деле, этот добрый человек решит, кто из нас достоин.
Первый сосед (в сторону): Только слепой может сомневаться. (Ищущему). Дело-то ведь не стоит и выеденного яйца. Суди сам. (Кивая в сторону сидящего Иова). Иов, чья святость хорошо известна во всех уголках Вселенной, долгие годы был нашим соседом, а мой дом стоял неподалёку от его дома…
Второй сосед (перебивая): А мой так ещё ближе!
Первый сосед (холодно): Но не намного. (Продолжает рассказ). Вот почему его святость, в конце концов, преобразила нас – меня и вот этого горлопана. Ведь мы жили с Иовом бок о бок, и его святость изливалась на нас словно лунный свет в полнолуние. Так что, нет ничего удивительного, что, в конце концов, мы тоже стали святы и непорочны
Второй сосед: Я это заметил первый!
Первый сосед (бросив на Второго презрительный взгляд): А теперь скажи, добрый человек: можно ли допустить, чтобы эта святость не стала достоянием всех тех, кто стремится к праведной жизни? Чтобы она испарилась без пользы, словно вода из какого-нибудь открытого сосуда?
Второй сосед: Ведь другие-то не виноваты в том, что им не выпало такого счастья!
Первый сосед: Вот поэтому мы и решили основать Общество праведного Иова, чтобы всякий вступивший в него, мог без труда приобщиться через нашу святость к святости этого величайшего праведника.
Второй сосед: И тоже стать святым!
Первый сосед (кричит, с отвращением глядя на соседа): Я как раз об этом и говорю! (Ищущему). И тоже стать святым! (Сердито смолкает).
Короткая пауза. Соседи выжидающе смотрят на Ищущего.
Ищущий (с умилением глядя на соседей) Ах, друзья мои!.. Мне кажется, что ваш рассказ заставил биться мое сердце еще сильнее… Вот, послушайте. (Схватив руку одного из соседей, прижимает ее к своей груди).
Короткая пауза.
(Не отпуская руку соседа, повернувшись к Иову). Ты слышал, Иов!.. Да я уже вижу, как сотни и тысячи страждущих станут стекаться сюда только за тем, чтобы, пожертвовав немного денег, приобщиться к твоей праведности! Какая же это завидная участь – стать основоположником такого великого дела! Пожалуй, можно надеется, что твоим именем назовут горы и города, а храмы, которые возведут в память о тебе, затмят всё, что построили до сих пор человеческие руки! (В сторону). Ну, а скольким перережут в твою честь глотки, – этого не сумеет подсчитать ни один, даже самый дотошный историк! (Повернувшись к соседям, тревожно). Позвольте! Но ведь нельзя же оставлять такое великое дело на самотёк! Успокойте меня! Скажите – кто из вас чувствует в себе силы стать приемником нашего уважаемого святого?
Какое-то время соседи смотрят на Ищущего, затем переводят взгляд друг на друга. Короткая пауза.
Второй сосед: Кто угодно, но только не этот! (Замахивается на Первого).
Первый сосед: И не это! (Замахивается на Второго).
Размахивая руками, наскакивают друг на друга на глазах у довольного Ищущего. Короткая пауза.
Ищущий (повернувшись к Иову): Ну? Что скажешь, Иов? Не хочешь сам ответить, кто из них станет твоим наследником?
Соседи поворачиваются к сидящему Иову. Недолгое, но напряжённое ожидание.
(Задумчиво, сам с собой). Вот так всегда. Стоит коснуться вещей практических, как святость отчего-то умолкает или спешит заявить, что это её не касается. Она предпочитает парить в небесах, а не ходить по земле, там, где ее больше всего ждут. Пожалуй, в ней есть даже что-то от белоручки, не желающей работать, или от страуса, подобно которому она прячет голову в песок всякий раз, когда время торопит её засучить рукава и взяться за работу… (Соседям). И вот, что я вам скажу, друзья мои. Во-первых, немедленно оставьте все раздоры. Будьте кротки, как овцы и незлобивы, словно голуби… Ну, а во-вторых… Во-вторых… (Быстро подхватив под руку Первого соседа, идёт с ним по сцене, что-то быстро нашёптывая ему не ходу).
Второй сосед с подозрением смотрит им вслед. Сделав круг, Ищущий оставляет Первого и, подхватив под руки Второго, идёт с ним, что-то нашёптывая ему на ходу. Сделав круг, возвращается на прежнее место.
(Одновременно, обоим). И ещё раз заклинаю вас всеми святыми – оставьте раздоры и вражду. Живите в мире, любви и согласии, как голуби.
Не глядя друг на друга, Соседи пятятся, явно намереваясь поскорее улизнуть.
Первый сосед (бормочет): Прощай, добрый человек.
Второй сосед: Прощай, благодетель… Вот уж утешил, так утешил!
Быстро исчезают.
Ищущий (кричит им вслед): И не забывайте почаще любить друг друга, как самих себя! (Узе). Видал? (Смеется).
Уза: Мне показалось, что они оба остались довольны.
Ищущий: Ещё бы! Ведь каждого из них я убедил в том, что он-то и есть самый достойный. А главное, я объяснил и тому, и другому, что когда дело идёт о том, чтобы на земле восторжествовала добродетель, хороши все средства. (Добродушно посмеиваясь). Они бы и сами рано или поздно догадались, но я решил поторопить события.
Уза: Значит впереди опять смута и вражда?
Ищущий: Ты бываешь необыкновенно проницателен, мой друг. Не забудь только добавить сюда ещё подкуп, убийства, обман, предательства, вероломство, насилие, жадность, клевету, низость и многое другое, без чего не обходится на земле ни одно доброе дело… (Узе, холодно). Я ведь сказал тебе, кажется: они бы обо всем догадались сами… (Повернувшись к Иову). Ах, Иов, Иов… Ну, теперь-то ты видишь, что было бы гораздо лучше для всех, если бы тени, которые ты привёл с собой, покоились на дне своих могил, оплаканные родными и придавленные могильными камнями?
В глубине сцены, один за другим, появляются Элифаз, Бильдад и Цофар.
Да, у нас сегодня просто приёмный день! (Отходит в сторону). Ну, эти-то здесь долго не задержатся. (С неожиданной злобой). Знаешь, Иов, будь я на твоём месте, непременно нашёл бы применение тому посоху, который отдыхает у тебя в руках! (Отходит).
Элифаз, Бильдад и Цофар, остановившись неподалёку от сидящего Иова, жмутся друг к другу. Им явно не по себе.
Цофар, Бильдад и Элифаз (все вместе): Здравствуй, Иов. Здравствуй. Здравствуй.
Цофар (после короткого молчания): Видишь, вон, как всё обернулось.
Бильдад: А ведь мы предупреждали.
Элифаз: Помнишь, что я тебе говорил: будь благоразумен. Сто раз подумай, прежде чем открыть рот.
Бильдад: Потому что нельзя же, в самом деле, шутить с такими вещами, как Небо и Вечность.
Цофар: А сколько раз я просил тебя, чтобы ты оставил свои нелепые фантазии и поучился жить у таких, как Элифаз или Бильдад? Но ты всегда считал себя умнее других, Иов.
Бильдад: Вот тебе и результат.
Цофар (друзьям): Ну, довольно. Довольно. Давайте-ка о деле.
Бильдад: Можно, конечно, и о деле… (Осёкшись, в растерянности оглядывается на Цофара).
Цофар: Не тяни. Говори всё, как есть.
Бильдад: Может лучше ты, Элифаз?
Элифаз отрицательно качает головой.
Цофар: Ладно. Давайте я скажу. (Выходит вперёд. Иову). Вот какое дело, Иов. (Решительно). Многие болтают, что мы живём только благодаря одному тебе. И я, и Элифаз, и вот Бильдад. Говорят, что пока ты сидишь здесь, бьются и наши сердца. Другие рассказывают, что мы только снимся тебе. Говорят, будто стоит тебе проснуться и нам конец. (Сердито). Всё это, конечно, глупые выдумки. Кто ты, в самом деле, такой, чтобы от тебя зависели наши жизни!.. (Вздохнув, мрачно). И всё-таки мы решили не рисковать. Сам знаешь, каких только чудес не бывает на белом свете.
Бильдад: У моих соседей, к примеру, тёлка принесла двухголового телёнка. Я сам видел.
Цофар: Вот, вот. Случается всякое. Поэтому мы решили заключить с тобой что-то вроде договора. Сделаем так, Иов. Ты как сидел, так и сиди себе на здоровье, если тебе нравится. Просиди здесь хоть ещё триста лет, никто из нас не станет возражать. Ну, а мы дадим тебе за это тысячу овец, сто верблюдов и пятьсот мер ячменя… Не знаю, конечно, что ты думаешь, но мне кажется, это совсем неплохой обмен.
Бильдад: Особенно, если учесть нынешнюю дороговизну.
Элифаз (немного раздражённо): Да и не мешало бы тебе вспомнить, что мы все ещё остаёмся твоими друзьями!
Цофар: Подумай над моими словами, Иов.
Бильдад: Тысяча овец!
Элифаз: Да и труд невелик! Сиди себе, не зная хлопот. Я бы сам не отказался!
Бильдад (усмехаясь): За сто-то верблюдов!
Пауза. Все замирают, напряжённо всматриваясь в лицо Иова, словно ожидая от него ответа.
Цофар: Так будем считать, что мы договорились.
По-прежнему все смотрят на Иова. Короткая пауза.
Элифаз: Ну, пойдемте что ли?.. (Иову). Прощай, Иов. Надеюсь, в следующий раз ты удостоишь нас приятной и мудрой беседой. (Отходит).
Цофар: Прощай, Иов. Если верно то, о чём болтают, то пусть тебя поддержит мысль, что твои страдания не напрасны. Главное, что они приносят пользу твоим друзьям. Пусть это будет тебе утешением, старый друг. (Спешит вслед за Элифазом).
Бильдад (торопясь за друзьями): Прощай, Иов. Смотри-ка, как быстро всё меняется! Утром ты был беднее последнего нищего, а теперь? Ого-го! (Убегая, издали). Пятьсот мер ячменя!..
Исчезают. Короткая пауза.
Ищущий (выходя вперёд, насмешливо): Ну, вот ты и разбогател… Поздравляю. Теперь ты можешь позволить себе сшить из овечьих шкур навес, а под задницу положить набитую верблюжьей шерстью подушку. Коротать Вечность всё же лучше в тепле. Это тебе подтвердит самый захудалый ангел.
Уза (заметив кого-то, негромко): Повелитель…
Ищущий: Да? (Оглянувшись, смотрит туда, куда показывает Уза и сразу, не говоря ни слова, медленно отступает в сторону).
В глубине сцены появляется Жена Иова. Её глаза широко открыты, но она ступает не слишком уверенно; кажется, что она идёт почти наощупь. Дойдя до развалин стены, останавливается и прислушивается.
Жена (тихо): Вот и я, господин. Я плохо вижу, но чувствую, что ты где-то рядом. (Повернувшись, наконец, замечает Иова). Ах, вот ты где! (Подойдя ближе, опускается на колени, потом садится на песок. Негромко). Здравствуй, Иов. Ветер и солнце так иссушили мои глаза, что я почти ничего не вижу. Но это не страшно, господин. (Не без кокетства). Зато мне кажется, что ты по-прежнему молод и красив. Как тогда, когда я в первый раз увидела тебя во время сбора винограда. Помнишь? (Задумчиво). Интересно, сколько минуло с того дня? Пожалуй, не намного больше, чем я скитаюсь по пустыне. (Тихо смеётся). Видишь, как странно всё устроено, дорогой. Пока мы живём, нам кажется, что жизнь и бесконечна, и глубока, так что только в ней одной скрыто то счастье, которое надо суметь отыскать. Но вот она кончилась, и оказалось, что она была не больше маленького зёрнышка, которое теперь проросло в пустыне ночным холодом и воем ветра, заметающего твои следы… Только пустыня и ветер, – и ничего больше. (Спохватившись, с тихим извиняющимся смехом). Конечно, я всегда помню, что есть ещё ты, Иов. Но тут от меня мало что зависит. Ветер гонит меня куда хочет, словно клок овечьей шерсти. Сегодня он показал дорогу к тебе, а завтра погонит меня до самого моря, до пределов Мицраима или заставит кружить по пескам Негева… Это ветер, господин. Одни называют его «судьбой», другие – «случайностью», а третьи зовут «небесной волей». Но я-то знаю, что это всего только ветер и ничего больше. (Смущённо). Когда-то он бросил нас в объятия друг другу. А теперь занёс сюда, где «сегодня» никогда не кончается, а «завтра» никогда не наступит. (Помолчав, спокойно). Ты, наверное, решил, что теперь-то я избавилась от всех забот? Просто иду себе, куда дует ветер, ни о чём не думая и не беспокоясь? Ах, Иов! Если бы ты только знал, как мучают меня здесь сомнения, как они жужжат в ушах, заставляя усомниться во всём, даже самом несомненном! Да, господин мой. Стоит мне только о чём-то подумать или что-то вспомнить, как сомнения уже тут как тут. (Улыбаясь). Иногда я сомневаюсь даже в том, действительно ли это я иду, пряча от ветра лицо, или это какая-то совсем другая женщина, о которой я толком не знаю ничего, – даже её имени… А прошлое, Иов? Часто я даже не могу ответить, было ли оно на самом деле или только привиделось, как странный сон, который потом долго помнишь. (Твёрдо). Только одно я знаю, господин мой. Не вечно будут терзать меня эти сомнения. (Смолкнув, долго вглядывается в лицо Иова).
Пауза.
(Просто). А ведь ты ничего не слышишь. Мне надо было сразу догадаться… Ты бродишь где-то там, в своём ожидании, а я здесь, – видишь, что выросло из нашего маленького зёрнышка? Пустыня и Разлука. (Посмеиваясь). Видишь, как нам повезло, дорогой! Кто знает, может быть, только нам одним. Ведь множество таких же зёрнышек как наше, так и умирают, не пустив в Вечности ни одного ростка, и Ангел Смерти уносит их, чтобы сжечь в самом глухом углу пустыни. Я сама видела однажды, как они горят там и демоны собираются вокруг огня, надеясь согреться. Какое счастье, что нам удалось избежать этого, Иов! Какое чудо, что наши побеги сумели прорасти вдали от нашей прежней жизни! Что из того, что ты заперт здесь, в своём одиноком Доме, а я бреду, подгоняемая ветром, от одного сомнения к другому! Никто ведь не обещал нам, что Вечность будет похожа на ухоженный сад, где мы будем собирать цветы и слушать пение птиц…
Пауза.
Ах, Иов! Ты, наверное, знаешь всё, что я могла бы тебе сказать. Даже то, о чём я не осмеливаюсь признаться даже себе. То, что лежит на самом дне моих снов. (Шёпотом). Ты ведь знаешь, что эта Вечность когда-нибудь пройдёт? Да? Знаешь? (Уверенно). Она кончится, господин мой. Как кончается долгая ненастная ночь. Как в доме бедняка кончается последний кусок хлеба. Как кончается под утро застольная беседа. А вместе с ней кончится твоё ожидание, и развеются мои сомнения. (Тихо смеётся). А наше зёрнышко так и будет расти и расти… (Внезапно застыв, прислушивается; подняв лицо к небу, становится на мгновение похожа на Иова. Тревожно). Ты слышал? Это ветер, господин. Он уже торопит меня. Знаешь, он не любит, когда ему перечат или не слишком торопятся на его зов. Тогда он злится и готов смешать в одно небо и землю. (Быстро поднявшись). Вот опять он гонит меня прочь! (Продолжая говорить, медленно, а затем всё быстрее удаляется прочь, словно действительно гонимая порывами ветра). Опять он станет напевать мне песню о белоснежных одеяниях Вечности, о её милосердии, приютившем нас под её кровом, как будто её, в самом деле, заботит наше существование!.. Как же я устала, Иов!.. Он хочет заставить меня поверить, что Вечность на самом деле вечна, и что у нас с тобой нет ни одного шанса дойти до её границы! (Раскинув руки, кружится в глубине сцены). Но она пройдёт, Иов! Пройдёт, как проходят сновидения! Как проходит болезнь!.. (Издали, глухо). Она пройдёт, любимый!.. (Исчезает).
Пауза.
Ищущий (со своего места, равнодушно): Как это трогательно. У меня даже зачесались глаза. (Подходит ближе). К счастью, на сегодня, кажется всё. Спектакль окончен. Так было в прошлый раз и, подозреваю, то же будет и в следующий… Ах, Уза, Уза! Как же я устал от этого оскорбительного и бессмысленного ожидания! У меня такое чувство, словно меня связали по рукам и ногам, и оставили ждать неизвестно что, и неизвестно сколько… (Тоскуя). Как же я попал в эту скверную историю? Где оступился? Где допустил оплошность?.. (Невесело улыбаясь). Иногда мне кажется, что я стал похож на рыбу, которая проглотила крючок и теперь гадает – бросят ли её на сковородку сразу или отнесут на базар! (Почти жалобно). Ну, почему ты всегда молчишь? Вон сидит этот крючок, на который поймали твоего хозяина, а ты молчишь, словно тебе это доставляет удовольствие!
Уза (философски): На всё воля Божья, хозяин.
Ищущий (сердито): Оставь в покое Божью волю, софист! Или ты думаешь, что Он играет со своим творением без всяких правил, словно какой-то жалкий фокусник?.. (Мрачнея). Нет, дело обстоит гораздо хуже. Он просто ушёл от нас. Ушёл и даже не пообещал вернуться. (Внезапно резко поворачивается к сидящему Иову. Сделав знак Узе, некоторое время прислушивается).
Короткая пауза.
Ты слышал? Бедный страдалец, кажется, вздумал немного посмеяться над нами!
Уза: Я ничего не заметил.
Ищущий: Он скривился так, словно хотел дать нам понять, что ему известно нечто такое, о чём мы даже не подозреваем. (Кричит). Эй, Иов! Если тебе снова вздумалось дурачить нас своими глупыми шутками, то, сделай милость, придумай что-нибудь поновее! Хотя, конечно, трудно придумать шутку лучше той, которая привела тебя сюда!.. Ты меня слышишь, праведник! Скажи-ка, тебе не скучно? Ты, наверное, думал, что тебя засыплют аплодисментами и закидывают цветами, как цирковую лошадь, которая бежит круг за кругом, вызывая восхищение зрителей? Думал, что твой триумф будет длиться вечно? Но ты просчитался, друг мой. Вы, люди, никогда не умеете предвидеть последствия ваших нелепых поступков. (Достав из кармана небольшую книжку). Знаешь, что это такое? Эта книга с недавних пор стала пользоваться большим успехом у твоих соплеменников, и даже у чужеземцев. Вымысел соседствует в ней с заблуждением, а глупость с ложью. Знаешь, как она называется? (Открывая книгу). «Подлинная история праведного Иова»… Хе… Подлинная. Это значит, что существуют ещё другие истории, и каждая выдаёт себя за единственно правдивую. Но ты не огорчайся. Все они стоят друг друга… Вот послушай, что здесь говорится, и, боюсь, тебе сразу станет не до смеха. (Читает). «И возвратил Господь все потери Иова и дал ему вдвое больше того, что он имел прежде. И пришли к нему все братья его и все сёстры его, и все друзья его, и ели с ним хлеб в доме его и утешали его за всё то зло, которому Всемогущий попустил свершиться. И дали ему каждый по кесите золота и по золотому кольцу. И благословил Бог последние дни Иова больше, чем первые. И дал ему четырнадцать тысяч овец, и шесть тысяч верблюдов, тысячи пар волов, и тысячи ослиц…» Ты слышал? Четырнадцать тысяч овец! Это тебе не жалкие подачки твоих друзей. (Читает). «И стало у него семь сыновей и три дочери. Имя первой – Горлица, имя второй – Корица, или же третьей – Румяна. И не было во Вселенной никого, кто был бы прекраснее их. После этого жил Иов ещё сто сорок лет и видел сыновей своих, и сыновей сыновей своих до четвёртого рода. И умер он в старости, насыщенный днями». (Захлопнув книгу, прячет её в карман, Узе). Четырнадцать тысяч овец!
Короткая пауза.
(Иову). Ты слышал, насыщенный днями? Надеюсь, до тебя дошло, что весь мир уже давно отрыдал над твоей историей и теперь изо всех сил делает вид, что верит в то, что она закончилось благополучно? Все довольны, Иов! Не надо ломать голову над тем, на чью сторону встать или решать, на чьей стороне правда. А потом о тебе и вовсе забудут! Никому и в голову не придёт, что ты по-прежнему сидишь здесь в своём ледяном Доме, год за годом, столетие за столетием, вместе со своей непреходящей обидой и чудовищной гордостью. Никто никогда не узнает твою настоящую историю, Иов. Да, она, по правде сказать, никому и не нужна! Люди хотят, чтобы финал пьесы был счастливым. Ты слышишь? Счастливым! Но ещё больше они хотят, чтобы у пьесы вообще был хоть какой-то финал. Пусть даже самый плохонький. Ведь неизвестность пугает их больше всего на свете. Вот почему чаще всего они предпочитают лгать и выдумывать, а не искать правду. Ты слышишь меня, Иов? Лгать и выдумывать! (Неожиданно подняв лицо к небу, с обидой). Они насочиняют и о Тебе, Всемогущий! Много насочиняют. Целые библиотеки лжи. Лишь бы заполнить чем-нибудь пустоту, которая осталась после Твоего ухода. (Горько усмехаясь). Я думаю о том времени, когда Ты захочешь вернуться, да только Твоё место уже будет занято ложью, которую сочинит о Тебе Твоё собственное творение! (Внезапно пошатнувшись, хватается за горло, так, словно ему недостаёт воздуха. На лице – испуг).
Уза (бросаясь к Ищущему): Что это с вами, хозяин?
Ищущий (хрипло, после небольшой паузы): У меня что-то перехватило горло… Уже прошло.
Короткая пауза.
(Негромко). Как же много они лгут, эти люди… Не прерываясь ни на один день. С рождения и до смерти. (Тревожно). Мне кажется, это от того, что в глубине души, они одержимы чудовищной надеждой, что чем нелепее, чем невероятнее ложь, тем больше у неё шансов в одно прекрасное утро вдруг оказаться правдой. (Почти шёпотом). Но самое смешное… (Не может решиться).
Короткая пауза.
(Неожиданно рассмеявшись). Самое смешное, что иногда я начинаю думать, что они всё-таки правы! (Держась за горло, хрипло). Ну, подумай сам. Ведь если не осталось никакой другой надежды, то почему бы не воспользоваться этой, последней? Конечно, она бессмысленна и безумна, но ведь никакой другой-то нет!.. Если все пути пройдены, отчего бы не пойти по этому, самому нелепому? (На мгновение зажимает себе рот. Узе, с ужасом). Почему ты не остановишь меня, негодяй? Почему не утешишь какой-нибудь годной на все времена мудростью? Ну, что тебе стоит сказать: «ложь в состоянии родить только ложь», или «в молекуле воды на один атом кислорода приходится два атома водорода»?
Уза (тревожно): Я как раз собирался это сделать, повелитель. Мне вдруг показалось, что вам станет легче, если вы вспомните, что на тело, погружённое в воду…
Ищущий (кричит): Замолчи!… (Медленно идет по сцене).
Короткая пауза
(Негромко). Как же нам докричаться до Тебя?.. Или нам следует поучиться у волков, когда в лунную ночь от их воя замирает всё живое? Или у журавлей, когда они, курлыча, возвращаются в родные места? Или у морских волн, которые точат береговой камень, не зная ни минуты покоя? Ах, если бы в этом был хоть какой-нибудь смысл! (Повернувшись к Узе, с кривой улыбкой). А, может, нам стоит попробовать подражать Иову и его сумасшедшему слуге? (Молча идёт по сцене, изображая петуха). Что скажешь?
Уза: Выглядит немного экстравагантно. Но отчего бы и нет?
Ищущий (с изумлением): Что, вот так вот? (Идет, высоко поднимая ноги). Вот так?.. Нет, это было бы уже чересчур.
Уза (тонко): Мне кажется, в таких делах трудно быть в чём-то уверенным заранее.
Ищущий: Но не до такой же степени, мошенник!.. Можешь не сомневаться: после этого мне уже никто не подаст руки.
Уза (легкомысленно): И вы не подавайте! Пускай потом гадают, кто кому не подал первым!
Ищущий: Ангелы станут показывать на меня пальцами, а господин архистратиг разродится в мою честь целым набором первоклассных армейских острот.
Уза: В конце концов, повелитель, всё это только оборотная сторона славы.
Внезапно Ищущий вновь хватается за горло. Лицо его бледно, в глазах – страх. Шатаясь, он делает несколько шагов.
(Испуган). Да что же это с вами такое! (Бросается к Ищущему, чтобы поддержать его). Ваше высокопревосходительство!..
Короткая пауза.
Ищущий (медленно приходя в себя, хрипло): Теперь видишь?.. Это совсем не так просто, как кажется на словах. И совсем не так смешно… (С усилием, задыхаясь). Подумай сам. Вопить, словно сумасшедший? Звать Того, Кто дальше самых далёких звёзд? У кого найдётся такая смелость? И кто настолько безумен, чтобы кричать в никуда? В конце концов, это просто смешно… (Трясёт головой, словно пытаясь освободиться от мучающих его видений). Ты, наверное, будешь смеяться, но этот крик сам приходит к тебе, не спрашивая твоего согласия, когда пожелает, когда ему только заблагорассудится… Он приходит, чтобы посмеяться над твоей слабостью, над тем, что у тебя не хватает мужества покричать его так громко, как только можешь. Плюнуть в эту звёздную пыль над головой! (Тяжело дыша и держась за горло, опускается на колени. Тревожно). Он здесь, Уза. Здесь. Внутри моих лёгких, невидимый и всемогущий. Я чувствую, как он теснит моё дыхание и разрывает грудь. (Жалобно). Мне кажется, что если он захочет, то сможет легко убить меня.