– Не смей! – вскричал Нокт, загородив собой брата. Эронел улыбнулась и чуть наклонила голову.
– Не мешай, – произнесла она, и тотчас невидимая сила – холодная и безжалостная – сдавила тело юноши и подняла Нокта под потолок: путь к Диону оказался свободен.
– Альтебрес жаждет крови, мальчик. Я бы хотела убить тебя быстро, но он хочет, чтобы я запомнила всё: как твоё сердце остановится, как кожа потемнеет и начнёт распадаться, как черви источат плоть и в конце твой прах разлетится по свету. Ты должен исчезнуть, слиться с природным хаосом, и тогда моя задача будет выполнена, – склонившись над неподвижным юношей, промолвила девушка. – Я не хочу этого, но мне придётся действовать медленно, иначе мои воспоминания могут счесть за обман.
Она подняла указательный палец и дотронулась до шеи Диона. Юноша вскричал, как кричал недавно начальник кортежа. На его коже осталась длинная тёмная борозда: кожа на глазах старела, шелушилась, умирала. Русоволосый парень попытался отпрянуть, но нечто невидимое крепко держало его в своих объятиях.
– Не сопротивляйся…
– Отпусти его! Клянусь, я отомщу… – вдруг вскричал Нокт, и псионические тиски отпустили его – юноша рухнул на пол.
– Начинай, мальчик. Но кто виновен в том, что происходит? Ты и только ты! – ухмыльнувшись, заметила Эронел. – Ты мой проводник.
– Я не позволю тебе, причинить ему вред! – с трудом поднявшись на ноги, прошептал Нокт. – Эта ошибка не повторится…
– Смешно, – Эронел вновь прикоснулась к Диону, и парень закричал, не в силах вынести боль.
– Оставь его! – едва не падая, воскликнул Нокт, и иллюзорная дева исчезла.
– Ты думаешь, твоего слова будет достаточно? – она стояла за его спиной, – Ты мой инструмент, не наоборот.
Лёгкий толчок, и юноша отлетел к стене, в метре от выхода. Когда звон в голове прошёл, парень открыл глаза и сквозь слёзы заметил закрытую дверь. Он ощутил, как всё его естество призывает к побегу, страх был силён. Эронел тоже почувствовала это и рассмеялась с новой силой:
«Да, беги, Нокт, беги! Ты никогда не был хорошим братом, так нечего и начинать, беги! Беги и не возвращайся, ты только будешь мешать, а Диону предстоит пережить ещё так много мучений».
Юноша колебался.
– Чего ты ждёшь? – продолжала Эронел. – Или, быть может, хочешь разделить страдания брата? Я тебя не убью, но, по крайней мере, покалечу. Взгляни на того несчастного, что я лишила руки… Поверь, это самое малое, на что я способна.
Это была последняя капля. Нокт, словно в припадке, задрожал, в его глазах сверкнул страх, и юноша, не чувствуя ног, бросился бежать. Схватившись за дверную ручку, он изо всей силы потянул за неё, и металлическая дверь, которая совсем недавно было заперта, удивительным образом открылась. Дион, наблюдавший за бегством брата, чувствовал подступающую тошноту.
– Не уходи, – из последних сил прохрипел русоволосый парень, но его брат уже скрылся в коридоре. Он бежал, не оглядываясь, ощущая кожей страшный смех Эронел. Он преследовал его везде.
Заметив в конце коридора лестницу, Нокт стремительно взбежал по ней и оказался на палубе. Тотчас его стошнило: повсюду в бурых пятнах гнили и запёкшейся крови лежали останки экипажа челнока. Запах смерти стоял в воздухе, и даже гроза, ветер и дождь не могли его перебить. Челнок, накренившийся на левый борт, неподвижно висел в пространстве, хотя по всем законам физики должен был рухнуть вниз.
Нокт дрожал. Его желудок опорожнился, и мозг слегка пришёл в себя. Отойдя от кучи трупов, юноша принялся жадно дышать, ему хотелось очнуться, но ужас, сковавший мозг, всё никак не отпускал. Вскоре парень насквозь промок и, лишь почувствовав холод, смог адекватно мыслить.
– Она там… – это были первые слова, которые он произнёс, находясь наедине с собой. Мысли Нокта путались, язык едва шевелился, но парень знал, что только так он сможет взять ситуацию под контроль. Он устало брёл по палубе, натыкаясь на останки экипажа, переступая через металлические части челнока, спотыкаясь на скользком деревянном покрытии. Впереди неясно обозначался капитанский мостик, но юноша был слишком изнурён, чтобы подняться на него. Он шёл и лихорадочно думал над тем, как ему поступить, но в голове царил белый шум, прерываемый изредка воспоминанием о страшном смехе Эронел.
– Моё видение… – вновь промолвил парень, но легче ему от этого не стало. Душа разрывалась на части. Нокту было страшно, но вместе с тем в глубине его естества шевелилось родственное чувство, кричавшее о спасении брата.
– О, Истязающий, помоги… Прошу… – упав на колени, сквозь слёзы, прошептал Нокт. Он видел своё ничтожество, он осознавал, насколько мерзко выглядит его поступок, но что делать дальше, не знал. Внутренняя боль не давала ответов.
В таком состоянии он просидел около минуты, пока снова не услышал душераздирающий вопль Диона, Эронел продолжала своё дело.
– О, боги, помогите… – вновь прокричал юноша, но тут, словно в ответ на его мольбы, в его голове пронеслась мысль, одновременно спасительная и губительная. Где-то на краю подсознания, юноша отчётливо услышал слова Эронел, произнесённые недавно:
«Но кто виновен в том, что происходит? Ты и только ты! Ты мой инструмент, не наоборот…»
– Инструмент, – одними губами прошептал парень. – Инструмент… Она, словно паразит, засела во мне…
Эти слова, понятные одному Нокту, произвели на него странное благотворное действие. Встав и вздохнув, будто очнувшись ото сна, он огляделся, ища что-то важное. Как назло, ничего подходящего не попадалось, но вот, в очередной раз окинув изуродованную палубу взглядом, юноша смог различить у правого борта что-то блестящее. Сердце его ёкнуло, и страх пополз вниз по животу. С трудом подавив этот порыв и поднявшись наверх по наклонной поверхности, юноша схватился за борт и торопливо взял в руки заинтересовавший его предмет. Одновременно с ужасом и радостью он понял, что держит металлический штырь, тонкий и острый.
***
– Нет! Хватит! Хватит! – извиваясь на полу, кричал Дион. Скребя по дереву ногтями, он оставлял на нём красные следы, бился локтями и коленями, чувствуя, как на его руках появляются новые тёмные полосы. Эронел сидела рядом и что-то негромко говорила. Юноша едва её слышал, временами цепляясь мыслями за единичные слова.
«Альтебрес… Вайрос… Вивисектор… – боль, – Альтебрес, Вайрос, Вивисектор – боль».
Ритм становился всё быстрее, интервалы между болевыми вспышками уменьшались, и кожа, словно узорами, покрывалась новыми ранами. Это длилось всего несколько минут, но для Диона они были равны вечности. Его тело страдало, внутренний мир оказался сломлен новым предательством, а разум затуманивался от адских мук.
– Чтож, – вдруг остановившись, произнесла иллюзорная дева, – Я полагаю, ты натерпелся сполна. Сними одежду, и я положу конец твоим страданиям.
– К чёрту! – прохрипел Дион, от напряжения едва чувствуя себя.
– Тогда продолжим, ты не против? – улыбнулась Эронел. – Наверное, ты меня ненавидишь… Это естественно, но если бы ты знал, чего мне это стоит, то наверняка бы пожалел меня…
– Не дождёшься…
– Ничего иного я и не ожидала, ты не способен понять своего мучителя и простить его, если только это не твой брат, – проведя пальцами по виску юноши, промолвила девушка. Дион застонал, и лишь когда боль поутихла, сказал:
«Я не прощу его… Никогда…»
– Но не потому что не сможешь, а потому что я не дам тебе времени. Альтебрес ждёт…
Она расстегнула чёрную куртку, в которую был облачён юноша, и одним резким движением разорвала футболку.
– Прощай, мальчик, жаль, что именно я стану твоей смертью…
Эронел, играя пальцами в воздухе, потянулась к грудной клетке Диона, видимо, намереваясь прикоснуться к области сердца. Юноша закрыл глаза. Тотчас перед его мысленным взором предстал образ Инилы Пассэр. Девушка плакала, явно тоскуя о нём, о погибшем фаратри, изгнанном и брошенном всеми.
– Неплохие фантазии, но она никогда не узнает о тебе. Теперь ты вне её мира, а вскоре окажешься вне и мира физического, – рассмеялась Эронел, глядя на жертву сверху вниз.
– Покончи с этим… – едва дыша, прошептал юноша, ожидая почувствовать самую страшную боль, какую только может вынести тело фаратри. Он зажмурился из последних сил и съёжился, будто от холода. Каждая секунда ожидания была ему ненавистна, Дион хотел освободиться. И вот, когда, по мнению парня, всё должно было свершиться, он услышал страшный инфернальный крик, будто рядом с ним находится проклятый дух. Похолодев изнутри, Дион осторожно раскрыл глаза. То, что он увидел, осталось с ним до конца его дней. Эронел, окутанная красными линиями, которые становились всё ярче, кричала и вырывалась, попав в сеть, расставленную за пару тысяч лет до этого момента. В её безжизненных глазах читался страх, руки была распростёрты, и белые одежды, так напоминавшие саван, на глазах синели и распадались, не оставляя после себя ни единого следа.
– Нокт! Нокт! Н-о-о-кт! – ревела Эронел, будто зверь, содрогаясь в предсмертных судорогах. – Не смей!
Наконец, красные линии, ставшие вмиг ослепительно яркими, с визгом проникли в тело иллюзорной девы. Послышался треск, звон, удары, металлический скрежет, и страшное видение исчезло в чёрной вспышке, отбросившей Диона на несколько метров, в дальнюю часть трюма. Челнок вздрогнул. На его борту взвыла сирена, послышался отвратительный протяжный звук, и Флюгенштайн вместе с остальными пленниками трюма застонали и очнулись. Охранники, едва придя в себя, бросились к командиру, но тот уже был мёртв.
– Что случилось? – спросил один из воинов, чувствуя подступающую тошноту.
– Идём… – прохрипел Дион, встав на колени. Варфоломей, сам едва стоя на ногах, помог парню подняться. Вид благодетеля оставлял желать лучшего.
– Где Нокт? – спросил мужчина, на что русоволосый юноша презрительно хмыкнул.
– Он бросил меня…
Пятью минутами позже они оказались на палубе. Визг сирены не прекращался, молнии вспыхивали за бортами, и дождь вместе с ветром хлестал испуганных фаратри. К счастью, система челнока была оснащена автопилотом, поэтому судно не неслось вниз со всей скоростью, а, слегка выровнявшись, медленно плыло меж грозовых туч.
– Кто-нибудь немедленно встаньте за панель управления. Челнок не сможет самостоятельно произвести посадку, – вскричал один из охранников, но его напарники и сами обо всём догадались. Они имели весьма туманное представление об управлении воздушным судном, однако на попытку решились. Минута, и четверо телохранителей скрылись в рубке управления, не отнимая рукавов одежды от носов – запах повсюду стоял ужасный.
Дион и Флюгенштайн в ужасе оглядывались по сторонам, не в силах понять, что произошло.
– Где же твой брат? – снова спросил Варфоломей. Дион отмахнулся и в тот же миг чудом услышал до боли знакомый голос, пусть и перебиваемый ветром и громовыми раскатами. Оглядевшись, парень остановился и что-то закричал. Флюгенштайн проследил за ним и побледнел. У правого борта, лёжа в крови, с металлическим штырём в левом боку, стонал Нокт. Его одежда была обагрена, на губах запеклась кровь – юноша лежал и быстро двигал правой рукой, будто пытаясь, что-то нащупать. Дион, позабыв обо всём, бросился к брату. Дождь смывал выступившие слёзы. Подбежав и склонившись над Ноктом, юноша вновь закричал, но не от гнева, а от боли. Следующие несколько минут, русоволосый парень что-то быстро говорил, то улыбаясь, то плача. Его брат слушал и временами силился тоже что-то сказать, но это было не нужно – Дион всё понял.
– Ты умираешь ради меня, – наконец, промолвил он, не узнавая своего голоса, настолько он был жалок в этот момент.
– Так сделай всё, чтобы я не разочаровался… – измученно улыбнувшись, прошептал Нокт. Русоволосый парень взял его за руку, кивнул, чувствуя, что вместе с братом в нём умирает нечто важное. Он попытался сказать что-то ещё, но Нокт прервал его кивком:
– Знай, я до последнего жалел о содеянном, но теперь я рад… Я смог спасти тебя… Это главное.
– Ты не должен был… – сквозь слёзы пролепетал Дион. – Ты слышишь меня? Нокт? Нокт!
Его брат ушёл, под громовой бой, отдав последнее за родного человека.
Эпилог
В следующие несколько дней столичная служба безопасности совершенно замучила Диона. Юношу допрашивали, учиняли обыск, однако, не узнав ничего конкретного по делу о смерти экипажа воздушного судна и представителя семьи Ависов, розыск удалился. Небесный город погрузился в траур, тело Нокта было захоронено в Мавзолее при дворце Фреома. Правитель, несмотря на горе, не пожелал увидеть изгнанного племянника, впрочем, тому это тоже не было нужно.
Минуло две недели. Жизнь Диона вновь потекла в земном русле, среди деревьев, травы и дождя… Юноша снова поселился у Флюгенштайна, но сразу дал понять, что попытается как можно скорее найти собственный дом. Его благодетель смеялся, но не возражал. «Пусть отвлечётся» – думал он. Юноша не лгал, на вторую неделю он принялся обыскивать окрестные территории, в надежде найти не дом, а скорее место для его постройки. Парень искренне верил, что сможет отстроить жилище, полагая, что Варфоломей именно так в своё время и поступил. Он не знал всей правды: дом достался Флюгенштайну от старого человека – лесника, жившего там некогда со своей семьёй.
Поиски Диона продолжались несколько дней. На десятые сутки его скитаний, Варфоломей сказал ему:
«Не проще ли жить не в одиночку, а рядом с кем-то?»
– Ты ли это говоришь? – усмехнулся юноша.
– Помнишь, ты рассказывал мне о женщине в человеческой деревне и её дочери? Может быть, пришло время извиниться и всё рассказать? – продолжал Флюгенштайн. Его голос был мягок, будто мужчина уговаривал непослушного сына. Дион задумался: он давно размышлял над этим. Поступок, продиктованный гневом, теперь казался ему отвратительным.
– Они не примут меня… – тихо заметил юноша. Он знал, что люди, как и фаратри, редко прощают врагов.
– Да, они обижены, но доверие можно восстановить. Помнишь, что сказал Нокт…
– Помню, – перебил Дион, сверкнув глазами. – Я сделаю это, – вдруг кротко добавил он.
На следующее утро он никуда не пошёл – заболел. В столице бытовало мнение, что фаратри не болеют, но на земле Плеорима всё было иначе. У юноши начался жар, ломило кости, ещё немного и это переросло бы в лихорадку, но тут, словно по волшебству, рядом с юношей оказалась надёжная опора.
На рассвете Варфоломей весьма удивился, когда в дом вошла Инила Пассэр – девушка, чья честь могла пострадать от присутствия не только на земле, но и рядом с изгнанным членом семьи Авис.
– Это вы… – встретив девушку на пороге, промолвил Варфоломей. Инила тотчас обняла его.
– Я слышала о случившемся… Челнок, жертвы… Что там произошло? Что с Дионом? – посыпались вопросы, но мужчина не знал, что отвечать.
– Я удивлён, что волнуешься ты, а не Фреом…
– Он ещё ответит за своё решение, но ты не сказал… Где Дион? – в волнении оглядываясь, промолвила Пассэр. Флюгенштайн отвёл её наверх. Следующие пару дней, девушка не отходила от больного.
***
– Ты должен туда пойти, – промолвила Инила, прижимаясь к юноше. Тот обнял её и зажмурился – утреннее солнце ослепляло его. Они сидели на стволе упавшего дерева, на опушке леса, и смотрели на восход, будто чувствуя, что именно так поступали жители Плеорима в течение многих веков, когда на душе было спокойно. Тёплые золотые лучи окрашивали травы и ветви, пробуждали цветы, насекомых: бабочек и пестрянок, пробуждали жизнь.
– Я знаю, но мне страшно. Начинать всё заново там… Это…
– Глупо? – договорила Инила. Парень смущённо кивнул – она угадала.
– Знаешь, что глупо по-настоящему? По велению гнева обидеть тех, кто помог тебе! – строго сказала девушка. – Если не хочешь стать таким, как Асити, ты должен пойти, извиниться и…
– Но что я могу? – вздохнув, заметил Дион.
– Да, очень мало, – согласилась Пассэр. – Но попросить прощения – это в твоих силах и к тому же…
– Хорошо, – сдался юноша. – Я сделаю это, но… Только если ты пойдёшь со мной.
Девушка улыбнулась, и в этой улыбке сквозило так много любви, и была видна такая степень принятия, что русоволосый парень почувствовал себя счастливым.
«В конце концов, – подумал он, замолчав и крепче обняв девушку. – Разве имеет смысл таить злобу на кого бы то ни было? Если бы не Асити, Нокт и дядя, я никогда бы не стал тем, кем стал, не принял бы Инилу, не полюбил… Нет, мне хорошо, а раз так, то я всех прощаю. Всех… Будьте счастливы друзья и враги мои. Будьте счастливы, как я в этот момент, ведь, так или иначе, каждое живое существо заслуживает счастья. Любите, ненавидьте – всё равно, главное жить в гармонии с самим собой… Сейчас я осознаю это как никогда».
***
Они ворковали, а с небес, из далёких миров, с тех уровней, на которых материальное теряет смысл, на них смотрело нечто. Послышалась вибрация, и во мраке информационного уровня вспыхнул свет. Пси-частицы сгущались, и в один момент послышался низкий голос, бывший некогда мужским, или то, что его замещало:
«Эронел мертва. Силки оказались опасны, как ты и предполагал».
Некто, скрытый тьмой, лишённый тела, мысленно ответил:
«Пока создатель спит, мы можем попытаться вновь. Я видел будущее этого мальчика: существует опасность, и я должен быть осторожен. Пусть живёт, однажды щит не выдержит, и я приду за ним. А сейчас спите».