– Как приемнику? – неожиданно догадался юноша, и в его голове тотчас выстроилась логическая цепочка, ведущая к целям Варфоломея. Мужчина смутился.
– Д-да, – запнувшись, ответил он. – Если хочешь, то так…
– Я не против, – сказал Дион, садясь в белое кресло, вмонтированное в пол рядом со столом.
– Не буду мешать. В такие моменты лучше быть одному. Я подожду у выхода. Если захочешь покинуть капсулу, приложи к стене ладонь. Начать лучше с бумаг, помеченных красным цветом. Это первые переводы, произведенные мною. Оригиналы текстов находится на скрижалях, в тех комнатах, у стен. Прочитай всё, и возвращайся. Надеюсь, ты не усомнишься в моей честности, – негромко промолвил Флюгенштайн, после чего отошёл и вскоре исчез за дымчатой стеной.
Юноша остался наедине с его изысканиями. Устроившись в кресле поудобнее, он вздохнул и сбросил с себя куртку – в капсуле было тепло.
– Приступим, – сказал Дион, беря в руки серый бумажный лист, помеченный красной цифрой «1». Он был подписан так: «Беглые записки. Вайрос». После короткой паузы, парень вздохнул и принялся читать.
Его взгляд заскользил по стройным рядам букв; дыхание замедлилось.
«Запись №1. Новем. Ледеар. Земля. X. Мы благополучно добрались до родины Омиора. По-прежнему сомневаюсь в положительном результате этой затеи, но ради цели готов терпеть. Интересно, во что это выльется…
Вчера я впервые увидел Землю – метрополию, владеющую тем прокопченным, мирком, из которого я вышел. И хотя моё чувство прекрасного за несколько лет изменилось разительно, я не могу не сказать, что эта планета – совершенство. Что особенно удивительно, здесь по-прежнему можно увидеть первозданные зелёные пятна – «леса», как назвал их Омиор, когда мы приближались к атмосферным слоям планеты.
Запись №2. Местоположение то же. X. Не успев прийти в себя, снова приступаем к работе.
Вместе с нами на Землю прибыл «материал» для проекта «Эс-Овер». Бывшая наложница, Мрачный шут – не самая лучшая компания, но они верны, а значит, могут быть полезны. Раньше я никогда не думал о них, как о средстве достижения целей, я считал, что своими действиями мы помогаем им встать на путь истинный… Чтож, Омиор может в два счёта переубедить меня. Боюсь, он получил надо мной слишком много власти.
Запись №3. Динерет. X Мне сложно писать эти строки, но совсем недавно я увидел настоящего Венала Омиора. Не роботизированного богомола или сколопендру, в коих он любит перевоплощаться, а человека из плоти и крови. Поразительно, как столь ослабшее и раненое тело может сохранять жизнеспособность.
Запись №4. Местоположение то же. X «Эс-Овер» по словам Венала продвигается по плану. Мне не совсем понятен принцип действия данного устройства, но вскоре я закрою этот пробел. Правда, в данный момент у меня несколько иные задачи. Теперь, когда я владею неограниченными ресурсами, я могу усовершенствовать моих Этер-воинов. Они будут нужны на первых порах.
Запись №5. Уживаться с чудовищами, созданными моей рукой, становится всё сложнее… Боюсь, они слишком долго обходились без кнута. Венал слеп в этом отношении, он потакает им – позволяет резвиться, убивать…
Запись №6. Идеология Омиора весьма интересна. И хотя я не разделяю её, но мир, построенный с её помощью, имеет право на существование. Единственное, что внушает мне недоверие, это неограниченная власть, которую получат люди, задействованные в проекте… Вряд ли могущество может послужить во благо рождения идеала. Венал всё чаще говорит о Вайросе.
Запись №7 – Справка. Со слов Омиора: Вайрос – это программный код, информационный уровень мироздания, обеспечивающий существование мира. Высший контроллер, присутствующий в каждом материальном теле, в каждой мысли, в каждом действии. Он – это граница, выйти за которую не может даже мысль.
Запись №8. Венал полагает, что сможет обособить разум от тела и отдать его на волю Вайроса. Он по-прежнему считает, что Вайрос это некий аналог компьютерной программы, океан информации, возникший неизвестно по какой причине. По логике Омиора, раз им никто не управляет, то сможем мы… Он называет это манипуляциями с информационным уровнем, а участников проекта «Эс-Овер» – информационными волнами. Надеюсь, его расчёты верны, и демоны, которым мы дали огромное могущество, не слетят с катушек, оказавшись наедине с безграничной властью… Пси-способности, которые мы им дали, уже дают великую силу.
Запись №9. Альтебрес внушает мне опасения. Венал благоволит ему, называет продолжателем своей идеи, но я сомневаюсь в нём…
Запись №10. Установка активна… После пяти лет поисков, мы достигли цели. Первым в океан информации выйдет Омиор…
На этом странные, обрывочные записи завершились. Дион, ошалевший от многообразия непонятных слов, удивлённо хлопал глазами. Потерев их, он вздохнул, потянулся и взялся за третий лист (записи занимали ровно два). На нём было написано всего одно слово «Ангелы». Юноша вздрогнул, перед ним отчего-то мелькнуло лицо девочки из человеческого поселения.
Он просидел с бумагой ещё около пяти минут, будто решаясь на что-то.
«Варфоломей назвал эти знания крайне важными, но я так ничего и не понял. Если следующая бумага не прольёт свет на ту галиматью, что я только что прочитал, значит мой благодетель обманул меня…»
Молодой человек вновь принялся читать.
«…Я не намерен изливать свои мысли, их не стерпит никакой носитель. К сожалению, я не обладаю даром описывать состояния, чувства, но теперь я могу оперировать ими, изменять, ломать и возрождать. Если раньше мне приходилось работать лишь с техникой, плотью, химией и поверхностной психологией, то сейчас в моей власти взаимодействие с самыми тонкими струнами человеческой души. Манипулируя сознанием, я манипулирую плотью и наоборот – подстёгивая тело, мне удаётся выстраивать цепи, образующие аспекты личности. Но всё это лишь вступление…
Главное – это наша ссора с Омиором. Её причина (довольно смешно) в несоответствии взглядов. Он намерен создать идеальный мир, дав людям возможность строить собственные иллюзорные реальности, жить в них и веселиться. По его мнению, обособившись от тела и получив всё, что пожелают, пусть и в пределах собственных лжемиров, люди станут счастливы и успокоятся. Их интерес к условным благам угаснет, и воцарится мир равенства и справедливости…
Вздор! Получив могущество, люди захотят большего, ведь даже в лоне Вайроса они будут теми же тварями, что копошились на поверхности планеты в течение тысячелетий.
По мне, идеал может родиться лишь там, где живые существа обязаны бороться, но не друг с другом, а с окружающим миром. Если бы можно было вложить в них на генном уровне инстинкт помощи ближнему, возведённый в абсолют, мы получили бы нечто близкое к утопическим взглядам Омиора. Чтож, однажды я сделаю это… А там мы посмотрим, кто из нас добьётся своего: Омиор – с проектом «Вайрос» или же я с моими «Ангелами»…
Я знаю, как это звучит… Я хочу наделить моих идеальных существ внешностью божественных посланников – красотой, крыльями, чарующим голосом, словом, повторить образ, созданный людьми. Пусть это может показаться банальным, но теперь, когда я познакомился с культурой Земли, я понял, что порой важную роль в деле играет символ или ментальный блок, связанный с абстрактным понятием успеха. Если взять литературу в качестве примера, то можно заметить, что многие авторы посвящали свои труды другим авторам, уже многого добившимся. Это давало первым некую уверенность. Ровно так же и я… Воссоздав образ, который на этой планете многие века считался олицетворением чистоты, внешней и внутренней, я буду надеяться, что моя задумка о сотворении идеала окажется успешной.
Недавно проект «Эс-Овер» заработал. Мы достигли его стабильного функционирования, Венал вышел в океан информации… Не ставлю восклицательных знаков, лишь многоточия, как признание в неспособности рассказать о величии нынешнего момента. Чтож, если план Венала сработает, то вы и сами, будущие поколения, сможете всё увидеть.
Вторым в Вайрос вышел я. В жизни мне пришлось повидать много горя, разочарований, несправедливости. Теперь я попытаюсь сотворить мир, в котором вышеназванные ужасы будут казаться чем-то нереальным. Ах, если бы я смог… Я заложу в моё творение на самом тонком уровне всю культуру былого мира, всю, кроме войн, насилия и жестокости, этого в нынешнем мире слишком много…»
Дион отложил бумаги. Глядя на них, он испытывал чувство, схожее с тем, что испытывает ныряльщик, увидевший под собой тёмную океаническую бездну: он держится над ней, но его опора зыбка, подвижна, и страх, словно вода, проникает сквозь волю в каждую клеточку тела. Именно сравнение с бездной пришло на ум Диону, когда он читал эти документы. Он понимал, что по всей вероятности план автора этих дневников осуществился, и сам юноша является тому доказательством. Мир небесных существ был построен, но отчего-то вместе с ними здесь оказались люди. Ответа на этот вопрос в бумагах, лежащих на столе, юноша не нашёл.
– Он создал нас, как ответ ужасу, пережитому им… – тихо промолвил парень, с волнением глядя на стол. На мгновение он подумал, что увидел сон, однако листы с крупным почерком были на месте.
– Сочинить такое невозможно, – вновь тихо проговорил Дион, откинувшись на спинку кресла. – Варфоломей говорил правду… Это капсула памяти, созданная тем самым существом, что явился на глаза фаратри тысячу лет назад! Теперь я верю всем: учёным, строящим гипотезы, духовникам, проповедующим о боге с когтями… Мне самому посчастливилось всё узнать…
Часом позже, ещё раз перечитав переводы Флюгенштайна, юноша решил осмотреть капсулу самостоятельно. Встав, он окинул взглядом помещение, чтобы решить, с чего начать. Вскоре выбор был сделан. Двигаясь медленно, будто опасаясь попасть в ловушку, Дион подошёл к одной из ступенчатых лестниц и неспешно поднялся к прозрачной комнате со стеллажами.
– Это оригинальный текст, – догадался парень, осторожно открыв невидимую дверь. Подойдя к ближнему стеллажу, он взял в руки одну из скрижалей и внимательно осмотрел её. На прозрачном прямоугольнике толщиной в сантиметр, были выгравированы чёрные символы, от понимания которых Дион был далёк. Лишь Варфоломей мог оперировать этими буквами былых времён, представляющими собой завитки, прямые линии, их объединение и всевозможные вариации. Вскоре созерцание наскучило парню, и он поспешил покинуть ячейку памяти.
Минутой позже он вернулся к столу, где недавно читал переводы и вдруг заметил, что в самом конце помещения, за последним столом, находится прямоугольная ниша, будто вдавленная в стену. Приблизившись к ней, юноша вдруг улыбнулся и сказал:
«Более ничего… Лишь скрижали и обрывочные фразы…»
На этом его экскурсия завершилась. Дион развернулся и пошёл прочь. Вскоре он покинул капсулу памяти и оказался в первой комнате, расположенной под лысой поляной. Варфоломей ждал парня, сидя на полу. Его глаза были закрыты – мужчина о чём-то думал. Услышав шаги, он встал и увидел Диона, сияющего и счастливого.
– Ты прочитал? – поднявшись, спросил Варфоломей. Юноша молчал. Он подошёл ближе и обнял благодетеля, благодаря тем самым за доверенную тайну. Отступив через пару секунд, Дион промолвил:
«Теперь, мир открылся мне заново. Приятно осознавать, что ты рождён для поиска идеала… Как это отрадно! Поверь, мы покажем эти бумаги моему дяде! Настанет мир между фаратри и людьми, а позже мы добьёмся и идеала!»
– Подожди, – перебил Флюгенштайн.
– Да? – улыбнулся Дион.
– Это нельзя никому показывать, мальчик. Нам никто не поверит…
– О, поверят! Мы должны, нет, мы обязаны! – едва помня себя, весело вскричал Дион. Он готов был танцевать, плакать, любить весь мир. Любить брата, Асити, словом, всех и вся. Его душа, как то бывает у молодых людей при громадной радости, открылась всей вселенной без малейшего колебания.
Дион, почувствовав это, решил, что свершилось перерождение, но то была лишь эйфория от радостного потрясения. Через несколько часов, оказавшись в доме Варфоломея, юноша успокоился. Его любовь прошла, и на смену ей явилась сдержанность.
Войдя в сени, мрачные и холодные, чьи половицы скрипели при каждом шаге, Дион вдруг спросил:
«Не знаешь ли ты, что находится за нишей в капсуле? Я увидел её, когда осматривался. Я подумал, что это дверь, но проверить не решился».
– Да, это дверь, – кивнул Флюгенштайн. – Но она заблокирована. Мою ДНК она отвергает.
– Понятно, значит, и мою отвергнет, – улыбнулся юноша. Более о капсуле они не говорили. Юноша думал, его благодетель переживал. Однако, во время ужина, парень сказал:
– Не знаю, как, но я доберусь до трона Дэма. Я не позволю Нокту или Фреому помешать Истязающему в его миссии. Пусть его нет, но его труд будет жить. Фаратри ужасно отдалились от предначертанного пути. Чтож, я помогу им на него вернуться. Вместе мы справимся, и наградой станет идеальный мир или хотя бы предпосылки к нему…
Мужчина безучастно слушал. Казалось, ему всё равно, но когда парень закончил ужин и готов был удалиться в комнату, Варфоломей тихо сказал:
«Я с тобой, мальчик…»
На этом день завершился.
14 глава – Встреча
Год пролетел для Диона незаметно.
Как ни странно, в подземную капсулу парень больше не ходил, туда спускался лишь Варфоломей. Юноша не нашёл там больше ничего любопытного, но, тем не менее, всегда с большим интересом читал новые переводы друга. В основном это были обрывочные записи научного характера: Флюгенштайн и Дион не понимали их, однако бережно хранили, чтобы потом передать в научное общество Дэма.
Всё это время живя у Флюгенштайна, парень отдыхал и морально готовился к будущему сражению. Сражением он называл процесс защиты перед советом правительства, и в том, что ему придется защищаться, юноша не сомневался.
«Асити так просто не сдастся», – сам себе говорил Авис и был совершенно прав. Так день за днём протекал год испытания, и вот мимо юноши прошли три времени года, все сезоны, погодные циклы, с их дождями, слякотью, снегом и ветрами, чтобы вновь наступило лето.
О, это чарующее время, истинная благодать для всего живого. И подобно медведю, ночевавшему зиму в берлоге, Дион вышел на свет лишь с наступлением тёплых солнечных дней. Срок испытания подходил к концу, и молодому фаратри нужно было явиться к месту, где год назад приземлился корабль Дэма.
Юноша предвкушал разговор с Асити, с братом и знал, что далее последуют оправдания перед Фреомом. За год он сочинил не одну трогательную речь, но в итоге решил, рассказать всё, как есть, ничего не утаивая и не приукрашивая.
– Только истиной можно покорить дядю. Я не буду лгать, – однажды, накануне роковых дней, сказал Дион, войдя в кабинет Варфоломея. Флюгенштайн сидел за столом и что-то писал.
– Ты уверен? – усомнился мужчина. – Это может быть опасно.
Юноша кивнул.
– Не тревожься, – сказал он. – Ты пойдёшь со мной и сможешь при случае что-нибудь сказать в мою защиту!
– О, это вряд ли, мальчик, – привычно рассмеялся фаратри. – Меня не подпустят к Дэму… Я изгнан. Пусть, обо мне уже не говорят, но могут моментально начать снова!
– Это неважно, я помогу тебе реабилитироваться. В конце концов, драка с научным сотрудником это не повод для изгнания! Это, по меньшей мере, несправедливо.
– Никто не говорит о справедливости, – покачал головой Флюгенштайн. – Никого не волнует это слово, приобретшее значение чисто мифологическое.
– Ты идёшь со мной и на этом всё, – упрямо повторил юноша. – Мне будет нужна поддержка. Кроме того, я хочу восстановить твоё доброе имя. Это важно! Должен же я чем-то отблагодарить тебя за…
– Не думаю… Моя жизнь давно принесена в жертву науке. Ты мне ничего не должен, ты избавил меня от одиночества и, кроме того, я не вижу смысла в твоём заступничестве…
– Это не обсуждается! – воскликнул Дион. Он непонимающе взглянул на благодетеля и вышел из кабинета.
Флюгенштайн, давно привыкший к демонстративности поступков юноши, не удивился. Только что он перечитывал свои труды по дешифрации языка Истязающего и, хотя не говорил об этом, но в душе надеялся, что научные изыскания помогут ему снова оказаться в столице. Он только что возражал юноше, но сам был согласен с ним. Его тянуло домой.
«Кто знает, – думал Варфоломей. – Всё бывает в этом мире. Стоит попытаться… Я так давно не видел Дэма, родных, бывших друзей… Что они скажут, когда я окажусь во дворце правителя, бок о бок с его племянником, держа в руках ключ к разгадке тайны мировой истории? Пожалуй, усомнятся, как и все…»
Тем не менее, бумаги, над которыми мужчина сейчас корпел, он расценивал не только как величайшее открытие, но и как пропуск в небесную жизнь.
Следующий день ознаменовался для друзей длительным перелётом, так как путь до места посадки был весьма велик.
Минуты, проведённые в воздухе, показались Диону неким экскурсом в прошлое. Сейчас он видел всё, возвышаясь над прошедшими событиями не только физически, но и нравственно, ведь за год он изменился. Его слабые стороны усилились, но приобрели несколько иной вид, сильные, принятые за болезнь, уснули, и теперь над вертепом внутренних установок царили высокомерие и презрение.
***
Полёт длился около часа, во время которого молодой человек сумел заметить место своего падения в золотоносную шахту. Он вспомнил Берглюта – страшное порождение тупой логики.
Позже парень увидел людское поселение, где он жил всего сутки, и в нём шевельнулось чувство стыда. Он не понимал, отчего так резко обошёлся с той женщиной, но что-то говорило ему, что он поступил правильно. Рассказав об этом Варфоломею, несколько месяцев назад, юноша ожидал услышать подробный разбор своего поведения, ведь он считал Флюгенштайна неплохим психологом, но вместо этого мужчина печально улыбнулся и сказал:
«Я не берусь судить. Как знать, что руководило тобой. Возможно ненависть… Главное понять, к кому…»
К полудню друзья оказались на месте. Дион с трудом вспомнил путь до Кастарнид и, приземляясь, боялся ошибиться, ведь с тех времён прошёл целый год. Однако, заметив вдалеке скалу, вокруг которой валялись обломки старых шалашей, он успокоился. Место было тем.
Опустившись на землю, фаратри огляделись. Мир вокруг них расцвёл. Природа говорила в каждом дереве и цветке, в каждой мошке, словом, во всём. Варфаломей заметил это и улыбнулся. Его спутник же был явно взволнован. Его окружали призраки прошлого – тревожные воспоминания. Кроме того, над ним довлел страх перед встречей с фаратри. Юноша не видел их так давно – неизвестно, что поменялось в них за это время.
Параллельно с размышлениями, парень против собственной воли понял, что желает смерти Асити.
– Как будет хорошо, если она не окажется здесь! – вдруг сказал он, взглянув на мужчину. Тот невольно вздрогнул.
– Прекрати, – упрекнул он, поморщившись. – В конце концов, в большей степени, виновата она, а потому, пусть страшно будет ей. Ты должен вести себя спокойно, будто ничего не произошло.
– Да, но их отношение ко мне…
– Не должно тебя волновать. Помни, мы идём за твоим троном!
– А! – радостно вскричал парень. – Всё-таки ты оценил эту идею! Интересно, только ради чего ты притворялся, что тебя это не интересует? Я рад!
Флюгенштайн кивнул.
– Я всё обдумал вчера, – негромко сказал он. – Пусть мы не наставим фаратри на путь идеала, в это я не верю, но мы восстановим справедливость, ведь её нарушали слишком часто. Живя в глуши, я позабыл о гордости, – вдруг усмехнувшись, промолвил Варфоломей. – Но теперь вспомнил. Пусть это прозвучит, как угроза, но я вернусь на небо. Я не только отберу то, что некогда принадлежало мне, но и принесу великий дар, который прольёт свет на пятна мировой истории. По-моему неплохой обмен!
– Надо же, – протянул Дион, вдруг заметив огонёк праведного гнева, блеснувший в глаза Флюгенштайна. – Слушай! Ты действительно заслуживаешь возвращения в лоно нашего народа… Таких слов не способен произнести даже мой дядя. Но если Асити расскажет о случившемся, меня могут точно так же сослать. Да, мой род сейчас обладает властью, но нельзя забывать о принципе гласности. Всё, что будет сказано завтра во дворце, тотчас станет известно всей столице. Асити знает это и непременно воспользуется сложившейся ситуацией…
– Я попытаюсь что-нибудь придумать. Однако, не стоит забывать, что именно тебя твой дядя прочил на своё место…
Вдруг раздались взмахи крыльев. Пятью секундами позже рядом с друзьями приземлились десять фаратри. Среди них не было ни Асити, ни Нокта, зато был Наил, полностью разделявший мнение коротковолосой девушки о Дионе. Заметив юношу в компании неизвестного, он оглянулся на спутников, но те хранили молчание, будто чего-то испугавшись.
– Дион, ты здесь… – вдруг сказал широкоплечий парень, растеряно оглядывая брата Нокта. Дион ответил ему кивком.
– Я удивлён, что ты здесь, – ответил юноша. – Один, без твоей повелительницы. Вы ведь неразлучны… Думал, я уже умер?
По лицу Диона скользнула ухмылка. Наил, несмотря на присущую ему наглость, растерялся. Он не ожидал, что юноша, которого он запомнил больным и униженным, может так говорить.
– Нет, – сказал парень. – Я думал, ты не посмеешь прийти.
– Ты же посмел, – рассмеялся Дион, сам удивляясь своему напору. – Ты тот, кто поверил лжи, кто изгнал больного собрата, явился, а значит, я могу себе это позволить и подавно.
– Но ты сам подтвердил, что столкнул Асити… Ты… виновен!
– Я пытался спасти её, что мне и удалось. Если сомневаешься, давай спросим у неё. К этому приёму она прибегла в прошлый раз.
На этом разговор прервался. Из ряда фаратри, безмолвно наблюдавших за словесной перепалкой вышла девушка, та самая, что год назад приносила Диону жареное мясо – Инила Пассэр. Она подошла к Наилу положила руку ему на плечо, тем самым призывая к молчанию. Оглянувшись на брата Нокта, она произнесла:
– Ты вернулся, и это хорошо. Каждый из нас невыразимо виноват перед тобой, хоть мы и не смеем признаться в этом. Прости нас и…
– Забудь обо всём, что произошло? – перебил Дион, глядя на девушку. Инила кивнула, и в этом движении было так много грации, красоты, но главное – естественности, что юноша невольно залюбовался ею. Впервые за несколько лет его поразила красота Пассэр. Она расцвела, пока он скитался.
Всем видом девушка напоминала фарфоровую статуэтку. Этому впечатлению служило всё: белая кожа, тонкие, красивые руки, светлые волосы, собранные в хвост и невысокий, стройный стан. Её лицо, оттенённое локонами волос, выбившимися из хвоста, внушало желание рассмотреть его поближе, ведь всё в нём – задумчивые голубые глаза, губы, слегка вздёрнутый нос и белый лоб, на котором проглядывалась одна морщинка – было настолько простым и привлекательным, что каждый находил в чертах Инилы что-то родное.
– Да, – после секунды молчания сказала она. – Ты должен простить Асити…
– На это есть причина? – продолжая разыгрывать надменного хама, улыбнулся юноша. Он держал злобу в узде слишком долго и теперь не думал, а злился.
– О, они найдутся! – уверенно отвечала Пассэр. – Если мы разучимся прощать, то что ждёт нас в будущем? Подумай об этом, и ты поймёшь, любовь к ближнему, даже к врагу, есть великая добродетель.
– Едва ли. Правда, Наил? О, неужели, ты яркий образец жестокосердия стыдливо морщишься? Не думал, что чудеса бывают, – ответствовал Дион.
Флюгенштайн едва слышно шепнул ему:
«Хватит. Успокойся…»
– О, я спокоен! – громко отозвался юноша.
– Не думала, что ты так изменишься, – сочувствующе промолвила Инила. – Я запомнила тебя другим…
Дион нахмурился. Тон девушки показался ему оскорбительным. Ещё бы! Сам себе он казался праведным мстителем, желающим восстановить нарушенную справедливость, но в глазах окружающих, включая Варфоломея, он был лишь мальчишкой, озлобленным и желающим доказать превосходство. Инила обратилась к Диону, будто врач к тяжелобольному, отказывающемуся от лекарства, и именно это взбесило юношу. Роль, в которой он красовался, оказалась неубедительной.
– Я изменился, но вы всё те же! – злобно ответствовал парень. – Где мой брат? Где Асити? Я хочу видеть их.
После этих слов фаратри отошли и вполголоса о чём-то заговорили. Рядом с юношей осталась только Инила, но не из любопытства, а из сострадания. Она действительно не могла поверить, что Дион, некогда спокойный, добрый и жалкий, превратился в озлобленного мальчишку.
– Расскажи, что случилось? С кем ты пришёл? – вдруг спросила девушка, за всех задав вопрос, волнующий фаратри. Сам Наил не решился спросить про Флюгенштайна – слишком зловеще выглядел этот мужчина, на фоне озлобленного Диона.
– Меня зовут Варфоломей Флюгенштайн, – слегка наклонив голову, дружелюбно ответствовал фаратри. – Я друг Диона.
– Понадобится слишком много времени, чтобы рассказать о моих злоключениях, но результат их в том, что теперь я намерен вернуться в Дэм с блеском, – усмехнулся юноша. Инила вопросительно повела плечами.
– Скажите, Варфоломей, вы встретили Диона во время его путешествия? – спросила она.
– Именно, – кивнул мужчина.
– Это вы научили его так говорить? – в словах девушки мелькнуло презрение. Флюгенштайн рассмеялся. Дион помрачнел.
– О, милая, этого мальчика не нужно учить. Слова ему диктую не я, а ваши поступки. Кроме того, я вовсе не одобряю его нынешних речей. Вы могли это видеть, пару минут назад, – спокойно промолвил фаратри.
– Я думаю иначе, – придушенно ответила Инила. Она не привыкла спорить со старшими, но сейчас что-то толкало её на это.
– Ты тоже изменилась, – заметил юноша. – Но мне это наскучило…
Тут снова раздались взмахи крыльев, и рядом с фаратри, столпившимися у опушки, приземлилась вторая часть группы. В ней были Асити и Нокт.
Коротковолосая девушка, заметив Диона, на мгновение нахмурилась, но вскоре вновь приобрела свой жизнерадостный вид. Она молниеносно проникла в центр маленькой толпы, будто не замечая вернувшегося соплеменника, и начала что-то оживлённо обсуждать. Вскоре ей пересказали разговор, который вёлся здесь недавно, не обделив вниманием и личность Флюгенштайна. Неизвестный мужчина внушал Асити страх.
Нокт, при виде брата ставший мрачнее тучи, не знал, куда деться. Солнце, освещающее его, показалось черноволосому парню злобным насмешником. В нерешительности он простоял около минуты, но всё-таки подошёл к Диону. Тот пристально смотрел на него, позабыв и об Иниле, и о Варфоломее.
– Здравствуй, брат, – тихо сказал Нокт, потупив взгляд. Русоволосый юноша стиснул зубы.
– Вы меня с кем-то перепутали, – через минуту придушенно отозвался Дион. – У меня нет брата…
Нокт понимающе кивнул.
– Ты имеешь право так говорить, – сказал он.
– Это твой брат? – тихо спросил Флюгенштайн.
– Ты не слушал? – сквозь зубы проворчал Дион. – Нет, у меня брата. Этого я вижу впервые!
Черноволосый юноша, не в силах сдвинуться с места, покорно слушал. Сейчас он более всего на свете желал для мужества, чтобы упасть на колени, разразиться плачем и вымолить прощение, но ему не доставало духа. Рядом были другие фаратри, и высокомерие, хотя и угасшее за последний год, не давало Нокту вести себя естественно.
– Вам надо поговорить, – заметил Варфоломей, неодобрительно посмотрев на Диона. – Я отойду…
– Нет! – воскликнул Дион, так что некоторые из фаратри, обратили на него взгляды. Их голоса не утихали, но внимание, то и дело, ускользало в сторону юноши. Нокт тяжело вздохнул.
– Кто вы? – спросил он, не зная, как ещё начать разговор.
– Я друг, – просто отозвался мужчина. – Моё имя Варфоломей Флюгенштайн, я учёный в изгнании.
– В изгнании? – удивился Нокт. Дион раздражённо махнул рукой, приказывая замолчать. Тот повиновался.
– Что тебе нужно? – мрачно спросил русоволосый парень.
– Я хочу поговорить, – серьёзно взглянув на брата, ответил Нокт. Его лицо скуластое и строгое, выдавало напряжение. Голос – обычно низкий и властный, сейчас дрожал. Дион улыбнулся.
– О чём?
– Ты знаешь…
– Разве?
– Да!
– Я пойду, – снова промолвил Флюгенштайн и, не обращая внимания, на красноречивые взгляды Диона, отошёл прочь. Братья остались вдвоём.
– Начинай, – нервно приказал юноша. Нокт снова вздохнул, будто готовясь прыгнуть в бездну.
– Ты молодец, Дион, – его брат улыбнулся. – Я имею в виду, что ты хотя бы слушаешь меня. Будь я на твоём месте, я бы на тебя даже не взглянул…
– Хорошенькое начало! – вскричал русоволосый парень. Нокт отступил на один шаг.
– Это я к тому, что ты лучше меня… Правда! По сравнению со мной, ты велик… Я предатель, ты мученик…
– Мне не интересно слушать стенания. Говори по существу. Хотя, лучше скажу я! – перебил Дион, сделав два шага вперёд и глядя в глаза брату так, что Нокт возжелал их лишиться. – Ты предатель. Ты трус. Ты подлец. В нашем языке нет такого слова, каким можно было бы тебя описать, но я попытаюсь его найти. Чудовище? Нет!.. Урод? Да! Моральный! Или лучше – аморальный!
– Хватит, – кротко промолвил Нокт.
– Да, ты прав, – Дион осклабился. – Ты всё знаешь лучше меня. В тебе, видимо, ещё жива совесть, иначе ты не стоял бы передо мной, а шушукался с Асити!
– Я…
– Что? Мучился, страдал, жалел о случившемся? Всё это пустое. Не верю.
– Я понимаю, – юноша кивнул. Он поднял голову, сжал кулаки и взглянул на брата, пытаясь вложить во взгляд все чувства, на какие был способен.
– Если хочешь, чтобы я ушёл, – вдруг сказал Нокт. – Подними руку и ударь меня. Я не отвечу.
Дион колебался. Он смотрел на Нокта, стараясь воскресить в себе злобу, бывшую столь сильной пару минут назад. Но сейчас русоволосый парень, сам того не желая, вступил на дорогу прощения. Он не мог далее ненавидеть того, кто, не скрываясь, винился перед ним и просил прощения. Инила, не смевшая уйти, прочитала это в его глазах.
– А, Дион! – внезапно вскричала Асити, отделившись от толпы. – Рада, что ты пришёл!
– Не сомневаюсь, – мрачно отозвался парень, чувствуя внутреннее смятение.
– А почему так грубо? Я вроде тебя со скалы не сталкивала, – девушка усмехнулась. Фаратри позади неё молчали.
– Ты неблагодарная, – сжав кулаки, процедил Дион. – Ты должна целовать мне руки, за то, что я спас тебя. Или ты думаешь, мне стыдно за тот поступок. Ничуть… А вот тебе…
– Мне? – не теряя весёлости, воскликнула Асити. – Вообще-то я пришла, дать тебе прощение, но сейчас передумала. Ты не достоин…
– Слава Истязающему!
– Ты глуп, – уже тише сказала девушка. – Одного слова хватит, чтобы…
– Уничтожить меня? Чтож, даже изгнание не погубило меня, а раз так, то твои угрозы похожи на глупую шутку, – махнув рукой, ответствовал Дион. Асити, ошарашенная таким приёмом, криво улыбнулась и отошла прочь. Её взгляд, злой и одновременно удивлённый не сходил с лица юноши, принявшего самодовольное выражение. В таком виде парень простоял около минуты, до того, как к нему приблизился Флюгенштайн.