Космонавты, прославившие Россию

Пётр Николаевич Нестеров. 1887–1914 гг.

Русский военный лётчик, изобретатель высшего пилотажа, первый применил таран в воздушном бою

Когда началась Первая мировая война, авиация ещё только зарождалась. Ещё не было деления на военную и гражданскую авиацию, не было правил воздушного боя, не было даже вооружения на тихоходных неуклюжих бипланах. Даже управлять самолётами ещё толком не умели, не знали, что такое аэродинамика. Аэропланам искали скорейшее практическое применение, мало кто задумывался о теории воздухоплавания.

Не таким был молодой офицер Вооружённых сил Российской империи Пётр Николаевич Нестеров! Несмотря на то, что он получил образование военного артиллериста, Пётр Николаевич быстро понял, каким мощным ударным действием на противника может обладать боевая авиация, и стал военным лётчиком. Он был смел, решителен и, главное, умён. Он одним из первых задумался над тем, как управлять самолётом с максимальной эффективностью.

Его имя навсегда вошло в историю авиации, потому что он первым сделал мёртвую петлю. Это такая фигура высшего пилотажа, когда самолёт резко задирает нос, летит вверх, вверх и начинает уже переворачиваться вверх колёсами, вниз кабиной, а потом летит вниз и снова выравнивается на горизонтали. Вот и получается мёртвая петля, или «петля Нестерова», как её теперь называют во всём мире. Но гораздо важнее, что Пётр Николаевич первым сам научился и других научил делать виражи, крутые повороты с креном.

Ведь на самолётах тогда разворачивались «блинчиком», по длинной дуге, боялись делать резкие движения. Нестеров решил, что это неправильно, в бою так нельзя, в бою нужен быстрый манёвр! Он долго готовился, наблюдал за полётом птиц, как они, растопырив крылья, резко разворачиваются в воздухе. Потом делал математические расчёты, он вообще здорово знал математику, недаром был артиллеристом, а в артиллерии без математики вообще никуда.

И вот, как следует всё обдумав и подготовившись, Пётр Николаевич во время тренировочного полёта резко взял рукоять управления своего самолёта на себя – и вбок!

Самолёт заложил крутой вираж.

– Что он делает? Сейчас разобьётся! – закричали все, кто был на земле.

Инструктор, который учил Нестерова летать, сорвал с головы фуражку и швырнул себе под ноги:

– Сто раз говорил: плавный поворот, плавный!

А самолёт Нестерова, сделав круг над аэродромом, снова лихо накренился и произвёл быстрый поворот.

– Неужто можно так летать, – растерянно сказал инструктор, глядя на самолёт Нестерова, который закладывал очередной крутой поворот.

А когда Пётр Николаевич приземлился, ему пришлось объясняться:

– Я, господа, наглядно продемонстрировал, что на больших скоростях воздух является отличной опорой и позволяет уверенно совершать сложные манёвры.

С тех пор все лётчики стали летать, как Нестеров, а он даже стихи про это сочинил.

«Одного хочу лишь я, Свою петлю осуществляя: Чтобы эта «мёртвая петля» Была бы в воздухе живая.

Не мир хочу я удивить, Не для забавы иль задора, А вас хочу лишь убедить, Что в воздухе везде опора…»

Ещё Пётр Николаевич сильно переживал, что на самолётах не установлено вооружение. Тогда только первые опыты делали по размещению пулемётов на летательных аппаратах. Нестеров искал разные способы использования самолёта как боевого оружия: пробовал приделать к хвосту своего самолёта здоровенный нож, которым хотел с разгона резать обшивку вражеских аэростатов; придумал трос с грузиком на конце, чтобы разбивать винты самолётов противника.

Так постепенно он приходил к мысли о воздушном таране как о наиболее надёжном в то время оружии в воздушном бою.

– Смелость, верный глаз, твёрдая рука – и победа твоя! – говорил Пётр Николаевич.

И вот над аэродромом, на котором базировалась военная часть, в которой служил Пётр Николаевич, повадился летать вражеский аэроплан: летает и высматривает, какие у нас самолёты и сколько их. Разведчик.

– Сбить бы его надо, – сказал тогда Нестеров своим боевым товарищам.

– Да как же его собьёшь? – удивились лётчики. – Из пулемёта не достанешь, потому что высоко, а из винтовки не попадёшь одиночным выстрелом, потому что далеко.

– А я вот знаю, как, – сказал Пётр Николаевич.

И в следующий раз, как только появился в небе над аэродромом самолёт противника, Нестеров бегом бросился к своему аэроплану, завёл мотор и поднялся в воздух.

Он набрал высоту, зашёл в хвост вражеского самолёта, прицелился и направил свой «Моран» на вражеский «Альбатрос».

Нестеров хотел колёсами своего самолёта ударить сверху по крылу противника, но немного не рассчитал, удар оказался слишком сильным, и оба самолёта получили такие повреждения, что не смогли продолжать полёт. Оба самолёта рухнули на землю, все лётчики в них погибли…

Так ценой своей жизни штабс-капитан Пётр Николаевич Нестеров уничтожил вражеского разведчика, впервые в истории применив воздушный таран.

После его смерти некоторые газетчики, особенно зарубежные, писали о нём как об отчаянном человеке, который был готов на что угодно ради славы. Конечно, это было не так. Все свои идеи Нестеров обсуждал с товарищами-лётчиками и в их критике искал окончательное решение.

По воспоминаниям современников: «Он принадлежал к числу тех рассудительных русских людей-героев, которые каждое своё начинание раньше обдумывают во всех деталях, а потом уже выполняют его, не дрогнув перед любой опасностью».