Словно дракончики, три существа вцепились в один ящик, на котором проглядывался то ли какой-то завод, то ли какой-то механизм. В чертах лиц этих существ угадывались один генерал и два члена Совета Федерации.
Несколько странных созданий перетягивали канаты, которые при ближайшем рассмотрении оказались сплетёнными из символов и цифр. Символов и цифр, до боли знакомых Горчакову, именно тех самых, которые он увидел тогда, на обработанной фотографии мраморных плит Роснефти. Канаты, словно змеи переплетались друг с другом, и как серпантин расползались вокруг этих созданий, в одном из которых майор разглядел знакомые черты министра финансов. Серпантины из цифр и кодов уходили куда-то вдаль, и незаметно вплетались в тень, в которой просматривалось лицо директора Центробанка. Над лицом были видны другие тени, которые при детальном осмотре оказались еле различимыми математическими уравнениями. Несколько непропорционально вытянутых человек с полузакрытыми лицами, в которых взгляд майора так же усмотрел знакомые черты, держали какой-то диск над главой Центорбанка, словно готовые обрушить его в любой момент. От этой сцены, тянулся неясный шлейф из предметов, формул, обрывков букв, который постепенно превращался в отряд вооружённых бородатых человечков, и этот же отряд, расширяясь, превращался в руку, которая сжимала ладонь человекоподобному многоликому существу, и в его лицах угадывались черты директора Федеральной службы безопасности и одного из крупнейших действующих олигархов. Это было не просто рукопожатие: руки сплетались, как две корневые системы и распадались на более мелкие каналы, напоминавшие сосуды. При внимательном взгляде на эти сосуды, было заметно перемещение чего-то, что шло из одной руки в другую и наоборот. Анатолий, нагнувшись к экрану, так и не смог понять, что же там, пока не применил экранную лупу, которая увеличила доселе плохо различимые детали. Взгляду майора предстали вереницы всевозможных предметов, в которых можно было различить оружие, деньги, какие-то свёртки а также людей, странным образом свёрнутых в калачик. В середине сплетения рук-корней, выделялась одна структура, которая непосвящённому могла показаться непривлекательной, но Горчаков тут же заметил в ней очертания новенькой мечети на Рязанском проспекте. И все эти сосуды-потоки пролегали сквозь неё. Дальнейшее рассматривание картины выявляло ещё больше деталей, ещё больше знакомых лиц государственных деятелей и чиновников, отношения между которыми могли бы стать предметом отдельного изучения, но весь этот мелкий калейдоскоп сцен и образов неумолимо вёл к центральной сцене, с наиболее крупными, во всех смыслах, фигурами, но которые красовались почему-то у края стены, рядом с Беклемишевской башней.
В центре сцены, с расставленными в стороны руками стоял человек. Каждая его рука сжимала что-то напоминающее огнестрельное оружие, и эти орудия были направлены в разные стороны, в направлении двух групп людей: одна из групп была абсолютно бесформенная, разнородная и большая, другая, значительно меньше, но более упорядоченная, в которой просматривались очертания, напоминавшие военную форму и знаки отличия. Из этой малой группы, вытягивались нити, напоминающие сосуды-корни, тянувшиеся в направлении большой группы и проникали в неё. Из той же малой группы, корни тянулись к веренице людей, которые в ряд окружали человека в центре композиции и обходили его над головой, создавая что-то в виде купола. Из горл людей тянулись трубочки, напоминающие то ли соломинки коктейлей, то ли жало комара. Они тянулись к центральной фигуре и проникали ему аккурат в голову. Изо рта центрального человека так же тянулись нити, и переплетаясь, проникали в животы людей над ним. В самом краю, справа, стояли две одинокие фигуры в каких-то бесформенных серых одеяниях, а их головы и лица были покрыты капюшонами. У одного из них в руках была петля-удавка, которая тянулась в сторону человека в центре, у другого, длинный, но кривой и извилистый нож. Петля и нож подходили совсем близко к человеку в центре, и казалось, он их совсем не замечает. Ноги двух странных людей превращались в спутанные корни, которые сплетались вместе, и уходили в сторону большой, аморфной массы людей внизу, и распадаясь на множество мелких и мельчайших ответвлений вплеталась в неё. В то же самое время, рука одного из людей в капюшоне тянулась к этой же массе людей, сжимая в ладони горящий факел, словно готовый поджечь её, как сухую солому. Рука другого человека, того, что с петлёй, вытягивалась вдоль куполообразной вереницы людей над центральным человеком и словно обнимала их. Её же ладонь была сжата ладонями людей из вереницы, которые добровольно протягивали свои руки к этой длинной, опутывающей их конечности, исходящей от фигуры в капюшоне.
В эту минуту, Горчаков даже не пытался придать увиденное анализу, а просто ощутил полотно всецело, воспринимая его исключительно эстетически, буквально на собственной шкуре прочувствовав это запечатлённое в образах нарочито явное и гротескно-выпуклое взаимовлияние «всех на всех».
Тишина, окутавшая кабинет во время созерцания картины, продолжилась и после того, как Горчаков закрыл крышку ноутбука. Оцепенение и растерянность словно застыли в воздухе, и казалось, отбили всякое желание диалога между присутствующими. Анатолий демонстративно встал и громко закашлял.
– Ну что расклеились, все за работу! Делаем, что и делали раньше, поудивлялись, и хватит, всем разойтись по своим отделам!
Люди стали потихоньку покидать кабинет. Зазвонил служебный телефон и Горчаков взял трубку.
– Да, товарищ полковник, сейчас подойду.
Анатолий в буквальном смысле попал «на ковёр» к полковнику, так как в кабинете была устлана новенькая ковровая дорожка, и теперь он выгладил совсем по-генеральски. Впрочем, присутствие генерала Ватутича только лишь подчёркивало атмосферу этого места и автоматически заставляло майора вести себя более официально и стоически.
– Ну что, Горчаков, какие оправдания на этот раз, а? Может быть, жалобы на плохую организацию мероприятий, подготовку личного состава? Или может быть, это банальный непрофессионализм? – полковник Уманец стоял около своего стола сверля глазами Анатолия, и занимался тем, чем обычно занимается в присутствии высшего начальства – отчитыванием подчинённых. Горчаков понимал его и не сильно обижался, вероятно, на его месте он бы поступал так же, тем более, в данной ситуации, когда потребность в мальчике для битья и в козле отпущения была как никогда высока. Ватутич смотрел на эту сцену исподлобья, затем закряхтел и прервал полковника своим хриплым голосом:
– То есть, товарищ Горчаков, совсем ничего по этому делу?
– Не совсем так, Олег Андреевич. У нас есть уже много данных, и они продолжают расти. Для того, чтобы они сработали, нужна критическая масса, тогда мы будем знать точно, кто за этим стоит и где его искать.
– Вы сколько уже времени носитесь с этими фактами, кружитесь на одном месте, и…
– …столько, сколько нужно. – спокойно прервал начинающего орать полковника Анатолий и продолжил, уперев взгляд в стену перед собой. – Напомню, следствие, это не выпечка пирожков и не колка дров, это иногда долгое, кропотливое собирание фактов и их анализ, чтобы потом сделать мгновенный бросок. Отвечая на ваш вопрос, товарищ генерал, мы сужаем кольцо подозреваемых и уже примерно представляем, с кем эти люди были в контактах и какие шаги надо предпринимать дальше.
– Вы видели эту сегодняшнюю картинку?.. – спросил генерал, явно подступив к самому главному вопросу.
– Конечно. Я понимаю ваше недовольство, но поймите, преступник действует быстро, он может таких наснимать хоть десятки и выкладывать каждый день, а следствие дело небыстрое.
– Вы же можете взломать его почту, или что там? Раз он заходит в интернет, как-то можно ухватить его за хвост?
– Можно, это и делаем. Что касается аккаунта в Твиттере, то уже взломали, в почтовом ящике пусто. Отследить выход пока не получается, анонимная сим-карта, анонимные устройства которые включаются на очень короткое время, очевидно, что человек умеет пользоваться средствами сокрытия своего пребывания в сети, но, как видно по косвенным признакам, всё же не профессионал, и может допускать ошибки, что хорошо.
– Горчаков, как на счёт заблокировать его аккаунт в Твиттере?
– Категорически против, Олег Андреевич, я уже говорил об этом полковнику. Тогда следствие значительно осложнится. Нам необходимо следить за ним постоянно и рано или поздно он попадётся.
– Горчаков… – генерал медленно и грузно встал со стула и пошёл в направлении стоящего майора. – Горчаков, вы же понимаете масштаб сегодняшнего изображения? Вы видели, кто там изображен и в каком контексте? Вы понимаете, что дело архисерьёзное, и мы уже просто не можем ждать долгого расследования? В Кремле служба безопасности уже на ушах стоит, ФСО начинает уже лично с меня требовать найти подозреваемых… в будущем покушении на президента. Как вам такой расклад? Вот вы сейчас, вы что, будете всех утешать и успокаивать, мол, потерпите ещё чуть-чуть? Пока мы не дождёмся очередного, не дай господи, Серебряка?
– А знаете, товарищ генерал, буду успокаивать и утешать, да. А что собственно, произошло? Давайте взглянем объективно: на картине нигде не обозначено убийство президента. Там есть композиция, которую можно трактовать, как угрозу «от неких людей», но угрозу неопределённую ни в пространстве, ни во времени. Охрану усилить – это целесообразно, проверить ближайших к нему людей, но паниковать я бы не стал. Ведь я…
– Что я? – генерал в упор посмотрел на майора.
– …я уже вполне по стилю картины могу определить, что будет и когда, и будет ли вообще. А что касается этого последнего шедевра, могу сказать, что угроза президенту, там скорее, аллегория… ну, то есть, это не совсем то оружие и петля, которое на самом деле, это метафора, что ли… Так что этих предметов я бы бояться точно не стал.
– Хорошо, версию приму. Но, помимо этого, полотно изобилует и другими персонажами, и в их взаимоотношении многие усмотрели вполне конкретные действия, которые можно проверить.
– Ах, что такое, коррупция? Тайные связи? Сколько этого всего уже было, и что? Разве, кто-то из депутатов испугался и подаст на этого Кота Мёбиуса в суд за оскорбление чести и достоинства? Я понимаю, товарищ генерал, что это самая громкая картина, и весь интернет уже на ушах стоит, и в Кремле зашевелились, но в отличие от предыдущих в ней нет конкретики, по крайней мере такой, которая сразу бы бросилась в глаза и трактовалась как-то однозначно.
В кабинете наступила тишина. Генерал снова подошёл на место и глянул какие-то бумаги, полковник сидел за своим столом, весь белый, с плохо скрываемым неврозом и что-то чиркал ручкой. Несмотря на диалог, который Горчаков старался удержать в спокойном тоне, нервы у всех были на пределе, и казалось, любое неосторожное слово может вызвать бурю эмоций с переходом на личности, что было недопустимо.
– Тогда, так, майор, ступайте и ускорьте следствие, насколько возможно. Полковник Уманец вас кажется предупредил о сроках, и это закончится не только отстранением от дела и дисциплинарными взысканиями, я гарантирую. Если уж пряник вас плохо мотивирует, то придётся принимать непопулярные меры. В конце концов, если понимаете, что дело вам не по зубам, передайте его другому, вон Ирисов уже готов принять его, хоть сегодня.
– Спасибо, товарищ генерал, я знаю это и хорошо осведомлён о сроках и своей ответственности. Делаю, что могу. И Ирисов пускай не беспокоится. – договорил последнюю фразу Анатолий, сжимая кулаки.
– Идите, Горчаков и приступайте к своим обязанностям! – выкрикнул генерал и указал на дверь.
– Слушаюсь! – майор отдал честь, развернулся и направился к двери. Уже подходя к ней, он чуть затормозил, развернулся и как бы между делом обратился к Ватутичу:
– Товарищ генерал, а что с тем делом? По мечети? Проверяли?
Ватутич сначала замялся, потом развернулся к Горчакову и махнул рукой:
– Всё проверили что надо, всё там в порядке, иди уж, иди!
– Спасибо, Олег Андреевич, до свидания. – Горчаков тихо вышел за дверь.
Ускоряя шаг, Анатолий шёл по коридору, словно уставившись в одну точку, сжимая кулаки и тяжело дыша. Проходя по этажам, он не замечал сотрудников, которые здоровались с ним, а затем невольно отшатывались, видя его состояние. Стресс подступал всё сильнее и Горчакова начало бросать в пот. Всё, что сдерживалось ранее, выходило наружу в самый неподходящий момент, но всё ещё контролировалось. Майор пошёл обходным путём через дальние цоколи, чтобы не идти через толпу сотрудников, которая в этот час собиралась в центральном фойе. Выйдя на пустую лестничную клетку запасного подъезда, Горчаков быстро спускался вниз, как вдруг непреодолимая сила повалила его на пол. Держать за перила он медленно опустился на корточки. «Так, спокойно, спокойно…» – говорил он сам себе. – «сейчас пройдёт, сейчас пройдёт…». Анатолий глубоко дышал, и прислонившись к перилам, пытался успокоиться. Посидев пять минут, он почувствовал, что волна проходит, но при мысли о возвращении в отдел подкатывает страх. Зазвонил мобильный, Анатолий вздрогнул, но поднял трубку.
– Алло, Толя, ты где? – раздался голос капитана.
– Я… на лестнице… не могу никуда.
– О боже, ты опять что ли стрессуешь? Ты где? Подойду сейчас, жди!
Капитан отключился и Анатолий остался ждать на месте. Через какое-то время он поднялся и отполз к подоконнику. Руки тряслись и хотелось выпить крепкого, что обычно помогало, но часто было билетом в запой как минимум на целый день, чего никак нельзя было позволить. По лестнице послышались шаги и появился Алексеенко.
– Горчаков, ну ты даёшь! Бледный весь, как смерть. Чего, генерал с тебя шкуру пытался спустить? Но ты же не дался, знаю, не дался! На вот, выпей! – капитан открыл длинную стеклянную бутылку, налил в её крышку прозрачную жидкость и протянул ему следователю.
– Что за дрянь? Мне нельзя пить, сорвусь.
– Не алкоголь, чистый медицинский оксибутират натрия, стресс как рукой снимет и повеселеет.
– Да ну тебя… у меня скоро переаттестация, тесты на наркотики и всё такое.
– Не определяется. Пей, или корчись тут.
Майор взял крышку и поморщившись, выпил.
– Подождём пять минут и затем пойдём. – сказал капитан. – Ну чего там было, чего требовали, как обычно?
– Как обычно… Гриша, как же я ненавижу, когда в мою работу лезут дилетанты, всё это сраное начальство, которое сидит на жопах в кабинетах! Ведь думают, раз у них погоны с большим, чем у меня количеством звёздочек, они блядь знают, как вести следствие. И ведь не врежешь ни полковнику ни генералу… Ирисову они дело отдадут, ага, щас, этот генеральский выкормыш просрёт всё, даже не начиная.
– Понимаю, Толя, понимаю. Будь как танк, не пропускай через себя всё это дерьмо! А то точно в дурку загремишь.
– По мечети… Ватутич отмахнулся.
– Вот, говорил же я тебе, не лезь в это дело… а может, и не было там ничего?..
Горчаков промолчал и лишь еле заметно ухмыльнулся.
– Нам нужно на своём сосредоточиться. – продолжил Григорий. – А вообще, пока дело идёт, надо больше врать верхним, что вот-вот уже, а то им же нужна имитация бурной деятельности.
– Долго на имитации не уедешь. А мы медленно движемся, вот чёрт… тут не только в них дело.
– Ааа, вот оно что! – вытянул капитан. – Неужто чувство вины тебя настигло, друг мой? Вот чего ты загоняешься! Так тем хуже, с одной стороны, начальство, с другой, внутренний червь амбиций. Нет, так не пойдёт, только расслабление! Выше головы не прыгнешь, а сломать её себе можешь запросто.
– О…
– Что о? Полегчало?
– Ага, отлично.
– Тогда лец гоу! – капитан и майор быстро вышли из лестничного пролёта в коридор. – Знаешь ведь, куда поедем?
– Догадываюсь. Давай, беги к машине, я заскочу в кабинет, возьму кое-чего и приду.
Через пятнадцать минут Ford капитана уже рычал на заднем дворе, Анатолий подошёл к нему, открыл дверь и прыгнул на переднее сиденье.
– Ну что, к Кремлю?
– К Кремлю.
Автомобиль тронулся и выехал из автостоянки.
Минуя Лубянский проезд машина быстро очутилась на Варварке. Красная площадь была совсем рядом, и уже скоро показались башни кремлёвской стены. Форд проехал мимо Старого английского двора и Варваринской церкви, приближаясь к месту назначения.
– Вот тут, – Горчаков показывал карту на экране смартфона, – стена идёт отсюда, значит, место съёмки должно быть здесь – между Зарядьем и Гостиным. По идее, частных камер тут быть не должно, ну может только с фасада этого здания, а остальные должны быть кремлёвские.
– Именно. Вот потому, ФСО нас уже ждёт.
– Уже?
– Я время зря не теряю. Позвонил им, предупредил, нас ожидают. – капитан довольно улыбнулся глядя на майора.
– Тогда давай, заворачивай сюда, и ставь машину. – сказал Анатолий приготовившись к выходу.
Машина остановилась. Хлопнув дверьми, Горчаков и Алексеенко направились к ближайшему дому. Обойдя вокруг несколько раз и осмотрев окрестность и фасады домов, они ещё раз пришли на место предполагаемой фотосъёмки, огляделись, что-то подсчитали, и снова обошли местность, внимательно всматриваясь в каждый дом и фасад. Горчаков стоял на пересечении тротуаров, показывая капитану на точку в парке.
– Итак, пока можно с уверенность сказать, что съёмка велась примерно из этой области, но разброс по радиусу метров сто. Это много. По идее, провести бы следственный эксперимент с фотоаппаратом, но времени уже нет. Тут пятачок автостоянки, там Гостиный и ГУМ. Так что пока что идём по окружным камерам, остальные ФСОшные на столбах, к ним потом. Давай, я в Гостиный, ты к Торговым рядам. Вот тебе флешка, на этот раз побольше. Будь на связи.
Горчаков и Алексеенко разбрелись в разные стороны. Через полчаса Горчаков вернулся на место и стал ожидать капитана, который появился гораздо позже.
– Давно стоишь? – спросил Григорий с явно радостным видом неся в руках флешку, словно талисман.
– Час уж стою.
– Ого, а что так? Нет улова?
– Пусто, ага. У тех камера не включена, у других не туда направлена, а в той конторе вообще никого. Что у тебя?
– Есть, с двух камер. Что уж там получилось, узнаем в отделе. Ну что, давай дальше. – капитан набрал номер. – Владимир Андреевич? Здравствуйте, это капитан ФСБ Алексеенко, да, я звонил сегодня. Да, насчёт камер. Можно забрать? Хорошо, мы подъедем сейчас, спасибо. – капитан убрал мобильный. – Ну вот, для нас уж всё приготовили. И нас ждут не в головном офисе, а тут, в Кремле. – капитан заулыбался, словно это доставляло ему особое удовольствие или в этом была лично его заслуга.
– Хм… А я ж никогда не был в Кремле. Даже на экскурсии.
– Ну вот как раз и погостишь. Погнали, тут недалеко. И быстро обратно, у нас мало времени, желательно сегодня уже просмотреть видео.
Горчаков и Алексеенко двинулись в сторону Красной площади, и ускорили шаг.
Предъявив документы, напарники вошли на территорию Кремля через туристический вход. Уже на входе их встретил сотрудник ФСО и повёл за собой в отделение службы охраны. С начальником службы безопасности по центральному округу разговаривал в основном Алексеенко, попутно, и как обычно, пытаясь узнать местные сплетни, но чуя пронырливость капитана начальник отвечал холодно и уклончиво.
– Вот, пожалуйста, ваш жесткий диск, перекинули, что могли. И даже с других камер, которые были направлены на другие точки.
– Отлично, вот спасибо! Вообще, знаете, такое-то место, а так мало камер. Мы с майором хвать туда, хвать сюда – и раз-два, да обчёлся! Слепых зон вокруг самого главного, самого охраняемого объекта страны пруд-пруди. Представляете, что это значит? Надо больше камер.
– Мы работаем над этим. Да, надо больше камер. – сухо ответил начальник.
– Ну ладно, спасибо, доброй службы!
– Я провожу вас.
Все трое вышли и неспешно направились к выходу. С того момента, как вошли на территорию Кремля, Горчаков словно выпал из рабочего потока и растёкся вниманием по старинным стенам самого сердца страны, которой он служил и присягал на верность. Анатолий чувствовал себя ребёнком попавший в Диснейленд, о котором столько слышал и столько видел на картинках, и вот, наконец-то он там. Как ни странно, внутренние виды Кремля не показались ему чем-то грандиозным и величественным, а наоборот, вполне уютным, старинно-домашним и одновременно каким-то утилитарным. Но тем не менее, здесь всё приковывало его внимание, и Горчаков наслаждался простым созерцанием чего-то нового и одновременно близкого. Глядя на эти стены, он не мог не подумать о том, что было бы, если именно здесь сделать эти одиннадцать снимков и запустить их в злосчастную программу? Что открыли бы эти стены, о чём бы поведали? Может быть, они раскрыли тайны заговоров и дворцовых переворотов? Может, приоткрыли тайны будущего, открыли бы лица новых хозяев страны? Нет, так программа не действовала, и Горчаков это уже понимал. Если здесь развернуть фотообъективы и нацелить их на место, пропитанное историей власти, показали бы они то, что показали на кремлёвской стене? Не факт, совсем не факт.. Пока майор ушёл в свои грёзы, он не заметил, как оказался около выхода.
– Всего доброго, до свидания! – начальник пожал руку капитану. – До свидания, товарищ майор!
– А, да, до свидания… – Анатолий, словно очнувшись, протянул руку начальнику и тут же услышал вопрос:
– Всё-таки, раз уж вы тут, могу я поинтересоваться у лиц, непосредственно связанных с этим – насколько можно относиться к этому серьёзно?
– К чему? – спросил Горчаков.
– К художеству этому, конечно. Вы же им занимаетесь? А то, сами понимаете, у нас тут все напряглись и усилили охрану. Это правда, что за этим стоит какая-то террористическая группа либералов, которые делают такие вбросы, а потом подстраивают преступления?
– Террористическая? Либералов? Что?.. Ах нет, вряд ли… – Горчаков замялся. – Думаю, вам не стоит на этот раз сильно беспокоится, просто примите все необходимые меры безопасности. Не думаю, что это настолько опасно… как это рисуют.
– Ну что ж, чуть успокоили. Спасибо, товарищ следователь, всего доброго!
– Всего доброго.
Сотрудники ФСБ двинулись обратно к машине.
Несколько человек сидели за столом в кабинете информационного отдела уставившись в мониторы, и каждый из них внимательно всматривался на дёргающуюся перед глазами картинку. Картинка была статичной, но одновременно в ней ощущалось движение, которое создавали проходившие люди и машины. Каждый кликал мышкой на стрелку перемотки и обратно, внимательно всматриваясь в мельчайшие детали на экране.
– Эй, Затейкин, не то глядишь! – крикнул капитан рядом сидящему старшему лейтенанту. – Это моя часть, ты свою уже просмотрел, лучше глянь вот с этой камеры, следующий файл.
– Ок, понял…
– Анатолий Юрьевич, а это тоже глядеть? – сказала Юлия, показывая на другое изображение.
– И это тоже. Всё глядеть. Детали подмечаем, и если что приметное, пожалуйста, не забывайте, ставьте маркер времени, чтобы потом лишний раз не искать.
Группа снова погрузилась в тишину и напряжённо наблюдала за происходящим, а вернее, за не происходящем на своих экранах. В кабинете стояла почти полная тишина, за исключением посапывания, похрипывания, клацкания клавиатур и кнопок мыши. Через полтора часа лейтенант Ницман встал.
– Я всё.
– И я тоже. – добавил сотрудник Егоров.
– Так понимаю, у всех всё. – сказал майор и оглядел присутствующих. – Ну что, давайте к отмеченному.
– Вот, у меня, несколько пунктов… – Юлия указала на экран, вошла в меню видеоплеера и быстро перепрыгнула на отмеченные маркеры. Все прильнули к монитору.
– Нет, не то. – сказал Горчаков внимательно отсмотрел фрагменты. – Вот та последняя, вообще уже после событий. Тут человек просто стоит, и это не камера у него в руке, явно что-то другое.
– Тубус какой-то?
– Нда, возможно… – Горчаков увеличил изображение. – точно, не то. Григорий, что у тебя?
– Пусто. Совсем.
– Андрей?
– Вот, Анатолий Юрьевич, гляньте…
Все снова впились глазами в монитор, но через какое-то время отпрянули назад.
– Нет. – тихо сказал Анатолий. – совсем не то… Так что в итоге? Во время предполагаемого преступления на предполагаемом месте – никого?
– Товарищ следователь, может, всё же с другого места? – робко спросила Юлия.
– Исключено. Плюс-минус 50 метров. Здесь обзор хороший. Ладно, не буду более никого задерживать, всем спасибо, все свободны, возвращайтесь к делам. Капитан, пошли.
Захватив пиджаки и usb-накопители, они вышли из офиса информационной службы. Быстро пробежав по коридорам, Горчаков и Алексеенко оказались в кабинете Анатолия.
– У меня уже нервы сдают, Толя… ничего. Не может быть такого, нутром чую! Тварь эта хорошо шифруется, точно говорю!
Горчаков быстро открыл ноутбук, включил и подсоединил накопитель. На экране снова замелькали картинки.
– Машины. Глянь. Целый ряд машин. Приезжают, уезжают. А скажи, капитан, а зачем фотографу вообще стоять на видном месте, ставить штатив, настраиваться, стоять, палится? А? Не проще ли… это сделать, находясь в авто?
– Ох ты, ну теория, да! – капитан всплеснул руками. – Может и проще, только что нам от этого? Ну, допустим, вот, глянь какая вереница тачек и все меняются. Стёкла тёмные у всех, камера далеко – много ли шансов узнать, какая из них? Если даже…
– Это точно. Но тем не менее – фотограф был здесь, на этом месте, и мы не могли его просмотреть! Не человек же он невидимка.
– Учитывая всю эту фотомистику я охотно в это поверю.
– Вот только не надо! Люди, конкретные люди, и они где-то рядом. Вот чёрт… – майор хлопнул двумя ладонями по столу и откинулся на спинку кресла стиснув зубы.
– Чего такое Толь?..
– Чего? А того, что я уже скоро не смогу врать полковнику и генералу про продвигающееся дело, Гриша. Мы топчемся на месте, и это факт. У меня нервы не железные, понимаешь?
– Понимаю Толя, понимаю. Давай без паники только, хорошо? Уж она-то точно делу не поможет.
В кабинете наступила тишина. Какое-то время Анатолий и Григорий молча сидели задумавшись каждый о своём, затем Горчаков тихо сказал:
– Значит, так. Сейчас едем в научно-технический отдел, выцарапываем специалистов на помощь ребятам, Затейкин один не справляется, выцарапываем, как можем! Там Мулдашев, мощный спец по хакерству, пусть поможет организовать работу нашего информационного отдела. Главное, эти суки должны где-то проколоться: хоть ящик почтовый грязный оставить, номерок какой рабочий, запалится при входе в сеть, ну хоть что-то! Не верю я в идеальных хакеров, тем более, в нашем случае, не настолько он и чисто работает, палился уже с телефоном. Значит, надо усилить. Давай Горчаков, не раскисай! – сказал майор вслух и хлопнул себя по щеке. – Теперь поехали.
Горчаков и Алексеенко снова оказались в машине, которая мчалась по столице, как обычно, подрезая и нагло перестраиваясь в другой ряд. Всю дорогу, молча глядя в окно, Горчаков ловил себя на мысли об ускоряющемся времени, которое заставляет действовать всё быстрее, одновременно сжимаясь вокруг его шеи и нависая над головой неотвратимыми и серьёзными последствиями. Доехав до лаборатории Научно-технической службы при ФСБ РФ, Горчаков набрал телефонный номер и вскоре они вошли в здание. В гостевом холе их встретил сотрудник, и все трое отправились к ожидавшему их специалисту Мулдашеву. Через полтора часа разговоров капитан и майор вышли из здания и направились к машине. Не успел Анатолий выйти за дверь, как тут же громко крикнул:
– Как были жлобами, так и остались!
– Да не ори ты тут, Толя! – одернул его капитан.
– Что не ори?.. Просто не люблю вот эти детские отмазки, сказал бы прямо, я бы его понял, но эта надменность плюс откровенная брехня, тьфу!..
– А что ты думал, кто-то за нас будет решать наши проблемы? По-моему, он сказал, что нам надо, и на том спасибо. Есть тех средства слежения, если что, возьмем, никто нам в этом не отказывал.
Подойдя к машине, Горчаков на миг остановился около неё.
– Гриша, какого чёрта я должен решать проблемы, решение которых должны предлагать специалисты? Специалисты, блин! Чтобы составлять план следственных мероприятий в таком деле, необходимо, чтобы технологии слежения за электронными средствами были чётко прописаны, но я не хакер чтобы написать всё самому, я же не знаю, что внутри этой системы возможно, а что нет!
– А наш отдел…
– А наш отдел пердел, бля! Затейкин вообще не совсем по этой теме, да и опыта явно мало, мы на коленках это рисуем, а у тех ребят уже есть готовые схемы действий в подобных ситуациях, но жлобят, суки, догадываюсь почему.
– Ой, Толя, давай без этой паранойи, они знают, не больше нашего, у них просто вообще другие методы работы.
– Вот, методы, мать их! Чего я от них и просил!
– И кто тебе свои служебные секреты будет раскрывать?..
– Да пошли они к чёрту! – заорал Горчаков и ударил по крыше машины. – Без них обойдёмся.
– Эй-эй, ладно, не бесись, обойдёмся, так обойдёмся, поехали уж, гляжу тебе не на пользу пошло.
Двери открылись и двое залезли в салон автомобиля.
– Ты гляди-ка, расхлопался Горчаков, аж регистратор с окна отвалился. Озверел, что ли, иди валерианку пей. – капитан поднял упавший на переднюю панель видео регистратор и попытался снова приклеить его к лобовому стеклу.
– Присоска у тебя уже не держит, замени. – спокойно сказал Горчаков и вдруг резко замолчал, уставившись на руки Алексеенко, которые сосредоточенно возились с устройством.
– Гриша… – почти шёпотом сказал Анатолий.
– Чего?
– Я идиот… Вот чёрт!..
– Чего ещё? – капитан снова насадил регистратор на место, поправив камеру.
Горчаков резко вышел из машины, импульсивно достал мобильный и набрал чей-то номер. Долгое время шли гудки и майор, словно нервничая, переминался с ноги на ногу, глядя куда-то вверх и ожидая ответа. Наконец гудки прекратились, и раздался голос.
– Веденюк Сергей Иванович? Здравствуйте! Это следователь Горчаков. Да-да, он самый. Сергей Иванович, у меня к вам вопрос: скажите, а куда делись задержанные грузовики? Нет, меня интересуют именно сами машины, груз ни при чём. Они у вас на штрафстоянке? Сегодня уже увезут? Сергей Иванович, меня очень интересуют их видеорегистраторы, это крайне важно для расследования, ну вы же сами просили. Да, именно, очень поможете! Ага, и как там у вас? Куда?.. Погодите, запишу… так, ясно… ясно. Тогда я прям сейчас туда. Наши дела продвигаются, медленно, но верно, а как ваши? О, понятно, вот значит как. Ну прекрасно. Ладно, спасибо за информацию, очень большое вам спасибо! И вам того же, до свидания, Сергей Иванович.
Горчаков убрал мобильный и метнулся к машине, практически упав на сиденье.