– Что… что будем делать Толя?.. – прервал молчание капитан, выдавив из себя слова по слогам.
Горчаков молчал.
Ещё не произнеся ни слова по поводу дальнейших действий между майором и капитаном словно в воздухе, повис немой вопрос, который они ощущали почти телом, и который давил на мозг, как тиски, требуя безотлагательного решения: предпринимать ли действия, раскрывая тайну перед другими и спасти депутата или… молчать, продолжая хранить взрывоопасные знания в своей голове, словно безучастные свидетели, наблюдать за происходящим ради накопления ещё больших тайн?
– Толя… – прервал молчание капитан – мы можем… можем просто быть на месте, когда оно случится, даже поставить камеры если нужно… можем попытаться понять, кто это и что это.
– Но не вмешиваться, так ведь? – спокойно ответил майор.
– Ну да… именно.
– А завтра они убьют президента или сожгут Москву, и ты тоже будем наблюдать, так? Собирая информацию, анализируя, подмечая, и нихуя ничего не делая, ни на официальном уровне, ни для себя? Да, Гриша? Завтра, здесь, должен быть убит депутат Госдумы, ты вообще понимаешь, что это значит?
– А с каких пор ты, Толя, стал защитником депутатов? Моральные принципы теперь не позволяют оставаться наблюдателем или что? Может быть, чувство долга, присяга?! Ты мне то не рассказывай, я тебя хорошо знаю, как ты этот долг на хую вертел, когда надо.
– Послушай, Григорий, – прошипел Горчаков разворачиваясь к напарнику – не тебе, вымогателю со стажем мне про долг говорить, у меня, в отличие от тебя, с ним всё в порядке. Ты-то, тех, кому сам должен был, вообще сливал без зазрения совести, так что, кончай пиздеть, капитан! А на этого придворного клоуна-лизоблюда мне похер, он всё равно ничего не решает, да и, бабла в своё время увёл за границу немало, остальные здесь отмыл и отжал незаконно предприятие на Урале, переписав на родственников, так что пусть сдохнет, не жалко.
– А так чего ты тут святошу из себя строишь?! А если завтра того, а если сего?.. Давай уж принимать какое-то решение, а не метаться, как карась на сковороде!
– А мы и мечемся оттого, что ситуация меняется стремительно. И не надо на меня орать, пожалуйста!.. – Горчаков отдышался, размял руки и продолжил – Мне на нас не похер, Гриша. Ситуация раскаляется, и мы ничего не сделали и ничего уже не сможем сделать для себя, исходя и твоего плана. Начальство безусловно узнает, что мы были как то в курсе этих событий и не доложили, а если узнает, что мы знали о покушении и ничего не сделали, то мы сядем, Гриша. Тем более я уверен, скоро об этой злоебучей программе узнают все, и надо брать ситуацию в свои руки, благо информации у нас теперь достаточно и нам есть что предъявить руководству.
– Не знаю, не знаю… – растерянно сказал Григорий, – никогда не знаешь, где можешь упустить шанс. А что если покушения вообще не будет? Ведь сколько было картинок с обработкой, на которых виднелась всякая чертовщина, хоть инопланетяне – и не прилетали же! Как показала практика, не каждый такой фотоглюк обязательно воплощается, а даже наоборот. Если б каждая такая обработочка сбывалась или вскрывала что ценное, тут уже на ушах бы все стояли, это только мы, отцеживаем самое ценное из потока.
– А если, а вдруг? Мы будем полагаться на авось?
– Я не знаю, на что мы будем полагаться, я хочу сказать, что мы поднимем кипишь, а ничего не произойдёт, и мы спалимся, Толя! По тупому, спалимся! Где гарантии, что вообще стоит поднимать шум?..
– Не ори ты, ещё раз говорю! – Горчаков стукнул ладонями по рулю – Нет никаких гарантий. Но есть точная гарантия, что если всё случится, и наверху узнают о наших мутках, то нам конец, гарантировано! А если даже нет, об этом рисунке всё равно рано или поздно узнают наши ребятки и возьмут дело на себя, и тогда мы автоматически не в теме, просто окажемся за бортом, оно нам надо?
Планшет Алексеенко пикнул, пришло сообщение. Капитан взял его, вошёл в сообщения и прочёл:
– Затейкин пишет.
– Что? Дай! – Анатолий забрал планшет. – Что он там…«Пошло в народ» – и ссылки.
Майор начал открывать последовательно ссылки, присланные Ницманом.
– Ага. Понятно. Так я и знал, и это произошло ещё раньше, чем я думал. Картинка пошла в народ, её обсуждают, ссылаются на предыдущие «предсказания», спорят, когда произойдёт убийство и ты поглянь, почти делают ставки!
Капитан молчал. Тоже немного помолчав, Анатолий продолжил:
– Короче так, кэп… Завтра, под вечер, ставим своих на уши, докладываем начальству, по форме, как полагается, берём опергруппу и двигаем к месту. Только делаем так: надо сначала собрать ребят, уже начать выдвигаться, и тут же дать генералу летучку.
– Чтобы не успел опомниться?
– Именно. Чтобы никаких расспросов, задержки и проволочки нам противопоказаны. Фактически, обойдёмся без его санкций, закон нам это формально позволяет, а потом уж разбор полётов если надо, главное, прибыть на место и занять удобные позиции.
– Замечательно. Только, что мы скажем генералу? Где нашли информацию? «Картинка» нам сказала, да? А тебе не кажется, что когда под нас копнут, и вскроются все наши передвижения, по миру НьюВижн – а они обязательно вскроются, если начнут выяснять, что это ещё за картинка такая, то встанет у начальства вопрос: а чего это мы так долго молчали? Такое ощущение, что нам шах.
Горчаков завёл мотор и машина тронулась.
– А вот на этот случай, никаких картинок. – сказал Анатолий разворачивая руль – Легенда простая: про картинки мы никакие не знаем, о них вообще ни слова, а инфу нашли в соцсетях, в Твиттере например, или ВК… или ещё лучше, в Телеграме, его вообще хрен изнутри проверишь.
Горчаков выехал на дорогу и машина набрала скорость.
– Ага, и чем доказывать будем? Ни постов, ни записей каких, у кого, где, откуда взяли?..
– А нигде, удалили их уже. – Говорил на повышенных тонах Анатолий пытаясь перекричать шум машин и ветра. – Были, да сплыли! Знаешь, Гриша, да чёрт с ним, главное, в драку ввязаться, а там посмотрим.
БМВ утробно уркнула и рванула вперёд, обгоняя рядом идущие машины, мчась по направлению к центру столицы и тёмному, низкому небу.
Во второй половине следующего дня капитан и майор были на рабочем месте в положенное время. В праздничный день сотрудников было гораздо меньше, кто-то доделывал прошлые дела, многие были на дежурстве. Без суеты и спешки, стараясь контролировать своё поведение, дабы не вызывать подозрение у товарищей по службе, начав рутинные рабочие дела как обычно, двое сотрудников Службы Безопасности стали готовиться к предстоящему вечеру. Горчаков оперативно доделывал насущные задания, быстро прошёлся по документам и отзвонился по всем служебным вопросам. В перерывах между запланированными встречами, майор успел заехать в служебный тир и проверил табельный пистолет: несколько пристрельных, а затем несколько метких выстрелов в мишень немного успокоили майора, напомнив ему о том, что его рука ещё на что-то годна. Там же, у техника, он проверил механику своего оружия – система работала как часы, сбоев и осечек быть не должно. Выходя из тира, Горчаков встретил входящего туда капитана Алексеенко. Они учтиво улыбнулись и прошли мимо, не сказав ни слова. Капитан занялся тем же, чем и Горчаков, также убедившись в меткости своих рук и исправности ствола, а после тира он успел ещё заглянуть в спортзал и немного потаскал штангу, что стало уже традицией перед ответственными заданиями, призванной поднять его боевой дух и подготовить тело к новой волне адреналина. На Лубянке они появились ближе к вечеру.
Горчаков отключил мобильный, запер кабинет, достал листок формата А4 и сосредоточившись, начал писать служебный доклад полковнику Уманцу:
«От Горчакова Анатолия Юрьевича… В связи с оперативной информацией, имеющейся у нас… срочно выдать в распоряжение…»
Майор почесал ручкой у виска, усиленно думая над тем, как бы изящнее соврать, дабы ушлые руки начальства в ходе проверок не докопались в истины. Анатолий несколько раз переписывал и стирал, наконец, взял новый лист и написал с нуля. Расправив листок перед собой, он снова прочитал его, ещё раз убедившись в логической непогрешимости наспех сочинённой легенды. В эту же секунду дверь отворилась, и появился подполковник Брунцов.
– А, вот и вы, господин Горчаков, а я вас ищу!
От неожиданности Анатолий чуть не выронил лист, но вовремя спохватившись спрятал его в стол, хотя растерянный взгляд безусловно выдал в нём застуканного врасплох.
– Чем… могу служить, Максим Андреевич?.. – растерянно сказал майор, но быстро пришел в себя.
– Да вот дело такое, Анатолий Юрьевич, нужна ваша помощь. Помните Агипова, ну того самого, который по делу Югинвеста проходил, которого мы потом ФСКН спихнули, так вот нужно документики эти найти и очень желательно, чтобы вы вечерком с нами прокатились, там нужно свидетельство подписать, делов-то совсем ничего, я вас отвезу.
– Э… – от неожиданности у майора перехватило дыхание. – Простите, я вообще-то занят в это время.
– Да ничего страшного, я-то с полковником сейчас договорюсь, да он и не против, давайте, дела закачивайте, да ко мне в машину.
– Максим Андреевич, говорю же, не могу сегодня!
– А что так?.. Какие у вас ещё дела? И так сегодня выходной должен быть?
Горчаков не в первый раз сталкивался с наглостью и занудством Брунцова, и обычно его терпел, но на сей раз готов был его пристрелить.
– Какое ваше дело, Максим Андреевич? Говорю, не могу сегодня, в другой день, пожалуйста.
– О как! Что то вы Анатолий Юрич сегодня явно не в духе. А чего так? Хотя, ну ладно.
Горчаков ничего не ответил и подполковник удалился.
– Твою мать, чёрт тебя занёс!.. – выругался Анатолий вслух. – Какого хрена, дверь же заперта была! Или опять замок подвёл? Ещё чего, беги вечером решай твои дела, индюк, дуй жалуйся хоть генералу!
Горчаков посмотрел на часы – дежурство Уманца скоро закончится. Он сел в кресло, и ещё раз пробежался мыслями по предстоящему плану: через полчаса он отдаст бумагу Уманцу и получит от него приказ действовать. К настоящему времени Алексеенко должен уже дать отмашку своим бойцам, и по идее, они должны быть готовы. Останется только ждать приказа.
Часы на стене размерено и монотонно тикали, и кроме их звука вокруг не было ничего, даже из коридора не доносился привычный топот и разговоры. Вокруг словно всё стихло. От такой тишины майору стало ещё тревожнее. Часы, словно замедляли свой ход, тикая всё медленней и медленней, но отчётливо громче. Анатолий ещё раз посмотрел на них. Восемь вечера…
Пора.
Горчаков схватил пиджак, лист бумаги и вышел из кабинета.
Поднявшись на третий этаж, он боевым шагом хотел было войти в кабинет полковника, но секретарь внезапно остановил его.
– Погодите минутку!
– Мне срочно. – резко сказал Горчаков пытаясь пройти.
– Там генерал-майор Садовников, у них с полковником разговор, кабинет закрыт, просили не беспокоить.
«О нет!..» – подумал про себя майор и вылетел пулей из гостевого предбанника кабинета. – «Только этого не хватало, только этого! Садовников, какого чёрта он здесь и сейчас? Вот с ним-то мне никак нельзя видится.»
Горчаков отошёл в дальний конец коридора, подальше от кабинета. Встречаться с Садовниковым хотелось сейчас меньше всего, старые внеслужебные трения в любой момент могли обернуться для майора неприятностями, а отдавать при нём бумагу Уманцу было бы настоящим самоубийством – дотошный генерал докопался бы до всего, а уж до Горчакова точно – начал бы демонстративно выяснять, что за информация, откуда, почему доложили не по форме и так далее, и ему плевать на последствия. Так что всё, что оставалось делать майору, это отползти подальше словно мышь, притаится и ждать.
Минуты текли одна за другой и время словно опять ускорило свой шаг. Он смотрел на часы. Пять минут, десять, пятнадцать. Генерал не выходил. Анатолий постоянно поглядывал то в конец коридора, то на часы. Двадцать минут…
Анатолий судорожно думал.
Идти в кабинет сейчас – не вариант. Позвонить по служебному – можно, но как крайний случай, учитывая, что рядом сидящий генерал-майор докопается и по телефону. Не сказать ничего полковнику и начать действовать слишком чревато по многим причинам. Двадцать пять минут… Раздался звонок мобильного. Звонил встревоженный Алексеенко.
– Не знаю ничего, Гриша, стою и жду, но туда заходить не могу! – громким шёпотом говорил майор закрывая мобильник ладонью – Не могу, пойми. Знаю, опаздываем, как только так сразу! Жди!..
Тридцать пять минут… Уже половина девятого – пока собратья, погрузится, пока пробки…о чёрт!..
И тут из гостевого предбанника кабинета показалась фигура Садовникова. Он быстро шагал к выходу и вскоре скрылся за углом коридора ведущего на лестницу. Горчаков чуть выждав, пока генерал уйдёт достаточно далеко, стрелой метнулся к кабинету.
– Товарищ полковник! – почти прокричал ворвавшийся Горчаков и нервным движением руки протянул лист бумаги. – Вот, возьмите, срочно!
Пока полковник читал, Анатолий сосредоточился, вернув над собой контроль.
– Чтооо? Откуда? Кто передал, почему только сейчас?..
– Нет времени объяснять, товарищ по…
– На распоряжение, бегом, действуйте!.. – рявкнул Уманец молниеносно черканув подпись.
Горчаков схватил маленькую бумажку с печатью из рук полковника и вылетел пулей из кабинета.
Через пятнадцать минут, группа из пяти бойцов, погруженная в Форд-фургон выехала из дворика Следственного Управления. Горчаков и Алексеенко сидели рядом, поправляя наспех надетые бронежилеты и сжимая в руках пистолеты, словно обереги и надежду на удачный исход дела. Водитель гнал вперёд, обгоняя и пролетая на красный свет. Темнота уже окутала праздничный город и дороги превратились в ленты искрящихся огней, медленно перетекающих одна в другую. Поначалу машина двигалась достаточно быстро, но уже подъезжая к концу Моховой, замедлил своё движение вместе с остальными машинами потока, погрузившись в глубокую пробку.
– Витя, – крикнул Григорий водителю, – давай вбираться из этого стойла как-нибудь.
– Некуда, товарищ капитан!
– Давай хоть вон туда! Да, на асфальт!
Машина тронулась, сделав резкий разворот, и чуть было не задев соседние авто, выехала на пешеходный тротуар. Дав газу, фургон двинулся в сторону дворов, успев поцарапать рядом стоящую легковушку. Из окна было видно, как прохожая женщина, оказавшись неподалёку, обложила матом чёрный Форд и покрутила у виска.
– Давай, Витя, давай!
Проехав по газону и перерезав ещё один тротуар, нагло вмешавшись в пешеходный поток, машина рванула, и оказалась глубоко в московских дворах. Горчаков всматривался в лобовое стекло, пытаясь по памяти указать путь водителю. Улочки и дворики мелькали в свете фар словно одиночные фотографии, на которых проявлялись странные силуэты и предметы, захваченные неожиданным светом, вырванные из тьмы московских переулков. Ветви деревьев проносились прямо перед глазами, словно желая вцепиться в стёкла автомобиля, и наконец одно из них при повороте сильно ударило по лобовому стеклу, отчего на том пошли трещины. Почти не обратив на это внимание, фургон вылетел на внутреннюю улицу и набрал скорость. Откуда ни возьмись, рядом заблестели полицейские мигалки и послышалась сирена. Машина ДПС поравнялась с фургоном и знаками попросила её на обочину – лихая поездка не осталась незамеченной для ГИБДД. Не сбавляя скорости, капитан открыл боковое стекло и вытянул удостоверение в сторону полицейской машины.
– На, гляди, гляди! – орал он в окно. – Витя, включи проблесковые! – обратился он к водителю. Тут же на крыше замигали синие огоньки-пульсары. Машина ДПС притормозила и скрылась позади.
Вылетев на Краснопресненскую набережную и почуяв свободное дорожное пространство Форд рванул вперёд, обгоняя одиночные автомобили. Пролетев на красный свет, он чуть не сбил неожиданно вылетевшую старую девятку, которая не успев затормозить вписалась впереди стоящую Газель. Капитан и майор услышали далёкий звук от удара и мельком взглянули в его сторону. Только теперь это не имело никакого значения, близкая цель полностью приковывала их внимание и глаза бойцов настойчиво всматривались в быстро приближающуюся даль за лобовым стеклом. Ладони майора ещё сильнее сжимавшие рукоять пистолета, покрылись потом. Фургон гнал вперёд, проблесковые маячки озаряли дорогу синими пульсациями, сирены отражались эхом и сливались с шумом машин. Контуры небоскрёбов Москва-сити всё увеличивались, и теперь уже почти нависали над ними, своими изумрудными огоньками-окнами. На вычурно-футуристической башне "Меркурий", цветными огнями переливалась надпись «С праздником Великой Победы!».
Неожиданно, машина резко затормозила и все пассажиры подались вперёд, чуть не повалившись на пол. Свист шин резанул по ушам и последовал глухой звук удара. Горчаков глянул в окно. Форд протаранил легковушку, превратив её задний багажник в месиво. Впереди, в сторону Третьего транспортного кольца виднелась большая пробка, в сторону центра поток шёл более свободно. Не обращая внимания на водителя легковушки, фургон рванул назад и попытался выехать из скопища уже облепивших его машин.
– От черти! Витя, давай, жми, ещё чуть-чуть осталось, приехали почти! Бойцы, всем надеть маски, оружие к бою!
Вмиг, пять человек облачились в скрывающие лица балаклавы с прорезями и щёлкнули затворами, и почти в ту же самую секунду, улицу озарили вспышки и через несколько секунд послышались раскатистые звуки взрывов.
– О нет!.. – вымолвил капитан.
– Спокойно, кэп. – произнёс майор, открывая на ходу дверь фургона, и его лицо тут же озарилась залпами салюта. – Это обещанный фейерверк нам к празднику, помнишь? – спокойно сказал Горчаков и тут же заорал. – Жми, Витя!
Машина снова выехала на встречную полосу и опасно маневрируя между встречными авто, попыталась пробиться вперёд. Вспышки салюта становились всё сильнее, громы и раскаты окутывали улицу. До места назначения было ещё метров 150, и как назло, появилось десятки машин, которые почти заблокировали проезд. Капитан и майор понимали – доехать, это только полдела, необходимо было ещё расположится и занять удобную позицию. Капитан сидел в полуприседе держась за поручни, и был готов в любую секунду дать приказ «к бою». Место назначения было совсем уже близко, бойцы развернулись к задней двери, готовые высыпаться на дорогу. Вспышки салюта продолжали озарять салон и всё так же разливались гулким эхом, пока яркая, короткая вспышка впереди и мгновенный звук взрыва не заглушил их все. В сумраке дороги, и сквозь треснутое лобовое стекло было видно, как недалеко впереди взметнулось пламя и дым, а затем послышались удары и лязг автомобильной стали.
– Всем к бою!!! – заорал капитан.
Сотрудники ФСБ мгновенно высыпали из фургона и разбежались по дороге, звуки автоматных очередей трелью прокатились по улице. Из резко остановившихся машин водители вылетали, словно пули и кидались прочь: кто-то сразу упал на асфальт и закрыл голову руками, кто-то, ещё быстрее ускорив бег перепрыгивал через машины и бежал назад. Бойцы, прячась за автомобилями, быстро окружили позицию и открыли ответный огонь. Майор и капитан рванули к набережной, чтобы отсечь путь к отступлению, так как уже по злополучной фотографии поняли, откуда могли прийти нападавшие. Несколько автоматных очередей с двух сторон, чьё-то «стоять!», затем пистолетные выстрелы, потом снова очередь, звук сыплющегося автомобильного стекла и далёкие женские крики.
Мимо Горчакова метнулись две тени, одна исчезла в застывшем потоке машин, другая побежала к реке.
– Стоять!.. – рявкнул майор и не дожидаясь ответа спустил курок. Человек ещё сильнее ускорился и прыгнул с бордюра прямо в воду. Горчаков поднялся с земли, сделал пару рывков и изо всех сил бросился к месту падения человека. Ещё не успев добежать, он услышал рёв мотора и увидел, как рассекая чёрную гладь реки от берега выскочил скутер с стоявшем на нём человеком. Горчаков вздёрнул мушку и выстрелил в направлении удаляющегося катера. Катер сделал пару зигзагов и прибавил ход. Тут же, ещё несколько пуль из ствола майора отправились вслед за ним. Человек упал с катера в воду, но всё ещё продолжал держаться за него. Затем он быстро забрался обратно, и неуклюже завалившись на один бок снова погнал скутер вперёд. Было видно, что человек ранен. Горчаков сделал ещё пару выстрелов, но расстояние между ними быстро увеличивалось и меткость майора стремилась к нулю.
Вдруг всё стихло.
Анатолий медленно вышел на дорогу, направившись в самый центр хаотичного скопления машин. Впереди слышались крики и носились люди. Бойцы ФСБ медленно ходили вокруг машин со взведёнными автоматами, прочёсывая территорию. В середине этой свалки виднелись две искорёженные дорогие иномарки с правительственными номерами. Рядом с ними, лёжа на асфальте, двое человек корчились и выли от боли, ещё один стоял на ногах ошарашенно глядя на собственный костюм забрызганный кровью, а несколько других бегали вокруг ещё одного упавшего, пытаясь занести его в машину. В середине, между автомобилями, на спине, с раскинутыми руками лежало тело. Горчакову даже не было нужды приближаться, чтобы понять, кому оно пренадлежит. Неподалёку стоял капитан и упорно орал в рацию «Всем постам! всем постам!.. срочно!». Вскоре, отблески пульсирующих маячков и завывающих сирен наполнили улицу, машины скорой помощи и полиции приближались со всех сторон.
Горчаков, прихрамывая и ковыляя, залез в фургон, захлопнул дверь и закрыл голову руками.
* * * * *
Отборнейший мат полковника Уманца сотрясал стены просторного кабинета, в котором с десяток человек с понурыми лицами и опущенными головами стояли вдоль длинного стола.
– Я вас в порошок сотру, гады! Прям здесь же погоны посрываю, без суда пойдёте в Лефортово, сгною там, как щенков!!! Что вы тут делаете, недоноски, а? Штаны протираете в кабинетах? Зачем вы нужны, когда средь бела дня, тупо на дороге, ни кого-нибудь, а… – полковник запнулся, – президент уже звонил нашему генеральному, «почему допустили?», говорит… а как ему объяснить, что бюджет на вас тратим, на таких вот распиздяев, а толку ноль, а?! И с кого головы полетят – не с вас же! С меня, с Ватутича, Низулина! – Уманец ковылял между смиренно стоящих офицеров изрыгая проклятия и тряся обоими кулаками. Взгляды всех, как обычно в такой ситуации были устремлены вниз, и казалось сознание всего личного состава ушло в полную отрешённость.
В дверь постучали. Взъерошенный и вспотевший полковник быстро вытер пот со лба платком и выпил глоток воды прямо из графина. Затем открыл дверь. В кабинет вошли несколько человек в форме и с кожаными кейсами. Один из них, генерал-лейтенант Ватутич, остальные были из Следственного комитета. Ватутич что-то шепнул Уманцу, тот кивнул, затем обратился к вошедшим:
– Прошу садиться, господа! – сказал он и указал на стулья за длинным столом. Люди молча сели, положили перед собой кейсы, раскрыли их и достали папки с документами тут же начиная что-то записывать. Остальные офицеры вместе с Алексеенко и Горчаковым остались стоять у стены, словно провинившиеся дети.
– Вопрос товарищу Горчакову. – спокойно начал Ватутич. – Как вы узнали о готовящемся покушении?
Горчаков сглотнул слюну и выпрямился, сделав это абсолютно машинально, так как вопрос его совсем не удивил, но был более чем логичный и ожидаемый.
– Товарищ генерал-лейтенант… – начал говорить майор сосредоточив свой взгляд на дальней стене – к нам поступила оперативная информация о возможном готовящемся преступлении. Именно о возможном, у нас не было уточнений…
– Откуда информация? – задал второй ожидаемый вопрос Ватутич.
– Информация из интернета… Она несколько раз встречалась в социальных сетях.
– Откуда конкретно? Предъявите сохраненные цифровые документы!
– Да, вот… – майор на секунду замешкался, – могу набрать адрес странички, помню наизусть, некий NemesisEyes16… Там лента сообщений, этот пост должен быть далеко внизу.
Люди из следственного комитета вместе с Ватутичем подошли к ноутбуку и несколько минут листали и рассматривали страницу.
– Тут ничего нет. – спокойно сказал один из них.
– Значит, удалили. – как по нотам ответил Горчаков.
– А ещё где? Только здесь?
– А ещё вот. – майор подошёл, достал флешку, воткнул в ноутбук и открыл несколько файлов. – Это анонимные группы и форумы, все на заграничных доменах. Вот тут видим сообщение «Серебряк будет казнён!», а тут вот «9-ое сего месяца назначено шоу» и вот ещё пару подобных сообщений.
– Хм, странно, – сказал один из следователей подойдя к клавиатуре и произвёл пару быстрых кликов – нет даты сообщения. И не могу с этой страницы выйти на главную, словно они законсервированы. Ладно, сейчас разберёмся… – следователь достал свою флешку и скопировал себе файлы.
– А скажите, товарищ Горчаков, – спросил один из офицеров, – на каком основании вы сделали вывод о готовящемся покушении? Ведь информация, указанная вами столь скудна! Подобной информации в интернете, как грязи, если покопаться, то у них… и президент уже… – сказал он запнувшись, произнеся последние слова с особым пренебрежением. Образовалась неловкая пауза и все остальные поглядели на Анатолия.
– Да, вы отчасти, правы, конечно. Информация скудна. Но наше дело проверять всю имеющуюся базу данных, и даже такие незначительные всплески преступной активности. Конечно же, мы отдавали себе отчёт, что никакого покушения может и не быть вовсе, или быть, но другого числа. Здесь не было возможности проверить, приходилось действовать на свой страх и риск.
– Хорошо, товарищ майор, – задал вопрос уже другой комитетчик, – а с чего это вдруг она попала к вам? Вы разве занимаетесь информационной аналитикой? У вас разве есть прикрепления к определённым масс-медиа, или вам давали спецзадание на отслеживание социальных сетей?
– Нуу… – Анатолий немного замялся, – не совсем так, конечно. У нас есть соглашение с отделом информационной безопасности, что любая подозрительная информация, прежде всего сливается внутреннему следственному аппарату ФСБ. ОИБ занимается информационными разработками и слежением согласно установленному плану, попутно занимаясь аналитикой уже известных ресурсов, которые засветились в какой-либо противоправной деятельности, либо которые были замечены как площадка для дискуссий различных маргинальных элементов. Просматривать подобную информацию не составляет труда сотрудникам ОИБ, и наиболее подозрительные сообщения тут же отправляются к нам. Вот так, на основании нескольких сообщений, я заключил, что разумно предпринять срочные оперативные действия. К сожалению, эта информация пришла к нам слишком поздно…
– Почему же вы, зная о рисках, не предупредили депутата, что бы он изменил маршрут?
– Мы пытались, Серебряк был недоступен, другие каналы связи искать уже не было времени. – соврал Горчаков.
Следователи молчали и что-то писали, периодически переглядываясь и перешёптываясь.
– Всё же, прошу заметить, – заговорил откашлявшись полковник Уманец, – что майор Горчаков и капитан Алексеенко попытались предотвратить беду, хотя никто не обязывал их реагировать исходя из столь неоднозначной и скудной информации. Они не успели совсем чуть-чуть… к сожалению. Но всё же, у нас есть один убитый преступник, который уже опознан, и один раненный, который, я уверен, скоро будет пойман. Возможно, был и третий, но это уже детали.
Горчаков и Алексеенко всё так же молчали потупив глаза в пол, но теперь еле заметно улыбаясь.
– Горчаков, – всё так же спокойно обратился Ватутич, – раз уж вам выпал шанс вляпаться в это дело, как по-вашему – кто мог убить депутата Серебряка?
– Свои же, товарищ генерал-майор, я почти уверен! Опознанный оказался бывшим охранником, который работал на подельника Серебряка, когда они ещё давно Стройинвест пилили. Вот, видать, не по-дружески распилили…
Все присутствующие переглянулись, и в этом взгляде промелькнули смущение, встревоженность и одновременно, согласие.
– Есть ещё вопросы к капитану и майору? – спросил Ватутич оглядев присутствующих. – Нет? Горчаков и Алексеенко, можете пока быть свободны и возвращается к своим обязанностям, вопросы к вам ещё последуют. Остальные, останьтесь.
Алексеенко и Горчаков отдали честь и вышли из кабинета.
Быстро пройдя лестничный пролёт, капитан прошептал:
– Бегом в кафешку… – и они ускорили шаг.
Сидя в уютном ресторанчике двое сотрудников ФСБ глядели сквозь большое стекло на мокрую ветряную улицу, ощущая уют и комфорт, словно рыбы в аквариуме отгородившись от остального серого и холодного мира. В руках у них были бокалы с коньяком.
– Ну это уж повод, Толя, – сказал капитан поднимая бокал, – кажись, пронесло!
Оба выпили залпом.
– Пока что… – сказал майор на выдохе.
– Да хоть бы и пока. Пусть расследуют сами этого Серебряка, мы своё дело сделали. А всё-таки, чётко Затейкин подсуетился, а? – хихикнул Алексеенко.
– С этими сайтами левыми? О да. Очень помог, сделал, как надо. С нас гонорар человеку.
– А то! – ответил капитан и снова поднял бокал.
На Горчакова с первого глотка навалилась приятная алкогольная истома и он буквально физически почувствовал, как усталость растворяется, словно масло в кипятке. Несмотря на то, что майор внешне выглядел спокойным и контролировал эмоции, стресс давал о себе знать и требовал выхода. Тело Горчакова рухнуло на спинку мягкого дивана и утонуло в нём. Волна алкоголя пришла столь сильно, что майор на миг погрузился эйфоричный, морфиноподобный сон, без мыслей и образов, наполненный только одним приятным чувством расслабления.
– Ты чего это? – спросил Григорий. – А, ну ладно, откисай, а я хоть перекушу.
Вскоре Анатолий очнулся. Быстро накатившая волна также быстро отступила. Он снова посмотрел сквозь стекло на серую улицу и ему захотелось домой.
– Я вот чего подумал, – сказал капитан дожёвывая, – странное место, с которого была сделана оригинальная фотография. Вопрос – зачем она была сделана? Ведь, если автор хотел «покрасивше» снять Москва-сити, то хуже места не придумаешь. А ведь кто-то настроил свой профессиональный фотик и щёлкнул, как мы знаем, одинадцать раз. И что в кадре? Обрывки небоскрёбов и здоровый кусок улицы, на котором после обработки мы увидели то, что увидели. Каков был эстетический смысл делать такую фотографию? Никакого. Какой был смысл использовать её под обработку этой Ньювижн, если в городе просто куча интересных поверхностей и зданий, на которых есть смысл поискать что-то интересное для обработки. Но ведь кто-то щёлкнул кусок этой беспонтовой дороги – и сразу в яблочко! И вот теперь вопрос – это случайное фото, где случайно что-то проявилось? Нее, Толь, не верю я в такие совпадения. Тот, кто делал оригинал, явно ожидал определённых результатов.