Импориум 1. Следящие тени. Книга 1

Вот совсем скоро на дороге показалась машина. Сильно петляет при уклонении от баррикад. Скорость автомобиля высока, все виражи сопровождает визг резины. Но тот, кто едет, явно не планирует сбавлять скорость. И вряд ли проблема с тормозами, наверняка нога вдавила педаль газа. За горами мусора не видно тех, кто мог бы гнать беглеца, видимо, шофёра подгоняют кнуты скрытых от глаз страхов. Единственные преследователи – движущиеся следом облака пыли, разлетающиеся по сторонам осколки камней.

Уже через минуту машина с громким рёвом пронеслась мимо. Она же, не сумев продолжить путь по асфальтовой дороги, слетела на газон. Дальше, раскидывая садовый инвентарь, сбивая скамейки и ограды, прокладывает путь вглубь поселения по заброшенным соседским дворам. И уже вскоре виражи машины перестали быть видны, она полностью скрылась из виду. Незнакомый бело-синий автомобиль с логотипом какой-то фирмы. Это не тётка Глория. Кто-то ещё вернулся? Зря, в городе осталась только смерть. Можно ли у этого незнакомца искать помощи? Машина вряд ли свидетельствует, что это хороший человек. И что он повезёт её в безопасное место, где она будет ждать родителей. Скорее наоборот делает его опасным, кто знает, куда незнакомец её укатит, если выпадет такая возможность. Здесь в поселении даже не осталось полицейских, власть в руках повстанцев, им же глубоко наплевать на то, что будут на заднем сидении машины делать с экой Гретель.

Итак, вещи. Секунду… В голове промелькнула удивительная мысль. У Гретель ведь есть ещё младший брат. Она за эти два дня не бывала в его комнате. В какой-то степени даже забыла про него. Отчасти даже стыдно. Просто он в последнее время спит с родителями. Потому и заходить не стала к нему в гости. А всё-таки, стоит перед побегом из дома на всякий случай проверить комнату брата. Это займёт некоторое дополнительное время, но его определённо стоит потратить, иначе мысли о том, что она кого-то бросила, будут терзать всю дорогу.

Глава 6.

Шаг начал набирать обороты, и сердце всё громче стучит. Там в конце коридора комната её брата Тома, и там случилось что-то нехорошее. Гретель в какой-то момент под влиянием переживаний побежала. Это будет короткая дистанция. Преодолела половину коридора, и резко открывшаяся створка окна прервала пробежку. Девчонка налетела на возникшее препятствие, чуть было не сняла с петель. Но, кажется, не почувствовав удара, собралась продолжить бежать, вот только сразу это не получится. Гретель посмотрела в окно.

Там вдалеке набирает силу другая стихия. Чёрные тучи, а под ними огромные пыльные облака, что простираются от земли до неба, заслоняя весь горизонт. О, благочестивые Боги, стена неизмеримой высоты, такую люди точно не смогли бы воздвигнуть. Ещё не потерянный свет солнца придаёт картине багровые тона. Уж не зря эти кровавые цвета. Похоже, надвигается та самая ужасная буря, о которой вчера говорили по радио. Ей суждено снести дома, вырвать столбы и повалить деревья. Времени до её прихода совсем мало. Близится, близится… Такое большое облако пыли девчонка в своей жизни ещё не видела, удар будет невиданной силы. И стены домов не остановят такое. Это здание крайнее в поселении, оно примет самый первый удар. Нужно очень спешить, иначе уйти из дома уже не получится никогда.

Неудачную сторону выбрала стихия, неудачную. Боги злы на людей. Пока же вокруг затишье, несколько секунд назад был ветер, но в сей миг он смолк, собирает силу.

Страшно, но сейчас Гретель сильнее волнует другое. Оторвалась от окна, добежала до комнаты брата. Ладонь легла на щёку, задумалась. Мысли вместе с глазами бегают из стороны в сторону. В настоящий момент зайти в комнату не получится. Дверь замурована мебелью. Ящик на ящике, стул поставлен на стул, комод затянут на комод, и так от пола до самого потолка. А ведь здесь высокие потолки, порядка шести метров. Если не знать наперёд, так за этой стеной и вовсе не найдёшь дверь. Сама конструкция отчасти напоминает полку склада… полку склада магазинчика с двинутыми владельцами. Хотя стоит отдать должное, получилось у них величественно. Предметы в отдельности очень нескладные: раздвинутые ножки, изогнутые дугой спинки. Однако кому-то получилось уложить их в аккуратную стену не хуже, чем квадратные кубики. Удачно скомпоновал. Как их мозг работает так, что у них получается такое совершенство?

Отчасти это притягательно, имеет свой шарм. Вот только пугают нетривиальные решения проблем. Кто-то хотел выстроить надёжное заграждение? Вот только не было никакого смысла сооружать эту неустойчивую стену. Если вытащить один стул по центру, вся конструкция рухнет. Безумие здесь в алом свете надвигающейся бури.

Только одно в этом кошмаре идей вызывает положительную эмоцию. Заграждение – не иначе глупая попытка забаррикадировать дверь. Может ли это говорить о том, что её брат до сих пор находится в комнате? Сейчас он нужен ей как никогда.

Гретель вплотную подобралась к горе мебели. Смотреть, конечно, на неё снизу-вверх не очень приятно, кажется, это хлипкое строение в любой момент может посыпаться. Стоит сильно вдохнуть и тебя уже нет. Зачем надо было затаскивать такой огромный шкаф на самый верх? Верная смерть оказать под ним, когда он упадёт.

И вновь сильнее занимают другие идеи. Ох, сердце вырывается из груди. Первый раз испытывает подобное перед возможной встречей с братом, никогда так не пугал безобидный тихоня. В этот раз ему даже делать ничего не пришлось. Так и знала, его пассивность всех погубит. Немного уняла волнение и Гретель стукнула в дверь.

– Том? – еле живым голосом прошептала. А дальше прислушивается. Сейчас всё что ей нужно услышать – это слово, произнесённое интонацией другого человека.

Пространство не принесло ответ.

– Том? – уже громче, два лёгких удара в дверь. В попытке прислониться к двери просунула голову между ножек стульев, стоящих на комоде. Сейчас полные переживаний глаза изучают этикетку деревообрабатывающего завода.

– Том! – ещё громче, следующий раз уже на надрыв. – Том!

Вот что-то лопнуло уже внутри девчонки. Только вместо хлопка – крик. Голос не прозвучал чисто, послышалось в нём бессилие и усталость. Последовало два крепких удара в дверь, как сигнал – она больше не может. Стук, стук.

Много сегодня пришлось вынести, но вот только сейчас нахлынуло. Гретель отвернулась, на лице отразилась боль. Губы перекосились, глаза зажмурились. Теперь по щекам побежали слезинки, горячие и очень горькие, она ничего не может с этим поделать, ожесточённо трёт веки, но остановить текущие реки не в её силах. Откинула голову назад и тут же ударилась о стул. Стул в свою очередь врезался в дверь. Стук. Небольшая дрожь расходится по возведённой стене из мебели.

– Что тебе надо? – прозвучал раздражённый голос из комнаты. Тихий, но будоражит сознание сильнее громких выстрелов.

– То-Том? – еле выговорила такое простое, но непроизносимое слово. Один слог. Оно просто сорвалось с губ, не больше чем рефлекс. Остальные возможные слова никак не вылезут из горла.

– Что тебе надо?! Уходи, я сплю, – вновь из комнаты тот же голосок. Его речь дополнил скрип матраса.

– Том… Том, ты здесь?.. – Гретель смахнула оставшиеся капли на лице.

– Вали! – повысился голос из комнаты.

– Том, Том, мне надо тебя срочно забрать. Здесь оставаться опасно. Родители пропали, а в дом забралась бездо… – девочка замолкла на полуслове. В другом конце коридора какое-то движение, почему-то задвигались шторы. Это ветер опять заиграл?

– Ты врёшь. Как всегда, обманываешь и лжёшь, – безапелляционный приговор с той стороны двери. – Хочешь меня разыграть? Что у тебя там в руках? Комок земли, мусорное ведро? А рядом с тобой кто?

Гретель сильно смутил последний вопрос, мурашки мгновенно как по свистку вернулись на кожу. Она начала торопливо оглядываться по сторонам. Тихо вокруг, но ведь одна тварь вполне способна подкрасться незаметно. А здесь довольно темно. Сам же коридор глухой, в случае чего бежать будет некуда. Гретель в тупике, который может стать ловушкой в любой момент. Но нет никого тут. О чём это он говорит? Кто рядом?

– Нет, не вру, – попыталась переубедить девчонка.

– Врёшь.

– Посмотри и подумай сам, – в голосе Гретель появилось раздражение, – как давно ты сидишь в этой комнате? Разве вчера вы покидали свои покои, мистер?

Гретель сама с трудом понимает, как он просидел тут целый день и не подал звука. Что он всё это время спал?

– Мама не приходила меня будить, а ты… Врёшь, врёшь, врёшь, врёшь, врёшь, врёшь, врёшь, врёшь, – затараторил он быстро.

– Заткнись, – промычала Гретель, получилось достаточно тихо, никто кроме неё самой не должен был услышать. Пока удалось проглотить.

– Встань и посмотри на свои часы. Ты уже не маленький мальчик Томсон, – процедила через зубы Гретель.

В минуты, когда её брат особенно бесит, она часто называет его Томсон, это ему о-о-очень не нравится, откровенно раздражает.

По ту сторону вслед за скрипом матраса послышались шаги. Гретель терпеливо дожидается, когда братец откроет ящички письменного стола, найдёт свои часики, с точностью до секунды определит время, сделает какие-то свои выводы и что-то на это скажет.

Слышится шлёпанье босых ног, скрипят напольные доски, дальше следует стук. Всё по алгоритму. Какое постоянство. Вот только не стал братец выполнять последний пункт плана, ничего он не сказал, вместо этого задёргалась ручка, кто-то собрался открыть дверь. Эта попытка побега не удалась, что называется, на корню. Возможный эффект дерзкого плана сильно бы удивил беглеца. Гретель подняла глаза, смотрит, как закачались верхние этажи заграждения, стулья весьма бодро заплясали. Раздавят как жука.

– Что ты задумала?! Не подпирай! Открой! – зазвучали очередные претензии из комнаты.

– Я ничего не делаю, я стою в стороне. Это всё мебель, – и как будто пытаясь доказать свои слова брату за стеной, Гретель демонстративно отошла чуть назад.

– Какая мебель?

– Ну… если тебе так интересно, тут много всего, это и тумба, и комод, и книжная полка. Рядом два стула, кресло дедушки, – девчонку бодрят подобные поползновения шутить.

– Зачем ты это сделала?

– Я ничего не делала, – протянула Гретель и быстро затараторила. – В доме чужой. Нам нужно уйти из дома. Эта женщина крайне опасна. Пока что она взаперти, но может в любой момент… Я сейчас освобожу тебя… Но это будет сложно…

Последнюю фразу девчонка промычала уже под нос.

Всё, больше не до разговоров. Перед ней практически нерешаемая загадка. У Гретель не получится разобрать эту конструкцию. Её рукам не удержать тяжёлый шкаф, который придётся снимать сверху, ей не дотянуться до верхних этажей, ей не успеть до завтра и при всём старании. Разобрать не получится… однако же есть другой вариант. И, по правде говоря, этот вариант единственный. Не очень хороший и довольно опасный. Последствия непредсказуемы, но ей придётся пойти на этот риск. Гретель облизала сухие губы, сглотнула слюну, отвела руку в сторону и выдернула из возведённой конструкции стул, являющийся одной из опор.

За спиной послышался стон потерявшей равновесие мебели. Гретель же рванулась вперёд. Отсчитала двадцать шагов, на двадцать первом упала на колени, наклонилась к полу. Голову кладёт на грудь, обхватывает себя руками, ноги прижимаются друг к другу.

В следующий миг мебель обрушилась на пол, раздирая на несколько частей ковёр и сминая напольный паркет до кучки ломаных досок. Раздаётся оглушающе громкий грохот, звенит эхо. Падающее с высока пикирует на образующуюся кучу мусора, с хлопком и треском распадается на отдельные части. Куски дерева отлетают и ударяются в стены. Поднимается пыль. Доски, ящики, фанерные листы отскакивают по сторонам. Пространство осыпается гвоздями и петлями. Что-то относительно крупное пролетело в близости от плеча девчонки. Просвистело мимо уха, растрепав волосы. Врезался в пол и почти в одночасье сложился шкаф.

Пол заметно проседает. Что-то стеклянное падает и разбивается на нижнем этаже. Гром от падения слышится во всех частях дома. Вжимающейся в пол девчонке кажется, будто пол под ней вибрирует и дрожит. Словно вот-вот обвалятся перекрытия.

На завершающем акте с верха кучи спрыгнул стул, налетел на комод, далее, ещё не растратив всё свою энергию полёта, отскочил в коридор. Крутясь и поворачиваясь на лету, он приземлился прямо на ножки и прямо перед спиной Гретель. Хаос быстро сменяется новым порядком. Минуты грохота и страха истекают. Когда шум заметно стих, девчонка поднимается обратно на ноги и оборачивается.

– Ох, – сорвалось с губ Гретель, тут же прикрывает ладошкой рот.

Возобладала практически полная тишина, из которой вырываются относительно негромкие скрипы и треск мебели, что под собственным весом продолжает складываться. В багровом свете умирающего солнца кружится много пыли. Окружающие вещи теряются в образовавшемся облаке. Этот чудовищный грохот не знаменует ничего хорошего. От шума разбегутся крысы, на их же место придёт что-то другое. Гретель смогла быстро справиться со ступором, начала торопливо пробираться через завал. На покосившемся полу больше нет места свободного от разорванных досок. Увы, нет и времени выбирать дорогу среди обломков. Торопится. Прыгает между остатками домашнего убранства, порой же приседает и ползёт.

– Ай, – тихонько вскрикнула, уколов ладонь о заострённые щепки. Опирается на разбитую тумбу, ноги ставит на остатки шкафа. В некоторые моменты соскальзывает с лакированных стенок тумб. Торопится.

А ведь не всё нагромождение упало, по обе стороны двери остаются две колонны из мебели. Преимущественно остались стоять друг на друге стулья, кресла и табуреты. В какой-то степени повезло им устоять. Теперь, правда, покосившиеся и накренившиеся к центру они выглядят словно врата.

И те похоже заперты. Гретель резкими рывками дёргает за ручку, но не может открыть дверь спальни брата. Видимо, она закрыта ещё и на ключ. Тогда девчонка отступает на шаг назад и ногой несколько раз хорошенько врезает по двери. Когда ногу свела судорога, начала биться о дверь плечом. А уже когда ушибла плечо, сползла на пол ныть от боли и тереть свои травмированные места.

– Я могу выйти? – свободный от эмоций голос из комнаты.

Гретель не смогла сразу на это что-то ответить, она пытается понять, что ей делать теперь. Сильно волнуется. Елозит руками по телу, то касается лба, то талии, то губ, то одёрнет кофту. Даже живот заболел. От переживаний или несварения. Ей ужасно страшно думать, что грохот побудил бездомную женщину выбраться из мастерской. Гретель оглядывается. Желание жить требует бежать спасаться. Находится же в этом тупике коридора большой риск и страх. Страх же выворачивает наизнанку, он же разгоняет панику, путает мысли. Нет теперь времени даже собирать одежду. Но разве девчонка может бросить своего брата наедине с кровожадной гадиной. О, ей так страшно становится за себя и за брата. Но вот ведь, всё распланировала, уже стучалась бы в дверь дома старухи. А теперь застряла здесь. Может быть, стоит сбегать проверить мастерскую? Посмотреть, что дверь по-прежнему закрыта? Угомонить лай собак?

– Нет. Она заперта на ключ. У тебя есть ключ? – ноет Гретель.

– Только от шкатулки.

– Но чем нам поможет твой ключ от шкатулки?! – завыла девчонка. Её лицо полно страданий. Кусает губы, ибо только боль может противостоять страхам.

Некоторое время стояла пауза. Мальчик безмолвен, Гретель стонет.

– Гретель? – позвал её брат.

– Да, – отозвалась девчонка.

– Ты сходишь за запасным ключом? – голос мальчика остаётся очень рассудительным и чем-то даже безразличным. – Ключ в подсобке на первом этаже. Ты помнишь, где находится подсобка? Эта дальняя тёмная комната с грязными полами и ободранными стенами. Мы редко ходили в эту часть дома. Мы боялись туда заходить. Там страшно, там обитают призраки. И там хранятся все ключи дома. Я помню от моей комнаты тоже висел среди них. Ещё хотел взять, но… не взял.

– Чёрт, – вырвалось у Гретель достаточно тихо. Поход за ключом очень осложняет план побега. Этот путь будет нестерпимо сложен. Её бедное сердце так боится соглашаться. Оно не выдержит.

Девчонка тяжело выдохнула, с остервенением потёрла боковыми сторонами ладоней глаза.

– Ладно, я схожу, – сказала в первую очередь самой себе Гретель. – Ладно. Я сделаю всё как надо. Я буду старательна. Я не побоюсь. Я очень смелая.

– Хорошо, – голос из комнаты, – я буду ждать.

– Тогда оставайся здесь, – начинает подниматься с пола девчонка. Зачем-то отряхивается.

– Само собой.

Гретель медленно-медленно развернулась от комнаты, заторможенность выдаёт поток мыслей в голове. Пошла по обломкам мебели обратно.

Ей будут смотреть вслед.

Уже преодолев кучу мусора… Раздался грохот от падения! Девчонка обернулась через плечо, успевшие покрыться коркой волнений глаза резко округлились. С одной из оставшихся колонн мебели слетел табурет. И одним дело не закончится. Две уцелевшие конструкции кренятся к низу. Убранство, не разгромившее дом при первом полёте, соскакивает вниз. С шумом маленького взрыва вгрызается в пол. Летят щепки. Девчонка, не досмотрев представление до конца, бросилась бежать дальше по коридору. Топот её ног будет глушить гул рвущейся на части мебели.

Предпоследняя глава – "Бледные лица".

– Это наш последний сеанс.

– Вы, рады? Наверно, переполнены чувствами или, как у нас говорится, счастье не знает границ. У вас много денег. Теперь побежите к своей семье, прижмёте дочь-малышку. Сколько ей? Шесть? Симпатичная девица. Ну и жену-красавицу поцелуете в щёку. Уж молчу о продолжении, счастливая женщина щедра в своей благодарности. Бурная ночь, сладкие объятья, а ощущения чуть ниже живота, вы – счастливчик, сэр.

– Я стерплю твои ядовитые слова, но лучше тщательнее следи за языком, девчонка. Последний сеанс, но в случае чего боль будет мучить ещё долго. Помнишь наши старые уроки?

– Невозможно забыть. Синяки остались до сих пор.

– Видишь, некоторые занятия пошли на пользу. И да, я рад, что мы больше не увидимся.

– Простите, сэр, я не хотела.

– Это хорошо. Но сеанс есть сеанс. Ты можешь рассказать мне свой очередной ночной кошмар.

– Не знаю для чего.

– Можешь и не рассказывать.

– Пожалуй, всё-таки расскажу. Не пропадать же деньгам впустую. Деньги – это ведь труд. Как ещё говорится, бумажки зарабатывают потом и кро…э-э-э… усилиями.

– Приступай.

– Вы, не поверите, какой чудесный сон меня сегодня посетил.

– Неужели?

– Да, не поверите. Мне снилось чистое голубое небо, оно такое красивое, что и не описать, словно бесконечный океан, и так-то хотелось погрузиться в его холодную глубину или даже утонуть в ней. Там же плыли маленькие белые и очень пушистые облачка, своего рода райские острова. Я бы и по ним погуляла. Согласны, что непостижимо великое пространство над головой? Внизу же всё по – земному. Под ногами простиралась зелёная высокая трава, на ней же сверкала и блестела роса. Светило рассветное солнце. А вокруг паслись могучие кони. Только не спрашивайте, как я поняла, что это были не лошади. Ну… не об этом. Потоки воздуха поднимали их массивные гривы, пытались сорвать и унести за собой. Я бежала совсем босая по лугам в красивом белом платье. Оно задиралось, и обдувало тёплым ласковым ветром, так приятно. Почти порхала как бабочка. Венок из сплетённых одуванчиков лежал на голове, манил меня своим медовым ароматом. Красиво, не правда ли?

– Ты врёшь.

– Было очень хорошо, сэр. Такой насыщенный зелёный цвет, а синее-пресинее небо… Белое платье. Рассвет. Ветер ласкал мои голые ноги. И бабочки… большие, крупные размером с ладонь бабочки.

– Ты врёшь.

– Вру, сэр… Мне снилась кровь, целый океан был наполнен ей. А в нём плавали трупы. И чайки, они как оказывается хищные птицы, раздирали тела бедных утопленников.

– Смеёшься. Тебя это веселит.

– Куда же вы, сэр?

– Сеанс окончен, забери эти деньги себе. Купи мороженное или виноградный сок, пирожное или молочный коктейль. А лучше верёвку да потолще, табуретку да повыше, бумажку да ручку и избавь мир от гарпии с лицом девчонки.

– Мне снился и ещё один сон.

– Оставь эту мерзость себе и своим родителям.

[опускается дверная ручка]

– Послушайте же. Комната без выхода. Я и чудовище. Ещё ножницы.

– Где ключ?! Сейчас же открой дверь! Я не буду слушать твои бредни.

– Чудовище было очень ужасно, страшно. Лысая голова, руками ему служили лягушачьи лапки, нос выглядел как кукурузная лепёшка, а рот был заполнен несколькими щупальцами. Одним словом, словно внебрачный сын осьминога и жабы. Правда, несмотря на весь зловещий скверный вид, оно не вредило мне. Сидело напротив, лупило своими чёрными глазками. А выражение на его морде тупое и безжизненное. Жалкое, примитивное.

– Где ключ, маленькая ты дрянь?! Не заставляй меня быть грубым!

– Мне чудовище не нравилось, более я ненавидела его всем сердцем. Не знаю, что уж оно сделало мне, но очень хотелось, чтобы тварь сдохла. Это желание такое тягостное и непреодолимое. С ним сложно бороться.

– Сейчас же открой проклятую дверь!

[Звук удара и последующий скрип]

– Вы, снова не учтивы, сэр.

– Что?! Что?! Что мне нужно у тебя спросить?!

– Спросите, что я сделала, когда чудовище попыталось убежать…

…

Гретель уже подбирается к перилам лестницы, дабы спуститься со второго этажа на первый. Она снова крадётся, она снова выглядывает из-за углов. Её уверенность растворилась, каждое движение стало трусливым. Каждый новый шаг является испытанием. Голову рвут на части тревожные мысли. Повсюду мерещатся живые тени.

Где-то внизу послышался довольно громкий топот. Бам! Бам! Бам! И даже здесь на втором этаже слышно, как от тяжёлой ходьбы звенит посуда в шкафах. Что-то с хрустом падает и разбивается. Гремит мебель. А дальше последовал по-настоящему наводящий жуть пронзительный и резкий визг животного. Беда. Снизу усиливается шум шагов. Нечто бежит. Зверёк же, чьи вопли сотрясают пространство комнат, кажется, ранен. Душераздирающий крик холодит кровь. Этажом ниже завязалась смертельная погоня.

Секунду назад уставившаяся в пол Гретель, подняла взгляд на лестницу. На несколько минут страх задержал каждую мышцу в состоянии глубокого паралича. Первые же движения приходятся именно на ноги, начинают шагать вперёд. И в какой-то момент девчонка подскочила к перилам лестницы.

– Изабелла? – тихо позвала Гретель. Высунулась. Стук шагов отдаляется вглубь дома, поблизости же слышится, как скулит собака. Само животное не видно, никого не видно. Вообще сложно что-либо рассмотреть. Зал пуст. Впрочем, возможно это только кажется. Глаза не успевают адаптироваться к темноте, её, как всегда, слишком много.

Изабелла – любимица Гретель, собаку подарили девчонке, когда это ещё был маленький щенок.

Гретель замаршировала вдоль перил, добралась до лестницы, затем быстренько преодолела все ступени, спрыгнула с последней. Но даже будучи внизу, никак не может сориентироваться. Визг слышится совсем рядом, девчонка крутит головой в поисках источника, но взгляд встречают одни лишь тёмные углы и заставленные мебелью проходы. Кажется, что скулит где-то под полом, нигде и везде одновременно.

Глаза остановились на прижатом к стене алом диване. Дурной цвет. Рядом повалено кресло и опрокинут светильник. Гретель на полусогнутых ногах подползла к месту, где нарушен порядок. Упала перед диваном на колени, заглянула под него. Там темно, но забившейся в самый угол маленький белый комочек видно. Бедняжка вся в пыли и паутине. Собрав шерстью попавшуюся на пути грязь, проделала на давно немытом полу своеобразную извилистую дорожку.

Сидит собачка и тихонько скулит. Ни крови, ни ран пока незаметно, но что-то так сильно напугало её, вся сжалась. В глазах что-то незримое между страхом и паникой. И дрожит как от страшного холода. Под диваном очень мало места, собачка даже не может лишний раз пошевелиться. Какой ужас её туда затолкал?

– Тише. Тише, – начала шептать девчонка, потянула к питомцу руку. – Успокойся, всё хорошо. Иди сюда. Тише.

Собачка на это не среагировала, смотрит куда-то в сторону, едва ли что-то замечает. В моменты замрёт, тогда и вовсе словно неживая мягкая игрушка.

– Дорогая, что случилось? – вновь обратилась к своей Изабелле. Вытащить бы её, но так мало места никак не вывернешь руки, Гретель без того лежит на полу, волосами подметает грязь. Но рука всё же близко, кончики пальцев касаются шерсти. Её нельзя оставить, она может быть ранена. Ведь именно боль делает животных неузнаваемыми.

К сему моменту собака стихает, взгляд отстранён от происходящего и направлен в пустоту. Это молчание воспринимается даже как-то зловеще. Изабелла же как будто вслушивается. Поразивший её ужас не позволяет вертеть мордой, слышать же ничто не может помешать. Вокруг становится максимально тихо, только голос девчонки никак не смолкнет.

– Иди ко мне, я не дам тебя в обиду, – совсем нежно шепчет. – Угощу котлетой. Ты ведь хочешь котлету? А косточку? Хочешь свою любимую сладкую косточку?

Наконец два пальчика уцепились за шерсть, зажав буквально несколько волосинок. Тогда легонько потянула животное на себя. В следующий миг собака рявкнула! Две дюжины клыков сомкнулись в попытке вцепиться в протянутые к ним пальцы. Гретель едва успела спасти свои конечности, прежде чем пасть щёлкнула. Питомец же оскалился, обнажив два ряда белых зубов. Ну и агрессия.

– Ты чего?! – изумлённо воскликнула Гретель, жалость к зверушке резко сменилась испугом.

Собака принялась озлобленно рычать, огрызаться. И что это только за монстр в обличии маленького друга человека? При этом смотрит перевоплотившееся чудовище прямо на свою хозяйку, но как будто перед ней самый страшный враг, и нет никакого другого желания в обезумевших глазёнках, как разорвать своего недруга на куски. А голос у Изабеллы оказался громким и, кажется, не соответствует для такого миниатюрного зверька, больше похоже, что ревёт крупная овчарка. Произошли изменения даже в мордочке, она утеряла всю свою красоту, стала подобна волчьей.

Она не спешит наброситься, перебирая лапками, всё сильнее прижимается к стене.

Гретель больше не осмеливается тянуть пальцы. При следующем случае их могут просто оторвать. Если же собака накинется, девчонка в любую секунду готова запрыгнуть на диван. Ужасной получится встреча, если когти Изабеллы коснуться лица Гретель. Девчонка отодвигается подальше и… только сейчас сместившись в сторону, она наконец замечает, что собака смотрит совсем не на неё, а за её спину. Кто-то сзади… И это он вызывает приступ агрессии и страха у собаки…

Быстро и хаотично побежали мысли в голове. Впереди обезумевшая собака. А вот сзади? Мурашки пошли по всему телу, вместе с ними рвётся на части сердце. Становится тяжело дышать. Холодный пот обливает лицо. Сильно приходится сжимать кулаки, не позволив себя задёргаться как в припадке жара. Незнание сковывает, знание, возможно, заставит кричать. Оцепенела, и только глаза перебегают из одного крайнего положения в другое, пытаются усмотреть стоящее за спиной. Но только сильнее плывет картина мира. И ведь ощущается чей-то холодный буравящий взгляд за спиной. Он словно ждёт её малейшего движения. Девчонка сглатывает застрявший в горле комок. Будто вот-вот к шее должна прилипнуть острая леска.

И ведь ещё замечает на пыли под диваном следы чьих-то рук. Нечто хотело достать собаку до того, как Гретель решила поласкать зверька своими пальчиками.

А собака всё ревёт и ревёт. Пена слетает с языка, смачивает пыль на полу.

Страшно, но всё же девчонка резко обернулась через плечо. Лестница, перила, дверной проём, комод, какое-то ведро, швабра и…. больше ничего.

Всё легонько водит глазами то в одну, то в другую сторону, страшась увидеть тёмную фигуру в каком-нибудь дверном проёме. Страх не отпускает, крепко схватился за шею, не позволяя дышать полной грудью. В это время, громко взвизгнув, собачка выскочила из-под дивана, рванулась бежать. Пронеслась через зал и коридор, следом кинулась в соседнюю комнату, побежала вглубь, растворяясь в темноте. Шум от её лапок будет слышен недолго.

Неужели она всё-таки рычала на Гретель? Но почему? Кажется, не веря в это, девчонка резко обернулась через другое плечо, но по-прежнему никого.

…

Поднимается, набирает силу ветер. Затишье сменяется на скрежет металла и треск ломающихся веток. С громким свистом несутся потоки ураганного ветра, сметая со своего пути всю дворовую мебель. Кресла опрокидываются, скамейки падают, раскачиваются пустые качели. Стучат, отрываются от кровли, летят железные листы. Скрипят садовые деревья. Стихия идёт забирать жизни, а вместе с ней в поселение идёт, воет мгла. Частицы песка забарабанили по стеклу. Видимость резко ухудшается, дальние дома поселения больше не видны. За стенами дома стоят удушение и слепота. И это всё пока что лишь горсть от сегодняшнего плана. Стихия сделала только первый шаг в направлении поселения, сотни тысяч тонн песка на подходе. Становится темнее.

Шаги надвигающегося урагана ощущаются и в стенах дома. На потолке закачались люстры. Задрожали ставни окон. Гретель видит, как начали раскачиваться вещи в здании. Оставшуюся часть пути до кладовки девчонка преодолела бегом. Этот кошмар не закончится, если не успеть покинуть дом до прихода бури. И хотела бы быстро забежать в кладовку, но всё же задержалась у самого входа. Дверь. Невероятно массивная с большим количеством замков, на ней же толстые железные листы, жирные сварные швы, заклепки, рёбра, планки. Весом она как четыре человека. И выглядит она как врата бункера или банка. Должно быть, архитектор планировал, что за дверью будут хранить сейф с деньгами. В семье же Гретель не копили денег, их только тратили. Само помещение использовали как подсобное помещение, где помимо всякого хлама хранили никому не нужные дубликаты ключей.

И собственно сейчас девчонку не особо заботит какая эта дверь надёжная и прочная, куда сильнее волнует тот момент, что при её закрытии запирающие механизмы срабатывают автоматически. После этого её можно открыть только ключом. Ключ же как несколько лет потерян или украден, случись несчастье и Гретель останется в подсобке навечно, выбраться наружу уже не получится, если только призраком. О, девчонка до дрожи боится заточения. Её брат не врал, когда говорил о страхе перед этим местом. Тёмном, грязном и опасном. Внутри действительно злачно, сыро и гадко. Стены, обитые железными листами, покрылись наростами ржавчины. На полу и потолке среди решёток и цепей выросли огромные трещины.

К сожалению, выбирать не приходится. Гретель взяла массивный табурет, хороший, добротный, основательно подпёрла им дверь, вплотную прижала и несколько раз толкнула бедром. Будет ответственен за её жизнь. Только тогда зашла внутрь. С приближением бури темнота сгущается, основная часть вещей в подсобке стала еле различимой. В целом эта особенность касается уже всего здания целиком.