– Что привело вас сюда, дети мои? – любезно спросил он.
– Знакомые посоветовали нам посетить монастырь Святой Анны как архитектурный и исторический памятник, – вежливо и сдержанно объяснила женщина, решив не вдаваться в подробности.
– А еще по телевидению регулярно сообщают о сотрудничестве православной и католической церквей. Мы считаем это неплохой идеей, – простодушно, хотя с очевидным знанием вопроса сказал мужчина. Услышав это отец Себастиан расплылся в радужной улыбке. И широким жестом пригласил семью войти на территорию обители.
– А здесь есть средневековые катакомбы? – с хулиганистым видом спросил молчавший доселе мальчик.
– Вообще-то есть, но мы преобразовали их в хозяйственные помещения. И вы сможете посмотреть их позже, – ответил отец Себастиан, сделавшись вдруг очень строгим, и пригрозил пальцем.
Но Денис не желал ждать магического «позже». И стремглав побежал за угол обители.
– Эй, мальчик! Ты куда? – рассержено вскричал отец Себастиан, и велел худощавому монаху догнать недоросля. И сам поспешил за ним.
На крыльцо вышел отец Амвросий.
– Что случилось, отец Себастиан? – растерянно спросил он.
– Мальчик побежал один в катакомбы! Он может заблудиться! – крикнул на ходу католический священник.
– О Боже, что за нравы! – всплеснул руками отец Амвросий и засеменил вслед паникующей процессии.
Денис оторвался от преследователей и без труда проник в подвал, оказавшийся не подвалом вовсе, а входом в длинное и глубокое подземелье. Он не раздумывая побежал вниз, прямо к самой дальней комнате. Маленькая дверь была заперта тяжелым затвором в виде большой тарелки. Денис вцепился в затвор обеими руками. В это время над его головой раздались отчаянные вопли отца Себастиана и худощавого монаха: «Нет!!!». Но было поздно. Затвор лязгнул, дверь с мерзким скрипом открылась.
Наташа взвизгнула и прижалась к Никите, вцепившись обеими руками в его рубашку. Он по-отечески обнял её и зашептал: «Не бойся, любимая! Все будет хорошо!»
На пороге стояли Денис, отец Себастиан со своим худощавым слугой и отец Амвросий. Православный священник пытался что-то сказать, но в великом удивлении не мог даже пошевелить языком. Лицо Дениса исказилось, как при виде НЛО, потому что он знал Никиту и Наташу, но и в мыслях не мог допустить романтических отношений между ними.
– Бог мой! Как вы здесь очутились? – талантливо изобразил изумление отец Себастиан.
– Мы, как и этот мальчик, хотели погулять по катакомбам и заблудились, – предпочел соврать Никита, чтобы не слыть сумасшедшим.
При выходе из подвала отец Амвросий придержал Никиту за руку и тихо спросил:
– Надеюсь, вы поняли, молодой человек, что дерзость – это не избыток ума?
– Понял. Но от своих убеждений не откажусь, – также тихо, но непреклонно ответил Никита.
Отец Себастиан обернулся и лукаво подмигнул. Никита показал в ответ неприличный жест.
– Что ты делаешь, Кит! Ты опять хочешь оказаться в подвале? – сердито зашипела на него Наташа.
– Только вместе с тобой, любимая, – ответил Никита и поцеловал её.
Увидев друзей целыми и невредимыми, прослезился и бросился обнимать их, на бегу прославляя Аллаха. Илона со скрещенными на груди руками неторопливо подошла к ним и посмотрела на них взглядом строгой матери.
– Где вы были целых четыре дня? – вопрошал Таир, все еще не веря в их чудесное возвращение.
– Принимали страдания за веру в Иисуса Христа, – без ложной скромности ответил Никита.
– А нельзя было промолчать? – упрекнула его Илона. Наташа потупила глаза и отступила назад от такой прямолинейности. А Никита выпрямился и отважно сказал
– Людей и без того заставляли молчать двадцать веков, утаивали от них Библию. Возможно, я мог бы промолчать о чем угодно, но только не о Божьем слове.
Когда казахстанские путешественники отбывали из монастыря Святой Анны, священнослужители вышли их проводить.
– Пусть мы пока не пришли к единому мнению в экуменическом вопросе, но зато каждый сделал выводы для себя, – задумчиво проговорил отец Амвросий.
– А кто они такие, что иметь своё мнение и делать выводы? Церкви давно пора занять свою прежнюю главенствующую позицию, ведь она непогрешима! – проворчал отец Себастиан.
– Неправда. Служители церкви – такие же люди, как и все. И еще более их порок усугбляется тем, что они закоренели в иллюзии своей праведности. Не случайно же Господь открыл детям то, что скрыл от мудрых, – с улыбкой ответил брат Вальтер.
Глава 9. Порочный богослов
Когда они приехали в свой город, Илона и Таир сразу же сели в автобус, который двигался в сторону их дома. Наташа поспешила за ними. Но Никита остановил её.
– В чём дело, Никита? – недоумевая, спросила Наташа. – Следующий автобус придет не скоро!
– Нам пока не надо торопиться домой, Наташа. Имеется неотложное дело, – ответил Никита, сделавшись вдруг таким же серьезным, каким был в день их отъезда.
Они направились в ЗАГС, который только что открылся. И, по настоянию Никиты, немедленно зарегистрировали брак.
Потом Никита решил поинтересоваться у Ярослава, в каком настроении родители.
– Родители вроде бы не сердятся на вас. Но вам лучше прийти домой после девяти вечера, – передал Ярик голосовым сообщением.
– Почему? – спросил Никита.
– Потому что, во-первых, они приглашены на свадьбу, и вернутся домой в приподнятом настроении. Во-вторых, если они обнаружат вас в квартире ночью, то рука у них не поднимется выгнать вас, – ответил Ярик.
Влюбленным пришлось коротать время, прогуливаясь по городу: они позавтракали в кафе, побродили по парку, где потанцевали под великолепную музыку Клайдермана (Наташа ужасно смущалась и краснела, хотя Никита выбрал самое укромное место, где редко бывают люди), ближе к вечеру сходили в кино.
В ожидании прихода брата и сестры Антон нацепил на себя галстук-бабочку и блестящую шляпу конферансье. И едва Наташа с Никитой показались на родном пороге, он лицемерно раскланялся и прогнусавил:
– Явились-не запылились! Опозорили семью и вернулись в неё! Если вы смогли обойтись без родителей в радости, то обойдётесь и в горе!
Наташе стало неловко от такой бестактности брата. Она густо покраснела и заплакала:
– Антоша, как ты можешь….
А Никита без лишних слов отвесил наглецу подзатыльник. И беспрепятственно прошёл в свою комнату, поманив за собой Наташу.
Они сделали в комнате небольшую перестановку, соединив вместе две кровати и оставив к другой стене стоявший между ними письменный стол. Постелили красивое белье, которое Зоя Алексеевна купила лет семь назад, но берегла «для особого случая». Ярослав отработал грузчиком вместе с Никитой, а потом и курьером, сбегав до соседнего подъезда и принеся презент от Илоны и Таира – красивую плетеную корзинку с фруктами, шоколадом и вином. За службу он получил большую кисть винограда, которую разделил с Антоном.
Собираясь засыпать, Антон наклонился к «этажу» Ярослава и спросил с ехидцей:
– А кем они теперь нам приходятся? – и кивнул в сторону спальни Наташи и Никиты.
– Не знаю, спроси у них, – равнодушно ответил Ярик.
– Щас! Я не самоубица! – огрызнулся Антон, всё ещё потирая шею.
– Тогда вообще не думай об этом, – посоветовал Ярик.
Наташа до сих пор чувствовала напряжение каждый раз, как Никита дотрагивался до её обнаженного тела. И потому, символично поцеловав его пару раз в щеку, она норовила быстрее отвернуться от него. Он это заметил. Сначала он закусил губу от смущения, а потом фривольно взял Наташу за подбородок, повернул её лицом к себе и спросил:
– Ты продолжаешь относиться ко мне, как к брату, а не как к мужчине?
– А ты уже давно считаешь меня не сестрой, а женщиной? – устало отозвалась она, всё еще неохотно отвечая на его ласки.
– Я всегда так считал, – признался он, поглаживая её плечи круговыми движениями.
Около полуночи вернулись родители. О возвращении «блудных» детей они догадались уже по наличию обуви в прихожей. Послепраздничное настроение было непоправимо омрачено. И всё-таки они сохраняли надежду на чудо, проходя мимо пресловутой комнаты.
Но «чуда» не произошло. Разочарование лишь усилилось от вида красовавшегося на столе свидетельства о браке и молодого мужчины, даже во сне страстно обнимавшего юную девушку.
– Полюбуйтесь на святош! – сердито зашипела Зоя Алексеевна. – И они еще проповедуют о Боге!
Возразить очевидному было нечем. Поэтому Игорь Иванович лишь вздохнул, говоря: «Заблудшие, словно овечки, души», укоризненно покачал головой и тихо ушел к себе. Зоя Алексеевна плюнула через плечо и ушла вслед за ним.
Утром, за завтраком, состоялся тяжёлый разговор. Родители, скрепя сердце, простили детей и даже попытались их понять. Но настоятельно рекомендовали обзавестись отдельным жильём.
– Сами понимаете – вам, постмодернистам, и нам, консерваторам, отныне будет нелегко сосуществовать вместе, – вежливо и неторопливо пояснил Игорь Иванович, будто тщательно взвешивая каждое слово. Наташа почувствовала, как её лицо стало горячим. Она не смела поднять глаза на отца, хотя он никогда не ругал ее. Антон пнул Никиту в ногу под столом и злорадно ухмыльнулся. Ярослав вопросительно взглянул на старшего брата, ожидая его реакции. Никита не стал в этот раз отвечать брату-наглецу силой. Он улыбнулся и спросил:
– Иными словами, папа, вы хотите сказать, что одно испорченное яблоко вредит всему урожаю?
Игорь Иванович сурово сдвинул брови и сжал руки в кулаки, но ничего не ответил. А вот Зоя Алексеевна поднялась со своего места и с размаха ударила сына по голове деревянной разделочной доской. Последствия такого удара были бы печальны для Никиты, если бы не его густая шевелюра. Он лишь стиснул зубы и зажмурился, как раб на экзекуции.
– Что ты себе позволяешь, недоносок! Ты нас с отцом на коленях благодарить должен!
Наташа взвизгнула и закрыла лицо руками.
– Зоя, дорога, может, подождём, пока Наташа выйдет в отпуск, а Никита закончит учёбу? – смягчился, наконец, Игорь Иванович из жалости к дочери.
– Что ты сейчас сказал? – ответила Зоя Алексеевна с придыханием, предваряющим ураган гневного вопля.
Никита посмотрел на родителей грозным и одновременно виноватым взглядом. И коротко повелел Наташе:
– Собирайся. Мы уходим.
Она, все ещё напуганная, не смела ему возразить.
Глава 10. Во всяком «плохо» есть свое «хорошо»
Окончив университет, Никита изменил свой рабочий график. По понедельникам средам и пятницам он по заказу занимался ремонтом в офисах, частных домах и квартирах, а по субботам участвовал в служениях церкви адвентистов седьмого дня. Остальные дни он полностью посвящал Наташе, потому что с недавнего времени она носила под сердцем их будущего ребенка.
Никита каждый день забирал Наташу из музея, и они шли домой, держась за руки. А осенью, когда ночи стали длиннее, провожал ее по утрам. Наташу такая опека нисколько не смущала. Напротив, она радовалась возможности подольше побыть в роли маленькой девочки.
Но однажды Никита заметил в поведении любимой неприятные изменения. Когда он вечером пришёл встречать Наташу, она настоятельно просила, чтобы он не входил в музей, а подождал на улице.
– А в чем дело, Таш? – поинтересовался Никита, зябко переминаясь с ноги на ногу на крыльце музея.
– Я потом тебе расскажу! – сердито буркнула в трубку Наташа.
Но по дороге домой она не проронила ни слова. А когда Никита захотел взять её за руку, она вырвалась и, втянув голову в плечи и согнувшись, убежала вперед. Напрасно он пытался её догнать.
И только переступив порог съёмно й квартиры, Наташа села на стул в прихожей и горько заплакала. Она не причитала и не дрожала, но слезы текли сами по себе непрерывным потоком.
В скором времени пришёл рассерженный Никита. Он демонстративно громко захлопнул дверь и бросил Наташину сумку в дальний угол, желая привлечь к себе внимание. Но девушка не реагировала. Тогда он встал перед ней на колени, положил одну руку на её плечо, другую руку – на наметившийся живот, и взмолился:
– Объясни мне, что с тобой происходит!
– Они всегда меня недолюливали! А после того, как узнали, что мы съездили в Англию и я жду от тебя ребёнка – просто возненавидели! То экспонаты криво расставлены и покрылись пылью, то маршрут составлен неверно!..... – горестно жаловалась Наташа, уткнувшись в надёжное плечо любимого, который, хоть и сердился иногда, но не предавал. А ему оставалось догадываться, какие «правильные тёти» из музея и каким образом начали притеснять её за личную жизнь.
– Не волнуйся, малыш, я всё улажу, – шептал он, целуя её лицо, гладя её руки и будущего младенца.
На следующей неделе, узнав, что в музее проходит выставка «Король лев», Никита напросился войти внутрь. Он вспоминал детство, рассматривая масшатбные, похожие на натуральные, фигуры, которые к тому же рычали и двигались, рисуя по барельефам с изображениями героев. И украдкой слушал разговоры двух сотрудниц у стойки, на которых указала Наташа.
– Посмотри-ка. Ещё и сюда его привела. Совсем совесть потеряла!
– Ладно, она дуреха, а он-то как такое удумал?! А еще говорят, что он верующий…
– Я таких «верующих» знамо где видала!…
Никита оставил свое занятие и подошёл к стойке.
– Сударыни, а вы не могли бы повторить последние слова погромче? – сказал он, оглядев сплетниц исподлобья. Они от неожиданности покраснели и не смогли произнести ни слова. Он попросил у них чистый лист и велел Наташе написать заявление об увольнении.
– А где я буду теперь работать? – недоумевая, спросила Наташа, когда они уже покинули стены музея. Никита посмотрел на неё с таинственным прищуром, а потом подвел к двери с надписью «Курсы вязания».
– Как заботливая жена, ты должна, ты должна не только баловать меня вкусностями, но и следить за тем, чтобы я всегда был в тепле. Только при этих условиях я буду твоим полноценным рыцарем, – вальяжно пояснил он, целуя её в темя.
– Обещай, что ты не будешь смеяться над моими первыми работами, – попросила она.
– Обещаю! – заверил он и скрепил клятву сильным мужским рукопожатием.
Однако же первыми успехами Наташа решила поделиться не с мужем, а с родителями. По пути она купила небольшой тортик, чтобы отметить этот своеобразный праздник.
Игорь Иванович искренне порадовался за дочь.
–Очень даже неплохо! – говорил он, бережно изучая подобие шарфика из разноцветных нитей. – На шарф это, конечно, не сгодится, а вот на сумочку для пуговок или копеек – вполне. Молодец, дочка. – Он обнял Наташу и показал, как именно сложить изделие, чтобы сшить из него сумочку.
А Зоя Алексеевна не захотела даже одним глазом взглянуть на работу падчерицы.
– Поменяла одну блажь на другую, – презрительно фыркнула она, отвернувшись к окну.
Похожая реакция была и на угощение. Игорь Иванович с удовольствием съел кусок торта и попросил оставить ему небольшую порцию на ужин. А Зоя Алексеевна не съела ни кусочка. Более того, она силой всунула коробку с несчастным тортом Наташе в руки и стала торопить её к выходу.
Вечером от переживаний у Наташи поднялась температура. Никита долго сидел рядом с ней, менял компресс, поил горячим чаем с лимоном. И обнимая, выговаривал:
–Ну зачем ты пошла туда одна? Подождала бы до вечера, мы сходили бы вместе. При мне матушка себя бы так не повела!
– Я думала, что они совсем перестали злиться, – жаловалась Наташа, хлюпая носом временами.
– Но ты же прекрасно знаешь наших родителей! Это отец отходчивый и даже редко ругается, а матушка месяцами дуется и всю жизнь упрекает! – комментировал Никита, почему-то отвернувшись к окну. А потом смягчившись, добавил, – Ничего, во всяком «плохо» есть свое «хорошо»: пусть родители увидят, что мы уже почти совсем самостоятельные.
Глава 11. Если соблазняет тебя…..Или…. охота пуще неволи
Таиру в тот день удалось продать не все газеты, потому что была ужасная погода, дождь чередовался со снегом, земля превратилась в месиво. Лишь немногие горожане ходили по улицам в такое ненастье, только по необходимости. Таир мог бы не удручать себя этим промыслом, ведь они с Илоной уже работали в организации, контролирующей деятельность религиозных учреждений. Но он быстро утомлялся, находясь в закрытых помещениях и занимась малоподвижной работой, а потому радовался даже такой возможности побыть на свежем воздухе, как продажа газет.
Когда молодой человек уже разочаровался в итогах продажи за тот день, ему позвонила Илона и предложила встретиться в кафе «Буревестник». Несмотря на сомнительное название, это было весьма приветливое заведение. Уютные столики на четыре места, удобные стулья, приглушенные тона в отделке, успокаивающая музыка, вежливая обслуга, демократичные цены, очень вкусная еда. И там никогда не происходило серьезных конфликтов.
Илона уже сидела за столиком и ела мороженное с кубиками замороженных фруктов. В это время официант принес ей луковый суп.
– Что-то новое! – Таир присвистнул от удивления.
– Это – китайская традиция, сначала есть десерт, а потом суп, – пояснила Илона.
– Я знаю про эту традицию, – ответил молодой человек, слегка оскалившись, – но что тебя подтолкнуло к её соблюдению?
– Никита же перешёл в адвентистскую церковь из православия, а я разве не могу поэкспериментировать с китайскими традициями? – обиделась девушка.
– Ладно, приношу извинения, – Таир смущенно опустил глаза. – Зачем звала?
– Вот, посмотри, – Илона подала ему свёрнутую газету. – Прочитай про отца Митрофана.
В статье говорилось о сетованиях отца Митрофана, настоятеля мужского монастыря Усекновения главы Иоанна Предтечи в одном из провинциальных городков их области. В частности, священник был недоволен тем, что люди относились к церкви и святыням слишком легкомысленно или, напротив, слишком фанатично.
– Что ты об этом думаешь? – спросила Илона, когда Таир закончил чтение и отложил газету в сторону.
– Не помешало бы съездить туда и прозондировать ситуацию. Если, конечно, шеф не будет возражать.
Их начальник был уже в курсе ситуации, а потому не возражал, услышав по телефону от Илоны об их желании туда поехать. Порадовался их возможности применить свои знания на практике. Пообещал в скором времени подготовить необходимые для командировки документы.
– Только Никиту с собой брать не будем! – решительно заявила Илона Таиру. – Вдруг он и там целый лес наломает! А хотя…, – она ненадолго задумалась, – позвони и ему. – Иногда фанатиков и «любителей» следует не только вежливо уговаривать, но и пресекать в жесткой форме.
Никита несказанно обрадовался предложению, и в ближайшую субботу сразу же после службы подошёл к пастору, чтобы посоветоваться.
Пастор, Юрий Петрович Калинин выразил Никите свои сомнения по поводу разумности поездки в этот монастырь.
– Почему вы так думаете, Юрий Петрович? – спросил Никита. – Илону и Таира, наоборот, одобрили на работе.
Пастор предложил зайти в церковную библиотеку, чтобы поговорить наедине.
– Во-первых, у твоих друзей такая работа – контроль деятельности религиозных организаций, – сказал Калинин, закрывая за собой дверь библиотеки. – К ним в православном храме отнесутся доброжелательно и с уважением, как и подобает к представителям вышестоящей инстанции. А ты – представитель другой религии, и иные священники и прихожане легко могут принять твои речи за дискриминацию по религиозному признаку. Во-вторых, ты сам говоришь, что уже имел печальный опыт «проповедовать» в Великобритании. И я на твоём месте не стал бы доказывать своё учение, рискуя собой или кем-то ещё, – и взгляд, и интонация пастора были наполнены тревогой.
Никита в кои-то веки внимательно слушал своего наставника и уже собирался передумать и остаться дома. Но ему снова позвонила Илона.
– Так ты едешь с нами или нет? – с задором спросила она.
Летягина снова лишили равновесия. Он спросил у пастора:
– И как мне поступить, Юрий Петрович?
– Исходи из соображений здравого смысла. Хотя… Я не могу и не хочу быть твоей совестью – ответил пастор, пожав плечами.
Никита на минуту задумался, запустив обе руки в прическу. Но потом все-таки решил поехать.
Наташа дома молча наблюдала за тем, муж складывал в саквояж тёплые вещи, Библию, книги Елены Уайт, диски с выступлениями известных историков и проповедников. И, наконец, жалостливо, как котёнок, попросила:
– Кит, возьми меня с собой, а?
– Наташа, ты должна остаться дома, чтобы позаботиться о себе и ребёнке, – строго ответил Никита. Но передумал:
– Нет, мне будет спокойнее контролировать тебя лично.
– Ура! – Наташа в детском восторге стала прыгать на диване. Никита тяжело вздохнул, чтобы не рассердиться и лишь отрицательно покачал головой.
Глава 12. Православный еретика видит издалека
Когда они приехали в небольшой провинциальный городок, то было принято решение ,что обе пары должны остановиться в разных гостиницах, хотя и расположенных недалеко друг от друга. Также Илона и Таир решили в первый раз пойти в монастырь Усекновения главы Иоанна Предтечи вдвоем.
– Почему это? – обиделся Никита.
– Чтобы ты своими речами не зарубил всё дело на корню! – резко ответила Илона. – И сам провалишься, и нам не поможешь!
– Прежде составления плана действий нам надо прозондировать почву, – заметил рассудительный Таир, поправляя очки. Никите пришлось отступить.
Монастырь представлял собой комплекс из двух храмов – большого и малого, жилого помещения для монахов и здания воскресной школы. Также имелась невысокая избушка церковного сторожа.
– Что вам угодно? – сурово спросил у путников сторож, невысокий коренастый мужчина с коротко стриженными волосами, но достаточно длинной густой бородой.
– Нам необходимо встретиться с настоятелем, отцом Митрофаном для обсуждения важных вопросов, касающихся вашего монастыря, – также строго объявила Илона.
– Мы представили организации, контролирующей деятельность религиозных учреждений, – вежливо пояснил Таир, показывая сопроводительные документы.
– Отец Митрофан сейчас проводит обеденную службу. Дождитесь его здесь, у дверей. Как только он выйдет, поклонитесь, поцелуйте десницу его и изложите свою просьбу, – сторож дал подробную инструкцию поведения на территории монастыря.
– А это обязательно делать? – брезгливо поморщилась Илона, начиная вдруг понимать и принимать позицию Никиты. Сторож оглядел необычных путников подозрительным прищуром.
– Настоятель, как любой священник, является представителем Бога на земле, потому надлежит целовать ему руку. А ждать его входа надо, потому что он сразу после службы пойдет в кельи, а туда мирских не пускают, женщин в особенности.
В два часа дня закончилась дневная служба. Из большого храма вытекла большая волна священников в чёрных рясах. Во главе шествия двигался настоятель, отец Митрофан, в чёрной развевающейся мантии и с клобуком на голове. Стремительная походка, очень высокий рост и крепкая комплекция добавляли ему представительности, а посетителям внушали трепет.
Илона и Таир в точности выполнили все инструкции, данные монастырским сторожем, представились и сообщили цель своего приезда. Отец Митрофан вначале глянул на них с недоверием, но потом подумал и сказал:
– Уважаемые Таир и Илона, я думаю, что вы приехали вовремя. Я заметил, что очень многие люди считают себя образцовыми верующими, и при этом не знают даже основ православия. Вам не помешает самим посетить службу и увидеть конкретные проблемы.
Каримов и Новицкая решили в тот же день посетить вечернюю службу.
Не утерпел и Летягин. Уточнив у Таира некоторые детали, в половине четвертого вечера он и Наташа вышли из гостиницы отправились в монастырь Усекновения главы Иоанна Предтечи. Заносчивый Никита заранее чувствовал себя победителем, а робкая Наташа пряталась за его спиной.
Подойдя к главному входу в большой храм, Наташа стала старательно осенять себя крестным знамением. Никита одернул её за руку.
– Ты чего? Здесь так положено? – смутилась она.
– Только не нам! – заносчиво ответил он, и решительно вошёл в храм с гордо поднятой головой. Она поспешила за ним.
За необычными посетителями наблюдали сидевшие у крыльца нищие.
– Странные какие-то, – сказал сквозь зубы мужчина и покосился в сторону двери.
– Чувствую, беда через них придет, – прошмякала деснами старушка.
У царских врат стоял настоятель и пел молитвы зычным голосом. Чуть в стороне от него стоял диакон, который держал в руках панагию. На втором этаже стояли участники хора, в котором, вероятно было больше женщин. Впереди стояли чуть более двадцати монахов. На скамейке у входа сидел престарелый монах с тонкими белоснежными волосами и не очень длинной и негустой бородой, и мудрыми, хотя и впалыми, глазами. Рядом с ним стоял молодой послушник, вероятно, его ученик, в длинной бежевой рубахе. Илона и Таир стояли у подсвечника для свечей о здравии. Никита и Наташа – у входа. Они находились позади всех, чтобы люди не видели, что они не крестятся. Но прихожане все-таки заметили их и косились.
От курения благовоний Наташу стало немного тошнить, и Никита предложил ей сесть на скамейку, рядом с престарелым монахом. Она послущалась и села. В это время на них оглянулась старушка, очень похожая на монахиню из одноименного фильма ужасов: с плоским, как сковорода, лицом, ртом-щелью и бесцветными глазами.
– Эти скамейки предназначены для стариков и инвалидов! А ты могла бы еще постоять! – крикнула она громовым голосом, возвышаясь над Наташей своей высокой костлявой фигурой.