И вдруг идея озарила: карту до уборной на шестом этаже. Девочка тут же принялась за работу. Если предположить, что в этом здании все этажи одинаковой планировки, все уборные находятся друг под другом, то проложить путь от её палаты до нужной точки – дело плёвое. Хотя, зачем рисовать карту, если и так ясно, где финальная точка с «сокровищем»? Соня махнула рукой, откинулась на подушку. Ну, надо же чем-то заняться?
Она сжала пальцами карандаш. Рисовала долго, тщательно вычерчивая контуры. Дорисовала карту, вернулась к портрету Слендера. На этот раз его пиджак сидел не идеально, Соня нарисовала множество складок и замятостей. А как ещё может выглядеть огромный монстр, который только что вылез из маленькой уборной, после того, как скрывался там неизвестно сколько времени?
Соня уже заканчивала свой рисунок, как вдруг услышала стук в стеклянную верхнюю половину двери палаты. Она оглянулась. В окошке улыбалась физиономия Сергея. У Сони округлились глаза. Да, сам Серый, собственной персоной. Постучав ещё раз, он приоткрыл дверь и проскользнул в палату.
– Как ты выбрался? – Соня в удивлении смотрела на парня. – Она тебя выпустила?
– Хе, у меня свои секреты, – расплывчато ответил Серый.
– Слушай, я хотела бы сказать тебе спасибо, но… После всех этих приставаний как-то не хочется.
– Но я же тебя спас? – мурлыкнул Серый.
Соня почувствовала, как её вновь обожгло чувство неприязни. С трудом подавив его, девочка насупилась, скрестив на груди руки. Серый будто ничего и не заметил:
– Ой, а что же рисует наша мышка?
Соня попыталась закрыть руками листы, но было поздно. Сергей выхватил альбом. Она вскочила, попробовала отнять, парень поднял руку с трофеем над головой, а ростика девочке не хватило. Даже прыжки не помогли.
Насупившись, она плюхнулась на кровать.
Серый долго рассматривал рисунки, перелистывая страницы альбома, остановился на портрете Слендермена и карте.
– Пф! Собираешься на охоту?
Исподлобья на Серого зыркнули зелёные глаза.
Сергей хмыкнул, отдал Соне альбом.
– Классно рисуешь, – сказал он и направился к выходу из палаты.
«Ну, вот, сейчас растрезвонит!» – подумала Соня, но парень уже возле двери остановился и произнёс:
– Я никому не скажу, – открыл дверь. – Неужели веришь в эту байку?
И ушёл.
Соня долго сидела, оторопело пялясь на дверь. Как он догадался по одному лишь незаконченному рисунку? Неужели он всё-таки Слендермен? Или просто такой умный?
Неразрешимые вопросы мучили Соню до самого вечера.
***
Следующие три дня прошли незаметно. Соня покидала пределы палаты только во время процедур. Сопровождала её обычно Злыдня, которая бдительно следила, чтобы с Соней никто не общался. В палате девочка рисовала, читала по ноутбуку книжки, играла в онлайн-игры, прерываясь от своих занятий только для приёма больничной трапезы, которую ей теперь приносили, будто королеве, в постель.
Словом, Соня была почти счастлива. Почти – потому что сама больница ей уже до смерти надоела. Приставания Сергея сидели в печёнке. Так же как и презрительные взгляды пациентов и насмешки Злыдни по поводу Сониной фамилии в минуты конвоирования по коридору на процедуры и обратно.
Но вот наступило долгожданное воскресенье, тот самый знаковый день – за трое суток до Рождества. Процедур в выходной не было, к Соне в палату никто из детей под страхом наказания, не заглядывал. Пришёл и ушёл только дежурный доктор, задав пару незначащих вопросов, да работница кухни, добрая розовощёкая женщина, пыталась всунуть затворнице то лишний пирожок на полдник, то дополнительную порцию неаллергенных зелёных яблок на ужин. И всё. День потух. В окошко двери заглянула дежурная медсестра, погрозила пальцем. Конечно, 21.00 – отбой, пора выключать свет.
До главного события этой ночи ещё два часа. Соня поставила на всякий случай в своём сотовом будильник на 22.00. Конечно, спать она не собиралась, но подумала, что с будильником будет чувствовать себя увереннее.
***
Вз-з-зум! Вз-з-зум! Вз-з-зум! – завзумкало под подушкой. Соня открыла глаза и осмотрелась. За окном – темень, на мобильнике – 22.00. Девочка отключила телефон, встала, открыла тумбочку, достала корону-невидимку, надела на голову, нажала на рубин. Став невидимой, прямо в ночной пижаме и одних носках без тапок (они будут шаркать при ходьбе и мешать, если придётся перемещаться бегом), вышла в коридор.
Её тут же обдало жаром от инфракрасных тепловых ламп. Соня двинулась по длинному коридору. Вереница дверей в палаты кончилась, вот и карцер. Из-за его двери слышны то храп, то стон. Ну и ну, неужели Серый? Не удержавшись, Соня заглянула в дверное окошко. Тусклый коридорный свет выхватил из темноты бледное лицо с по-детски приоткрытым ртом. Серому что-то снилось, тревожно двигались под неплотно прикрытыми веками глазные яблоки, подбородок подрагивал. Глядя сейчас на это детское лицо, никто бы не подумал, что оно может быть наглым и даже глумливым.
Ну, вот и всё, конец коридора, лестница. Едва переступив порог ярко освещённой лестничной площадки, Соню пробил озноб, и она пожалела, что так неосмотрительно не захватила кофту. По холодной лестнице ей предстоит пройти три этажа – с третьего, где она сейчас находится, по шестой. Соня побежала бегом, чтобы согреться.
Разогнавшись, девочка едва успела затормозить на пятом этаже, когда вдруг открылась дверь отделения и на лестничную площадку вышла медсестра (хорошо, всё-таки, что на Соне носки, а не шумные шлёпки!) Медсестра ничего подозрительного не заметила и, зевнув, зашагала по лестнице вниз. Соня перевела дух и тронулась дальше уже осторожнее.
Шестой этаж. Девочка остановилась перед дверью в отделение, на которой висела табличка: «Психиатрическое».
«Ох, ёлки! – подумала Соня. – На соответствующем этаже соответствующее отделение. Блин, наверняка заперто!»
Она подёргала ручку. Заперто. Внутренне попсиховав, она уже развернулась, чтобы уйти, как вдруг дверь скрипнула… и отворилась. Соня осторожно заглянула в дверной проём. Пугающая тишина, темнота. Только на другом конце коридора светился зелёный значок «Exit». В Сонином отделении как раз рядом с таким значком женский туалет. Поколебавшись, девочка шагнула за порог.
Дверь за спиной оставалась открытой. Свет из коридора выхватывал пустующий стол, рядом – стул, дверь в ординаторскую… Ещё шаг, ещё… Вдруг щелчёк и тьма. Дверь захлопнулась, сердце подскочило к горлу и ухнуло вниз. Соня остановилась, отдышалась, подождала, пока глаза привыкнут к темноте. И снова шагнула. Было страшно, хотя Соня не хотела себе в этом признаться. В коридоре оказалось не так темно, как представлялось вначале. Из-за неплотно занавешенных окон пробивались полоски лунного света. Из темноты проступали очертания железных дверей с решётками. Трудно поверить, что за ними – дети, возможно, многие – без будущего, и даже без настоящего… А может, здесь нет ни души – ни больных, ни врачей? Может, отделение по какой-то причине перевели в другое место?
Соня не удержалась, подкралась к одной из железных дверей, заглянула в зарешёченное окно и отпрянула. Прямо за решёткой оказалось чьё-то лицо с блестевшими, словно стеклянными, глазами. Разумеется, тот, кто стоял за решёткой не видел Соню, но зато услышал едва различимое «Ах» и резко уткнулся лицом решётку.
– Клара? – услышала Соня торопливый девичий голос, – Клара! Где ты? Девушка за решёткой затихла, наверное, прислушивалась и снова торопливо зашептала:
– Ты… Ты не узнаёшь меня? Я – Рита!
«Рита… Клара»… Соня совсем недавно слышала эти имена, они что-то значат, несут какую-то важную информацию, но… какую?
Да! И было ещё одно имя…
– Клара, – тем временем снова заговорила девушка. – Помнишь Катю?
Соня заметила, как в отблесках фонарей двигаются у Риты глаза – будто провожают проходящего мимо. Но мимо точно никто не проходил. Соня поёжилась. Рита продолжала:
– Катю… Лидских! Помнишь?
«Лидских, – мысленно повторила Соня, – опять что-то знакомое».
– Как там она? С тобой – в мире духов? А-а-а, хорошо. Как я хочу к вам! Скажи, это больно? Ну, когда тебя съедает Слендермен?
И тут Соню озарило: те самые Рита, Клара и Катя, о существовании которых какого-то лешего все забыли! Катя Лидских, Рита Римова и Клара Боева!
Мысль заработала бешенно. Серый говорил, что было убийство, но убийцу нашли, что убили одну девушку, а двух обнаружили вне стен больницы живыми и почти здоровыми. Ключевое слово «почти»… Может, он перепутал? И Катя с Кларой погибли, а Рита выжила? Или выжили все, но две девушки умерли уже здесь, в психушке? Боже мой! Какой ужас.
Соня отошла от палаты. Рита продолжала разговаривать с воображаемой Кларой. Соня уже была на приличном расстоянии от больной, когда её остановил истеричный вопль:
– Что?! Он здесь? Он зде-е-есь!
Что-то рухнуло, затем – глухой удар и тишина. Соня оглянулась: в окошке уже не было Ритиного лица. «Потеряла сознание, – догадалась Соня. – Бедняга».
Вдруг открылась дверь, через которую Соня попала в этот коридор. На лестнице вовсю мигал свет. И в это мигающем свете в темноту медленно вползало что-то огромное. Высоты потолков не хватало, чтобы это нечто поместилось в полный рост. Из-за спины пришельца выглядывали и шевелились толстые змеи. Нет, не змеи, щупальца! И одно из них медленно тянулось к тому месту, где стояла Соня.
Девочка, стараясь не дышать, буквально вросла спиной в стену. Щупальце приближалось к её лицу, Соне пришлось медленно сползти на пол. Лунный луч из-за оконных штор упал на лицо Монстра, Соня обомлела. Сколько раз она его себе представляла, даже рисовала. Именно таким – с абсолютно белой яйцевидной головой, без волос, ушей, бровей, глаз, носа, рта… но то, что увидела в реальности, заставило шевелиться волосы на её голове. Безглазое лицо «смотрело», да, именно смотрело, прямо на неё. Липкий страх пронизал душу, сковал тело. Она уже немая? Да? Больше не сможет говорить? Соня зажмурилась.
Тем временем щупальце прошло прямо над Сониной головой, буквально в сантиметре от короны и отправилось шарить по стене дальше. Безглазое лицо больше не смотрело на неё. Слендермен отдалялся. Сердце Сони стучало так сильно, что она даже удивилась, как ОН не услышал? Хотя, как можно слышать без ушей? Да и видеть без глаз, тем более, видеть то, что скрыто короной-невидимкой?
В конце концов, Слендер свернул в дверь, которая была, по Сониным предположениям, женской уборной. Всё стихло. Но девочка не шевелилась ещё минут пять, собираясь с духом, и всё задавала себе вопрос: немая она или нет.
Через некоторое время Соня поднялась, прикрыла рот лодочкой из ладошек и тихо произнесла: «Мама». Слава Тебе, Господи! Она говорит! Наверное, сработал оберег, не иначе. Хотя… Соня уже имела возможность убедиться, что в мире людей он бережёт только от смерти. «Ладно! Я радоваться должна, что жива и говорю», – и двинулась дальше.
Вот и дверь уборной с налепленным трафаретом девушки, похожей на вытянутую детскую юлу. Над значком – табличка с цифрой шесть, которую явно пытались отодрать от двери, но почему-то так и не сняли.
Соня остановилась, чтобы собраться с духом, прислушалась. Из-за двери доносилось шипение, как бывает сразу после слива воды или просто в неисправном бачке. Вдруг ей представилось, что попасть в логово ей придётся, смыв себя в унитазе, как в седьмой части «Гарри Потера», когда герои держали путь в Министерство Магии. Представив, как огромный Слендер втискивается в маленькую кабинку, взгромождается ножищами в унитаз и дёргает слив, Соня едва не рассмеялась. Да-а-а, надо будет это нарисовать.
Соня осторожно толкнула дверь, та без скрипа открылась. В уборной казалось еще темнее, чем в коридоре. Из-за приоткрытого окна слышно, как свистит сильный ветер. В него заглядывала верхушка дерева, качающаяся из стороны в сторону. Слева – кабинки, справа – стена. Обычный женский туалет. Соня тихо вошла, также тихо прикрыла за собой дверь. Двинулась вдоль кабинок. Остановилась у самой последней, шестой по счёту. Она отличалась от остальных цветом – все кабинки были белыми, а эта серой. Девочка взялась за ручку, слегка потянула – заперто, словно там кто-то сидит. От этой мысли Соня вздрогнула, потом взяла себя в руки, встала на четвереньки, заглянула под дверь – никого. В этот момент на улице ветер вдруг дунул с такой силой, что окно с грохотом захлопнулось. От неожиданности девочка стукнулась затылком об дверь, под которую просунула голову.
«Да что же это такое? Всё и вся меня стараются напугать!» – подумала она и пролезла в кабинку.
Девочка огляделась. Кабинка, как кабинка. Ничего особенного. Маленькая угловая раковина с зеркалом, держак для бумаки, а между ними величественный, словно трон, унитаз, за которым в стене от пола до потолка тянется трещина. Странно, больница выглядит новой, а тут трещина, да ещё такая огромная. Может, это и есть «неисправность», про которую говорил Кеша? Правда, он ещё говорил, что когда Соня влезет сюда, сразу увидит тайное логово и поймёт, что это оно и есть. Что-то не видно.
Соня бросила взгляд в зеркало. Сказки обычно придают этому предмету быта мистические свойства. Но… сейчас в зеркале отражалась перегородка за Сониной спиной, и было странно не видеть своего отражения. Однако ничего особенного в зеркале Соня не нашла. Может, Кощей что-то перепутал? Или… всё дело в том, что Соня невидима?
Девочка вздохнула. Что ж, нужно попробовать. Если что, на ней оберег. И Соня, крепко взявшись за карону, чуть-чуть приподняла её.
Как только девочка стала видимой, края трещины разверзлись в стороны, открылся абсолютно чёрный проход. Соня пикнуть не успела, как оттуда выползло огромное толстое щупальце, в мгновение обмотало Соню, резко рвануло в темноту. Края трещины соединились, стена стала прежней.
Глава 7
Предательство
Соня оказалась в темноте, пошевелиться не получалось – щупальце крепко спеленало её. Она почувствовала, что поднимается вверх. Вдруг прямо перед ней сквозь темноту проступило что-то большое, белое. Огромное белое яйцо, словно его разрезали ножом, стало разъезжаться на две половины – вверх и вниз, показались белые острые зубы, Сониного лица коснулось смрадное дыхание и что-то мокрое, склизское проехалось по щеке. «Язык», – догадалась девочка. Тонкий красный, похожий на змею, по рассказам очевидцев. Соню затошнило, передёрнуло, она зажмурилась… и услышала глухой голос, как из бочки:
– А? Что с моими зубами? Что с ягыхом? Ои хахёхи – в глухом голосе чувствовалась паника, а речь становилась всё невнятнее.
Щупальце отдёрнуло Соню назад, она приоткрыла один глаз и увидела, как гигантские белые щётки натирают лицо Слендера. В следующую минуту она сообразила, что это вовсе не щётки, а смертельно бледные, такие же как голова, руки монстра шарят вокруг рта. «У него заледенели язык и зубы?» – догадалась Соня.
Тем временем, чем дальше щупальца относили от пасти Слендера Соню, тем меньше суеты было в движениях его белых рук.
– Почему я не могу тебя съесть? – наконец, угрожающе спросил он.
Соня попыталась пожать плечами. «Надо же, – тем временем думала деваочка, – он и разговаривать умеет. А раз ждёт от меня ответа, значит и слышит. Но как без ушей-то?»
Тем временем Слендер начал злиться.
– У-у-у-х. Как я хочу есть. Сейчас задам этому задохлику. Приволок мне девчонку, которую я съесть не могу!
Слендер круто развернулся и, не отпуская Соню, двинулся в темноту. Девочка стала оглядываться и потихоньку разобрала очертания колонн.
«Странное место, – думала она. – Не в стене же мы находимся, и явно уже не в больнице Хейгана. Похоже, на параллельное измерение. Это ясно. Где ещё может скрываться огромный монстр? Не в туалетной же кабинке, в самом деле. Ладно, с этим разобрались. А теперь, как объяснить то, что оберег защитил меня от зубов врага, заморозив ему рот!».
Чем дольше Соня размышляла, тем сильнее колотилось её сердце.
Заморозив! Такое возможно только в Сказочной стране или… или где-то очень близко от неё!
Слендер остановился. Размышления Сони прервались. Она услышала лязг железа, смогла разглядеть решётку, с так широко расставленными прутьями, что сквозь них легко можно было пролезть. И тут у неё захватило дух, как в скоростном лифте – Соню подкинули. Пролетев какое-то расстояние, девочка рухнула довольно удачно, на хворост, как она подумала вначале. Решётка захлопнулась.
Девочка подождала, пока Слендер, судя по звуку шагов, удалится на безопасное расстояние, рванулась к решётке, чтобы поспешить следом за ним, но споткнулась и, падая, наткнулась ногой на что-то острое.
– У-у-у-у-уху-ху, – сдавленно застонала она и протянула руку, чтобы узнать, на что напоролась. Пальцы коснулись чего-то твёрдого длинного, чуть изогнутого и острого. Это не хворост. Соня села, потянула это что-то на себя, послышался хруст, в руке остался обломок. Девочку пробил холодный пот, когда она поняла, что сидит на куче костей.
Сзади послышался шорох. «Крысы?» – в ужасе подумала Соня, представив себе голодную свору, после общения с которой от живого существа остаются только обглоданные кости. Соня до боли напрягла зрение, ей почудилось, будто в глубине камеры что-то маячило, слишком крупное для обычной крысы, но мелкое – для человека.
– Ты кто? – спросила Соня, стараясь, чтобы голос не дрожал.
– Ой, – сказал детский голосок, фигурка замерла.
– Ты кто? – строго повторила Соня.
– Вы… Вы м-мне? – робко спросила фигурка.
– А здесь есть ещё кто-нибудь?
– Нет.
– Тогда подойди ближе, если, конечно, ты – не кровожадный монстр, который обгладывает кости и убивает девочек, – мрачно пошутила Соня.
– Нет, я никого не убиваю и ничего не обгладываю, – просто ответил голосок.
В руках маленького гостя (или хозяина, а, может, пленника, такого же, как Соня) вспыхнул свет. Это зажёгся фонарик. Его луч скользнул по Сониному лицу.
– Ты – ещё одна его жертва, да? – спросил обладатель детского голоска.
– Да, если ты о Слендермене, – ответила, щурясь от света, девочка, безуспешно пытаясь рассмотреть собеседника. – И, если ты непротив, посвети на себя.
Ребёнок подошёл к Соне и протянул ей фонарик.
– А ты тоже его жертва? – спросила Соня и направила луч на ребёнка.
Её челюсть, что называется, отвисла. Перед ней стоял щупленький мальчик лет семи-восьми в заляпанной некогда белой блузке с чёрной бабочкой на тонкой шее, в рваных брюках, загримированный, как показалось вначале, под скелет. Но присмотревшись, Соня поняла – это не грим. Мальчик чем-то напоминал недавнего Сониного знакомца кощея, но казался, как бы это выразиться, поочеловеченнее, что ли. У мальчика были не пустые глазницы, а глаза, обведённые тёмными кругами. Скулы как-будто подрисованы чёрной тушью. Совершенно белые, словно седые, волосы были зачёсаны в «мышиный хвостик» (Соня не могла точно сказать, есть ли у Кощея волосы, так как с ней он разговаривал, не снимая капюшона).
– Ты-ы-ы… скелет? – неуверенно спросила девочка.
– Ага. То есть – наполовину скелет. Эти чёрные круги и скулы на моём лице, они не нарисованные, а настоящие. Просто на лице у меня кожа в этих местах прозрачная.
– Во-о-у, – протянула Соня.
– Хе… А я думал, ты испугаешься, как все остальные.
– Остальные?
– Да, – он обвёл взглядом валявшиеся кости.
– То есть ты здесь давно?
– Да, уже несколько лет. И поэтому ты, наверное, тоже подумала, что я совсем маленький. На самом деле мне девять.
– Несколько лет? – ужаснулась Соня. – Как ты выжил? И, вообще, откуда ты? Ты – пациент больницы Хейгана? Как тебя зовут?
– Меня зовут Эмиль, – представился мальчик. – А тебя?
– Соня. Соня Маус.
– Ой! Ты – спасительница Сказочной страны? – оживился мальчик. – Теперь понятно, почему Слендер, хоть и страшно проголодался за год, но тебя не сразу съел, а бросил сюда.
– Э? Откуда ты про меня знаешь?
– Мой папа работает на Деда Мороза.
Соня округлила глаза:
– Твой отец – кощей Кеша?!
– Да… собственно… – мальчик смущённо потупился. – Из-за него… ты… попала сюда.
Повисла тишина. Соня, в шоке, выключила фонарь.
– Из-за твоего отца? – медленно произнесла она.
– Да, – он взял у Сони фонарь, пошарил лучом по углам, отыскал место у стены, где не было костей, и уселся, обняв колени.
Соня села рядом.
– Но… – произнесла она, – я оказалась здесь по собственной воле. Я хотела остановить Слендермена раз и навсегда. А Кеша… то есть твой папа, просто мне помог, подарил корону-невидимку.
– Вот именно, – не глядя на Соню сказал Эмиль. – С тобой он обошёлся не так, как с другими детьми. С теми всё было просто: поймает, вырубит и – в мешок. С тобой так поступить было нельзя, потому что ты – подруга Снежки и Веселинки. Поэтому он схитрил… К тому же… как ты думаешь, откуда он знает, где логово Слендера?
Эмиль пристально посмотрел на Соню.
– Подожди, – начала осознавать девочка. – То есть он… работает… и на Слендера тоже? Но зачем?
– Сама не догадываешься? Ладно, тогда слушай. Слендер захватил нас с мамой в заложники и сказал папе, что если тот не будет отлавливать для него детей, то он съест нас. Папа повиновался. Он стал охотиться на шатающихся по ночам детей, стирая у всех память о них. И скармливал своему хозяину. Иногда Слендер сам выходил на охоту.
– Знаешь, – сказал мальчик после непродолжительной паузы. – Недавно хозяин не успел съесть одного мальчика. Его звали… По-моему… Папа говорил… А… Антон… Андрей… Нет, не так…
– Алик, – подсказала Соня, и сердце в груди забилось сильнее. Сейчас она узнает что-то очень важное.
– Да, кажется, Алик. А не успел он его съесть, потому что ночь закончилась. Первый лучик солнца обжог Следера, ему пришлось удрать в своё логово. Но… Мальчик видел его! Хозяин был вне себя, велел папе найти его снова, пригрозил, что иначе съест меня вместо него. Алика посадили в карцер. Папа умеет проходить сквозь стены, но в железной стене карцера оказался материал, отталкивающий кощеев. Тогда он решил разобраться с ним позже и привести Слендеру кого-нибудь другого. А, пока папа не найдет решение проблемы, он все будет и будет стирать определенные части памяти и самому мальчику, и врачам, и другим, кто его знает, лишь бы тот продолжал лежать в больнице.
– И в итоге им всем на данный момент кажется, что Алик лежит всего лишь месяц? – догадалась Соня.
– Да, – кивнул Эмиль. – Однажды поймал сероволосого паренька, гораздо старше Алика, высокого…
– Сероволосого? Сергея?
– Наверное, – пожал плечами Эмиль. – Папа хотел разобраться с ним, как с остальными, но тот оказался хитрее и сумел договориться с папой о сотрудничестве.
– Сотрудничестве?! – воскликнула Соня и вдруг всё поняла. – И первыми жертвами Сергея стали три девочки, да? Клара, Катя и Рита?
– Да. Но съел Слендер только Клару. Катя и Рита сумели сбежать. Я не знаю, как им это удалось. Катя случайно увидела лицо Слендера и онемела, а Рита сошла с ума. Когда их нашли, Катя пыталась всё рассказать, то есть описать на бумаге, но ей и Рите поставили диагноз… И отправили в психушку. Катя умерла там. А Рита… Рита вроде бы пошла на поправку, её привезли в больницу Хейгана, в психиатрию. Потом отделение перевели в другое место, а про Риту забыли. Думаю, что это снова проделки моего дорогого папаши. Он её почему-то не приводит на корм Слендеру, а, напротив, кормит фруктами, овощами, ухаживает, как за домашним питомцем. Наверное, держит, как запасной вариант для Слендера, на случай, если будут проблемы с поимкой новых детей…