Лекарство

****

Если бы мне сказали, что осенние каникулы я проведу в поместье с кучкой людей, считающих себя спасителями мира, я бы хорошенько врезала ему по голове альбомом. Кто мог подумать, что все действительно будет так, а ведь я надеялась провести это время наедине с диваном и всеми сезонами «Остаться в живых». Итак, если верить сиринити, мир разделен на две части: Нашу сторону, или мир людей, и Другую, на которой заперты кровожадные твари, которых они называют моровами. Чтобы обезопасить человечество и избежать массового истребления, сиринити удалось запереть моровов на Другой стороне, построив между мирами громадную стену. Но некоторым все же удалось прорваться, и теперь они терроризируют цивилизованный мир, убивая невинных людей. Существует лекарство от болезни сангвинаров, которое, по словам Кристиана, осталось по ту сторону стены во время большого набега (неожиданного нападения моровов на врата с целью их разрушения). Оно способно излечить сиринити от их ужасной болезни, но ищут они его не только для этого, а для того, чтобы ослабить моровов и закончить войну. Так они смогут вернуть тварям человеческое обличие и положить конец долголетнему кровопролитию. Задача сиринити – добраться до границы и найти лекарство. Моя задача – помочь открыть врата.

Вроде все просто, но голова до сих пор идет кругом. Проще было бы истребить моровов без поиска сказочного снадобья, но сиринити оно тоже нужно. К тому же силы между сторонами не равны. Из-за неконтролируемого потребления крови, моровы гораздо крепче и проворнее своих праведных братьев, поэтому победить их в честной схватке почти невозможно. Запутанная история, не правда ли? Но мне придется во всем разобраться.

Проводив Изи на поезд к отцу в солнечную Флориду (ее родители давно в разводе), мне ничего не оставалось, как собрать вещи и позволить Уиллу увезти меня в фамильное поместье ле Блан. За суматохой с организацией Дня памяти в академии никто даже не заметил, что я пропустила два последних днях перед каникулами. Поэтому я с чистой совестью могу пуститься во все тяжкие. Кристиан обрадовался моему решению, но сказал, что с поездкой придется повременить. Нужно пару дней для подготовки, ведь «маетный, обремененный пагубами путь». Я не протестую, ведь это шанс изучить окрестности. Все-таки не каждый день выпадает возможность пожить в трехэтажном особняке восемнадцатого века с собственной часовой башней. Сложно подобрать слово для здания размером с квартал, в котором помещается две сотни людей. Это не просто дом – это целый мир, скрытый от посторонних глаз за решетчатой оградой. Мир, живущий по собственным правилам и незыблемым законам, известным только тем, чьи вены регулярно пронзаются иголкой. Мир Кристиана ле Блана и его общины. Но между собой все его называют просто «поместье». Десятки спален, пять приемных комнат и три банкетный зала, собственная библиотека и холл, в котором можно проводить королевские балы. Здесь есть все, что нужно для жизни, но для его жителей шик – это не главное. Важнее безопасность. Мне было бы нереально разобраться во всех этих змеиных коридорах. К счастью, есть человек, который с радостью взял на себя роль моего гида.

– Это главный холл, справа кабинеты, слева – гостиная, вернее, одна из них. А вон там, – палец Уилла устремляется в угол, – у нас кухня. Не советую заходить туда раньше завтрака, повара жуткие зануды. Могут и тарелкой запустить. А там, в самом конце коридора, – он кивает в сторону бесконечного прохода, – игровые залы. В них ты можешь отойти от проблем насущных, ну, или сыграть партию в дартс, если не боишься, что Лим уделает тебя в два броска. Карточный стол, шахматы, маджонг, бильярд – здесь есть все, чтоб не дать тебе умереть со скуки. Я предпочитаю бильярд, хотя Марена говорит, что игрок из меня никудышный.

Качаю головой и иду дальше. Кивать – это все, что я успеваю, потому как переговорить Уилла мне не по силам. Он чем-то напоминает мне Изи. Хотя когда скучаешь по человеку, любой будет его напоминать, даже если они совсем непохожи. Анфилада комнат неразрывной нитью тянется по коридору, которому, кажется, нет конца. Впрочем, как и этой экскурсии.

– А здесь… Нет, сюда лучше не соваться.

– А что там?

– Кабинет Старейшины. Он не любит, когда его беспокоят, так что…

Встречаться с Кристианом сейчас не особо хочется. Если честно, я вообще предпочитаю вообще меньше показываться ему на глаза.

– Кстати, нужно тебя со всеми познакомить. Ты ведь никого не знаешь? – он бросает взгляд на запястье. – Сейчас два часа. Они как раз должны быть в игровой зале.

Когда мы доходим до двери, у меня дрожат колени. Не оттого, что мы прошли весь первый этаж, а от предвкушения. Знакомство с новыми лицами всегда вызывает у меня трудности. Надеюсь, все пройдет нормально.

– Народ, внимание, хочу вас кое с кем познакомить!

Дюжина лиц поворачивается на голос Уилла. От такого количества незнакомцев в одном помещении дискомфорт вырастает до размеров штормовой волны. Установившаяся тишина сгущает и без того тяжелый воздух. Мне кажется или в помещении вдруг стало меньше свободного места? Наконец, мужчина, сидевший за письменным столом, подходит к нам. Мне не нравится его надменная походка.

– Так это она, Двенадцатая? Что-то она мелковата.

Я словно врастаю ногами в паркет и становлюсь еще меньше. Если бы не Уилл рядом, меня бы уже и след простыл.

– Это Скретч, Верховный Страж. Не переживай, для него все «мелковаты».

– Я думал, носители такой редкой группы выделяются исключительной внешностью. А к нам привели Дюймовочку.

Тишину прорезает пара смешков, заставляя меня вжаться в пол еще сильнее.

– Эй, полегче. Она под попечительством Верховного Жреца. Забыл?

Скретч сцепляет ладони вместе, хрустит пальцами и возвращается к письменному столу. Его небольшой, багровый шрам возле правого глаза надолго отпечатается у меня в памяти.

– Эм… – непонимающе смотрю на Уилла, – Верховного Жреца?

– Он привез тебя в поместье. Забыла?

Блэквуд – Верховный Жрец? Трудно поверить, что он здесь важная птица.

– Что это вообще значит?

Не успевает Уилл открыть рта, как девушка в углу его перебивает.

– Верховный Жрец – попечитель Верховного Совета, глава стражей и правая рука самого Старейшины. Ты должна была это знать до того, как переступила порог поместья. Или наши традиции для тебя – пустой звук?

– Это Пейшенс, – отмахивается Уилл. – Можешь делать вид, что ее здесь нет. Остальные так и делают.

Только Пейшенс, похоже, с этим не согласна. Ее напыщенное поведение, вызывающая одежда – все буквально пропитано желанием притянуть к себе внимание. Не говоря уже о волосах цвета спелой вишни.

– Дельный совет, Уилл.

Парень с кольцом в носу протягивает мне татуированную руку.

– Я Лим, а это моя сестра Марена.

За его спиной показывается девушка с такой же мальчишеской стрижкой, торчащей в стороны подобно иголкам, татуировками, пирсингом и… Эй, да они близнецы!

– Вы одинаковы. Невероятно, – они переглядываются между собой. – То есть… это круто. Иметь брата или сестру, похожего на тебя.

– Спорное утверждение, – вскидывает брови Марена.

– Это точно, – соглашается Лим. – А у тебя есть сестра или брат?

При виде моего кислого выражения лица Марена пытается загладить оплошность брата.

– Он не хотел. Мы слышали, что случилось. Это ужасно. Правда, Лим?

Она незаметно (ну, или почти) пихает его локтем.

– А, да. Жуть. Что тут скажешь, не повезло.

– Что ж, продолжим, – Уилл поворачивает меня к креслу. – Это Тори. Она у нас молчаливая, но слышит за пятерых.

Русоволосая девушка с вытянутыми, прямоугольными очками машет мне рукой, отвечаю ей тем же. Парень за бильярдным столом разбивает кипу шаров.

– Это Сэт.

Высокий блондин, чем-то напоминающий Тора из одноименного фильма мягко пожимает мне руку. Его манера держаться в стороне от остальных мне по душе.

– Рад знакомству. Наверное, сложно влиться в мир, где все кажутся незнакомцами.

– Некоторых я уже знаю. Мирилин, Уилла и Блэквуда.

Мои слова заставляют его карие глаза округлится до почти идеальных шаров.

– Лучше тебе его так не называть.

– Почему?

– Верховный Жрец не терпит нарушения правил и любит наказывать тех, кто ими пренебрегает.

Каких правил? Не называть его по имени? Как мне еще его называть? Сеньор? Господин? Ваше Превосходительство? Может, еще поклон с реверансом отдавать при входе? Он не заслужил таких почестей. Имена градом сыплются на мою голову, а я и половины не успеваю запомнить.

– Шрадрик, Лори, Гарсия, Раквелл, Шон…

Уилл крутит меня в разные стороны, как послушную марионетку, только и успевай кивать. Но у меня и это не получается. Ни улыбнуться, ни поздороваться. Даже рассмотреть всех толком. Так много лиц, так много имен. Не уверена, что смогу хотя бы пару вспомнить. Кроме близнецов. Черные волосы с синими кончиками, татуировки с распускающимися цветами на шее и шипастыми лианами на руках. Такое сложно забыть. Не говоря о пирсинге над левой бровью у Лима. Или это Марена? Когда с губ Уилла срывается последнее имя, моя голова готова взорваться, как переспевший арбуз из-за избытка влаги. Он это замечает, но лишь улыбается машет рукой. Мол, ничего, привыкнешь. Утром он обещал мне кое-что показать, а пока я предоставлена самой себе.

Шесть гостиных, пятнадцать кабинетов, десять уборных, три музыкальных комнаты, две кухни, три обеденных зала и огромный прогулочный холл – и это только первый этаж поместья. От такого изобилия меня начинает мутить, и я хочу выйти на улицу, чтобы подышать воздухом. Но стоит только завернуть за угол, как я понимаю: на террасе кто-то есть. И этот кто-то не из тех, кого я хотела бы встретить в ближайшее время. Мирилин. После того как я обозвала всех сиринити чокнутыми (включая ее), встреча с ней не сулит ничего хорошего, но я не решаюсь пройти мимо.

– Любуешься природой?

– Жду, когда группа вернется с ночного патрулирования.

– Откуда?

– С Ричмонда. В последнее время там участились случаи обращения.

– О чем ты?

Она отворачивается лицом к саду. После моего срыва она уже не такая общительная. Неужели мне силой придется вытягивать из нее информацию?

– Может, объяснишь?

– Тебя ведь не интересует жизнь сиринити?

Так и знала, что в этом все дело.

– Слушай… тогда вечером я наговорила лишнего. Я не хотела тебя обидеть. Это все нервы.

– Знаю, – кивает она, – на тебя много свалилось. Я не в злюсь.

– Расскажешь о патруле? – присаживаюсь на лавку рядом.

– Все дело в моровах, – она пододвигается ближе, – раньше они просто убивали, но сейчас все чаще обращают людей.

Массовое превращение в чудовищ? К такому меня жизнь не готовила.

– Это началось шесть лет назад, тогда мы впервые обнаружили нового морова. Мы знали точно, потому что это был один из местных.

– Но зачем и как?

– Моровы используют кровь для создания себе подобных, только обращением это назвать нельзя. Скорее, отравлением.

Эми. Вот почему она стала такой. Ее отравили. И дядю.

– Кровь моровов – это яд. Она настолько насыщена ферментами, что попросту травит людской организм, меняет саму ДНК человека. И это хуже смерти. Это как вирус, который мы пытаемся остановить.

Мирилин рассказывает, что моровам, прорвавшимся за стену, удалось взять под контроль голод и сохранить человеческий облик. Это правда. Ведь я видела морова. Дядя Ник. Не знаю, как давно его заразили, но больше он все же был похож на человека, а не на тварь из рассказов Кристиана.

– Но, – решаю уточнить, – как моровы оказались за стеной? Неужели она не должна была остановить их?

– Должна, – кивает Мирилин, – но ты ведь не думаешь, что они сидели, сложив руки, и ждали, когда мы отрежем их от цивилизации? Еще на этапе строительства началось массовое бегство. Моровы быстро сообразили, что их ждет, и расползлись по стране. Сиринити всячески пытались противостоять побегам, но все атаки отбить было невозможно.

– И теперь вы выслеживаете тех, кому удалось сбежать?

– Да, именно этим мы и занимаемся, – она опирается о кованную спинку. – Мы сражаемся. Каждый вечер, каждую ночь. Отправляем группу захвата в город, вылавливаем тварей и истребляем, чтоб спасти тех, кому уготовлена лучшая жизнь.

Получается, сиринити жертвуют собой на благо других, в то время как человечество даже не догадываются об их существовании. Ежедневно они встают с кровати, зная, что этот день, возможно, станет последним. Ведь если не моровы, их может убить болезнь. Достаточно пропустить инъекцию. И это их я называла сектантами? Да в них больше человечности, чем в самих людях.

– Блэквуд тоже патрулирует?

Не знаю, зачем я спросила, но то, как изменилось выражение лица Мирилин, заставило меня сто раз пожалеть о своем неконтролируемом языке.

– Верховный Жрец возглавляет патруль, но не всегда идет на обход.

– Почему?

– У него есть дела поважнее дозора с дежурными стражами.

Мне показалось, или я уловила нотку злорадства?

– Тебе он тоже не особо нравится?

– Поверь, он никому не нравится.

– Он так ужасен?

– Хуже. Я уж точно знаю.

– Знаешь? – слова застревают булыжником в горле. – То есть вы с ним…

– Фу, нет! Он мой брат!

Камень проваливается куда-то в желудок, а то и еще ниже. Такого я точно не ожидала. Мирилин! Сестра Блэквуда? Но ведь они непохожи! Я имею в виду, эта маленькая скромная девчушка с короткими рыжими кудряшками и Блэквуд?

– Знаю, о чем ты думаешь, но это так. И вот что я тебе скажу. Представь худшее, что есть в мире, твой самый чудовищный кошмар, вобравший в себя все потаенные страхи и душевные тревоги… и это все равно будет в сто раз лучше его. Он не знает слов благодарности, никого не щадит, не ценит.

– А как же ты? Ведь ты его сестра.

– Не имеет значения. Он Верховный Жрец, ему все одинаково безразличны. Так что если тебе дорога жизнь, держись от него подальше.

Принимая во внимание те недолгие моменты, проведенные с Блэквудом наедине, можно с уверенностью сказать, что он далеко не подарок. Но ведь она его сестра. Кто, как не она, должна его надоумить? Странно, но… это явно не мое дело. Сейчас важно другое – узнать врага в лицо.

– Мирилин?

– Да?

– Расскажи мне все, что знаешь о моровах.

И она рассказывает. От нее я узнаю, что у сиринити и моровов общие корни. Они походят из древнего рода сангвинаров – людей, больных сангморой. Сангмора – редкая генетическая мутация, из-за которой нарушена выработка красных кровяных телец (по крайней мере, я так поняла). В результате организм не получает достаточно кислорода, который разносится к органам вместе с кровью. Единственное лечение – инъекции человеческой крови.

В древние времена больных сангморой принимали за демонов, закалывали кольями и сжигали за то, что те пили кровь. Да, вам не показалось. Именно пили, ведь в те времена понятие инъекции было чем-то из области магии. Достать стерильный шприц было не всегда по силам даже лекарям, что уже говорить об обычных людях, поэтому большинству приходилось пить кровь прямо из вены. Вот откуда все эти легенды о вампирах и вурдалаках. И хотя у них общая родословная, моровы сильно отличаются от своих собратьев. Все дело в жажде. Бесконтрольное потребление крови превратило их в хищников, движимых инстинктами. Их рефлексы быстрее, силы больше, а возможности – до конца неизведанные даже самими сиринити. По причине неравенства сил, сиринити решили раздобыть лекарство, которое поможет одержать победу и излечить людей, которые подверглись заражению. Но есть и обратная сторона медали, ведь ничто в жизни не дается просто так. За свою жажду моровы поплатились человечностью. Они не испытывают жалость, боль, обиду, страх. Ими движет лишь одно чувство – голод. Конечно, Эми не была такой при нашей последней встрече, но она не родилась моровом. Ее организм борется с ядом, и пока этот процесс не завершится, я могу ей помочь. После рассказов Мирилин я искренне обрадовалась, что моровы за стеной давно вымерли. Не хотелось бы встретиться с ними лицом к лицу.

Несмотря на довольно содержательный рассказ Мирилин, из головы до сих пор не выходят ее слова о Блэквуде. Почему его презирает родная сестра? За что его все ненавидят? И почему всякий раз, когда я пытаюсь что-то узнать, все говорят держаться от него подальше? Эти мысли долго не дают мне покоя, пока я разгуливаю по безграничным просторам поместья ле Блана. В этом каменном лабиринте легко заблудиться, но хуже то, что некоторые места идентичны. Как этот холл, который похож на холлы всех трех этажей. От нескончаемых мраморных коридоров так и веет холодом. Прохожу вдоль стен, не спеша разглядываю их причудливые декорации. Дубовые панели завешаны шелковыми гобеленами с изображением всевозможных узоров и боевых сцен. Некоторые покрывают настенные украшения с фигурами рыцарей, отрезанных голов и чудищ, похожих на горгульи. Есть здесь и различное антикварное оружие наподобие средневековых пистолей, позолоченных рапир и длинноствольных мушкетов. Но больше всего меня поражают картины. Их в поместье такое множество, что и мне бы не хватило и недели, дабы все сосчитать. Красочные натюрморты, осенние пейзажи, фамильные портреты. В некоторых местах встречаются редкие полотна, написанные в стиле, который я никак не могу определить. Что-то среднее между ампиром, готикой и гризайлью. Мастерски обыгранные, прописанные быстро, но в то же время в мельчайших деталях, эти картины словно впитали в себя все оттенки тьмы. Словно свет и тень встретились вместе на переплетении нитей льняного холста. Великолепно. В уголку полотна проглядываются три прописные буквы: «ВДС». По всей видимости, это инициалы художника.

Сворачиваю в узкое ответвление коридора и утыкаюсь в стену. Тупик? Но я видела окна со своей комнаты. Подхожу ближе и замечаю дверь за занавесью. Потайная комната? Это уже интересно. Наверное, это вход в башню с часами. Ее видно с подъездной площадки. Винтовая лестница из потемневшего камня выводит меня в просторное помещение. Света нет, только пара лучей из дыр в потолке и единственного арочного окна. Похоже на чердак. Вижу какие-то выгнутые детали, увесистые цепи, изогнутые знаком вопроса рычаги. Что это? Зубчатые шестеренки, винтовые лопасти, анкерные колеса, зубцы, пружины, спирали. Повсюду. Вся комната – сплошной рабочий механизм, единый металлический орган, живущий собственной жизнью. Каждое движение – ритм массивных мышц, каждый поворот – часть дыхательной системы. Скрип полированного металла – вдох. Звяканье кованой цепи – выдох. Стеснение остроконечных зубцов – дыхание. Такое тихое, ровное, не громче шелеста волос на моих плечах. Наверное, кто-то их регулярно смазывает. Возле окна стоит кровать, стол и кресло. Похоже, здесь кто-то живет. Стальные нити, разносортные шестерни, острые шероховатые лапы маховиков. А где же кукловод, управляющий этим оркестром заржавелых марионеток?

Подхожу к столу, перебираю пару зазубренных колесиков и вдруг замечаю одну интересную вещицу. Резная деревянная шкатулка. Большая шестеренка скрывает на крышке цветочный узор. Достаю из-под ворота медальон и прикладываю к шкатулке. Не может быть. Тот самый рисунок! Завиток в завиток. Что это и почему она здесь? Если она связана с тем, что говорил дядя, я обязана это узнать. Вдруг она подскажет… Ой! Шкатулка выскальзывает и летит на пол, когда неожиданно руки в перчатках-митенках ловят ее в воздухе. Я врастаю ногами в пол, боюсь вдохнуть, заговорить, боюсь даже пошевелиться.

Мне требуется несколько секунд, чтоб осмелиться поднять глаза.

– Извини…

– Убирайся.

– Я не хотела ничего сломать.

– Я сказал: вон!

Желчь в голосе Блэквуда выталкивает меня в коридор так быстро, что я даже не замечаю, как оказываюсь в своей спальне. Это была комната Блэквуда. Он живет в башне с часами. Более того, он за ними ухаживает, смазывает. Но главное не это, а шкатулка. На ней такой же узор с геральдической лилией, как и на медальоне. Вот почему он хотел забрать его. Он знает, кому тот принадлежал. Но ведь… это лишено смысла. Дядя Ник говорил, что медальон должен защитить меня. А Блэквуд меня ненавидит. Почему он так сказал и что этим хотел доказать? Что ж, кажется, на одну загадку стало больше.

****

На лице Уилла сияет улыбка, словно сегодня утро Рождества и мы идем распаковывать подарки. Мне он нравится. Он милый, забавный и постоянно шутит. Почему-то у меня у меня возникает такое чувство, будто я его давно знаю. У вас никогда такого не было? Согласна, это странно. Лучше не буду об этом думать. Итак, сюрприз. Не знаю, куда Уилл меня ведет, но, думаю, это что-то впечатляющее и не ошибаюсь. Спустя десять минут передо мной открывается немыслимое по размерам помещение, высота стен которого сравнилась бы только с горным массивом. Белый потолок и стены сливаются в цельное полотно, только четырехметровые окна показывают, что стена не бесконечная. На предназначение помещения указывают мишени, гимнастические маты и деревянные манекены, расставленные по всему периметру. Уилл называет ее тренировочным центром, но, по-моему, это больше похоже на площадку для съемок фильмов. Слишком уж нереалистичными кажутся декорации.

Взять, к примеру, эту стену напротив, которую сплошь усыпало всевозможное холодное оружие, как листья землю после проливного дождя. Чего здесь только нет:

кинжалы, мечи, топоры, мачете, шпаги, нунчаки. Даже метательные звездочки, которые обычно используют ниндзя в боевиках. И зачем стражам так много оружия? Ведь можно было бы просто обойтись парой пистолетов. Это было бы куда эффективнее. На мой вопрос Уилл улыбается, но не отвечает. Мол, сама увидишь. Вид тренировочного зала приводит меня в настоящий восторг. Оказывается, стражи обязаны тренироваться постоянно для поддержания формы. Большинство из них начало тренировки с детства. Детства! Дети изучают приемы владения мечом. Можете себе представить? Я нет. Мы подходим к бойцовской арене. В центре ринга – Марена и Лим. Кружат напротив друг друга, словно в медленном танце. На них снова эта странная одежда. Черный комбинезон с рукавами до середины ладони и воротом до самых скул. Материал такой плотный, будто бы сделан не из ткани, а из смеси титана с кожей. Спрашиваю об этом Уилла, он лишь пожимает плечами.

– Это стандартный боевой костюм. Все стражи такие носят. Тебе тоже выдадут.

Лим медленно подступает к сестре, одна нога выставлена вперед, руки полусогнуты, но стоит ему только сделать два шага, как Марена вскидывает ногу, приседает и буквально сметает брата с ног. Одна секунда, и Лим уже лежит на спине, проклиная ее последними словами.

– А почему ворот такой высокий?

Уилл объясняет, что это для защиты, так как моровы всегда стараются добраться до шеии. На лице Марены горит ухмылка. Она довольна собой, но больше всего, кажется, ее радует возможность поиздеваться над братом. Что с нее взять. Все старшие сестры одинаковы. Лим сползает с ринга, держась за правый бок. Сбитое дыхание дает понять, что ему неплохо досталось. На его смену выходит рослый парень с короткими волосами цвета сладкой ваты. Он был вчера в комнате отдыха. Личи, по-моему. Он настроен решительно. Принимает оборонительную стойку, но ни состояние духа, ни приемы защиты ему не помогают. Перехват руки, удар в колено, выпад. Меньше чем за шесть секунд Личи оказывается распростертым на полу. Нужно отдать Марене должное. Она мастер своего дела. Пока все поздравляют ее с победой, мы на полпути в другой конец зала. Уиллу не нравится, что в зале с утра так людно. Он говорит, что ближе к полудню все уйдут обедать и можно будет расслабиться. Я соглашаюсь.

А пока можно развлечь себя глазами. Понаблюдать, как стражи дерутся на старинных шпагах, бросают топоры и запускают метательный снаряд через весь зал. Некоторых я уже видела. К примеру, того парня на канате с копной бледно-золотых волос. Жаль, не могу вспомнить его имени. Но есть и те, кого бы я предпочла никогда больше не встречать. Например, Скретча, чья мрачная фигура с луком пачкает собой белизну стен. Или Блэквуда, занявшего весь восточный угол. Упражняется с клинком, уродуя и без того безобразный манекен. На нас не обращает внимания, но я-то вижу, как напрягаются его плечи каждый раз, когда мы проходим мимо. Словно моя тень обжигает ему кожу. Мы обходим зал вдоль и поперек и даже не замечаем, как помещение пустеет. Как только в двери исчезает последний страж, лицо Уилла принимает непривычно серьезное выражение.

– Так, – начинает он. – Хватит тратить время попусту. Перейдем к делу.

– Что предлагаешь?

– Сегодня последний день. Вечером выезжаем. Предлагаю потратить его с пользой.

Я заинтригована. Его тон предвещает что-то интересное.

– Всему я обучить тебя не смогу, но краткий курс выживания мы осилить сможем.

Он снимает со стены с оружием изогнутый кинжал и показывает мне.

– Всегда бери нож за рукоять и никогда не поворачивай к себе лезвием. Это может сыграть с тобой злую шутку.

Он приподнимает мою руку с клинком, показывая, как правильно держать.

– Как держать оружие зависит от того, куда ты собираешься бить. Снизу, – он опускает нож острием вверх, – от большого пальца, для удара в грудь или шею. Сверху, – лезвие вздымается над его головой, – от мизинца, для удара в бок или живот. В случае с моровами лучше всегда бить в шею.

– Поняла.

– Кинжал должен быть при тебе всегда, куда бы ты ни пошла.

– Всегда носить с собой. Ясно.

Он хмурится. Похоже, понимает, что краткий урок владения оружием мне вряд ли поможет.

– Хорошо. А сейчас перейдем к практике, – скрежет металла, и у него в ладони появляется рукоять с длинным не заточенным острием на подобии кортика. Можно подумать, он их из воздуха берет.

– Покажу тебе пару приемов.

Он торжественно вручает мне кинжал, будто посвящает в тайный орден. Тяжелый, не то что охотничий нож, и больше раза в два. Вот только форма странная. Два тонких, как прутья, лезвия обвивают друг друга словно змеи, образуя подобие заостренной спирали. Интересно, все ли оружие сиринити такое… утонченное?

– Чтобы отразить атаку сверху, нужно перехватить правую руку, – он заносит кинжал над головой. – Во время атаки захватываешь запястье правой руки. Это поможет сдержать нападающего. Затем бьешь в самые уязвимые точки: шею, локтевой сгиб или коленную чашечку. Главное, чтоб это было неожиданно.

Уилл приближается и заносит кортик над головой. Внезапно замечаю в его глазах странный отблеск.

– У тебя что, линзы?

– Ах, это, – он потирает левый глаз, словно стряхивает пылинку, – так уж получилось, что природа наделила меня шикарными волосами в обмен на хорошее зрение.

Зато скромностью явно не обделила.

– Ну так что, попробуем?

Идея бить Уилла мне не нравится, но он старается ради меня. Стоит и мне немного поднапрячься.

– Внимание, – оружие приближается к моему плечу, – запястье.

Обхватываю его правую руку.

– Теперь отвлекающий прием.

Пока я раздумываю куда лучше ударить, лезвие уже застывает возле моей шеи. Сначала. Исходная, атака, удар между ребер. Неплохо, но слабовато, чтоб обезоружить противника. Я все-таки нетренированный боец. То же самое с ударом живот. А в шею в самый раз. Правда, я начинаю переживать, что ударила слишком сильно. Уилл отрицает, но ему все равно требуется минута, чтоб откашляться и перевести дыхание.

– Уже лучше, а теперь с клинком, – он принимает стойку, – я буду нападать, ты – защищаться. Идет?

Киваю, хоть на самом деле понятия не имею, как вообще вести себя с этой штукой.

– Когда я делаю выпад, подними кинжал вниз, блокируя атаку.

Он шагает вперед, я выставляю лезвие, но, кажется, слишком высоко. Рука дрожит от непривычки.

– Нет. Сейчас покажу, – он обхватывает руками мои и опускает их на пару сантиметров, – вот так.

Чувствую, как неудобство разливается по щекам. Он так близко, даже слишком.

– Еще раз.

Уилл занимает позицию, делает выпад и… я его блокирую. Его клинок ударяется о мой. Звон железа неприятно бьет в виски, но все же я это сделала!

– Молодец. Еще раз.

Он нападает еще, затем еще. И с каждым разом у меня получается все лучше, быстрее, увереннее. Уверена, он мне поддается, но это все равно приятно. Чувство уверенности оттого, что можешь себя защитить. Ощущение металла в руках вызывает у меня неподдельное восхищение, которое усиливается от того, что клинок подчиняется. Он становится послушным, удобно ложится в руке, словно для нее и был сделан. Ничего подобного не испытывала. Последний выпад Уилл делает снизу, чтоб застать меня врасплох. Не получается. Я блокирую эту атаку тоже.

– А ты молодец, – выдыхает он. – Учишься налету. Скоро будешь драться не хуже стражей.

Не могу сдержать улыбку. Знаю, он мне льстит, но все равно приятно.

– Тебя это веселит?

Голос Блэквуда за спиной застает меня врасплох. Резкий, надтреснутый, трескучий, как удар камня о камень. Я думала, он давно ушел.

– Тренировки кажутся тебе забавными?

– Нет. Я просто…

– Защищайся.

Не успеваю опомниться, как его клинок устремляется прямо на меня. Еле успеваю блокировать атаку.

– Что ты делаешь?!

Его удары не похожи на выпады Уилла. Они в десять раз сильнее и раз в шесть быстрее. Лезвие так и дрожит у меня в руках вместе с напряженными мышцами, которые норовят порваться. Теперь я точно уверена, что Уилл мне поддавался.

– Хватит!

– Почему? Ты ведь хотела быть одной из сиринити. Давай сражайся.

Он бьет сильнее и сильнее, пока я не роняю оружие. Но даже это его не останавливает. Молниеносный взмах – и клинок оставляет кровавый след на моей руке.

– Защищайся.

Очередная атака, алое пятно на предплечье.

– Не могу!

– Что такое? Тебе больше не весело?

Удар слева, тычок, выпад, и я прижата к стене. Легкие пылают, сухожилья натянуты сплошной стальной леской. Не могу… дыш…

– Я не… – заточенный металл врезается о мою шею, – могу…

– Моровы не ждут, пока ты будешь готова. Они просто нападают и не отступают, пока жертва не будет мертва.

Воздух застревает в горле узелками сплошных нервов. Чувствую, как кожа под напором лезвия начинает пылать.

– Хватит, пож…а…луйс…та.

Шаг назад – и давление обрывается. Я валюсь на пол. Грудная клетка с натуженными хрипами вспоминает, как нужно дышать. Кажется, я сейчас задо…

– Ты не сиринити и никогда не будешь. Ты идешь на Другую сторону только из-за своей крови. Без нее ты всего лишь закуска. Твоя задача – не путаться под ногами, а не вступать в бой. Поняла?

Он устремляется к двери, оставляя меня на мозаичном паркете, слабую, напуганную и дезориентированную. Вижу стремительно приближающуюся фигуру Уилла, которая застывает при одном лишь взгляде Блэквуда.

– В мой кабинет.

– Но сир…

– Это приказ.

Уилл смотрит на меня, затем на Блэквуда. Вижу, как ему нелегко. Он хочет помочь, но не может. Потому что есть приказ, а он не может ослушаться Верховного Жреца. Даю понять, что все в порядке. Он должен, я понимаю, поэтому не обижаюсь. Сама как-нибудь справлюсь.