– Вообще-то я не специалист по психическим заболеваниям, – задумчиво проговорила колдунья. – Но попробовать можно. Где он находится? Сюда-то ты явно его не приведёшь.
– В райцентре, в больнице. Хотя могли и увезти уже куда-то.
– В райцентре – это хорошо. Там главврачом мой одноклассник работает. Договорюсь. – Юлия закончила свои манипуляции, поднялась и начала готовить чай.
– Ничего себе! Мир тесен.
– Теснее, чем ты думаешь… Петрову привет-то передал?
– Так точно. И он вам тоже передавал привет. Кстати, шеф вот какую мысль высказал… А нет ли возможности при помощи вашей силы заделывать дырки в поле Покоя? Залечивать, как раны.
– Покой? Хм… – Юлия задумалась. – Честно говоря, не знаю. Вроде бы помню – кто-то начинал такие исследования. А вот чем дело кончилось… Ладно, выберусь к цивилизации – свяжусь с коллегами. Порасспрашиваю. Но если это не стало широко применяться, значит, скорее всего, результата те исследования не дали. Но за спрос ведь денег не берут. – Она усмехнулась. – А может, дело в том, что ни у кого до сих пор не обнаруживалось сочетания двух видов дара: страхоборческого и целительского. Это уже, кстати, Стэн может знать. Петров, в смысле. С ним тоже надо бы как-то связаться. Дай-ка номерок, позвоню старому приятелю.
Илья вытащил из кармана телефон.
– Сами найдите в контактах, пожалуйста.
– Что ещё новенького? – спросила Юлия, листая записи в телефонной книжке.
Илья рассказал про ЧП с председателем.
– М-да, – вздохнула колдунья. – Что-то распоясался Страх, как я погляжу. И началось-то это совсем недавно. Как раз с того времени, как твой коллега пропал, верно? Может, в нём дело? Как считаешь?
– Я не знаю. Сам я с ним не общался с тех пор. Роман Алексеевич вроде бы его прослушивал, говорит, что дар полностью пропал. Но такое бывает и временно, нам в учебке рассказывали… Может потом восстановиться. Но память, судя по всему, Косте отшибло начисто. Уже сколько времени прошло, а улучшений никаких.
– К нему я бы тоже заглянула, – задумчиво проговорила Юлия. – Раз уж всё равно в город ехать и председателя вашего навещать. Значит, все контакты я могу выяснить у твоего командира?
– Да, у Романа Алексеевича. Вы его телефон тоже выпишите себе. А к бабе Оле вы зайдёте?
– Да, сейчас вместе и пойдём. Чаю вот выпьем на дорожку… Хотя, Илюш, сильно не обнадёживайся. Мы хоть и колдуны, но всё-таки не волшебники. Старость вылечить не можем.
– Да, кстати, вот что хотел ещё спросить… А почему вы так скрытно живёте? Если кто-то заболеет, до вас не добраться.
Юлия налила травяного чая в две уютные керамические кружки. Поставила на стол корзинку с печеньем. Села, устало сложила руки на столешнице.
– Да понимаешь, Илюш… – Она вздохнула. – Люди, они… В общем, проще спрятаться и дорожки запутать, чем объяснять, почему мы берёмся лечить не всех подряд. Ну вот сам подумай. Мы за силой к Земле обращаемся. Думаешь, ей приятно было бы, если бы её дёргали из-за каждой простуды и каждого синяка? Да и ещё… Мы, конечно, как бы колдуны, да, я уже говорила – но всё-таки не чудотворцы. И лечим только то, что прошло бы и само, если бы у организма сил хватило. Ну вот как грипп – если иммунитет у человека сильный, то есть организм хорошо борется и сам, то болезнь проходит достаточно быстро и обычно без осложнений. А если у человека собственных сил нет – тут он и умереть может. А вот, скажем, рак мы не вылечим, если стадия уже такая, что раковые клетки по организму как хозяева гуляют. Тут мы бессильны. Да к тому же вмешиваемся мы только в таких случаях, когда человеку обязательно нужно помочь победить болезнь, сам он не справится. Или время очень уж дорого, как вот в твоём случае. Но если мы начнём лечить всех подряд – Земля нас пошлёт ко всем чертям и будет абсолютно права. Понимаешь?
– Да. А те, кому вы отказываете в лечении, будут на вас злиться.
– Именно. Злиться-то ладно… Побьют. Как минимум. Люди ж такие «добрые»… В массе своей.
– Это точно, – сокрушённо вздохнул Илья. – Но баба Оля-то знает, где вы живёте. И меня к вам привела.
– Ну а как же, – усмехнулась Юлия. – Для чего мы нужны, целители, если мы не будем лечить вообще никого? Та же Земля с нас потом три шкуры сдерёт, что даром своим не пользуемся. Поэтому мы в каждой деревне находим, скажем так, доверенное лицо. Кто-то один знает, как нас найти, и приводит к нам самых тяжёлых больных или вызывает нас к ним, если те идти не могут. Но опять же: человек должен понимать, где лекарствами и травками можно обойтись, а где Землю просить. Хотя травками мы тоже лечим, безо всякого колдовства. Это уж без ограничений. Если болезнь можно так называемыми «народными средствами» вылечить, обходимся ими.
– Тогда, получается, бабе Оле вы помочь не сможете?
– Ну почему же. Сил я могу ей добавить. А там уж она сама справится. Поднимется. Ровно на столько времени, сколько ей судьбой отведено. – Юлия вздохнула. – Она ведь знает, что нужна людям. Это её и держит на ногах.
– Это хорошо. Она же не столько как Храбрая нам нужна, сколько как… Бабушка, – тихо сказал Илья, пряча взгляд.
– Вот, – кивнула колдунья. – Это тоже очень важно. Радость отгоняет Страх, любовь ослабляет Страх. Так вы её тоже лечите всей деревней.
– Ну а если боишься за кого-то, кого любишь? Это ведь тоже страх.
– Если боишься не за себя, – Юлия подняла палец, – боишься до такой степени, что готов сам умереть, лишь бы другого спасти – это как раз тот самый страх, который делает человека Храбрым. Такого страха сам ваш Страх боится.
***
Прошла неделя. Ольга Серафимовна поправилась, вернулась к «патрулированию» деревни и своим драгоценным грядкам. Преисполненный чувства собственной значимости Виктор, впрочем, всё это время заменял бабушку не только на посту защитника деревни, но и в роли борца с сорняками. Илья, чувствуя себя бесполезным, как дырявая кастрюля, с досадой косился на свои забинтованные руки и мысленно клялся навести на бабушкином подворье идеальный порядок, как только представится возможность.
На восьмой день врач, сняв повязку, поцокал языком и покрутил головой, изумляясь скорости заживления ожогов.
– Ну что ж, пожалуй, хватит вам ко мне ездить, – заявил он. – Возьмите мазь, специальные перчатки и старайтесь ничего тяжелого не делать, чтобы кожу не повредить. А то в следующий раз, – он хитро прищурился, – чудо уже может и не помочь.
Илья покосился на доктора, но от вопросов и комментариев воздержался.
Мотоцикл Ильи хранился в гараже отделения полиции. Чистяков явно обрадовался визиту страхоборца: взглядом спросив разрешения, осторожно пожал тому руку и вручил обещанную премию «за помощь органам правопорядка».
– Подопечный твой на поправку идет, – поделился он новостями. – Конечно, ему все равно суд предстоит, но с учетом диагноза и прочего… Думаю, суд не самое страшное, что могло бы его ожидать. Так что парень должен быть тебе по гроб жизни благодарен.
– Пусть уж лучше он обо мне вообще не знает. – Илья поёжился. – Мало ли какой «сухой остаток» от происшествия у него в голове осядет.
– Ты его боишься, что ли? – удивился Чистяков.
– Да не-ет. – Илья смутился. – Я… Как бы это сказать… Не хотел бы, чтобы он думал, что чем-то мне обязан. Зачем ему… Такой груз на совести.
– Понимаю, – хмыкнул полицейский. – Скромный герой! Ну ладно, дело твоё. Вообще-то я тоже считаю – чем меньше человеку напоминать о случившемся, тем лучше. Он и так, горемыка, минимум полгода будет лечиться, как мне сказали.
– А вот у Кости Бекетова вообще прогресса никакого, – вспомнил Илья.
– О, ну у него зато в остальном вроде в черепушке порядок, – отмахнулся Чистяков. – Ни голосов, ни видений. Просто частичная амнезия. Тоже не сахар, конечно. Но я думаю – тот же Пётр с удовольствием бы согласился на потерю памяти, вместо того чтобы…
– Помнить, как он человека чуть не убил, – тихо подхватил Илья. – Верно… А вот мне интересно – что же все-таки наш Костик так основательно забыл? Явно ведь, если бы удалось выяснить, многое стало бы понятно…
***
Еще не до конца зажившие ладони, мягко говоря, не обрадовались необходимости держать руль мотоцикла, но радость от того, что наконец-то Илья едет домой, а потом вернется к работе, с лихвой компенсировала неприятные ощущения. На почте больничный был официально еще не закрыт, но к объезду деревень Илья собирался вернуться немедленно – соблюдая осторожность, само собой.
Знакомая дорога не требовала особой внимательности. В голове роились, жужжали и сбивались в стайки мысли на самые разные темы.
Винский. За неделю состояние не улучшилось. Сменили антибиотик. Началась аллергия. Чёрт. Ну как так-то, командир?..
Петров. Знает всё, если спросить – подскажет. Но таких, как Илья, у главы российского отделения ордена страхоборцев по всей стране – десятки, если не сотни. А если все начнут ему названивать по любому пустяковому поводу? Это как Юлия про Землю сказала – делиться силой она не против, но совесть-то надо иметь…
Да, кстати. Юлия. Обещала выяснить у своих коллег, есть ли возможность латать прорехи в поле Покоя. Сколько времени ей понадобится для того, чтобы навести справки? Когда уже можно к ней наведаться, не показавшись навязчивым?
И следом – мысль про Бекетова. Вот бы Юлия и вправду его навестила… Илья не мог отделаться от мысли, что в амнезии Кости кроется как минимум часть ответов на вопросы о происходящем. Винский, конечно, осматривал бывшего подчинённого. Но тогда он ещё не знал, что именно следует искать. Просто убедился, что бедолага полностью лишился дара вместе с памятью, и всё на этом.
«Надо как-то выбраться в город. Чем чёрт не шутит…»
А пока – пора приступать к непосредственным обязанностям. Вот и первое село Варакинской территории. Мотоцикл – в кусты. Шагов на двадцать в лес. Сесть у подножия старой берёзы: мало ли что… Вдруг понадобится помощь. Начали…
Ох, как страшно… Ладони начинает покалывать, и Илья с трудом удерживается, чтобы не отдёрнуть руки. Сердце заходится бешеным стуком: если кисти сейчас снова будто обольёт жидким огнём, это будет уж явный перебор…
Нет, всё в порядке. Ничего сверх обычных «рабочих» ощущений. И никаких признаков сгустков Страха в округе. Что ж, тут всё по-прежнему. Пора ехать дальше. Следующая остановка…
Сердце вдруг будто бы споткнулось – и заколотилось ещё быстрее.
Следующая остановка у нас – Ремезово.
Аня…
«Чёрт… Я не готов!»
«А кто тебя спрашивает…»
Илья, которому и к знакомым-то подойти и заговорить до сих пор было сложновато, предсказуемо затормозил перед въездом в посёлок и решительно свернул на дорогу, ведущую вокруг околицы и вдоль опушки леса. «Сначала всё-таки надо прослушать Страх», – сказал он сам себе. Первым делом, мол, основная работа, а потом уж всякие расследования. А на самом деле он просто мгновенно вспотел при мысли, что ему сейчас придётся обращаться к совершенно незнакомым людям с вопросами – о ужас! – о том, как найти (кошмар, стыд, позор!) девушку! Почему «стыд, позор» – Илья не мог бы ответить даже сам себе, но по непонятной ему самому причине ощущал себя именно так.
«М-да. Илюха, ты дурак… в очередной раз. Ну а что делать? Стеснительность – дурацкое свойство, кто ж спорит. И понимаешь, что оно дурацкое – так это ведь нисколько не помогает его преодолевать! Ладно, сейчас проеду вокруг деревни и…»
И замер, шагнув из густой зелёной тени леса на залитую солнечным светом опушку. Прислонил ладонь козырьком ко лбу, чтобы лучше рассмотреть…
Чтобы убедиться, что ему не мерещится.
На траве рядом с его мотоциклом, обхватив себя руками и съёжившись, будто замёрзла в жаркий летний полдень, сидела Аня. А увидев Илью, мгновенно оттаяла: пружиной взвилась в воздух – и сделала такое, от чего колотящееся сердце парня чуть не остановилось окончательно и бесповоротно.
Бросилась к нему и обняла. Просто вцепилась как утопающий в спасательный круг. Отчаянно, нисколько не заботясь о комфорте этого самого «круга» – до боли в стиснутых рёбрах.
И заплакала.
Илья совершенно обалдел. Поднял руки, мигом отяжелевшие, неуклюжие, будто отлёжанные. Осторожно обнял девушку, нерешительно погладил по спине. Аня уткнулась лицом ему в грудь, обжигая дыханием сквозь майку. И что-то неразборчиво пробормотала.
– Что такое, Ань? Что случилось? – прошептал Илья, обмирая от нехорошего предчувствия.
– Д-да ничего, как я вижу… – выдохнула девушка, слегка ослабив хватку на боках Ильи. – Вот он ты… Значит, всё хорошо, – и снова задышала часто и со всхлипами.
– Погоди, погоди. А я при чём? – Илья ещё сильнее оторопел.
Аня отстранилась, не выпуская, впрочем, «спасательный круг» из объятий.
– Вообще-то, – звенящим голосом сказала она, – когда пропадаешь на неделю… Мог бы и догадаться, что кто-то… Может беспокоиться начать! – и снова спрятала лицо у Ильи на груди.
– Та-ак, – протянул Илья. – А теперь сначала и попонятнее. Ты меня потеряла, что ли?
– Дурак ты, – всхлипнула Аня. – Натуральный дурак.
– Я знаю. – Илья погладил девушку по волосам, обнял смелее, коснулся губами виска. – Ещё какой дурак. Убить меня мало…
– Нельзя тебя убивать. – Аня чуть отстранилась и заглянула Илье в лицо. Мокрые глаза её блестели, как лесные озёра на восходе солнца. – Ты… Очень полезный… И молчи уже… – Попытка Ильи что-то возразить была прервана самым неожиданным образом – весьма приятным образом, надо сказать, – его лишили возможности произнести хоть звук.
Илья ещё никогда в жизни не целовался. И сейчас оказался совершенно не готов к захлестнувшей его лавине ощущений. Как в книгах пишут: потерял голову. А в реальности едва устоял на ногах. И в руках себя держать пришлось… А это дело ох какое сложное, когда та, от чьей близости и голова, и ноги решительно отказываются служить по назначению, никак не отпускает, а обнимает всё крепче, и целует всё смелее, и…
И всё же как-то удалось вернуться в реальность. С огромнейшим трудом, но удалось. А что в этой реальности делать-то после такого? Вот вопрос… Да, кстати! Илья кое-как вспомнил, что вообще-то собирался задать Ане несколько вопросов. И даже вспомнил, каких именно. Но сначала…
– Так ты, выходит, каждый раз меня где-то тут подкарауливала?
– Ну да, – Аня смущённо потупилась. – Я как узнала, кто ты такой, да ещё и порасспрашивала тут кое-кого в посёлке… Как-то нехорошо на душе стало. Будто плохое предчувствие. Вот и высматривала тебя каждый раз – просто чтобы увидеть, что жив и здоров. Подходить не собиралась – уж очень убедительно ты меня прогнал в тот раз. – Она нарочито сердито глянула на Илью. – Ну а тут… Пропал на неделю, а потом слухи дошли про нападение в райцентре. Я так испугалась! – Она снова всхлипнула. – И подумала тогда: если это не ты… Не про тебя… если просто чем-то другим занят, может, временно на другой участок работать перевели… Плевать мне на эти все опасности, риски и прочую муть мистическую! Ты… Я… В общем, ты можешь меня и дальше от себя отгонять, если такой упёртый. Но я тебе просто… так скажу: я по тебе скучала. Сильно. Вот. – И она, отвернувшись, начала сердито поправлять волосы.
– А я-то как скучал… – пробормотал Илья, с силой стискивая кулаки, чтобы боль в ладонях хоть слегка отрезвила и помогла удержаться от того, чтобы снова не обнять Аню, потому что тогда уже…
«Чёрт…»
– Скучал? – Аня обернулась, глаза её засияли. – Правда?
– Ань… Я ведь на всю голову дурак. – Илья обречённо вздохнул и привлёк девушку к себе. – А сейчас и вообще без головы…
И всё-таки через некоторое время голову удалось вернуть на место. Чтобы найти в себе силы для перехода к конструктивной беседе, Илья обошёл лежащий мотоцикл и уселся за ним в тени поросли осинок. Аня по-турецки села на траву перед разделяющим их «барьером».
– Так где ты пропадал-то? – спросила она. Тревога в глазах не спешила таять.
– Н-ну… То происшествие в райцентре меня в некотором роде зацепило, – уклончиво ответил Илья. Ему совершенно не хотелось вдаваться в подробности.
– Это как? – Аня, однако, не собиралась сдаваться.
– Ну… Я помогал с расследованием. И слегка травмировался. Просто руки обжёг. И не мог мотоцикл водить. Ничего серьёзного.
– Как обжёг? Страхом? – Аня встревожилась.
– Ну да. Он же как огонь – для тех, кто его видит.
– А… Я слышала о таком. – Девушка потёрла лоб. – Вспомнить бы теперь – от кого и когда…
– Кстати, я вот что хотел выяснить у тебя, – вспомнил Илья. – Мой командир сказал, что надо проверить – кто из новых жителей в последнее время появился тут, на варакинской территории. Вот ты говорила – ты из Владимира. А когда сюда приехала? На каникулы? Ты ведь студентка?
– Ну да. – Аня слегка озадачилась. – Студентка. Но заочница. На сессию осенью поеду. А что? А приехала… Погоди. Ну, примерно месяца четыре назад. В феврале. К тёте жить.
– В феврале? – Илья похолодел. Всё-таки…
«Да брось ты. Может, совпадение».
«Ага, ага. Ты веришь в такие совпадения?..»
– Прости, что спрашиваю… Но это может оказаться важно. Для расследования. С чего ты вдруг решила в эту глушь перебраться? Странно же. Молодая, красивая девушка, и вдруг…
– Хм-м, спасибо. – Аня улыбнулась. – Ну, история моя сложная, семейная. Я вроде бы говорила, что мама и тётя – родные сёстры, и мама уехала в город, а тётя осталась тут жить с матерью, то есть с моей бабушкой. Так вот, почему-то мама с сестрой почти не общалась. А бабушка умерла зимой, вот тётя и позвонила маме, чтобы та приехала на похороны. И тут я чего-то не поняла… – Аня замолчала, с досадой покусывая губу.
– Что случилось? – подбодрил девушку Илья.
– Что-то дикое случилось, – буркнула Аня. – Мама наотрез отказалась ехать на похороны своей матери. Кричала, плакала. Это было просто… Дико. Тётя Наташа потом мне звонила и просила с мамой поговорить. Толку… Мама и на меня кричать начала. Чтобы я не смела даже и думать сюда нос совать. Ну, я психанула… Взяла билет и уехала. Как раз новогодние праздники были. Похоронили мы бабушку. Я поговорила с тётей и решила остаться тут. Съездила в город ненадолго, перевелась на заочный. Мама со мной даже разговаривать не захотела. Вот и всё.
– А тебе не кажется, – осторожно начал Илья, – что это всё как-то…
– Дико? Неправдоподобно? Нелогично? – с грустной улыбкой перебила его Аня. – Знаешь, я бы в жизни тебе это не рассказала, не окажись ты страхоборцем. Тут такая история произошла… Я когда от тёти узнала – чуть не померла на месте. Оказывается… – Аня замолчала, обхватила себя руками, как-то опасливо огляделась по сторонам. – Оказывается, мой отец… настоящий отец тут погиб. В лесу пропал. Тётя говорит – Страх его загнал в болото. А мама была тогда с ним. И… со мной в животе. Понимаешь теперь?..
– Д-да, – еле выговорил Илья немеющими губами. – И нет. Не понимаю. Так зачем ты?..
– Я и сама не понимаю, – перебила его Аня. – Но иначе не могу. Меня просто тянет сюда. И просто в эти места, и по лесу ходить. Как будто… Знаешь, как будто я должна что-то там найти и исправить. Как будто какой-то долг вернуть. Я пока ещё не понимаю – какой. Но думаю, встреча с тобой уж точно неспроста. Только вот… Не знаю, к пользе она или во вред. А вдруг это я заражаю округу Страхом. Вдруг меня надо как-то… Обезвредить. И тут ты появляешься. Да ещё и… Так мне нравишься, – закончила она шёпотом и отвернулась.
– Да, Ань, запутано всё дико, конечно. – Илья потряс головой. – Не знаю пока, что со всем этим делать. Но я выясню, обязательно! Потому что… Ты мне тоже очень нравишься. А с этим точно надо что-то делать. – Он попытался ободряюще улыбнуться – вышло криво и жалобно. – Я сейчас поеду завершать обход. Потом постараюсь связаться со своими командирами и спрошу у них совета. Я ведь правда совершенно не уверен – можно ли нам с тобой рядом находиться. А хотелось бы… – Он, беззвучно чертыхнувшись, поднялся на ноги, буквально перелетел через мотоцикл и снова обнял Аню.
«Пропади всё пропадом, провались всё в тартарары… Хотя бы минут на пять, можно?..»
8. Куда уж хуже…
В последующие несколько дней Илья с удивлением обнаружил, что, оказывается, быть несчастливо влюблённым намного проще и легче, чем влюблённым, чьи чувства нашли отклик в сердце предмета страсти. Потому что влюблённый первого типа просто пребывает в лирически-меланхолическом настроении, вздыхает, мечтает и так далее, и это не слишком заметно сказывается на повседневных делах. Зато зацикленность влюблённого второго типа на мыслях о том, как бы поскорее выбраться к упомянутому предмету страсти, может иметь весьма неприятные последствия, как то: пригоревшая каша, убежавший кофе, ушибленный палец и прочая, и прочая. И все попытки как-то сконцентрироваться на делах, взять себя в руки и прекратить творить всякую дичь результата не приносят. Чертовщина, да и только.
Да ещё и после разговора с Винским на душе снова стало тяжело. На вопросы о самочувствии командир только фыркнул: «Жив ещё», и вдаваться в подробности наотрез отказался. Бодрился, но по голосу было понятно: до хорошего самочувствия там ещё ох как далеко…
– Да, Илюх… Ну дела. – Винский говорил глухо, часто останавливаясь и тяжело переводя дыхание. – Непростую царевну-лягушку ты в болоте выловил… Я даже не знаю, что с ней делать-то… Дитя Страха, ишь ты. Обычно, если под удар попадают двое, тот, кто выжил, своими воспоминаниями, своими угрызениями совести кормит Страх. И неважно, где он живёт, по идее… А тут – я даже не знаю, как это расценить. Чего Страху может быть нужно от ребёнка? Может, она как раз для него угрозу представляет, поэтому он так активизировался после её возвращения в эти края… А может, наоборот, она для него как мощный аккумулятор. Я с таким не сталкивался. Надо с Петровым советоваться… Позвони ему, парень, сам, ладно? Мне что-то…
Голос Винского затихал, и Илья вместе с командиром чувствовал эту тошнотворную слабость, горячечное отупение, мутную пелену в сознании.
Нехорошо, ох как нехорошо…
Петров выслушал сбивчивый доклад Ильи и после короткой, но многозначительной паузы сказал только:
– Понял тебя. Никуда не суйся, от девушки держись пока подальше. Жди информацию.
И отключился. Это было совсем не похоже на шефа. Не в его привычках заканчивать разговор, не попрощавшись.
Нехорошо…
Попытка поговорить с Юлией не удалась – колдуньи не оказалось дома. С одной стороны, это обнадёживало в том смысле, что вернуться она может уже с ответами. С другой – как-то страшно без неё. И мало ли, как долго она будет отсутствовать?
Сидя вечерами за столом в своей избушке, Илья, щурясь от прыгающего света свечи, в сотый раз перечитывал конспекты из учебки по теории полей Страха и Покоя и по основам стихийной магии, которые давали курсантам чисто в порядке ознакомления. Пытался найти хоть какую-то связь. Возможно, она и была… А, возможно, просто мерещилась.
Впервые за всё время после катастрофы на тренировочной трассе Илья чувствовал себя настолько зависимым от людей. И настолько боялся этой зависимости. Как можно справиться с такой угрозой в одиночку?..
…А как можно снова и снова подвергать окружающих опасности, втягивая их в жуткий круговорот происходящего? Когда вообще не понимаешь, что вокруг творится, что есть причина, а что – следствие, когда не то что не уверен, а даже предположить не можешь, к чему приведёт любое твоё действие – или бездействие, то всё, что ты можешь – только плыть по течению, доверившись потоку. Но…
Ведь не потащишь же с собой в бурную реку других, совершенно не готовых к этому людей?
Они тебе ничем не помогут. А вот утонуть могут запросто. И ты не сумеешь их спасти. Ты и себя-то спасти не в состоянии.
Держись подальше…
«Я справлюсь один».
***
Держаться подальше от Ани оказалось очень сложно. В первую же встречу после разговора с Петровым – Аня, естественно, подкараулила страхоборца на том же самом месте, на опушке леса, – Илья, всю дорогу клявшийся себе, что будет держать дистанцию и вести себя подчёркнуто официально, еле-еле собрал себя по молекулам после того, как Аня буквально набросилась на него, едва он успел заглушить двигатель и положить мотоцикл на землю. Девушка обнимала и целовала его так, будто они не виделись не сутки, а минимум месяц, да ещё и, осмелев, запустила прохладные ладошки ему под майку и принялась гладить по спине, от чего Илья едва не задохнулся, поспешно высвободился из объятий и отошёл на шаг… От греха подальше.
– Ань, – с трудом выговорил он, отворачиваясь и переводя дыхание, – вот не надо так, а… Пожалуйста…
– Прости, – прошептала девушка. – Что-то я совсем обнаглела, да… Больше не буду.
– Ох, а я ведь с плохими новостями, – вздохнул Илья, обессиленно садясь-падая на траву. – Я разговаривал с нашим шефом… Самым главным страхоборцем России. Он сказал, что нам с тобой лучше не видеться. До выяснения причины проблемы.
– Это потому, что у меня отец от Страха погиб, да? – тихо спросила Аня, опускаясь на землю в добрых двух метрах от Ильи.
– Да… Вся эта катавасия может быть связана с тобой. – Илья сокрушенно кивнул, избегая смотреть на собеседницу. – Так что, пока умные люди не выяснят, что происходит и как с этим быть – мне велено держаться от тебя подальше.
– То есть я для тебя опасна? – вскинулась Аня.
– Не думаю. Скорее наоборот, я для тебя. Если Страх на тебя имеет виды, он до тебя точно доберётся, если будет чуять рядом меня. Мы же Страх притягиваем, ты знаешь. Он тебя и так подкарауливает, а если будешь часто рядом со мной – точно поймает.
– Так ты же его и отгонишь. – Аня нахмурилась. – Ты ж страхоборец, это работа твоя.
– Так я ведь не могу постоянно рядом быть. Я на работу езжу, а ты дома сидишь. А Страх – он не только к месту притягивается, а ещё и как будто метку на человека ставит. И потом найдёт где угодно. И очень быстро. Поэтому я в местах, где люди часто ходят, даже на отдых не останавливаюсь. Если Страх подтянется туда, пока я сижу и чай пью, к примеру, а потом на этом же месте сядет отдохнуть какой-нибудь грибник – всё, он попался. Страх его пометит и будет преследовать.
– Ерунда какая-то, – Аня растерянно помотала головой. – А зачем Страху это надо? Какая у него цель?
– Цель… – Илья усмехнулся. – Страх же не разумное существо. Он вообще не существо. Цели у него нет и быть не может. Просто как-то так оно работает… Пока ещё никто не знает – как и почему. Ну, вот есть разные излучения или поля. Инфракрасное, электромагнитное и так далее. Это те, которые наукой изучены. А есть те, которые науке непонятны, поэтому их считают мистикой, суевериями. Страх, Покой, стихийные силы… Они всегда на жизнь людей влияли. Не зря же в каждом регионе есть легенды о страхоборцах и Храбрых. Отличаются деталями, но в целом повторяются. Так что это просто неизученное природное явление. Вроде стихийного бедствия. А тут оно что-то разбушевалось… – Илья потёр лоб. – И я понятия не имею, что делать. Людям вон как плохо приходится…
– А с чего ты решил, что вообще можешь хоть что-то сделать? – неожиданно строго спросила Аня. – Не слишком ли много на себя берешь?
– Делать-то что-то надо. – Илья беспомощно глянул на девушку и опустил голову. – И кто это будет делать, если не я?
– Опытные люди. Руководство твоё.
– Ага, руководство… Командир вон в больнице с температурой валяется. Второй командир аж в Питере. Да и не тот у него уровень, чтобы на оперативную работу выезжать. Это всё равно что министра по чрезвычайным ситуациям вызывать тушить пожар на складе. А больше никого нет. Страхоборцев – обученных – очень мало. Не так-то просто их найти.
– Да, дела… – Аня вздохнула. – Ну так ты… Это… Осторожнее, ладно? Не лезь в самое… В самую трясину. Пожалуйста.
– Думаешь, я хочу героически помереть? – усмехнулся Илья. – Да мне даже в больницу лишний раз заходить неохота. И вообще я ни разу не герой, честно говоря. Трус тот ещё. Говорят, это обязательное качество для страхоборца. Но как же с этим качеством жить сложно!
– В общем, держись, – тихо сказала Аня. – Я… Подожду, пока ты со всем разберёшься. Но… Ты не забывай, что я тебя жду. А номер телефона ты можешь мне дать? Через сотовую связь же Страх не передаётся? – Она грустно улыбнулась.
– Телефон – можно, думаю. Но у меня там связи нет, так что я смогу тебе звонить только с дороги.
– Но ты же будешь звонить? – спросила Аня таким голосом, что «безопасное» расстояние между ней и Ильёй как-то само собой исчезло. А следом исчез весь мир. Или они сами исчезли из мира. И как же не хотелось возвращаться…
«Это же было прощание…»
«За что мне это всё? За что ей?..»
«А ну прекрати, чёртов пророк!»
***
И снова наступило затишье. Иллюзия спокойствия…
Илья больше не верил этой иллюзии. Но и своим предчувствиям пытался не верить. Однако слишком уж много случилось совпадений за последнее время.
Но он надеялся…
И Анин голос из динамика телефона согревал, как утреннее солнышко, и голос Винского казался с каждым днём всё бодрее.
И поверить бы, что всё налаживается…
Но – страшно. Не верится. Что-то будет. Скоро?
«Скоро. Неминуемо. Жди».
…И когда одним солнечным утром, набрав номер Винского, Илья вместо преувеличенно бодрого командирского «Привет!» услышал механический голос, сообщающий, что «телефон абонента выключен или находится…», в груди вмиг всё замёрзло, закаменело, а голова, наоборот, вспыхнула и раскалилась.
И ударила в трясущиеся руки вибрация SMS, пришедшего, как только телефон прочно поймал сеть.
Врач.
Илья несколько мгновений тупо смотрел на появившееся на экране начало сообщения: «Перезвоните, как только смо…»
«Открывай. Всё равно там написано… то, что написано. Оно никуда не исчезнет».
«Перезвоните, как только сможете. Плохие новости. Сожалею».
«Нет, нет, ну нет же… Нет!»
– Илья? Здравствуйте, – голос врача был именно таким, каким представлялся в полукошмарах наяву, где Илья оставался один – совершенно и бесповоротно один. И вот кошмар начал воплощаться. – Дело в том, что… Сегодня ночью состояние Романа Алексеевича резко ухудшилось. Развилась острая почечная недостаточность, сепсис… У нас тут нет нужной аппаратуры, и мы вызвали машину из области. Но, – врач помолчал, едва слышно вздохнул. – К сожалению, она не успела.
– То есть… – Илья всё пытался уловить в словах врача какую-то другую, скрытую логику – не ту, которая однозначно доказывала, что земля вдруг предательски ушла из-под ног. – Что с ним?
– Роман Алексеевич скончался сегодня в семь часов тридцать восемь минут, – бесцветным голосом проговорил врач. – Искренне соболезную вам. Прошу прощения, но нет ли у вас контактов его родственников?
– Я… Поищу, – с трудом выговорил Илья, с силой прижав к груди кулак – казалось, воздух собрался в твёрдый ком и до боли закупорил бронхи. – Я заеду к вам… Позже, – и он бессильно уронил руку с телефоном от лица.