72.
Трасса терялась в снежном тумане. Бесконечная белая муть.
Чуть ранее они видели ещё обочины дороги, сопки и редкие лески, встающие по обе стороны. Несколько раз они примечали тех созданий: неспешными отблёскивающими фигурами те возникали порой совсем близко, но казалось, две машинки на трассе их не интересовали. Один раз большим сборищем они кучковались вокруг догоравших руин. Не хотелось думать, что здесь было раньше.
Китти мельком глянула на приборы.
– Скажи мне, если увидишь заправку. Бензин кончается.
– А в канистре?
– Пусто, – не уточняя причин.
– Ну, если увижу, конечно, – Феликс отвернулся к ветровому стеклу. Там давно ничего нельзя было разглядеть: белая сыпучая пелена тянулась, наверно, над всей землёй, сколько её ни есть, и всё, что привычно существовало вокруг, кануло бесследно в снежной взвеси. Неба здесь не было.
– Думаю, они двигаются в том же направлении, что мы, – зачем-то сказала Китти. – На запад.
– Что?
– Те твари, – она на секунду взглянула на Феликса. – Мне показалось, они идут вместе с нами.
– К столице?
Китти недовольно прикрыла глаза. Они ни разу не говорили об этом – что движутся… неважно.
– На запад, – поправился он.
– На запад.
Муть расступалась перед стеклом, оборачивалась мелкими белыми крупинками, которые тут же пропадали из виду, давая дорогу следующим.
– Интересно, что они такое, – глядя наружу, пробормотал Феликс. – Что представляют из себя. Живые существа? Или странные механизмы? Я ни разу не видел, чтоб они что-то пожирали. Они только уничтожают.
– Возможно, это их пища. Разрушение.
– Они не создание человека. Это что-то совсем чужое – непонятное, незнакомое… Как из других миров, – он принуждённо усмехнулся. – Не знаю, что из этого хуже.
Китти не отвечала. Но, начав говорить, он уже не мог остановиться – он как будто не существовал, когда не говорил.
– Может быть, они порождение зимы и пришли вместе с этим снегом. Может быть, тут всегда так, в этих краях. Когда приходят холода. А мы просто не знали.
– Не неси бред, пожалуйста, – Китти продолжала смотреть вперёд. – Это самая обыкновенная зима, просто не в Ринордийске. Она не так плоха.
– Скажи это кому-нибудь другому. Я сыт по горло зимой в таких количествах. Всем этим снегом, метелью, этими бесконечными сопками… Не могу больше их видеть, – он уставился было демонстративно в бардачок, но вспомнил, что нужно следить за заправками.
– Ты боишься её заранее, – негромко проговорила Китти. – Боишься зимы. Если пустить её к себе, она бывает хороша. Кстати… ты никогда не замечал, что фонари ярче всего горят в метель?
– Сейчас заметил, – он круто развернулся и прильнул к стеклу. – Посмотри!
Сквозь снежную завесь пробивались мутноватые пурпурные огни. Такие загорались порой на улицах Ринордийска в самые лютые зимы. За ними, если хорошо присмотреться… нет, ему не показалось, там вставали силуэты многоэтажек.
– Это город, – Феликс обернулся на неё. – Мы в городе, Китти. Меня же не глючит?
– Да, я тоже вижу дома, – она с недоверием повела головой. – Правда, всё равно нет людей.
– Да внутри они все, ясное дело, – он рассмеялся. – Кто в такую погоду выйдет наружу… Давай остановимся, я посмотрю, где мы?
Китти притормозила.
– Куда ты собираешься пойти?
– Тут, недалеко… Я вижу, вон то похоже на казённое здание, на нём должно быть написано. И наверно же там есть люди!
Китти посмотрела, куда он показал, чему-то слегка нахмурилась.
– Через пятнадцать минут я начну сигналить. И возьми телефон. Если не придёшь через полчаса, придётся созваниваться.
– Не придумывай, – раздражённо и весело оборвал он. – Я вернусь гораздо раньше.
Прежде, чем она бы ещё что-то сказала, Феликс выскочил из машины и двинулся на свет и силуэты.
Но где же они? Нет, фонари светили, он видел их, как прежде, но дома… Они, похоже, вновь исчезли за маревом пурги.
Дорожка, впрочем, была хорошо утрамбована и обозначена среди сугробов, кто-то здесь постарался. Запомнив, где стоял автомобиль, Феликс двинулся вперёд по ней. Это было вроде сквера, отдалённого от всех построек и совсем пустого в эту пору. По бокам, поодаль застыли черневшие кусты. Ветер пытался сбить с них снеговые шапки и яростно свистел в ушах. Феликс прошёл туда, где, как ему казалось, пролёг городской проспект: с той стороны дороги отчётливо горел красным светофор.
Слева проспект горкой уходил вниз, в тянущуюся череду огней. Даже провода вроде трамвайных, все в инее – Феликс рассмотрел их прямо над головой, на фоне просвечивавшего неба. Рельсов, правда, не было. Справа же вроде бы поворот дороги заграждала череда зданий.
Там не светило фонарей, но Феликс направился в ту сторону. Ему всего и надо сейчас, что найти подходящую табличку на стене – или, скажем, подъезд. Люди, конечно, неохотно вылезают из своих квартир, но не откажется же кто-нибудь из них сказать приблудившемуся путнику, что за город вокруг.
Дойдя до перекрёстка, он остановился под дорожным указателем: километр туда, три – в другую сторону, а если пройти ещё и повернуть направо… Феликс вчитался в неопределённые, ничего не говорившие имена. Улицы с таким названием найдутся, пожалуй, в самом маленьком городишке где-нибудь на отшибе.
Феликс шмыгнул носом (в него уже успел набиться снег), завернулся теплее. Угол здания, который он отчётливо видел, когда стоял у светофора, теперь куда-то пропал, и ближайшие дома мерцали на хорошем отдалении. Туда ещё шагать и шагать…
По той стороне улицы, в свете лилово-пурпурных фонарей прошла небольшая компания: двое мужчин и женщина, одетые по моде начала прошлого века. Они разговаривали и чему-то смеялись.
– Я и говорю, – вещал тот, что был повыше, – наша жизнь – и так сплошная сатира на саму себя…
Они не заметили Феликса – или только сделали вид – и прошли мимо. Смех их смолк в отдалении.
Слишком быстро смолк, отметил он про себя. Чтоб оценить, как далеко до домов, вновь вскинул взгляд на них.
«Эй, парень, да ты посмотри… Там же ни одно окно не горит. Ещё не настолько поздно и не настолько сейчас светло, чтобы нигде не горело. Да и на силуэты погляди внимательней, ничего не…»
Он сделал шаг назад, не захотев внимательней. Нет, это не страх – звериный почти инстинкт, он отчётливо сказал: «не надо дальше».
Спокойно, без всякой видимой паники он отступил: минул перед глазами сквер, заросший голыми кустами, метель косо падала в свете фонарей. Дорожка глухо похрустывала под шагами.
Чуть поодаль возникла наконец трасса и чёрная машинка на ней. Внедорожник стоял сразу позади. Феликс различил за рулём силуэт Китти, помахал ей: мол, я здесь, не надо никому сигналить. Взгляд выхватил телефонную будку, как раз на выходе из сквера. Не стойка, закрытая кабинка с прозрачной дверью, он думал, такие закончились в конце того века… Интересно, рабочая или нет.
Феликс сделал ещё знак Китти, хотя не уверен был, что она видела, перебрался к будке через глубокий снег. Дверь открылась с трудом – ветер перетягивал её и норовил вновь закрыть, – но в итоге Феликс просочился внутрь. Здесь висел старый грязновато-металлический аппарат – угловатый, чуть вытянутый в высоту, с чёрной трубкой и диском для набора номера. Жетоны, вспомнил Феликс, где он сейчас достанет хоть один жетон. Впрочем, полусодранная наклейка на двери сообщала, что звонок по стране бесплатный.
Помедлив и ещё раз неуверенно окинув взглядом автомат, он всё же снял трубку. Наверняка же и не работает – в такую вьюгу, в заброшенном в неё далёком городе, тут, вполне возможно, вообще связь не ловится.
Но гудки шли. Ровные, средней длины, какие и должны быть.
Кому? – насмешливо встал вопрос. Кому ты собираешься звонить, будучи в бегах, скрываясь в неведомом далёко от всех структур, не зная, что дома и существует ли ещё вообще твой город?
Кому ты можешь теперь позвонить, проходя недочеловеком в списках?
Пальцы неуверенно, порой ошибаясь, начали набирать номер.
Он же отдал ей тогда свой старый мобильник, «на всякий случай, если где чего», и обещал подарить нормальный к осени или, может, и раньше. (Хорошо всё же, что так повернулось: не пришлось нарушать обещание и объяснять, что с финансами не так безоблачно, как он сказал вначале). Она, правда, всё равно им не пользовалась и даже, кажется, не носила с собой.
Вряд ли, конечно… Очень вряд ли.
– Да, – без интонации вопроса ответил голос с того краю.
Он невольно сжал трубку до боли в пальцах.
– Лав?
– Да.
Да, это была она. Кто бы она ни была теперь.
Феликс на миг закрыл глаза, сказал первое, что попалось:
– Это я. Не вешай трубку, пожалуйста.
Пауза. Медленно:
– Я тебя слушаю.
– Нам надо поговорить, – он прислонился к стенке будки, бегло кинул взгляд за дверь, где летел подсвеченный снег.
Ещё пауза.
– О чём?
– О жизни, Лав, – он коротко рассмеялся. – Как всегда, о жизни.
– И что ты хотел сказать?
Феликс раскрыл было рот, но остановился. Он отчего-то был уверен, что она бросит трубку.
И теперь не знал, что хотел сказать. Что вообще можно сказать тому, с кем он сейчас разговаривает. Как жаль, что не увидеть лица, было бы хоть чуть-чуть понятнее… Только этот голос в автомате.
Молчание затянулось. Снаружи свистел ветер.
– Ты… ты слушаешь, да? Тебе сейчас слышно?
– Я тебя слышу, Феликс. Говори.
«Знаешь, мы тут непонятно где, бродим в какой-то преисподней и, кажется, немного заблудились. Ты бы не могла прислать пару вертолётов – здесь холодно и порядком уже надоело». Вместо этого, выпрямившись, Феликс сказал:
– Лаванда, послушай меня, это серьёзно. С востока идут какие-то странные существа. Возможно, они движутся на Ринордийск. Они огромные и крушат всё, что им попадается. Если не принять меры, это может плохо закончиться.
– Я знаю, Феликс, – спокойно ответили с той стороны. – Я сама их позвала. Это наши гости.
– Какие, к чёрту, гости! – он развернулся к аппарату, вцепился в узкую полку под телефоном. – Они устраивают лесные пожары, рушат здания, они сожгут нахрен весь Ринордийск, если доберутся туда!
– Я всё это знаю, – процедили там. – Извини, у меня очень много дел.
Гудки раздались в трубке. Феликс дёрнулся от них:
– Лав… Лаванда!
От его окрика, конечно, ничего не переменилось. Феликс чертыхнулся, несколько раз ударил по рычагу для сброса. Нет, он бы набрал снова, в этот бы раз не постеснялся.
Гудков не было. Вообще.
Он прислушался, на всякий случай нажал на рычаг ещё раз. Ничего. Автомат просто не работал.
– Что за… – он растеряно оглянул будку, диск с цифрами, полусодранную наклейку (звонки по стране бесплатно). Повесил трубку, попробовал снова. Повесил обратно.
К тому времени, как Феликс по сугробам добрался до машины, ему даже начало казаться, что будка и весь этот разговор ему приснились.
Рамишев и Пурпоров, а с ними и Сибилла, ничем не были удивлены – разве что тем, почему вдруг встали на трассе. Феликс попытался разъяснить, но, когда обернулся назад, не увидел уже ни силуэтов многоэтажек, ни даже огней.
– Но был же город? – спросил он Китти, когда они остались наедине в салоне. – Он же был.
– Нам показалось, мы видели город, – лицо её было спокойно и непроницаемо. – Это всё, что я могу сейчас сказать.
Феликсу же показалось, она видела что-то, о чём не говорила.
73.
Когда стрелка уже угрожала сдвинуться к нулю, впереди забрезжили лампочки, окаймлявшие угловатый контур.
– Аллилуйя, – Феликс приподнялся, чтоб рассмотреть уж точно, и вновь с облегчением бухнулся в кресло.
Китти вскинула взгляд:
– Заправка?
Так и было. Бензоколонки и большое табло с мерцающими цифрами порядком завалило сугробами, но вид всё имело вполне рабочий. Ожила даже осторожная надежда, что здесь в каком-нибудь углу сейчас отыщутся люди, что они просто спрятались туда от непогоды. Но нет, конечно, – это оставьте себе. За стеклом кассы, равно как в павильоне с прилегавшей закусочной и маленьким магазином никого не наблюдалось.
Дверь оказалась закрыта, но не заперта на ключ. Похоже было, как будто ушли совсем недавно и, может, ещё вернутся. Китти быстро осмотрелась по сторонам, вернулась обратно к машинам.
– Леон, помоги мне, – кинула она. – Здесь, у колонок. Я попробую включить.
На пару с Пурпоровым они наполнили под завязку баки в обеих машинах и две запасные канистры. Совсем несложно, можно продолжать в том же духе, если попадутся ещё бесхозные заправки.
– И вот что, господа: похоже, нам придётся мародёрствовать, – объявила Китти, снова вынырнув на улицу. – Я совсем не уверена, что мы скоро доберёмся до населённых мест.
– Спасибо, гражданин дежурный по надсмотру, – язвительно, но беззлобно протянул Феликс. – Что бы мы только делали без вашего разрешения…
Она ещё раз прошла внутрь – на случай, если здесь найдётся что-то полезное. На стойке около кассы стояла кружка, тёмная изнутри от налёта, но сейчас она была пуста. Какие-то мелочи вроде старых журналов или надломанных отвёрток тоже можно было найти легко, но всё не то, что требуется. Китти повертела в руках старый перочинный нож, отбросила в сторону, проверила радио на стене. Оно работало. (В автомобиле давно уже звучали только неразборчивые шумы).
Сквозь невнятный треск пробился молодой, откуда-то знакомый голос:
– …истории – что обещали власти и с чем в итоге столкнулись мы, граждане страны. Кто имеет право на истину и кому выгоден эрзац светлого прошлого? Ответы куда очевиднее, чем кажется. С вами был Павел Трешкин, специально по наработкам Китти Башевой, повторный выпуск через…
Звуки зашуршали, смешались, вернулся на мгновенье треск и тут же сменился другим, спокойным и поставленным голосом:
– Новые вести из городского парка. Специалисты начали устанавливать предохранительную перегородку через центр пруда, однако она не понадобилась: лебеди и чайки сами смогли поделить водное пространство. Но местные жители беспокоятся: с наступлением холодов пруд начинает затягиваться льдом и места для птиц остаётся всё меньше…
Китти выключила радио. Опустилась за стол, облокотилась о него.
Дурак, какой же дурак…
Надо было предупредить, чтоб не лез в это, – по крайней мере, без её руководства.
Не успела.
– Эй, знаешь что? – в дверях возник Феликс. – Я теперь понял, куда нам. В забегаловке на дверях – карта окрестностей. Совсем мелкая, но ближайший пункт там есть.
– Да? – она мельком обернулась. Тот стоял в дверях, прислонившись к косяку, и был по виду очень доволен собой. – Молодец.
– Так что, едем? – Феликс сделал несколько шагов внутрь, осмотрелся, как бы пытаясь понять, что её здесь остановило. – Или как?
– Да. Сейчас, – она помяла сцепленные пальцы. Конечности, казалось, налиты металлом. – Одну секунду.
74.
Конечно, выпуск в прямом эфире Лаванда пропустила. Но не беда: всё было записано и тщательно сохранено.
Внимательно досмотрев всё, что было, Лаванда повернула голову к Гречаеву, потом к Вайзонову.
– Что вы можете сказать про это?
– Я думаю, это только издержки возвращения радио и телевидения в штатный режим, – улыбнулся ей Гречаев. – Пока с новой станцией несколько не устоялся порядок и многое отдаётся на откуп тому, кто оказался ближе… Совсем как в стране во время больших перемен. Чего-то подобного, конечно, следовало ожидать, была чья-то промашка. Не думаю, что кто-то вспомнит об этом эпизоде уже спустя неделю.
– Я не совсем о том, господин Гречаев, – Лаванда задумчиво отвела взгляд и смотрела теперь мимо – мимо всего, что рядом. – Мне… странно.
– Отчего же странно?
– Я не понимаю, что в этом есть такого и что заставляет так лихорадочно отстаивать любую черту, – ведь на самом деле они даже не помнят ничего из того, что было. Если бы им рассказали иначе, они знали бы совсем другое. Право на истину, где всё зависит от случайного слова… Нет, я не понимаю.
Она перестала смотреть мимо и остановила теперь взгляд на Вайзонове.
– Я хочу поговорить с ним.
– Госпожа Мондалева, ведь он только диктор, – Гречаев вновь завладел её вниманием. – Я более чем уверен, что он просто исполнял указания сверху, не особо задумываясь, насколько в данный момент такое уместно… Как, в общем, часто случается с людьми подчинёнными.
– То есть указания Китти Башевой, – задумчиво произнесла Лаванда.
– Н-нет, не думаю… Китти Башева давно не имеет связей с телевидением, разве что совсем неофициальные. И уж точно не имеет никакого влияния на то, что делается в эфире. Иным словом, хотя здесь всё, конечно, на догадках, нет, кажется, никаких серьёзных причин её подозревать…
Лаванда помолчала, недовольно хмурясь, затем снова перевела взгляд на Вайзонова.
– Скажите, Герман, как вы думаете? Если человек из союзников раз за разом пытается повернуть всё по-своему и мешает, что здесь можно сделать?
Вайзонов коротко потёр переносицу.
– Я считаю, его следует отстранить от дел.
– А если он продолжает вмешиваться по собственной инициативе, несмотря ни на что?
Вайзонов несколько поколебался, на секунду встретился взглядом с Гречаевым и чётко проговорил:
– В таком случае, полагаю, возможны более кардинальные меры.
Лаванда задумчиво кивнула:
– Да. Я тоже так думаю.
«Пункт» назывался Перебежье. Странное это было поселение: два или три дома (третий мог оказаться хозяйственной пристройкой, по их состоянию теперь сложно было сказать) стояли открытые настежь и раздёрганные, как после разорения. Снег был чист, местами разлёгся непролазными сугробами, мостился на продавленных стареньких крышах, местами же гладь была помята и взбита, будто в ней валялся кто-то огромный, оставляя неровные следы, где падал.
– По-моему, они тут уже были, – мрачно заметил Феликс, пока они не вылезли из машины и их не слышала остальная компания.
– Те? – уточнила Китти.
– Именно.
Она пожала плечами:
– Недорушили…
– Не захотели?
– Сейчас надо будет проверить.
Конечно, проверить они не могли. Не найдя больше свидетельств присутствия, кроме ям на снегу, они вынужденно предположили, что сейчас никакой угрозы здесь не таится. Тут, разумеется, была определённая доля допущения – все понимали. Но небо начинало отдавать в тёмную голубизну, скоро должно было стемнеть, а ехать в ночь в очередное никуда никому не хотелось. Ну и правда же, они всегда смогут быстро скрыться, если посетители всё же нагрянут, – они почти убедили себя в этом.
Обустроиться оказалось не так легко: дома промёрзли, местами же разломы и разбитые окна пришлось баррикадировать, об электрическом свете не было и речи. А предстояло ещё решить с дальнейшим маршрутом. Чтоб не мешать, – места внутри и так не развернуться – Феликс и Китти перебрались в соседний дом обсудить карту.
Китти в накинутом на плечи пальто поворошила в печи давно сгоревшие дрова.
– Ладно, обойдёмся.
Она наскоро зажгла горелку – благо в той ещё оставалось топливо. Хватило на минимум тепла и какое-никакое размытое освещение. Дрожащими пятнами они пролились по внутренности дома.
– Кстати, смотри! Совсем забыл, – Феликс высыпал на стол горсть сим-карт. В ответ на удивлённый взгляд пояснил. – В магазине, под прилавком. Мне везёт сегодня.
– Не хвастайся, – машинально заметила Китти, переместившись к столу. – Услышат кому не надо.
– Неужели призраки? – фыркнул он.
– Может быть. Давай проверим сначала, какие из них работают.
В четыре руки они разгребли тоненькие пластинки; пробуя одну за другой, нашли подходящие – каждый для своего мобильника.
– Если остальные откажут, отдам эту Витику или Леону, – заключила Китти. – Чтоб по рабочему телефону на машину.
– Сибилла сразу не в счёт?
– У неё нет мобильника… Давай с картой?
Они расстелили во всю ширь выцветший лист бумаги. Феликс склонился над ним.
– Что-то уже совсем не представляю, где мы… Свернули тогда южнее Камфы, нет? Хотя это без разницы, по большей части.
– Несколько суток мы двигались на запад.
– И возможно, проезжали большой город… Возможно, совсем не факт. Однако… Так, подожди, кажется, вижу.
Он приподнял эту часть карты, чтоб поймать для неё больше дрожащего света, недовольно бросил обратно.
– Совсем темень. Ты так разбираешь что-нибудь вообще?
– Топливо кончается, – Китти поднялась в полутьме лёгкой тенью, придвинулась к горелке. – Сейчас.
Запахнув пальто, она быстро направилась к выходу.
– Ты куда?
– За бензином. Думаю, подойдёт, – она на секунду обернулась в дверях.
– Подожди, – Феликс вскинул руку. – Стой вот так.
– Стою, – она застыла вполоборота: рука на ручке двери, лицо – в блуждающих пятнах света и тени, но, кажется, губы выгнулись чуть насмешливо, как будто она уже угадала его мысли.
Феликс приблизился на несколько шагов, сместился в сторону для нужного ракурса. И как он прежде не замечал этого сходства…
– Китти, скажи, пожалуйста, – он подошёл вплотную, внимательно изучая дверной порог. – Вот эти все слухи, что у тебя в родственниках был кто-то из ССО… Это слухи? Или всё-таки нет?
Она взглянула и тут же отвернулась. Спокойно осведомилась:
– В Шаторском был архив?
– Был. Неплохой довольно, скажу тебе.
Уголки губ дрогнули уже более явственно.
– Ну да, – Китти обернулась. – Я не Башева, я Эрлина. И не смотри так, будто для тебя это новость.
Она вышла за дверь.
Машина стояла поодаль. Китти к ней не пошла.
Вместо этого она свернула в сторону, к черневшему лесу: покрыв крутой пригорок, он уводил вниз по склону.
Дальние деревья таяли в снежной дымке. Ближние… да, вот это, она схватилась – раз, второй, – нет, в третий ветка всё-таки не обломилась и дала не упасть.
Она склонилась над самой пропастью, глубоко вдыхая мороз. Муть накатила на минуту, но нет, ничего. Дождавшись, когда в глазах просветлеет, Китти с усилием выпрямилась. Ветвь дерева была толстой и крепкой, она помогала удерживать равновесие. При охватившем вдруг ознобе это было нелишним.
«Скоро будешь падать на ходу, как те каторжники».
Почувствовав затылком, что кто-то смотрит, она обернулась. Призрак стоял в нескольких шагах от неё.
– Уморить себя голодом во искупление? – он покачал головой. – На тебя это похоже.
Китти отпустила ветку, развернулась лицом к нему.
– И чего же ты хочешь на этот раз?