Монбери хотел остановиться, но сила матери была столь велика, что попытка вырваться, казалась ему непосильной задачей. Он терпеливо шел, пока за их спинами не остался призрачный лес.
– Отпусти! Мне больно, – простонал Монбери.
Но графиня молча продолжила идти вперед.
– Отпусти же! – потребовал он, но с удивлением поймал на себе яростный взгляд матери.
– А какого нам было искать тебя все это время?! Думаешь приятно?
Графиня высоко задрала его руку, заставив вытерпеть еще больше боли. Лунный свет на мгновение озарил ее лицо. В местах прорезей виднелись уже застывшие следы от слез.
Монбери нервно отвел взгляд. Неужели они и правда искали его все это время? Несколько часов назад он готов был поспорить, что его родителям куда важнее дела замка, чем их собственный сын.
– Почему ты был в лесу с человеком? – продолжала расспросы графиня. – Ты ведь знаешь, что нам ни в коем случае нельзя с ними видеться и разговаривать.
– Разве важно? Мне казалось, вам куда важнее гости, чем я, – вырвав руку, сказал Монбери. – К тому же… он – не какой-то человек.
– Что это значит?
– Эдди – мой человек-друг, – объяснил Монбери.
Услышав признание, графиня медленно попятилась назад. Услышанное повергло ее в шок. Сколько времени она находилась в неведении? Как посмела подвергнуть опасности всю семью?
Ее пальцы рук задрожали, словно изображая собой беспокойный танец. Она почти потеряла равновесие. Вовремя удержавшись за столб дерева, графиня медленно сползла по нему в низ.
– Так вы… не впервые видитесь? – еле слышно спросила она.
От услышанного ей стало плохо. Хуже было лишь ожидание наказания за содеянное. Никто не виноват, кроме нее. Пусть и графиня, но в первую очередь, она – мать, а значит за проступок сына должна отвечать именно она.
– Прошу, мама! – взмолился Монбери. – Эдди хороший человек. Давай вернемся и пусть папа его не… не…
Набравшись воздуха, графиня поднялась с земли, опираясь на дерево:
– Не что, Монбери? Пусть не стирает ему память?! Пусть о мире привидений и нашем местоположении узнает весь человеческий мир?!
– Эдди не такой! Он – мой друг!
– Люди не дружат с привидениями! Люди убивают! – в ярости бросила она. – Нас…
По щекам Монбери мелкой дорожкой побежали слезы. Он не мог поверить в то, что все его слова и ощущения рядом с человеком подверглись сомнению. Детской фантазией, глупостью, безрассудством, в которые просто невозможно поверить!
Впрочем, для Монбери это было не ново. Для всей его семьи он всегда был маленьким привидением, которое нужно оберегать и держать подле себя. И, конечно, никто не смел даже думать о нем, как о взрослом привидении.
Порой, это так странно. Нам говорят, что мы достаточно взрослые для каких-то бытовых вещей, вроде уборки или кропотливой учебы, но в то же время, слишком маленькие для табуированных вещей.
Наше мнение, словно ненастоящее, ведь за недостатком лет, у нас наверняка мало опыта. Все наши чувства – стеклянные, по сравнению с чувствами взрослых.
С раннего детства Монбери внушали, будто он обязан быть лучшим. Он – сын самого графа, а значит не может ударить в грязь лицом. Он хорошо учился, ведь был достаточно взрослым для этого, но так же мал для того, чтобы к его мнению хоть кто-то прислушивался.
Вот и сейчас, даже понимая, что сказал лишнего, он совсем не готов был отказываться от собственных слов и чувств, прожитых рядом с человеком. Пусть это была лишь их вторая встреча, Монбери доверял своему чутью. После того, как он снял перед ним накидку, Монбери понял – Эдди никогда его не предаст.
Придя в себя, графиня сделала шаг навстречу сыну. Ее тело все еще было слабым от только что пережитого шока. Она была не в себе – не могла поверить в случившееся. И все же, нашла в себе силы придать стальной тон голосу.
– Как только мы вернемся в замок, ты вернешься к себе в комнату, – холодно произнесла она. – Ты забудешь человека и больше никогда не посмеешь ослушаться нас с отцом, тебе ясно? А затем, мы с ним придумает для тебя стоящее наказание и ты, Монбери, выполнишь его как полагается.
– Но как…
– Молчи! – прошипела она. – Больше ни слова, Монбери!
*
В коридоре послышались шаги. Забежав внутрь квартиры, Эдди, с застывшим на лице ужасом, кинул куртку в гардероб. Пропитанная страхом, она была его страшным напоминанием о злополучной ночи. Но к еще большему ужасу было осознание того, что его мать, Николь Эванси, ожидала Эдди со включённым светом на кухне.
Вот, чего он так боялся. Мать Эдди была наголову помешанной на вероисповедании и порядке в доме. Узнай она правду, она бы затаскала его по церквям и знахарям, а в придачу, еще и запретила бы выходить из дома. Просто смешно!
Эдди осторожно поставил ботинки у входа. Ерунда! Он никогда не верил в подобного рода чушь.
Честно сказать, тогда в лесу он и не надеялся встретить привидение. Он согласился с условием, что они с друзьями вернутся из леса до полуночи. В противном случае, его мать сама прибежала бы к ним и выставила его на посмешище.
Глупое дело, но почему его так заботило мнение сверстников? Эдди готов был из кожи вон лезть, лишь бы заиметь хоть какого-то друга. А дело было так, стоило хоть одному войти в его близкое окружение, на горизонте сразу появлялась мисс Эванси и портила все его планы.
Не гулять допоздна, находиться в компании знакомых Ей сверстников, не сбрасывать звонки, предупреждать о задержке или о внеплановых поездках с одноклассниками. Но даже этого было недостаточно.
Купив Эдди часы с датчиком движения, Николь решила отслеживать его местоположение. Если что-то шло не по ее ожидаемому плану, она начинала названивать сыну, а если тот не отвечал, то обзванивать всех его знакомых и школьных приятелей.
Всякий раз возвращаясь со школы, Эдди готов был сбежать. Он тайно строил в голове планы побега, но понимал, что в случае их осуществления, ничем хорошим для него это не кончится. Изо дня в день он мог только терпеть ее недоверие и одержимость идеей порядка во всем, даже в его личной жизни. Настоящий ад.
– Что это такое, Эдди?! Ты хоть имеешь понятие, какой сейчас час? – выбежала с кухни Николь.
– Часа три?
– Половина четвёртого утра, Эдди! – недовольно воскликнула она. – Где часы, которые я тебе подарила? С датчиком? Почему я их не вижу на твоей руке?!
Эдди нервно отвел взгляд в сторону. Только не часы! Он избавился от них еще вчера, надеясь, что мама не пойдет за ним в лес, как это случилось в день его первой встречи с Монбери. Тогда она нашла его сидящем на коряге в одиночестве, но кто знает, что могло случиться, если бы она нашла его чуть раньше?
Наверняка простым обходом по церковнослужителям это бы не закончилось. Что, если бы она и вовсе навредила Монбери? Тогда бы он запросто лишился своего единственного друга!
– Они сломались и… я их выкинул, – опустил голову Эдди.
В момент, глаза Николь широко раскрылись от удивления и шока. Схватившись за сердце, она присела на тумбу возле двери.
– Как выкинул? Куда?
– В мусоропровод у школы.
Конечно, они не просто так сломались. Это он им помог. Подобрал камень возле школы и разбил корпус. Так он хотя бы теперь сможет иногда задерживаться после школы.
– Немыслимо! Они так дорого стоили!
– Видимо, некачественные попались, – решил оправдаться Эдди.
Но Николь это совсем не утешало. Рассерженно поднявшись с тумбы, она прошла в спальню к сыну и указала на стопку тетрадей.
– Я проверила твои тетради с домашней работой и пометила карандашом где тебе нужно исправить ошибки. Но это утром, а сейчас ложись спать. Тебе рано вставать.
И вот, он снова остался один. Пугающее одиночество, содержащее в себе кучу душащих его страхов и запретов. Но с недавних пор, в эту копилку добавился еще один страх – потерять связь с Монбери. Его первым настоящим другом за много лет пребывания в этой “тюрьме”.
В ту ночь он и правда не надеялся увидеть кого-то из потустороннего мира. Это было не больше, чем любопытство и нежелание справлять любимый праздник в одиночестве.
Николь ненавидела Хэллоуин. Она считала его “праздником бесов”. А в ряду с выбранным образом жизни и поклонении всему светлому, она не позволяла отмечать его даже собственному сыну.
Но в ту ночь Эдди удалось обвести мать вокруг пальца. Придумав отмазку, он преподнес ее матери, как невинное желание отметить день рождение друга в домике загородом вместе с остальными ребятами.
– Джереми хочет отметить день рождения в коттедже за городом. Мы будем там не одни, его родители будут там вместе с нами, – пообещал Эдди. – Можно мне, пожалуйста, поехать вместе с ними?
– Ты в нем хорошо уверен? – обвела сына подозрительным взглядом. – Уверен, что с вами там ничего не случится?
– Конечно! К тому же, я постоянно буду на связи!
Отпрашиваться было нелегко. Но несмотря на это, Эдди все же смог благополучно встретить Хэллоуин вместе с одноклассниками.
Без сомнений, это была лучшая ночь, позволившая ему насладиться свободой вне всяких запретов. Ночь, которая впервые за большой промежуток времени позволила ему почувствовать себя членом чей-то компании и, в конце концов, обрести друга.
Вспомнив о Монбери, уголки губ Эдди приподнялись в улыбке. Обхватив подушку двумя руками, он прижался к ней так, как к Монбери пару часов назад. Страх, что однажды их общение могло кем-то прерваться, пугал его. Он совсем не хотел оставаться в этом бесцельном сером мире… в одиночестве. Уж лучше умереть и переродиться привидением, прямо как Монбери.
“Это твоя судьба, Монбери” – 7 глава
– Эдди, ты в школу не опоздаешь?
Николь бесцеремонно ворвалась в комнату сына и откинула одеяло в сторону, но Эдди остался лежать неподвижно. Мертвенно спокойно. Едва дыша.
Его кожа была бледной и отдавала легким холодом при соприкосновении с кожей Николь. Но, несмотря на это, Эдди был в сознании, иногда моргал и без интереса наблюдал за действиями матери.
Но Николь ничего не предпринимала. Лишь в начале, притронувшись к его лбу, она удивленно вздёрнула брови, а убедившись, что с Эдди все в порядке, поспешила напомнить о недоделанных уроках.
– Вставай и одевайся. Ты ещё не доделал уроки? Помнишь, что я тебе сказала несколько часов назад?
Как и всегда, мать Эдди была больше взволнована его неуспеваемостью в школе. Ее всегда волновали оценки больше, чем здоровье сына. Хотя она и была матерью, порой волнующейся за него, все же успеваемость в школе, воспитание и усидчивость она ценила больше всего.
Неоднократно, она напоминала ему о части его школьных приятелей, которым явно повезло больше с родителями. Их оценки были выше, знаний в голове больше, а навыков от общеобразовательных кружков еще больше.
Завидуя родителям этих детей, Николь даже записала Эдди на пять различных секций. Уж больно ей хотелось чтобы Эдди был лучшим среди других. Самым умным, самым ловким, самым сильным и уметь много того, чем не владели другие дети.
Но у Эдди едва получалось справляться хотя бы с одним из кружков. Шахматы казались ему скучными, баскетбол слишком выматывающим, иностранные языки не дающимися, а кружок гончарного искусства просто невыносимым!
Другое дело – техническое творчество. Там он хотя бы мог изготавливать модели роботов или самолетов, или однажды взять и создать свой собственный летающий телефон! Он бы спрятал его на верху шкафа или люстры и мама бы точно не смогла найти его там и отобрать.
– Ты меня слышишь? – почти крикнула Николь. – Сегодня – понедельник, а значит новая неделя. У тебя по расписанию баскетбол, немецкий, а в шесть часов – лепка. Немедленно вставай, Эдди, и доделай все свои уроки! Больше я не стану повторять!
Громко хлопнув дверью, Николь вышла из комнаты и пошла на кухню – готовить для Эдди завтрак.
Овсянка на воде, бутерброд с маслом и сыром и зеленый чай встречали Эдди на кухне каждое утро. Иногда он думал, почему именно овсянка? Мама ведь прекрасно знает, как он ее ненавидит! Но здоровый рацион для Николь был превыше всего. Она и сама ела эту овсянку, ведь за столько лет привычный вкус хлопьев на языке давал ей возможность быть ближе к Богу.
“Правильно питаться, правильно воспитывать ребёнка, правильно жить – ведь только так можно попасть в рай?” – рассуждала она, отправляя пряди волос себе за ухо. Но так ли близка она была к нему, изо дня в день взращивая в себе зависть?
Несмотря на столь суровый подход к жизни, Николь желала обратного.
Она искренне полагала, что путь к счастью лежит через заросли кустарников, жгучие пески в пустынях, палящее солнце и глубокие воды. Лишь страдая, можно заслужить право на счастье. И, каждый день проходя через подобное, Николь верила, что однажды Бог услышит ее и позволит быть ей счастливой.
– Я заслужила право на счастье! – вторила она перед сном каждый вечер. – Я воспитываю сына одна, работаю не покладая рук, хожу в храм, молюсь и соблюдаю заповеди, очищаю мир от нечисти и живу не для себя, сколько для Эдди, так когда же настанет тот миг, когда смогу я быть счастлива? Разве не заслужила за столько-то лет?
Но ответов найти не могла. Не стать счастливой, ни нарушить запреты. Ни туда, ни сюда.
Эдди тоже был сам не свой. Минувшая ночь заставила его прочувствовать холодящий ужас во всем теле. Он был почти на волоске от смерти, ведь после ухода Монбери, он остался один на один с его отцом.
Пребывая во сне, он вновь увидел как большая синяя рука осторожно высовывается из под белых рукавов накидки и тянется к его лицу и видел, как разъяренные глаза графа Дорингтона готовятся испепелить его на месте. А он всего-навсего хотел обняться со своим новоиспеченным другом.
– Что ты уже успел вынюхать?! – зло спрашивал Дорингтон. – Как много мой сын успел разболтать тебе, человек-враг?
От каждого брошенного в его адрес слова, конечности Эдди тряслись, подобно осиновому листу. Он хотел бы отвести глаза, но не мог. Взгляд приковался к испепеляющим его черным прорезям накидки графа.
– Я… н… ни… ниче.. зна… – заикался он. Страх слишком сильно сковал его тело.
От небывалого ужаса, Эдди внезапно ощутил окутывающее тепло внизу живота. Желтая жидкость вылилась наружу и моментально впиталась в корку снега на земле.
Увидев это, Дорингтон рассмеялся. Пожалуй, это был первый раз, когда встреча с человеком заканчивалась его полной победой. Оставалось дело за малым – стереть мальчонке память, и дело с концом. Привидения, хоть и ненавидят людей, все же милостивы и не заинтересованы в их убийствах.
– Страшно тебе, человек? – подлетая к Эдди, спросил Дорингтон. Столпившиеся вокруг них привидения в момент скинули с себя белые накидки, показав свое посеревшее лицо.
В один миг лес заполнили шумы смеющихся привидений. Холодные и скрипучие, противно смеющиеся и мертвенно подрагивающие тела окружили Эдди со всех сторон. А недавняя поляна, на которой он резвился с Монбери, теперь и вовсе… казалась пугающей.
– Не бойся, человек, – тихо проговорил Дорингтон. – Мы – не люди. Безжалостные убийства не по нашей части.
Но к счастью Эдди, Дорингтон не успел свершить задуманное. В самый пугающий момент, когда безысходность и отчаяние закрались в его сердце, из-за ветвей деревьев показался луч наступающего солнца. Луна отступала, скрываясь за серыми облаками.
Сжав под собой одеяло, Эдди тихо всхлипнул.
Он трусливо сбежал, будто случившееся в лесу только его вина! Но что самое страшное, граф Дорингтон, вместе с остальными привидениями, вероятно, мог… отследить его.
Накрывшая волна страха, ввела Эдди в состояние отчаяния. Он совсем не видел выхода. Ему казалось, что в любой момент привидения могут найти его и закончить начатое в том проклятом лесу. Словно собаки, смогут найти его по запаху и следу. А он ведь еще и отдал Монбери свою шляпу!
Пусть и тот факт, что граница между их мирами стабилизировалась, это совсем не значило, что теперь Эдди был в безопасности. Они – призраки, злые сущности, монстры в загромном мире, а значит, могли найти другой способ достать его в мире людей.
Присев на кровать, Эдди дрожащей рукой вытер намокшие глаза. Пусть его жизнь бессмысленна и скучна, а он в ней одинок, но ему совсем не хотелось умирать “вот так”. А самое паршивое во всем этом было то, что попытайся он спасти себя, он бы обязательно нарушил обещание, данное Монбери и, в конце концов, потерял бы его навсегда.
– Эдди, завтрак стынет! – позвала Николь.
Но вместо ответа, Эдди отвернулся к стене и накрылся одеялом с головой.
“Рассказать маме? Но тогда я навсегда утрачу доверие Монбери!” – размышлял он. “Она посадит меня под замок и станет контролировать еще больше, хотя я… и буду жить. Бесцельно существовать, как и другие люди до конца своего срока”.
– Ты доделал уроки? – вновь ворвалась Николь и с ужасом обнаружила сына еще в постели. – Почему ты лежишь?! Не собираешься в школу?
Не отвечая, Эдди лишь громко хлюпнул носом, и прикрыл лицо руками, скрывая внезапно начавшийся поток горьких слез.
– Ч-что с тобой? – присаживаясь, спросила Николь. Голос ее смягчился, но меньше плакать Эдди от этого не стал.
– Я… н… не… хочу… ум… мирать… – рыдая, мямлил он. Горло болело, не давая словам должным образом выскакивать изо рта. Слезы, вперемешку с соплями, маской покрывали лицо.
– Что ты говоришь такое? С чего вдруг такие страшные мысли?
– Я… я видел… при… видение…
– Что?!
Наверное, будь у Эдди другая мама, она бы ни за что не поверила в рассказ сына о встрече с подобным. Но зная Николь и ее ненормальное влечение к божественной вере, а вследствие этого, еще и веру во всякого рода нечисть с которой она старательно боролась, другого и быть не могло. Страшнее было то, что за своими стремлениями быть ближе к хорошей жизни, она не увидела приблизившееся к ее семье зло. И теперь это “зло” собиралось причинить вред ее собственному чаду. Вздор!
Хоть и человек, она – не так проста, как кажется. Не пересчитать сколько нечисти она извела вместе с другими охотниками, а тут всего-навсего маленькое привидение, возомнившее себя графом.
– Я разберусь с этим, Эдди, – мягко улыбнулась Николь, поглаживая по спине сына. – А сейчас расскажи мне подробнее про место и дни, в которые можно встретиться с ними?
*
Забежав внутрь храма, Николь огляделась в поисках священнослужителя Роберта. Принимая исповедь, он полностью погрузился в процесс, из-за чего первое время не замечал рядом присутствия Николь. Лишь издали, заметив пурпурный платок, который она всегда повязывала в дни, когда получала наводку на нечисть, он спешно подошел к ней и отвел в сторону.
– Снова кто-то объявился? – угрюмо спросил он. Мысль чьего-то изгнания нисколько не забавляла его, как Николь.
Часто, именно она была инициатором поимки нечисти в их городке.
“Нечисть она есть везде, стоит только хорошенько поискать и вот она уже в одном из проживающих в городе людей”, – говорила Николь.
Свою идею она всегда считала мирной, ведь нечисть – зло, а охотники на нечисть – те, кто избавляют мир от зла. Стало быть, они те, кто приносят мир и благодать в людской мир. Она не знала жалости, и ее совсем не волновали чувства поселившейся в их городе дряни.
– На этот раз, дело касается моего сына, – прямо сказала она. – Эдди по уши встрял во все это, и похоже, что теперь эта дрянь хочет от него избавиться.
– Что еще за “дрянь?”
– Привидение, зовущее себя графом.
– Графом? Значит есть еще привидения? – изумился Роберт.
– Со слов Эдди, да. И встретиться с ними можно в нашем лесу, – она вдруг отошла и взялась за голову, – Боже мой! Ведь все же туда ходят, но только моему “посчастливилось” нарваться на эту дрянь!
– Ты уже рассказала другим?
– Еще нет. Нужно выбрать день, чтобы собраться и обсудить всем вместе, но делать это нужно быстро. Я боюсь за Эдди. Не хочу чтобы с ним что-нибудь случилось…
И как она могла допустить, чтобы ее сын связался с кем-то, вроде привидений? Большей глупости она еще и не слышала! Дружба между призраком и человеком невозможно, ведь каждый из них преследует определенную цель. Если у Эдди она заключалась в том, чтобы найти друга, то в чем была цель этой дряни?
Но сейчас, это уже не имело значения. Всю свою жизнь она помогала людям, спасая их никчемные души от гадости, проживающей в темных уголках их города. Но даже так, порой она давала паре из них шанс – тихо уйти. Делала она это, конечно, не из жалости, а больше из высокомерия, желая показать тварям их место. Но больше она не станет этого делать.
Совсем скоро, уничтожив мир привидений, они покажут им их подлинное место. Они избавятся от них раз и навсегда и тогда людям больше не придётся бояться страшных монстров или другой гадости, осторожно выползающей из-за угла в темном переулке. Мир станет чище, а жизнь спокойней.
Поправив очки, Николь хитро улыбнулась.
– Такова твоя подлинная судьба, Монбери…
“Через тернии к звёздам” – 8 глава
Окно с тихим скрипом приоткрылось, и ворвавшийся поток ветра, тотчас же донес до кровати Монбери клочок мятой бумаги. Мягко рухнув на белое покрывало, он пребывал в ожидании встречи с привидением, пока тот заливался слезами, лежа в кровати.
Что за досада! Почему он вновь вынужден предаваться одиночеству здесь? Родители совсем не понимают его. Вместо того, чтобы принять во внимание свои ошибки и постараться их исправить, они просто наказали его! Заперли в комнате, так ещё и приставили охрану!
Перевернувшись на другой бок, Монбери горько вздохнув и поправил взлохмаченные волосы.
Подумать только: он впервые в жизни опроверг все сомнения по поводу дружбы с людьми! А его семья… совсем не стремиться познать их. Кажется, будто их только устраивает подобный исход ситуации. Всего лишь жить в тайне от людей, бояться и остерегаться их, а при их малейшей заинтересованности к ним, стирать память. То же мне дело!
Новое всегда пугает. Однако, будь Эдди злым человеком, неужели Монбери бы этого не почувствовал? Этот мальчик был светлым, с добрыми чистыми глазами, подобно каплям воды, задорным и слегка достающим его, как утренние лучи солнца. Хотя порой он был слишком вспыльчивым, но все же… больше добрым, чем злым.
Нехотя приподнявшись с постели, Монбери осторожно опустил ступни ног на холодные дорожки пола. Взгляд быстро упал на накидку, валяющуюся в углу кровати, и обрывок листка на ней.
– Что это? – подобрал лист Монбери.
Незнакомый почерк и немного пугающая аура, исходящая от записки, дали понять ему, что автор письма явно не является привидением. Да и получать письма от других привидений было бы странно, ведь никто никогда из их семейства не общался подобным образом.
Опустив взгляд на записку, Монбери принялся читать:
“Привет, Монбери! Это твой друг Эдди.
Не спрашивай как, но я нашел способ встречаться в обычные дни. Если ты получил эту записку, значит все сработало. Буду ждать тебя на нашем месте в 18:00.
До встречи! Эдди”.
Удивительно, но как было возможно проникнуть в потусторонний мир извне, не имея при этом никаких способностей? Разве что Эдди, сам того не ведая, обладал способностью перемещаться из мира в мир?